Кобелек. Часть I. Крутой поворот (Мадина Рахимбаева)

1

– Да подвинься ты!

Базаргуль ощутила острый тычок в бок.

– Подвинься, говорю! Молодая, а такая неповоротливая.

Базаргуль начала с трудом поворачиваться на месте в толпе, чтобы посмотреть назад и не выпустить из немеющих пальцев одной руки поручень, а другой – сумку и увесистый пакет. За ней в вагоне метро стояла полная женщина лет пятидесяти с ярко-морковными губами и рыжими волосами. Её авоськи больно били по ногам Базаргуль чем-то острым. Длинная серая шуба из козлика почти не спасала, но страшно представить, как было бы без неё. Извиняться неизвестно за что не хотелось, да и не было сил. Тем более, можно было бы даже поблагодарить за такой своеобразный комплимент. Базаргуль было уже тридцать, хотя выглядела гораздо моложе. Впрочем, после долгого рабочего дня ноги в сапогах на высоком каблуке сами сгибались в коленях как у старушки.

Завтра начинаются выходные, а потом новогодние праздники. Она улыбнулась мысли о джинсах и ботинках на сплошной подошве. Правда, Айбеку, к которому сейчас ехала через весь город, не нравится её свободный стиль. Ему больше по душе надоевшие ей офисные серые юбки и белые рубашки с острым воротником.

Базаргуль прижала к себе ближе пакет с молоком и батоном. Айбек ел только свежий хлеб. Из огромного количества начатых батонов Базаргуль делала гренки и сухарики, но все равно они вдвоём не могли столько съесть. Когда приходилось выбрасывать еду, у неё всегда странно сжималось сердце. Даже в ресторанах с буфетом она никогда не брала лишнего. Может быть, передалась память от бабушек и дедушек о голодных годах?

«Как же надоело», – думала Базаргуль, переступая уставшими ногами. – «Каждый день одно и то же. Вставать ни свет, ни заря, прорываться на работу, толкаясь среди таких же, потом вечером проталкиваться обратно. Постоянная толпа. Утром и вечером. Уже сколько? Лет пять? Или уже семь? Как время летит…» – она снова переступила и нервно оглядела вагон. Вокруг так же устало стояли мужчины и женщины, держась за поручни. Все сиденья заняты. – «Хотя в метро я только пару лет езжу. Да и когда на машине, всё равно была толпа таких же. Только в авто. И сколько так ещё? Лет через двадцать стану как эта тетка с авоськами», – Базаргуль вздохнула и оглянулась на женщину с морковными губами. Ей, видимо, уступили место. Она сидела довольная, почти незаметная за разнокалиберными сумками. – «Да я уже… Главное, чтобы пакет с молоком не раздавили. Хорошо Айбеку», – при мысли о мужчине, который ожидал её в конце этого долгого пути после рабочего дня, взгляд Базаргуль смягчился. Но тут же её лоб немного нахмурился от воспоминаний последних нескольких недель недомолвок и отведения взглядов. – «Работает возле дома. Неужели ему так трудно самому хлеб купить? Нет. Я должна везти через весь город. Зачем так резко запретили в Алмате весь автотранспорт кроме электрического и газового? Хорошо хоть к моей остановке почти все выходят», – не переставая бурчать про себя, Базаргуль села на освободившееся место, аккуратно сложив на коленях сумку и пакет. – «Вроде бы и сидела весь день, самое то немного размяться, а всё равно стоять трудно. Наверное, и хоронить меня будут в кресле с клавиатурой в руках. Потому что не разогнусь к тому времени. Фу, о чем я думаю. Ладно. Набираем дыхание и вперед. Еще ужин готовить, посуду мыть».

Базаргуль вышла из вагона электрички и поднялась из подземелья метро. Невысокая фигурка брела в полутьме по скользкому обледенелому тротуару, удерживая равновесие и забавно балансируя пакетом. Она зашла в темный двор из трёх пятиэтажек, в одной из которых жила с Айбеком.

Странно. За год, что они вместе жили в так называемом гражданском браке, его квартира так и не стала ей по-настоящему домом. При этом мамину однушку тоже было сложно так назвать. Вот так и шла по двору, иногда поскальзываясь, фигурка в козьей шубке и с пакетом в руке, где-то живущая, но такая бесприютная и бездомная.

Базаргуль зашла в подъезд. Ее мысленное бурчание не смолкало.

«Вот и пятый этаж видно», – думала она, тяжело дыша на третьем. – «Хорошо, когда сверху никто не топчется, не спускает воду, будто ушат на голову, пока сидишь в туалете. Хорошо, что не шумит лифт. Но иногда каждая ступенька кажется лишней».

Как, например, сейчас, когда она будто плыла от берега изо всех сил к катеру, но волны относили её назад. Она снова делала взмах рук, толкалась ногами, но ещё одно движение – и опять она там же, где была. А так ли нужно ей на борт этого судна, где пусто и ветрено? Но почему-то надо плыть. Надо снова и снова бороться с прибоем своих желаний, уводящих прочь, к твёрдой земле, к другим возможностям. А когда-то она взлетала на одном дыханье чуть ли не до самой крыши только от мысли, что за дверью её заключит в свои объятья Айбек. Сейчас же она сделала глубокий вдох, будто перед прыжком в чёрную холодную воду, позвонила в дверь и приготовила улыбку…

За дверью послышались шаги, глазок на несколько секунд потемнел, замок пощёлкал, дверь распахнулась, и в проёме появился Айбек, как всегда в майке, семейниках, носках и тапочках.

– Кошка пришла! Заходи. Я мясо вытащил.

Айбек натянуто улыбался, проговаривая дежурное приветствие, открывая дверь шире и принимая от Базаргуль пакет.

– Привет.

Из идеально чистой прихожей открывался вид в зал, где тоже было практически стерильно, почти до нежилого состояния. Работа Айбека санэпидеминспектором сказывалась во всём и дома. Даже сейчас он не спешил отнести покупки на кухню. Айбек коршуном следил за тем, чтобы Базаргуль в сапогах ни в коем случае не ступила за тряпку, постеленную у входной двери, на сверкающий пол. В первые месяцы их совместной жизни наблюдение сопровождалось ещё и инструкциями. Гости до сих пор это выслушивали, хотя друзьям детства Айбека было не привыкать к его щепетильности. Сколько раз он выговаривал полушутливым тоном, что от Базаргуль как от кошки шерсть по всей квартире! Она не знала, что на это отвечать. Что замена волос – это естественный процесс? Пообещать побрить голову наголо? Она только улыбалась в ответ. Но с каждым месяцем это становилось все труднее.

Базаргуль не смогла сдержать вздох, в котором явно читалось, что сейчас предпочла бы принять душ, переодеться и растянуться на кровати хотя бы на полчаса, а то и вовсе заснуть до утра. Но ей предстояло готовить, ужинать, подавая то приборы, то соль, то салфетки, потом мыть посуду и убирать кухню, пока Айбек будет наслаждаться перед телевизором на диване. Всё по заведенному порядку.

«Он дома уже часа два и сидит голодный. Хотя прекрасно делает и плов, и лагман», – сердито подумала она. – «От чего интересно такое непрекращающееся раздражение?» – тут же одернула себя, снимая шубу. – «Полнолуние? ПМС? Вряд ли», – тут же сама себе ответила, мысленно сверяясь с датами.

Базаргуль быстро помыла руки, преодолевая желание залезть под душ, чтобы смыть с себя и ворчливую тетку из метро, и всех тех, кому она была вынуждена улыбаться днём, мысленно пообещала себе, что не пройдет и пары часов, как она это сделает перед сном, переоделась в домашнее и пошла на кухню.

Там на Базаргуль снова нахлынуло раздражение, едва она потянулась в выдвижной ящик за ножом. Приборы снова изменили свое расположение. Теперь суповые ложки были выложены в столбик возле дальней стенки. Вилки выстроились рядом с чайными ложечками и ножами поперек передней. Полотенце под ними лежало то, которое она собиралась как раз сегодня повесить для рук возле раковины. Базаргуль под приборы обычно подкладывала новую тряпочку, которую при очередной генеральной уборке потом использовала для мытья посуды. Такое самоволие предметов значало только то, что в её отсутствие снова приходила мама Айбека Гульсум и переставила всё так, как нравится. К раздражению этого дня прибавилось давнишнее немое почти озверение к этой невидимой, незнакомой, но такой ощутимой женщине. Другие бы только радовались наличию эдакого домашнего эльфа, но Базаргуль это бесило. Да, квартира юридически принадлежит Гульсум. Но фактически здесь уже год живут Базаргуль с Айбеком.

Несмотря на то, что Айбек категорически не знакомил свою мать и свою… Девушку? Женщину? Гражданскую жену? Базаргуль не знала, как она называется, но регулярно передавала подарки для его мамы и бабушки на дни рождения и женские международные дни. И, тем не менее, прикосновения к вещам в своё отсутствие воспринимала крайне болезненно. Даже то, что после поездки летом на выходные на озеро Алаколь на кухне обнаружилась полная кастрюля компота и приготовленное жаркое, было как удар раскаленным жгутом по сердцу Базаргуль. Она не могла понять своей реакции. Не проявляла своего неудовольствия, но раздражение росло.

В это время где-то в прихожей глухо из сумки донеслась мелодия. Базаргуль вспомнила, что не позвонила маме и не сказала, что нормально добралась. И ещё даже не выложила мобильник. Она пошла к городскому телефону. Мама никогда не звонила ей сама на домашний. Да и никто не звонил Базаргуль сюда. И трубку она никогда не снимала. И никто не приходил к ней в эту квартиру в гости. Только друзья Айбека. Она как будто здесь не существовала. Задавив горькое чувство, она весело сказала маме, что всё хорошо.

Базаргуль накрыла на стол. Налила Айбеку чай и поставила, чтобы остывал. Всё, как ему нравится. И позвала его ужинать.

– Как работа? – спросил Айбек и откусил немного от куска свежего батона.

– Передаю дела потихоньку. Что тут уже осталось? Неделя вместе с праздниками. И всё. День после Нового года ещё здесь, а потом уже на новое место. У тебя как?

– Затишье.

– Ты какой-то странный.

– С чего это? – Айбек странно напрягся.

– Ну не знаю.

– Давай потом об этом поговорим.

– Почему не сейчас?

– Потом.

– Как скажешь.

Они перестали изображать тихую вечернюю беседу и сосредоточились на своих тарелках. После того, как все съёл, Айбек, как обычно, поблагодарил, встал из-за стола и ушёел в зал, откуда донеслись звуки его очередного сериала.

Базаргуль вздохнула уже который раз за этот вечер и начала мыть посуду. После душа камень где-то за грудиной не рассосался. Его не смыло струями воды. Она легла в постель, но долгожданный сон не приходил. Спустя немыслимое количество секунд и минут в темноту пришел Айбек, тихо разделся и лег со своего края под своё одеяло.

Легко сказать: «Потом поговорим». Можно подумать, что этот разговор испарился до поры до времени. Хотя, наверное, он на самом деле стал паром, воздухом. Висит сейчас над кроватью и прижимает своей массой, не давая вздохнуть. Он стал едким испарением и разъедает глаза. Этот разговор третьим лежит между ними. Как граната без чеки. Малейшее неаккуратное движение, и, кажется, их разнесет на мелкие кусочки по комнате. Эти слова давно витали рядом, заглядывали в окна, пробирались на балкон. Они шмыгали со сквозняком по полу и натягивали невидимые нити, о которые они спотыкались.

Это всё пустые страхи. Может, на самом деле Айбек готовит важное предложение. Почему бы и нет? Они давно вместе, это вполне логичное продолжение.

«Может быть», – подумала Базаргуль, всматриваясь во что-то в стене невидящим взглядом, – «меня даже пригласят на день рождения его бабушки. И мы, наконец, все познакомимся. И моя мама тоже будет. А потом я буду гулять во дворе с коляской. Обязательно будет лето. И мы во дворе будем ждать нашего папу. Айбек – папа. Смешно. Наверняка, он мне будет припоминать тот разговор, когда я сказала, что уже готова быть женой и матерью, но не с ним. Не раз он мне скажет, что видишь как хорошо, что я назначил этот испытательный срок. А то бы так и ушла. Как здорово! Так все и будет».

Базаргуль заснула, улыбаясь, а слезинка так и замерла в уголке глаза.

Субботнее утро выдалось на редкость холодным. Базаргуль почувствовала, что не хочет вылезать из-под тёплого одеяла, идти в холодную кухню, набирать холодную воду в холодный чайник. Потом поняла, что от человека, лежащего рядом, тянет ещё более страшным холодом. Она не испытала ни малейшего желания залезть под его одеяло, прижаться к нему и поцеловать, как делала это раньше. Ей показалось, что теплее всё-таки будет уйти в промозглую глубину квартиры.

Она поставила на огонь чайник, порезала один из батонов этой недели, взбила пару яиц с солью, обмакнула в них хлеб и пожарила гренки, надеясь растопить невидимый лёд этим нехитрым горячим блюдом. Но по-прежнему было холодно в квартире, холод между ними, сидящими за одним столом. Неуместный горячий чай так и не смог протолкнуть комок. Ей стало страшно от того, что он, наконец, скажет. И ещё страшнее от молчания.

Айбек оделся, собрался на работу, куда ходил по субботам больше для создания видимости усердного труженика, и уже на пороге сказал, подняв глаза:

– Я думаю, тебе лучше вернуться к маме.

У Базаргуль отнялся язык. Комок стал твёрже и больше. Казалось, что он разорвёт горло. Она молча развернулась и пошла в комнату собирать вещи. Он пришёл следом.

– Что ты молчишь?

– Что я могу сказать? Ты уже всё решил.

Базаргуль трясущимися руками сняла вещи с плечиков и начала их засовывать в пакеты. Отглаженные рубашки, брюки, юбки…

«Все придется переглаживать», – пронеслась шальная мысль в пустой, занятой одним только гулом голове. – «И зачем я столько всего сюда привезла?»

– Ты что? Плачешь?

Айбек все еще стоял в дверях и наблюдал за ней.

– Нет.

Базаргуль сморгнула, и слеза упала прямо на рукав белой рубашки.

– Ты только и можешь, что вот так плакать?

Голос Айбека стал от гнева выше.

Базаргуль показалось, что сейчас капля вытечет еще и из носа. Пришлось предательски по-детски шмыгнуть.

– Ты пойми. Мы не можем вот так продолжать.

Она снова шмыгнула, сдвигая с полки в пакет белье.

– Но ты можешь приезжать ко мне в гости.

Базаргуль достала из дальнего угла полки ярко-красные кружевные стринги.

– Оставь эти трусики.

– Зачем тебе мои трусы? – искренне удивилась Базаргуль, выронила их и тут же быстро подняла. Потом она представила, как на опустевших полках останется этот кусочек материи. Его мать будет стыдливо его перепрятывать с глаз долой, как она делала со всеми ее вещами. От этого ещё яростнее запихала стринги в пакет с бельём.

– Ты приедешь в гости, вдруг тебе понадобится…

– Зачем я буду приезжать? Не проще ли сразу все оборвать?

– Вдруг соскучишься… Оставь этот диск!

Айбек уставился на коробочку с DVD, который Базаргуль пару месяцев назад купила. Фильм «Двенадцать» заставлял ее плакать всегда на одном и том же месте. Но вместе они его не смотрели.

– Это мой диск, – твердо ответила Базаргуль и бросила коробочку в сумку.

Айбек прищурился.

– Видишь, как хорошо, что мы не стали покупать вместе новую кровать. Побольше, как ты хотела. Сейчас бы пилили пополам?

У Базаргуль хватило сил только продолжать запихивать в пакеты свои вещи, вспоминая, как когда-то мечтала о том, как они будут строить вместе дом.

Он ходил следом.

«Чтобы не утащила лишнее?» – мелькнула очередная шальная мысль.

В конце концов, он подошёл и обнял нее.

– Кошка, мы же не прощаемся.

Базаргуль хотела оттолкнуть его. Но не смогла. Его тепло, его запах… Его нежность… Как давно он уже не обнимал её так.

После этого они любили друг друга. Надрывно. Прощально. Будто в последний раз. Сквозь слёзы. Потом, чтобы не расплакаться снова, она встала и продолжила собирать вещи, понимая, что долго не выдержит его присутствия. Рискнула поехать в город на своей машине, заранее предвкушая радость дорожных полицейских. Просить Айбека о помощи не захотела, а он и не предложил. С пятого этажа сама всё отнесла в машину. Забрала только то, что смогла унести за один раз – ноутбук и три больших пакета с вещами. Всё остальное, что покупала в дом вроде постельного белья, кое-какой посуды, остатки шампуней, кремов, бальзамов и прочих мелочей, оставила без сожалений.

Бирюзовая манюнечка – трехдверая опель корса – завелась не сразу. Пришлось выжать сцепление, снова провернуть ключ и поддать газу, чтобы опять не заглохла. Повезло ещё, что аккумулятор не сел с тех пор, как она её в последний раз навещала. Пока машина грелась, Базаргуль включила магнитолу. Она была очень старой. Еще с кассетами. С характерным звуком прокручивающейся ленты в ней началась песня со слов:

Трясущейся рукой Базаргуль выключила музыку и тронулась с места, не дожидаясь положенной температуры.

Через пять кварталов Базаргуль остановили. Она видела, что дорожный полицейский вальяжной походкой прошествовал с явным намерением прочитать лекцию о защите окружающей среды и о том, что ее машина одним своим существованием наносит непоправимый вред планете. Он подошел, представился. Базаргуль молча протянула ему документы. Лейтенант Мындыбаев, делая вид, что изучает ее права, техпаспорт, техосмотр и страховку, скосил глаза на заднее сиденье, полное пакетов с вещами и на заплаканное лицо Базаргуль. Она же сидела отрешенно, глядя перед собой и поджав губы, чтобы не трясся подбородок, совершенно не заискивая, не улыбаясь, не оправдываясь. Лейтенант протянул документы и сказал тихим голосом:

– Счастливого пути. Езжайте осторожно.

Базаргуль удивленно посмотрела на него опухшими красными глазами, моргнула и смогла только прошептать в ответ:

– Спасибо…

2

Мама искренне обрадовалась приезду дочери. Айбек ей никогда не нравился. Базаргуль делала вид, что все хорошо, жалея лишь, что нет возможности разреветься в полный голос. Мама даже не спрашивала, что случилось и надолго ли домой. Наверное, боялась спугнуть удачу избавления от неугодного потенциального зятя.

Вечером в доме раздался звонок. Базаргуль дернулась к телефону в надежде, что это Айбек. Что он скажет, что пошутил, что на самом деле он хочет, чтобы они всегда были вместе, что он просит ее руки и сердца…

Звонила бабушка. Они уже в аэропорту. Она и её самая младшая внучка Зере, кузина Базаргуль, наконец согласились на уговоры мамы приехать отдохнуть на зимних каникулах и встретить вместе в Алмате Новый год. Через три часа их надо встретить. Мама просто светилась от такой возможности – собрать под крышей маленькой однокомнатной квартирки, в которой жила с детьми после развода, всех и особенно свою мать из Павлодара.

Базаргуль обрадовалась, что за срочной уборкой и готовкой некогда думать о том, что ее вышвырнули на улицу из дома, который… Который никогда она не могла назвать своим. Незаметно шмыгнув и вытерев выкатившуюся слезу, Базаргуль продолжила мыть хрустальные вазочки для салатов.

Во второй раз за день Базаргуль решилась поехать на машине. Чтобы хоть на время сбежать от всех и побыть одной.

Поцелуи и объятия всегда сопровождают встречи, особенно в аэропорту. Время от времени в динамиках объявляли рейсы. Люди ждали, таксисты приготовились накинуться на всех, кто выйдет. Бабушка в тёплом пуховом платке и шубе появилась в зале со стороны взлётного поля. Её под руку вела Зерешка. Они махали друг другу через прозрачные стены. Бабулю привели к Базаргуль, а девушка в зимней куртке осталась ждать багаж.

– Деточка! Как я соскучилась! – целовала встречающую бабушка.

– Я тоже так соскучилась! – она вдруг почувствовала, что хочет припасть к груди худенькой старенькой женщине. От неё пахло такой знакомой с детства смесью нафталина, чая и курта2. Захотелось плакать, плакать, плакать. Чтобы её гладили по голове и говорили, что всё будет хорошо.

Но было не время и не место. Вот уже появилась Зере с чемоданом на колёсиках. Они тоже обнялись, поцеловали друг друга в щёки и пошли к машине через строй мужчин, предлагающих довезти.

В духовке поспел пирог, который Базаргуль успела поставить перед отъездом, мясо в клубах ароматного пара стояло на столе, бешбармачное тесто доваривалось, чайник закипал. Застолье затянулось допоздна. За это время Базаргуль несколько раз мыла посуду, ставила чайник, по-новому накрывала стол, отложив свои переживания до того момента, когда все улягутся и можно будет предаться воспоминаниям в темноте.

Все праздничные дни превратились в один нескончаемый, с раннего утра и до позднего вечера. Завтрак, уборка, второй завтрак, уборка, обед, уборка, полдник, уборка, ужин, уборка. И между ними «давайте попьем чаю!»

Пять человек разместить однокомнатная квартирка могла, но с большим трудом. Диван и два кресла изначально подбирались раскладные. Мама, бабушка и двоюродная сестренка спали на диване. Младший братик Бахыт на кресле, которое раздвигалось в сторону шкафов от дивана. Базаргуль досталось кресло, стоящее вдоль разложенного дивана и почти упирающееся в кресло Бахыта. Чтобы спящие на диване могли свободно проходить ночью в туалет, кресло Базаргуль выдвигалось не до конца, поэтому ее ноги свисали в проходе. В комнате постоянно кто-то подхрапывал, вздыхал или проходил мимо, задевая ее ноги. Причем все это делалось аккуратно, не желая никого разбудить. Через дверь на балкон комната выстужалась полностью меньше, чем за пять минут, а форточку когда-то давно не сделали, потому что еще на одно открывающееся окно денег тогда не хватило. Из-за этого проветривали всего раза три-четыре за день. Духота стояла невыносимая. Несмотря на усталость во всем теле за день, она то и дело выплывала из своего тревожного обрывистого сна.

За столом мама Базаргуль искренне звала дорогих гостей еще на весенние и летние каникулы. А гости кивали и говорили, что хоть квартирка и маленькая, но очень уютная. Что все подобрано с умом, мебель вместительная и компактная. Базаргуль слушала и пыталась понять по лицам, насколько серьезно это все говорят. Хотя, конечно, они были правы. С Айбеком Базаргуль жили вдвоем в трех комнатах, но там она чувствовала себя менее свободно. Там все было Айбека. И спальня с его кроватью и шкафом, и зал с его диваном и телевизором, и кабинет с его столом и компьютером. У мамы, безусловно, тоже было весьма проблематично посмотреть свой фильм или передачу, но больше прав на это.

3

Первый рабочий день после праздников был последним для Базаргуль на этой работе. Месяц назад ей предложили в другом банке почти такое же место начальника отдела, но с зарплатой в два раза больше. Традиционные торты на прощание для ужк бывших коллег из департамента. Традиционное «не теряйся!», «посмотри, может и для нас места будут». Ближе к вечеру унесли компьютер и все. Теперь оставалось только подписать обходной лист.

С трудом получалось изображать радость от перемен. Но дать волю чувствам означало нарваться на миллион вопросов, на которые Базаргуль отвечать не хотела совершенно. Было только желание забиться в уголок и прорыдаться там так, чтобы обессилеть от слез, чтобы уснуть без памяти и проснуться посвежевшей и обновленной.

Базаргуль вернулась домой к маме, соорудив что-то вроде улыбки. На кухне как раз пили чай и как обычно воскликнули:

– Какой хороший человек пришел прямо к столу!

Как будто за последние дни можно было попасть не к столу. Только, разве что может быть самой поздней ночью.

В разгар чаепития зазвонил мобильный телефон. Это был Айбек.

– Хочешь, я приеду?

– Зачем? – Базаргуль старалась говорить тише, чтобы за столом не услышали.

– Поговорим.

Он приехал вечером как когда-то, когда все только начиналось. Вот только все уже было другим. И слишком много всего между ними произошло.

На слова Базаргуль около двери «я на несколько минут» мама отреагировала подозрительным взглядом.

– Только недолго. Сейчас кушать уже будем.

Базаргуль задавила в себе желание остаться на лестничной площадке. На улице ждал Айбек, чтобы выяснить отношения. Дома готовилось очередной застолье. Почему нельзя превратиться в маленькую птицу и вылететь в окно в подъезде? И улететь далеко-далеко. Туда, где не надо оправдываться и давить в себе рыдания. Туда, где не надо лепить улыбку.

Айбек сидел в машине и курил. Как ему удалось приехать на своей ласточке? Она же тоже бензиновая, как и машина Базаргуль, которую она поставила на стоянку сразу, как привезла бабушку. Словно провинившаяся школьница, Базаргуль села на переднее пассажирское сиденье и посмотрела на Айбека. Он молчал и разглядывал ее. Наконец, он решил что-то сказать:

– Давай встречаться как раньше. Ты будешь приезжать ко мне в гости.

Базаргуль много чего ждала. Все еще думала, что он все-таки сделает предложение. Скажет, что они семья. Что он хочет жить только с ней до конца своих дней. В своем воображении она сто раз соглашалась и сто раз театрально отказывала. Но предположить такое не могла.

– Я не хочу приезжать к тебе в гости. Ты меня выгнал.

– Да ты пойми! Какая из тебя мать! Зачем тебе это всё нужно?

Ему не нужны были её доводы. Он утверждал, что это совершенно лишнее. У Базаргуль не хватало слов. Чтобы оправдаться? Чтобы что-то выпросить? Или доказать?

– Не нужно. Я пойду. Ты меня выгнал, так зачем все начинать снова? Чтобы потом ты опять меня выгнал?

– Ты тоже меня выгоняла!

– Когда?!

– В самом начале! Из своей машины!

– Это когда выяснилось, что ты женат?

– Нет. На следующий день. Когда ты об этом узнала, ты была удивительно спокойная.

– Я пойду.

– Я же сейчас не женат! Что тебя не устраивает?

– Пока.

Базаргуль вышла из машины и помчалась в подъезд. Закрыв за собой подъездную дверь, слушала, как он уезжает, успокаивала колотящееся сердце. Душила в себе слезы, понимая, что не сможет скрыть следы от них, а это вызвало бы шквал вопросов и советов. И всяких «я же говорила…»

Она поняла, что не может оставаться с ним в одном городе. Поняла, что не может жить в доме мамы. Ей срочно надо что-то придумать.

4

Базаргуль ждали на должность начальника отдела после Нового года, сразу после того, как заполнит обходной лист и получит все документы на старом месте. Можно было бы включиться в работу, сидеть допоздна, заработать все очки, которые только возможно. Но ей стало тесно в этом городе. Тесно в доме мамы. Тесно даже без гостей, которые, кстати, могли нагрянуть в любой момент. А еще она поняла, что Айбек будет приезжать. Поняла, что всё будет напоминать о нём. Поняла, что не сможет долго делать вид, что интересна новая работа. В ней как будто что-то сломалась. Она хотела рыдать и не могла. Мама присматривалась, прислушивалась по ночам. Стоило Базаргуль лишь шмыгнуть, как она сразу спрашивала про самочувствие. Как может себя чувствовать роза в петлице? Сорванная, срезанная практически до бутона, выставленная напоказ. Какие у нее чувства, когда она не может даже плакать? О чём она может рассказать? О том, что, находясь в своем саду, даже не подозревала, что однажды будет срезана и выброшена? Извините, удостоена чести быть на виду в петлице. Базаргуль отчаянно думала, что уж лучше сразу на помойку. Чтобы спрятаться среди не важно чего и погрузиться в свою боль.

Как только Базаргуль зашла в Интернет с поиском работы, как нашла горящую вакансию. В какой-то Мугоджарский энергетический район на должность «менеджера административно-хозяйственного отдела». Что это такое, Базаргуль не представляла. Да это и не важно. Можно убежать из ставшего таким маленьким Алматы как минимум на месяц и за это ещё заплатят. Работа вахтовым методом. Это показалось прекрасным компромиссом между любовью к Алмате и потребностью истинного кочевника к перемене мест. Где находятся Мугоджары, Базаргуль помнила из школьного курса географии Казахстана очень смутно. О Мугоджарском энегетическом районе слышала отдаленно из новостей. Это было очень далеко от Алматы. От Айбека. И, что уже греха таить, от любимой переживающей мамы. Предложение показалось просто прекрасным.

Ответ на отзыв по вакансии пришел сразу на следующий день после отклика. Она как раз собирала подписи на обходном листе по всему городу в разных отделениях банка. В тот день ей нужно было поехать подтвердить, что кредитов не брала и сдать карточку. Заодно заехала к их агенту по трудоустройству. Женщина-агент искренне удивилась, что после должности начальника отдела разработки банковских продуктов Базаргуль вдруг заинтересовалась чем-то подобным, но ее эмоций хватило лишь на излишнее моргание и выпучивание глаз. Озвучить она их не рискнула. Базаргуль взяли. Скорее всего потому, что требования к вакансии предполагали только хорошее обращение с электронной техникой и быть на рабочем месте в конце недели.

Базаргуль пришлось долго извиняться в том банке, где её ждали уже больше месяца. Пришлось что-то придумать про семейные обстоятельства и необходимость уехать из города. На неё обиделись. Конечно, вслух пожелали успехов в разрешении проблем, но сквозь ледяной голос чётко было слышно, что когда-нибудь ещё обращаться за помощью по этому адресу, пожалуй, не стоит.

Базаргуль постаралась быстрее получить трудовую книжку и смогла назвать дату, на которую милая женщина-агент с выпученными глазами заказала билет на поезд до Аральска.

Мама растерялась от решения Базаргуль уехать куда-то в пустыню. Она попыталась остановить Базаргуль, но билеты уже на руках, контракт подписан, трудовая книжка сдана. Ее радовало только то, что буквально через месяц она вернётся. Мама надеялась, что она отойдет от шока, перенесенного от разрыва с Айбеком.

Во всей этой суматохе Базаргуль совсем забыла о том, что терзало. Только перед сном накатывали воспоминания. Было странно ощущать пустоту возле себя. Не к кому было прижаться, некого обнять. Никто не дышал в затылок, обхватив за плечи и грея спину живым теплом. Она пыталась обнимать подушку, но это было не то. Напоминало последние месяцы, когда она также оставалась одна после его грубых и быстрых ласк. От этого становилось ещё хуже, и Базаргуль скидывала подушку на пол, будто она была виновата в том, что не сложилось. На другом боку становилось легче представлять новую жизнь, которая вот-вот должна была начаться.

5

Поезд ехал и ехал. Первое возбуждение от дороги и грядущих перемен покинуло Базаргуль еще до Шымкента. Ей казалось, что поезд плывет уже не из Алматы в неведомый Аральск, а сам по себе в каком-то параллельном пространстве из снежных степей по огромному кольцу. Базаргуль стало казаться, что всё это не более чем дурость и трусость. Да, элементарная трусость. И полное признание своей незрелости. Потому что только незрелый человек вот так сбегает от пустяковых проблем. Ведь стоит только подумать, как всё можно решить. Тыдык-тыдык, тыдык-тыдык… Она незаметно для себя заснула, уже сквозь сон отметив, что из правого глаза вытекла большая слеза, пробежала поперек носа, по закрытому левому глазу, забрала с собой еще одну слезинку и скатилась вниз, впитавшись в помятую наволочку с надписью «Казахстан Темир Жолы» на подушке.

– Эй, вставай!

Её кто-то дёргал за ногу. Базаргуль испугалась, дернулась, вскочила. Было неприятно промозгло. С неё сползло одеяло, и руки тут же покрылись гусиной кожей. В полутьме в проходе между купе и коридором стояла проводница.

– Вставай! Бельё сдавать надо. Уже скоро твой Аральск будет.

– Да-да. Сейчас. Встаю.

Неведомый Аральск стал ощутимым. Скоро он будет. Поезд вырвался из петли закольцованной степи. Пути назад нет.

Базаргуль вышла на полутёмную платформу. Где-то на перроне были ещё человек пять. Они уверенно подхватили свои вещи и направились к вокзалу. Базаргуль пошла за ними. Может это сон? Не может быть, что всего лишь две недели назад она жила в Алмате, с Айбеком, ездила на работу, планировала меню на Новый год, а сейчас идет, сгибаясь от ветра со снегом, решает невыполнимую задачу – защищает глаза от острых стеклышек, впивающихся в лицо, и пытается не сбиться с пути к единственному зданию в темноте. Ей казалось, что стоит этим людям зайти в дверь и оставить её одну на перроне, как она снова окажется в заколдованной петле полутьмы, ветра, снега и неизвестного места. Последние несколько метров Базаргуль просто бежала, сдерживая крик к этим неизвестным людям, чтобы они её подождали.

В здании было тихо и пустынно. Куда же дальше? Люди впереди уверенно шли к дверям на противоположной стороне. Один высокий парень, придержав дверь для девушки из их компании, оглянулся и посмотрел на Базаргуль перед тем, как выйти. Она же надеялась только на то, что в этом мире держат свои обещания. Женщина – агент говорила, что на вокзале встретят.

За дверьми на улице стоял небольшой белый микроавтобус Мерседес, в который уже заходили люди с поезда. Пожилой грузный мужчина убирал чемоданы в пространство над дном машины. Мужчины жали ему руку. Казалось, что они все знают друг друга. Базаргуль пошла к микроавтобусу.

– Этот автобус в Мугоджарский Энергетический район?

– Что? – спросил мужчина, грузивший последний чемодан.

Базаргуль привыкла, что люди редко с первого раза слышат, что она им говорит. Но кричать сразу так и не привыкла. Поэтому повторила чуть громче. Тем более, что он вполне мог не слышать из-за спины и из-за того, что ветер выл в ушах. Мужчина повернулся к ней, закрыв багажник.

– Это автобус в Мугоджарский Энергетический район?! – прокричала Базаргуль, уворачиваясь от ветра.

– Нет, мы едем в МЭР, – сурово ответил мужчина, оглядываясь в сторону вокзала.

Тут включился в разговор высокий парень из поезда, который как раз занес ногу на ступеньку микроавтобуса, но, видимо, передумал и подошел к Базаргуль.

– МЭР – это и есть Мугоджарский Энергетический район, – сказал он ей и обратился к мужчине – Посмотрите, Карим-ага, она есть в списке? Может, это новенькая.

Мужчина по имени Карим полез в карман за списком. Вытащил их кармана очки, подошел к двери микроавтобуса ближе к свету.

– Базаргуль Жолмырзаева? – прочитал он, прищурившись.

Как всегда при звуке своего имени она внутренне напряглась. За все тридцать лет, что к ней обращаются именно так, она привыкла к тому, что тут же начинаются всякие переделки. В детстве они были в основном обидные. «Базарная тетка», «торговка», «Базаргуль, Базаргуль, почём поцелуй» Сейчас, к уже взрослой, в основном сразу обращаются «Гуля, Гулечка». Ох, если он сейчас скажет: «Ну, заходи, Гулёк», Базаргуль не знала, что она будет делать. Или ругаться, стоя на холодном ветре со снегом, или просто заплачет от обиды.

– Да, – ответила она, ожидая как удара новой переделки.

– Заходи. Давай чемодан поставлю, – просто ответил Карим-ага, проходя к багажнику.

Этому пожилому грузному мужчине было не до того, чтобы придумывать как исковеркать чьё-то имя.

Всё тот же молодой высокий парень галантно подал руку, чтобы помочь войти. Мест в микроавтобусе было много. Базаргуль села возле окна и поставила на свободное сиденье рядом сумку. Молодой парень плюхнулся на сиденье рядом через проход.

– Значит, новенькая? – спросил он.

Остальные люди в автобусе молча смотрели на Базаргуль.

– Да, – ответила она.

– Базаргуль? Я Руслан, – весело представился молодой человек. – В какой отдел?

Снаружи что-то захлопнулось, видимо багажник.

– Административно-хозяйственный, – вспоминая свою должность, проговорила Базаргуль.

– Техничка, – фыркнула девица сзади. – Понаедут с колхозов…

– Не обращай внимание, – недоуменно посмотрев назад, сказал Руслан и продолжил, повысив голос. – Не всем же кофе носить как некоторым. Это Кулиза. Левая рука директора МЭРа.

Сзади снова фыркнули.

– Ах, простите, самая необходимая пятая нога, – подмигивая Базаргуль, продолжил Руслан.

Базаргуль грустно ему улыбнулась. Кажется, у нее появились первый друг и первый враг на новом месте.

Карим-ага зашел в микроавтобус и сурово оглядел салон.

– Все на месте? Ничего и никого не забыли? – спросил он.

Девица снова фыркнула.

Карим-ага прошёл на место водителя и завёл двигатель. Свет в салоне стал приглушеннее, микроавтобус покатил среди темного месива из снега.

Руслан посмотрел назад, кивнул и сказал:

– Кстати. Раз уж мы тут начали знакомиться, то сзади сидят еще Мендет, Володя и Ильяс.

Базаргуль попыталась извернуться и посмотреть назад.

– Потом на них посмотришь, – продолжил Руслан. – Пока можешь наслаждаться видом на меня.

Сзади девица снова фыркнула. Базаргуль уже подумала, что она занимает должность официальной фыркалки компании. Не могла же она вот так сразу её возненавидеть.

– Ты откуда приехала? – спросил Руслан, которого видимо начала смущать молчаливость Базаргуль.

– С Алматы, – ответила она, ожидая очередного фырканья.

Как ни странно, сзади было тихо.

– Я с Шымкента. Мы с Мендетом и Володькой оттуда. Ильяс с Тараза.

Базаргуль смогла только кивнуть. Руслану, похоже, начал надоедать разговор, похожий на монолог. Он посмотрел назад, положил на секунду руку на подлокотник около сиденья Базаргуль и со словами «ну, еще поболтаем» ушел назад, откуда был слышен приглушённый шёпот мужских голосов.

В дороге Карим-ага потихоньку щёлкал семечки. Через щель между сидениями предних сидений было видно, что на приборной доске стоят два мешочка. Из одного он зачерпывал, в другой складывал шелуху.

Базаргуль сняла куртку, шапку, сложила все на соседнее кресло и растрепала пятерней волосы, слегка намокшие и прилипшие. Через окна ничего не было видно, пассажиры задремали в своих креслах, водитель заботливо ещё больше приглушил свет в салоне. Ехали через что-то тёмное и нескончаемое. Судя по тому, как иногда подбрасывало автобус, дорога не была ровной. Базаргуль не спалось, поэтому она заметила, как падающий снег стал виден, а не только ощущался. Теперь они ехали через нечто светлое, похожее на струящееся молоко. Она поразилась мастерству Карим-ага, умудряющегося во всей этой манной каше найти правильную дорогу. Или он уже давно сбился, и они едут по степи? При таком снегопаде это вполне могло случиться незаметно. Когда сомнения стали одолевать настолько, что захотелось встать и уточнить, как автобус остановился. Неужели водитель уже и сам понял, что они потерялись? Пассажиры вокруг завозились, начали одеваться. Она тоже надела шапку и куртку. Водитель открыл дверь и вышел. За ним следом стали выходить пассажиры. Единственная девушка среди них оказалась очень миловидной. Но когда она оглянулась, чтобы посмотреть на Базаргуль, ее взгляд был удивительно злым. Руслан весело посмотрел на новенькую и сказал:

– Пошли – пошли! Приехали! Это конечная!

Базаргуль встала, оглянулась. Она опять оказалась последней. Когда вышла под хлещущий снег, водитель подал ей чемодан и неожиданно посмотрел по-доброму из-за своих густых заснеженных бровей и сказал:

– Удачи!

– Спасибо, – пролепетала Базаргуль в ответ. Наверное, он не услышал из-за ветра и снега, но все равно кивнул и зашел в микроавтобус.

Руслан стоял рядом. Он протянул руку за чемоданом.

– Давай помогу.

– Спасибо, – повторила Базаргуль уже Руслану.

Она посмотрела вслед пассажирам, которые вошли в странное здание, возле которого всех высадил водитель. Сначала ей показалось, что это здание алматинского цирка, стены которого ушли в землю. Такая забавная круглая крыша. Было ощущение, что это перевернутая прозрачная миска, подсвеченная изнутри. Руслан шёл с двумя чемоданами молча. Может быть, он уже пожалел, что взял шефство над молчаливой новенькой. А может быть, просто неудобно разговаривать, когда снег со всей силы забивается в малейшие складочки на одежде, залепляет глаза, нос и рот. И при этом нести два чемодана.

Они пошли вслед за пассажирами из поезда. Внутри здания было светло, тепло, чисто и уютно. В холле стояли диванчики, между ними – кадки с большими зелеными растениями. Пассажиры раздевались, некоторые уже стояли у стойки и будто бы в гостинице оформлялись. Кулиза, видимо, уже отметилась и теперь стояла, снимая куртку и зло поглядывая на Руслана. Интересно, кто из них был Володей? Все трое мужчин были азиатской внешности. Один из них был худенький, даже щуплый, с рассеянным взглядом. Другой вполне зрелый мужчина лет тридцати, уверенно стоящий на своих крепких ногах и оглядывающий всё вокруг по-хозяйски. Третий был вполне средний с жёсткими топорщащимися волосами.

– Натоптали мы тут у тебя, Настёна, – мило улыбался он регистрирующей девушке, наверное, кореянке.

– Даа… мы даже соскучились по тому, как вы тут снег заносите в холл, Владимир, – девушка улыбалась ему так же мило.

– А где же твой электрический помощник? – огляделся вокруг молодой человек. – Неужто оставили прекрасную даму без бытового рыцаря?

– Мой рыцарь заряжается, у него ещё весь день впереди, – ответила она. – Все, ты зарегистрирован.

– Тогда на связи, – Володя сделал еле заметное движение губами, словно в поцелуе.

– Да, – ответила Настя и перевела взгляд на остальных у стойки.

Щуплый паренёк и мужчина смотрели по очереди на Базаргуль, Руслана и Кулизу и улыбались, переглядываясь между собой.

– Следующий, пожалуйста, – окликнула регистратор. – Ильяс, проходите.

Мужчина оглянулся и подошел к стойке.

Руслан поставил чемодан, оглянулся на метающую молнии взглядом девушку и с виноватой улыбкой сказал Базаргуль:

– Тебя, наверное, будут дольше оформлять. Если ты не против, я уже пойду?

– Конечно! Спасибо за помощь! – Базаргуль постаралась улыбнуться как можно милее.

Руслан удивленно посмотрел на нее, на секунду задержался, потом все-таки пошел к стойке, не забыв сказать:

– Еще встретимся!

Базаргуль отвернулась, чувствуя спиной весь негатив Кулизы, встала немного в стороне, сняла куртку и шапку. Минуты через три, когда все пассажиры ушли шумной компанией, она подошла к стойке.

– Доброе утро! – улыбнулась девушка.

– Здравствуйте, – улыбнулась она ей в ответ. – Я новенькая. Базаргуль Жолмырзаева.

– Да-да. – девушка сверилась с каким-то документом перед собой. – Можно Ваше удостоверение личности?

Базаргуль с удовлетворением отметила, что регистраторша тоже не стала её вот так с ходу называть «Гулечкой». Этот МЭР начинал нравиться.

– Замечательно, – продолжила девушка за стойкой, искренне находя что-то замечательное в кусочке пластика. – Вам нужно поставить свою подпись сюда и сюда, – она протянула Базаргуль документы. – Вот Ваш ключ от комнаты. Вот Ваша карточка на питание, – сказала она после того, как Базаргуль расписалась. – Столовую можете посещать любую на выбор в любое время. Вот карта базы. На ней крестиками я отметила Вашу комнату и кабинет Вашего начальника. Его зовут – Нуркен Сабитович Ниязов. Давайте, я Вам напишу снизу. – Девушка забрала карту и дописала быстро ручкой. – Вам нужно пройти к нему за инструкциями в пятнадцать ноль-ноль. Сейчас мы находимся здесь, – она ткнула пальцем в карту. – Чтобы пройти в свою комнату Вам надо сейчас пройти прямо, потом вниз на лифте до минус второго этажа и там налево.

– Спасибо, – пробомотала Базаргуль, поняв, что ничего не поняла. Особенно смущала такая подробность, как «минус второй этаж». Она будет жить в подвале? Даже не в подвале. В подвале подвала. Хорошенькое начало…

Оказалось, что все не так уж плохо. Везде было светло, тепло, по углам стояли живые деревья вроде фикусов. Базаргуль даже не удержалась, подошла потрогала. Действительно живые, не пластмассовые подделки, которые часто стояли в конторах Алматы. На стенах видели яркие картины в основном с пейзажами и натюрмортами. И очень часто встречались часы с указанием даты вплоть до года и дня недели. Также на каждом повороте были автоматы с бутылками воды, минералки и всяких газировок, а также, что отметила Базаргуль, с презервативами. В Алмате в таких автоматах обычно шоколадные батончики. Рядом с автоматами стояли еще какие-то устройства, видимо для обмена единиц на карточке на жетоны для автоматов.

Комната Базаргуль была похожа на обычный гостиничный номер класса стандарт. В прихожей стоял шкаф для одежды с несколькими плечиками, в который поместился чемодан. В комнате – двуспальная кровать со сложенным пакетом постельного белья, письменный стол с настольной лампой и свободной точкой, видимо для ноутбука, на тумбочке телевизор и двд-проигрыватель. Пульт от него лежал на письменном столе. В отдельной маленькой комнатке была душевая, раковина и унитаз. И висел набор полотенец. Все как обычно за одним исключением – вместо окна в комнате висела большая картина с пейзажем. На ней были изображены холмы, березовая роща с краю и в отдалении, недалеко от речки со сказочным горбатым мостиком, бревенчатый домик с чуть заметным дымком, поднимающимся от печной трубы. И, как можно же такое не указать, ярко-желтые часы на стене, все так же напоминающие не только время и день недели, но и год.

Базаргуль особенно порадовала широкая кровать. Ей нравилось спать, раскинув руки в стороны как звезда. Правда, удавалось такое нечасто. Максимум, на который можно было рассчитывать, это чуть больше полуметра у мамы на раскладном кресле или на половину от двуспалки у Айбека. Вернее, гораздо меньше, потому что он довольно крупный мужчина. Хотя, последние недели ей доставалось всё, ведь он уходил спать в зал. Но в такие ночи Базаргуль больше походила не на счастливую звезду, а на одинокий сжавшийся комочек, роняющий слезы. Сейчас она опять словно превратилась в него и стояла, уставившись на кровать.

Опять двадцать пять… Не сейчас. Базаргуль решила, что сначала надо освоиться на новом месте, встретиться с начальством. А уж потом, перед сном, дать себе волю и вспоминать сколько влезет.

6

Базаргуль быстро выложила свои вещи, развесила их на плечиках, разложила по полочкам, приняла душ, нашла возле раковины фен. Собралась и пошла на поиски хоть какой-нибудь столовой. В животе призывно урчало.

Исходя из того, что было на карте, по идее можно было обойти практически всю базу, не поднимаясь на поверхность. Она была построена по принципу пчелиных сотов. Множество переходов и этажей. Везде теплый оттенок стен. Базаргуль петляла по коридорам и не всегда понимала, что уже прошла, а куда еще не дошла. Совсем скоро фикусы, картины и часы слились в одно однородное пятно. Ужас долгой дороги повторился. Ей снова показалось, что она попала во временную петлю. Самым страшным было то, что за все минут сорок поисков ей не встретился ни один человек.

За очередным поворотом оказалась дверь, войдя в которую она обнаружила небольшой коридорчик, а в конце его еще дверь. Минув их, почувствовала резкий запах и духоту. Стало очень влажно и жарко. Все тело мгновенно покрылось испариной, будто летом около моря. Вокруг было множество растений. Но не как в оранжерее с пальмами, а больше как на складе с расфасованными живыми джунглями. Пройдя чуть дальше по узкому проходу между ящиками с всевозможной зеленью, выстроенными друг над другом в металлической раме, обнаружила, что растений здесь не просто много, а невероятно чудовищно громадно везде бесчисленно. Базаргуль в тысячный раз посмотрела на карту, ожидая увидеть что-то под названием «цветник», и по инерции шла дальше по проходу. Завернув, она чуть не столкнулась с желтым смешным трактором. Базаргуль успела затормозить, а машина нет. Поэтому он исправил досадное «чуть» на вполне ощутимое столкновение. Девушка упала на спину и руки и закричала от того, что трактор продолжал ехать на нее. Когда ноги уже должны были остаться под ним, механический монстр резко остановился и из кабины выскочил огромный мужчина в клетчатой рубашке, синем комбинезоне и синими как комбинезон глазами. Базаргуль подумала, что он будет орать. А мужчина не говоря ни слова присел возле неё на корточки, внимательно осмотрел, поднял как пушинку и поставил на ноги.

Он был высокий, почти на голову выше Базаргуль, мощные мускулы угадывались под одеждой, молчаливый. У него были коротко стриженные каштановые волосы, светлая кожа и тёмно-голубые глаза. Щетина покрывала верхнюю губу, щеки и подбородок очень густо каштановым цветом.

– Что ищем? – поинтересовался он, будто они встретились на распродаже антикварных вещей.

– Столовую… – было невероятно, что каких-то минут пять назад ее занимали такие мелочи как голод. Базаргуль еще не могла прийти в себя.

– Подождите немного. Я провожу, – сказал он, сел в трактор и уехал в зеленую кашу окружающих растений.

Базаргуль была в шоке. Немного – это сколько? Ей же еще надо будет найти до пятнадцати ноль-ноль свое начальство. И зачем он проводит? После того, как чуть не переехал, даже не поинтересовался, как она себя чувствует. Базаргуль уже хотела возмутиться, топнуть ногой и уйти. Но не знала куда. Тут появился он в джинсах и джинсовой рубашке.

– В столовую нельзя приходить в спецодежде, – сказал он просто и слегка направил Базаргуль рукой за ее спину в сторону двери, повел перед собой между рядами зелени.

– А это что? – обвела она руками вокруг.

– Теплица. Четвертая. А Вам в какую столовую нужно?

– В какую-нибудь, поближе к этому месту, – Базаргуль протянула ему карту и показала на крестик на кабинете своего руководства.

– Здорово. В этой столовой делают божественную лазанью, – он ткнул куда-то в переплетение линий на листе бумаги.

Они несколько минут шли в переходах и неожиданно оказались в большом светлом зале, в котором стоял легкий гул от голосов. Базаргуль удивилась, увидев столько людей. И где, интересно, все они были, пока она блуждала в коридорах? На другой стороне от витрины с едой были полузарытые ширмы, за которыми выглядывали столики. Там же даже освещение было более приглушённое. На других стенах висели мониторы. На них крутили ролики с трубами, водой и коровами. А потом появилась надпись: «Поздравляем Ильяса Сабурова с Днём рождения! Если Вы не приглашены, то сегодня после 20—00 на столовую №3 лучше не рассчитывать». Парню в джинсовой одежде пришлось ненавязчиво направить её, придерживая большой рукой за спину, к парящимся лоткам с выставленными вкусностями. Потом взял поднос и два набора приборов.

– Так как? Лазанья или предпочитаете что-то другое?

– Лазанья.

– Две лазаньи, пожалуйста, – сказал он девушке по другую сторону от блюд. – Два эспрессо, два молочных коктейля и вот эти два тортика. Вы же не возражаете? – спросил он вдруг Базаргуль.

– Нет-нет, – ответила она, будто такому громадному мужчине, запросто переезжающему людей трактором на завтрак, можно было отказать. – Вы то точно знаете, что тут стоит попробовать, – торопливо добавила, надеясь, что про переезды трактором не сказала вслух.

Когда они подошли к кассе, Базаргуль достала свою карточку.

– Как ею пользоваться? – спросила она своего спутника.

– Вот так, – ответил он и тут же без пауз сказал кассирше – Посчитайте вместе.

С ловкостью фокусника достал свою карточку. Ею провели в чём-то вроде POS-терминала. Он подхватил поднос и пошёл к свободному столу. Базаргуль почувствовала себя маленьким Пятачком, семенящим за Винни-Пухом. Он расставил посуду и приборы на столе, жестом приглашая присесть.

– А как с этой карточки можно перекинуть на другую карточку? – спросила она.

– Понятия не имею, – задорно ответил он. – Зато я знаю одно. Хорошо, что здесь не Америка, и Вы не затаскаете меня по судам за то, что чуть не убил. Приятного аппетита!

Базаргуль спрятала свои глаза от него, уставившись на лазанью. Но потом все сомнения прошли. Лазанья действительно была божественной! Она поняла, что безумно голодна и, перестав соблюдать какие-либо приличия, запихивала в себя куски, еле сдерживаясь от громкого чавканья. Он довольно улыбался. Банановый молочный коктейль действительно прекрасно дополнил лазанью. Эспрессо под конец с пирожным был великолепен. Нежный бисквит в еле ощущаемом, словно облако, креме идеально разбавлялся с горечью, отдающей шоколадом, отлично сваренного напитка из молотых зёрен. Базаргуль довольно расплылась на стуле.

– Я так рада, что меня занесло в теплицу под Ваш трактор! – искренне сказала она. – Если бы могла разобраться во всех этих переходах, то с удовольствием бросалась так по три раза в день!

– Вы можете попробовать. В конце концов, через годик, когда мне надоест лазанья, я всегда смогу Вас переехать, сказав, что не заметил.

Базаргуль рассмеялась, но ее новый знакомый неожиданно стал угрюмым. Резко встал и, не попрощавшись, ушел. Она подумала, что в МЭРе наверное так принято – уходить по-английски не прощаясь. И даже не знакомясь. Она только сейчас поняла, что не знает, как зовут почти убийцу и одновременно спасителя.

На часах было без десяти минут три, и она вскочила, чтобы успеть найти кабинет начальства.

Суровый парень из теплицы не обманул. Идти пришлось совсем недалеко. У нее мелькнула надежда, что и она когда-нибудь разберется во всех этих переходах по этажам и корпусам.

Начальник – мужчина лет сорока, худощавый, сидел за своим столом в кабинете. На полках заряжались аккумуляторные батарейки. Наверное, для огромного количества часов. Стопки накладных, актов приема работ, несколько коробок бумаги.

Нуркен Сабитович объяснил, что она теперь – «менеджер первой и седьмой стадии стирки белья сотрудников», что, по сути, означало, что нужно собирать грязное белье, выставляемое около дверей комнат общежития, а на следующий день раскладывать чистое. Чтобы можно было правильно рассортировать белье по владельцам после стирки, в обязанности также входило перед тем, как отдать их «менеджеру второй стадии стирки белья сотрудников», каждую вещь пометить специальным стикером. После стирки при рассортировке и упаковке белья, оставалось только снять стикер после того, как узнает, кому принадлежит та или иная вещь. Приступить к работе следовало с восьми утра и закончить желательно до восьми вечера. Все грязное белье должно было быть у менеджера второй стадии до двенадцати часов. Было законное право на сорокапяти минутный перерыв на обед и на два перерыва по пятнадцать минут до и после обеда.

Вот так Базаргуль превратилась из высокооплачиваемого начальника отдела по разработке банковских продуктов в Алматы в собирательницу грязного белья в подземельях базы, затерянной в снежной пустыне.

В этот момент она это восприняла так, будто так и должно было быть. Вполне логичное продолжение череды предновогодних событий. Странно, но ей даже в голову не пришло возмутиться такому предложению, собрать вещи и уехать.

До конца дня Базаргуль несколько раз прошла от своей комнаты до того места, где утром нужно будет переодеться в рабочую одежду и до столовой, чтобы не заблудиться. Теперь ей начали встречаться люди. Особенно около столовой и после восьми часов вечера. Многие на нее смотрели с интересом. Наверное, здесь не так много людей, что новенькие сразу бросаются в глаза. Может быть, им даже захочется проникновенных бесед. Не в силах с кем-то общаться и рассказывать о себе, она быстро поужинала, расплатившись своей карточкой, и пошла спать.

Утром проснулась по будильнику, быстро нашла столовую, поела и оттуда сразу отправилась на работу.

Все оказалось не так уж и плохо. Ей полагались маска, халат и перчатки. Трогать чужие грязные вещи было не так уж и противно. А раскладывать чистое белье даже приятно. Легкий аромат и приятное похрустывание ткани под пальцами давало ощущение, что она мать большого семейства и сейчас перебирает кофточки и штанишки своих подросших детей.

За обедом Базаргуль села отдельно от всех. Она думала, что встретит Руслана или таинственного незнакомца, но вокруг были равнодушные чужие лица. Это даже радовало. Ни с кем не надо было разговаривать. Ни для кого не надо было лепить фальшивую улыбку.

За пастой она несколько раз посмотрела всё тот же ролик на мониторе. Вообще, странная была тема для столовой. Очень доступно показывали, что все отходы базы тщательно сортируются. Твердый мусор вроде батареек, колпачков от ручек, мышек и клавиатур, разбитых чашек и фоторамок перерабатывается во всякие полезные штуки. Забавно обыграли чашки и фоторамки. Парочка вроде как ссорится и бъёт, всё, что под руку попадается. Девушка рыдает и вытирает слёзы салфеткой. А тут парень в синей форме подходит и собирает осколки и забирает у нее бумажный платочек, а потом всё это несёт в переработку. И вроде как из того, что они сломали, получился новый горшок, земля для него и выросла красивая китайская роза. Парочка смотрит на него, улыбается и целуется. А после этого сразу картинки всего, что может гнить, вроде бумажных салфеток и огрызков. Это складывается в особое устройство, и потом от общей массы идёт горючий газ. Ещё показывали теплицы и всякие гнилые листики, а ещё коров и их навоз. Но это Базаргуль особо не рассматривала.

Вода от туалетов и душа, стиральных и посудомоечных машин, оказывается, собирается под базой в накопителях. Как отстоится, её фильтруют. Потом распределяют смотря куда надо. Для тех же туалетов добавляют какое-то моющее средство для сильной пены и снова запускают. Для питья всасывают только молекулы воды через особые ленточки. Даже то, что оседает на фильтрах, тоже отправляют гнить и делать газ.

После ужина она оценила самый большой подарок от МЭРа – все ночи в полной единоличной власти. На всякий случай она включила телевизор прогромче и вышла в коридор. С закрытой дверью оказалось, что там ничего не слышно. Стены, похоже, из звукоизоляционного материала. Она могла вволю по полночи рыдать в голос, бить подушки, обзывать себя разными словами, обвиняя в том, что не уберегла любви. Иногда даже казалось, что закончится месяц, вернётся в город и все изменится. Айбек поймет, как любит ее, сделает предложение и они будут счастливы. После десяти минут фантазий об их прекрасной семье она вспоминала, что он уже бросил своего сына от первого брака, даже не увидев его. Она вспоминала, как он ее выгнал. А еще начинало щемить знакомое чувство одиночества. Было несколько недель, когда он после ужина собирался и уходил на несколько часов как-будто к друзьям. При этом старался выглядеть красивее, брился и огрызался на ее вопросы. А потом приходил после полуночи, быстро делал то, что называют супружеским долгом, и уходил спать в зал на диван. А Базаргуль оставалась в темноте одна на большой двуспальной кровати и не понимала, что же делает на краю города с этим человеком.

Устав от слез, она засыпала. Базаргуль каждое утро просыпалась от будильника, с удивлением, что не умерла во сне. Что наступил очередной день, который надо как-то прожить. Каждый раз с удивлением, что всё еще в этой комнате, на этой постели. Потом быстро собиралась, шла в столовую на завтрак и тащилась на сбор грязного белья по этажам.

И так каждый день без выходных.

7

За первую неделю Базаргуль выплакала всю свою горечь. На второй ей стало интересно, что происходит вокруг. Если верить карте, то на этажах кроме грязного белья должен был быть еще большой комплекс, который назывался «Спортивный». Она подумала, что в следующий раз надо захватить из дома спортивную форму. И решила перед ужином посмотреть, что это такое.

Как-то вечером Базаргуль пошла в сторону этого комплекса и заглянула из коридора в щель двери. Внезапно дверь резко открылась, и прямо на Базаргуль вышел Руслан.

– О! Базаргуль! Ты это чего подглядываешь?

Стало очень неловко. Действительно, зачем надо было подглядывать? Ещё повезло, что дверь открылась не на неё.

– Я хотела узнать, что здесь еще есть кроме работы и столовой, – пробормотала в оправдание Базаргуль.

– Слушай, ты же здесь ничего не знаешь! – опомнился Руслан. – Пошли, я тебе покажу. Это спортивный блок.

Руслан завел Базаргуль в дверь. Ей открылось огромное пространство под странной стеклянной крышей. Под ней за перекладиной находилось очень много самых разных приспособлений, возле которых были люди.

– Вот, здесь тренажеры. Справа вдоль стенки – женская раздевалка. Там, по идее, должен быть душ и всё такое. Слева – мужская. Так же на всех уровнях. На минус первом там зал для баскетбола. Там еще играют в волейбол и гандбол. Мы там с пацанами иногда в минифутбол играем. На минус втором – корт, кажется. Еще ниже – зал борьбы. Там маты постелены. Правда, не слышал, чтобы там были занятия.

– А бассейн есть? – спросила Базаргуль, с восхищением оглядывая зал, в котором было совершенно не душно и не пахло потом, как это часто бывает в Алматы в таких местах.

– Ну ты даешь! Откуда посреди пустыни бассейн? – Руслан удивленно посмотрел на Базаргуль.

– Ой, я как-то и забыла, что мы в пустыне, – Базаргуль снова стало неловко.

– Да ты, наверное, и наверху не была? – словно понимая, спросил Руслан. – Если бы ты летом прокатилась вокруг, то точно никогда бы не забыла, где находишься, – ухмыльнулся он.

– Наверное. Но летом я здесь не была. Я вообще здесь только неделю, – с большим сомнением, что будет здесь летом, ответила Базаргуль.

– Да, мы же вместе ехали. Надо тебя как-нибудь на прогулку вывезти. У тебя какое имя в сети? – воодушевился Руслан.

– Эээ… Я в сеть не выхожу, – Базаргуль почувствовала себя как-то вне социума.

– Да? А что так? – удивился Руслан.

– Ноут не привезла. Даже не подумала, что пригодится, – глупо оправдывалась Базаргуль. Постоянные оправдания уже начинали входить в привычку.

– В следующий раз обязательно привези. Давай, я тебе в телефоне пока всё настрою. А что ты по вечерам делаешь? – снова удивился Руслан. – В тренажерку не ходишь, наверх не выбираешься, в сети не сидишь… Неужели уже с кем-то встречаешься? – тут он подозрительно прищурился.

– Эээ… Оправдание, что книжки читаю, не прокатит, я так понимаю? – уставшая от оправданий, сказала Базаргуль.

– Хаха! Для тебя прокатит, – расхохотался Руслан.

– Ну, всё, – подумала Базаргуль. – Репутация девочки-ботаника обеспечена. Но это лучше, чем девочки-плаксы.

– Значит, тут внутренняя сеть есть? – вслух спросила она, решив переменить тему.

– Тут и внутренний портал есть, и безлимитка – хоть фильмы он-лайн смотри, и вай-фай везде ловит. Хотя с телефона не очень удобно смотреть, так что вези свой ноут, – Руслан развернулся к выходу. – Идем коже3 хлебнём. Перед сном как раз отличная штука.

Они вышли в переход.

– Коже? – настал черед удивляться Базаргуль.

– В третьей столовке. Ты там тоже еще не была, – констатировал Руслан. – А куда же ты ходишь?

– В четвертую, – ответила она.

– Итальянскую. Неплохо. В третьей казахские блюда готовят. Там одних только бешей4 где-то около десяти разновидностей. С рыбой, с рисом, с картошкой, с тестом, с бараниной, с говядиной, с кониной, миксы. Коже тоже всякие. Я после качалки коже всегда ем. И желудок не грузит. И полезно.

– А ещё где можно покушать? – заинтересовалась Базаргуль, которая начала уже уставать от лазаний, пасты и пиццы.

– В первой чисто столовская еда. Пельмени, макароны, гречка. Во второй – восточное. Манты5, плов6, острое всякое. Чак-чак7 есть. В пятой – европейское. Гуляши, беф-строганы, – Руслан скривился. – Честно говоря, первая и пятая не особо отличаются. Но для разнообразия можно иногда. Некоторым нравится.

Пока ели коже, Руслан подключил её телефон к внутренней сети и рассказал, что вообще повара стараются, потому что сотрудники за еду платят по карточке и сразу понятно, куда больше ходят. Это, конечно, не «живые» деньги, остаток не обналичивается. Зато можно на сэкономленные единицы устроить банкет, например, на день рождения. Новых клиентов взять неоткуда, поэтому каждая столовая стремится готовить лучше, чтобы переманить больше сотрудников. На карточке кроме единиц на питание еще есть для тренажерного зала и медицинского блока. Пополняют раз в месяц перед сменой.

Коже Базаргуль очень понравилось. Это было самое то, что нужно для хорошего сна. Руслан проводил девушку до её комнаты, попрощался и ушел. Базаргуль для себя решила, что пытливый взгляд Руслана перед прощанием ни в коем случае не был молчаливой просьбой зайти в гости.

Базаргуль обрадовалась, что по базе везде беспроводной Интернет. Она сразу нашла любимые постановки опер. Почему-то первой она вспомнила Лючию ди Ламмермур8. И пошли все подборки Доницетти. Так и остались на первом наборе в поиске сошедшая с ума невеста и убиенная жена Анна Болейн9. Хоть скорость и хорошая, но лица артистов на маленьком экранчике телефона было почти не видно. Зато можно слушать постоянно и на работе тоже, особо не вглядываясь. Всё равно надо обязательно привезти свой ноутбук.

На следующий день Базаргуль решила пообедать в восточной столовой. Стоило ей зайти туда и оглядеться, как тут же увидела Руслана. Он сидел в компании Мендета, Володи и Ильяса. Руслан увидел Базаргуль и помахал ей рукой. Она улыбнулась и подошла к ним.

– Привет! Я сейчас возьму еду и вернусь, – Базаргуль улыбнулась парням и пошла к разносам.

По её возвращению они активно спорили.

– Да я тебе говорю, «Зеленый быстрогон» победит! – почти кричал Руслан.

– Пока Рашид не научится ходить под боковым ветром, они никогда не победят! – упорно твердил Ильяс.

– Это Рашид то не умеет?! – задохнулся от гнева Руслан.

– «Красный скорпион» опять выиграет, – спокойно произнес Володя. – Готов поставить всю зарплату.

– Настя уехала, так ты деньгами соришь? Смотри, она недостачу в вашей копилке в два счёта заметит, – усмехнулся Ильяс.

– Готовь денежки! У них парусные задвижки полетели. До игры не успеют прийти новые! – довольно произнес Руслан.

– Я им другие сделал, – тихо сказал Мендет.

– Ты им что? – чуть не захлебнулся словами Руслан.

– Ну, они пришли, говорят так и так. До игры задвижки не успеют привезти. Ну, я им и сделал… – Мендет будто стеснялся.

– Как ты мог? – горько сказал Руслан. – Скорпионам… Как ты мог…

Руслан опустил голову на руки.

– Я извиняюсь, – решила вставить слово Базаргуль. – А вы о чём?

– Наш гений ветровщикам помог, – словно все объяснил, ответил Ильяс, презрительно глядя на Мендета.

– У нас тут есть спорт такой – тарантасбол, – догадавшись, что это ни о чём не говорит Базаргуль, ответил Володя. – И есть две команды. Ну, команд, конечно, больше. Но следующая игра будет между панельщиками и ветровщиками. Панельщики – это мы, те, кто обслуживает солнечные батареи. Ветровщики – кто обсуживает ветряки. Хотя Мендет, похоже, всё-таки за ветровщиков. Да, Медюня? – флегматичный Володя не выдержал и тоже презрительно посмотрел на Мендета.

– А что такое – тарантасбол? – быстро спросила Базаргуль, опасаясь, что они на самом деле накинутся на втянувшего голову в плечи худенького Мендета.

Мимо проходили девушки с полными разносами. Одна из них, красивая брюнетка в обтягивающих джинсах и полупрозрачной водолазке, улыбнулась Ильясу и кивнула ему. Ильяс расплылся в улыбке и склонил голову, почти галантно, если не считать того, что он сделал это поверх пиалы с чаем и сидя. Потом увидел, что это заметили за столом, скашлянул и сделал вид, что внимательно слушает Володю.

– О, теперь эта? – тихо спросил его Руслан.

– Ты о чём? – нахмурился Ильяс.

– Ни о чём. Как там Айгера? – хитро прищурился холостой товарищ.

– Нормально. А что тебя моя жена волнует?

– Не волнует. Просто интересно, почему девчонки западают на таких как ты.

– На каких это?

– На женатых. Они же по идее на меня должны вешаться и в очередь выстраиваться у комнаты.

– Слушай, завидуй молча. Давай послушаем, что тут новеньким втирают, – прервал приватный разговор Ильяс.

Володя в это время так же флегматично повествовал, что технари, занимающиеся переработкой пластмассы, сделали большой шар диаметром два метра и наполнили его утяжелителем. На более менее ровной площадке собираются две команды на тарантасах. В каждой команде по семь игроков, один из них на воротах. Остальные же пытаются провести мяч и забить его в ворота противника. Причем, два игрока в защите, двое в нападении и двое – полузащитники. Зрители сидят вокруг поля в тарантасах и болеют, оголтело сигналя. Так как специальной площадки нет, и игры проходят ночью, когда большая часть сотрудников отдыхает, то зрители еще фарами освещают игру. Основную сложность добавляет ветер, который то встречный, то попутный. Единственное, что может отменить матч – очень сильный ветер, при котором мяч улетает с поля. Или глубокий снег. Паруса у игроков цвета команды. Номер игрока написан на парусе и корпусе тарантаса. Судья делает свои замечания на волне, к которой подключены игроки, зрители и те, кому был интересен матч. Фоном к замечаниям судьи идут комментарии. Во всем остальном правила взяты из обычного европейского футбола. Только к поврежденным игрокам мчатся не врачи с носилками, а машина техпомощи с эвакуатором.

Главные соперники – ветровщики и панельщики. Есть, конечно, еще тепличники, переработчики. Иногда свои команды выставляют административники, технари и фермеры. Но они все не конкуренты.

Базаргуль даже и не знала, спрашивать ей или нет про тарантасы. Все решили часы на стене. Она машинально посмотрела и увидела, что пересидела свой обед на пять минут. Пришлось быстро извиниться и убежать на работу.

Вечером Базаргуль специально пошла в казахскую столовую, чтобы расспросить о тарантасах. Руслан сидел с Мендетом.

– Ты пойми! Нельзя помогать всем, кто тебя попросит! – втолковывал он худенькому пареньку.

– Простите, что отвлекаю, – Базаргуль подошла к ним с глубокой миской коже. – Но мне очень интересно узнать, что такое «тарантас».

– Вот этот гений тебе сейчас все про них подробно расскажет, – презрительно указал подбородком на Мендета откинувшийся на стуле Руслан.

Тот, испуганно оглянувшись на него, начал монотонным голосом, будто читал лекцию для двадцатой за день экскурсии. Но постепенно оживился.

– По окрестностям можно кататься на тарантайках, – рассказывал он. – Это большая пуля на колесах с самой узкой вершиной впереди. Место водителя в середине, багаж можно складывать внутри по бокам. В случае, если багажа очень много, то предусмотрены места в полу. При этом пол немного приподнимается. А место водителя можно немного сдвинуть вперед. В кабине помещаются максимум двое человек.

– Чем активно пользуются некоторые товарищи, – расхохотался Руслан. – Продолжай, Медюня, ты не поймёшь.

– Или один взрослый и двое детей. Но детей в МЭРе почти нет. Во всяком случае, я их не видел, – Мендет нахмурился, припоминая, видел ли он детей на базе. – Они, наверное, живут за пределами базы, – он махнул головой, словно отгоняя от себя лишние образы детей сотрудников МЭРа. – Но это еще не все! Самая удивительная его особенность – парус! Когда нет попутного ветра или тарантайка не используется, парус убирается под пол снаружи кузова. Он хорошо помещается между колесами и землей. Но если ветер дует в пределах ста процентах от направления движения, то парус выдвигается вперед и занимает положение относительно водителя с таким расчетом, чтобы обеспечить максимальную скорость всему сооружению. А ещё на крыше есть панели солнечной батареи, а в полу – аккумулятор. Так что тарантас отвечает всей философии МЭРа – «альтернативные источники энергии у нас основные».

На этих словах Мендет гордо распрямился.

– О да, альтернативные источники всё для тех же товарищей на базе вполне основные, – продолжал веселиться Руслан. – А другие товарищи из-за этого на самообеспечении.

Базаргуль удивлённо посмотрела на истерику встревающего парня, а Мендет дальше продолжал как полномочный представитель солидной организации.

– Официальное название звучит многозначительно и громоздко: транспортное средство на ветровой и солнечной энергии – ТСВСЭ. Но между собой мы его называем именно тарантасом или тарантайкой. Нет! – поспешно сказал парень, увидев, как поднялись брови Базаргуль. – Они работают, нормально ездят. Это любя. Лучше наших тарантасов для степей и пустынь ничего нет. Кстати, самое удобное – это автопилот. Причем он ориентируется сразу по GPRS и ГЛОНАССу. Так здорово ввести координаты или выбрать любые из двадцати в памяти тарантаса и лежать себе, а он сам едет куда надо. Ночью вообще здорово! Солнечная панель сверху складывается, поэтому звёзды видно.

Руслан хотел добавить что-то ехидное, но увидел мечтательное выражение лица Мендета и осекся. Мендет заметил этот порыв, откашлялся и продолжил снова сухим менторским тоном.

– Сзади к тарантасу можно прикрепить прицеп. Получается более удлиненная версия. У него собственная панель с солнечной батареей и аккумулятором. Она соединяется с двигателем тарантаса. На таких развозят продукты и почту по отдельным домам сотрудников.

– Есть еще и отдельные дома? Разве не все живут в общежитии? У них тоже вахта? – удивилась Базаргуль.

– Нет, конечно! – раздраженно воскликнул Руслан. Получилось так, будто вопрос Базаргуль оказался не к месту. – Где, ты думаешь, живут шишки? В комнатёнках, что ли без окон и прозрачной крыши? Ха! Продолжай, Медюня.

– Для поездок по горам и холмам лучше квадроциклы на бензиновом двигателе. Но и этого старого друга модифицировали, – любовно улыбнулся Мендет, – сделали ему обтекаемую прочную кабину и добавили модели на метановой тяге. Когда наваливает много снега, то тоже катаются на квадроциклах.

– А некоторые умельцы вручную делают детали вражеским командам, – подал недовольный голос Руслан. – А вот скажи, Базаргуль, как женщина. Что вам надо вообще, а?

Мендет снова закрылся, будто черепаха хотел спрятать голову в плечи.

– В смысле? – Базаргуль не поняла, как разговор перешёл на неё.

– От мужиков вам что надо? Перепихнуться без обязательств? А как же семья, верность?

– Руслан, я не понимаю, – Базаргуль растерялась.

– А, ты такая же. Вы все одинаковые.

Разговор как-то свернулся, и они разошлись по комнатам. Уже засыпая, Базаргуль подумала, что сближаться до душевных разговоров ещё рановато.

8

Базаргуль ни разу не была на поверхности с тех пор, как приехала. Она хорошо знала переходы между жилыми помещениями. Знала, как добраться до столовых. Но спустя три недели ежедневной работы она поняла, что очень давно не видела солнца. Самого настоящего. Базаргуль почувствовала себя Дюймовочкой, запертой у сварливой полевой мыши.

На следующий день, после того, как ей пришла в голову эта идея, она хорошо поела во время второго завтрака, а когда наступило время обеда, пошла за курткой, переобулась и помчалась на верхний уровень, там, где не так давно ее зарегистрировали. Можно, конечно, было дождаться вечера и попросить Руслана, но желание выбраться на поверхность оказалось слишком острым. Тем более, что вместе получилось бы выйти только после заката, ведь от обеда он вряд ли бы отказался.

В холле была прозрачная огромная крыша, сквозь которое ярко светило солнце, но не слепило. Удивительно, что в прошлый раз она ее не заметила. Впрочем, одернула она сама себя, когда она приехала, было раннее утро и валил снег.

Потолок был как огромный купол. Можно подойти к нижнему краю и посмотреть, что делается за стеклом. Когда Базаргуль так и сделала, то подумала, что это, скорее всего, не стекло.

Время обеда стремительно истекало, поэтому она помчалась на улицу, на ходу натягивая шапку и застегивая куртку.

Снаружи все было ослепительно белым и сверкающим. Базаргуль с непривычки зажмурилась. Огромное количество снега! Она сделала несколько шагов с крыльца – снег аппетитно захрустел.

Немного привыкнув, она пошла вокруг здания. Вернее, вокруг его крыши. Неподалеку от неё была ещё одна такая же. А за ней еще и еще… Они были раскиданы по всему пространству, которое открывалось перед ее взором. Сверкающие купола посреди ослепительно чистого снега! Будто Анлантида, утонувшая в белом океане и выдающая себя вершинами самых высоких обсерваторий. Она никогда такого не видела! Казалось, что сейчас вынырнет касатка, перепрыгнет через круглое препятствие и прорежет поверхность между ними своим плавником.

Базаргуль догадалась, что это все крыши тех зданий, которые уходят глубоко под землю и которые она уже более или менее изучила изнутри.

Такие конструкции были вполне объяснимы. Места много, ветер сильный, поэтому главное здание, все подсобные помещения, теплицы, общежитие, домики вокруг – все снаружи выглядят как полусферы. Ветру зацепиться не за что, сорвать такую крышу невозможно. И ветер без препятствий несется дальше крутить ветряки.

Базаргуль слышала, что когда-то давно в западном Казахстане в степи строили как в дубравах и березовых рощах квадратные дома с трубами, крылечками. Даже при небольшом порыве сносило все. И настил на крышах, и резные крылечки. И со всего размаху бросало на соседние дома.

Здесь же всё сделано по науке. Базаргуль вспомнила спортивный зал, где самое посещаемое помещение – тренажерный зал – было под самой крышей. Она там никогда не была днем, но, наверное, там так же, как и в холле регистрации – очень светло. Получается, что прозрачные крыши экономят электроэнергию на освещение в течение дня.

Базаргуль вдохнула, пока внутри не закончилось место. Будто умылась водой из родника. Воздух удивительно свежий. Конечно, в общежитии не душно, но всё равно чувствуется что-то искусственное. Она постояла немного, прикрыв глаза. Её щеки начало покалывать от мороза. Но солнце приятно грело через веки, просвечивая красным. Насладившись лучами, как подсолнечник на огороде, она посмотрела на часы. Оставалось буквально пять минут на то, чтобы дойти обратно, переодеться и приступить к работе. Поминутно Базаргуль никто не контролировал, но она привыкла быть пунктуальной. К тому же, ей совсем не хотелось, чтобы были какие-либо нарекания к её работе и дисциплине.

– До завтра, солнышко! – попрощалась она и пошла обратно по своим следам на снегу.

После трудового дня и прогулки по морозу Базаргуль решила, что одного коже будет мало. Поэтому вечером в казахской столовой она решила быть как настоящий кочевник.

– А где Кулиза? – спросила она, с трудом устанавливая свой переполненный поднос на стол.

– Худеет она. А тебя, похоже, калории не пугают? – то ли восхитился, то ли удивился Ильяс.

– Я ходила наверх! Поэтому без обеда, – ответила она.

– О! И как тебе? – спросил Руслан.

– Супер! Так хитро с крышами придумали. И ламп днём не надо. Ещё бы солнечные панели поставили. В Алмате на многих частных домах стоят.

– Так есть же, – ответил Мендет.

– Я не видела, – возразила Базаргуль. – Специально все крыши обсмотрела. Вроде бы такая площадь, а не используется. Просто стекло. Хотя, может, чтобы не закрывать лучи, это и правильно.

– Базаргуль, это не стекло.

– В смысле не стекло? Я же видела, Мендет.

– Эти прозрачные крыши и есть солнечная панель. Она, конечно, меньше электричества делает, чем обычная, но всё-таки это панель. Тут везде такие, кроме тарантасов.

– Наши супер экономисты посчитали, что полноценную плиту днём ставить выгоднее, а то тарантайка ехать не будет, – хмыкнул Ильяс.

– Да уж. А к велотренажерам динамо-машины не прикручены? Чтобы ток делать и сразу аккумуляторы заряжать?

– Вот это мысль! – захохотали парни.

– Ты на портале эту идею размести. Может ещё реально прикрутят и премируют. У нас такое любят – деньги из воздуха делать, – сказал Володя.

– У Базаргуль пока ноута нет, сам по быстрому печатни, – подмигнул ему Руслан. – Настя оценит, если быстрее накопите на хату, а то эти ваши встречи по две недели плохо на твоё настроение влияют. Ты же не против, Базаргуль?

– Нет, конечно! Всегда рада помочь. Тем более, что не совсем поняла, о чём речь. Ммм… – Базаргуль пришла в восторг от того, что съела. – Такое вкусное мясо!

– Ты какое взяла? – спросил Руслан.

– Беш по-столичному, кажется, – вспомнила девушка, все еще уплетая куски мяса, теста и лука.

– Да, его прямо как-то особенно делают, – думая о чем-то своем, ответил Руслан.

– Да тут даже не то, чтобы делают. Прямо чувствуется, что мясо свежее, не замороженное, – начала зачем-то горячо спорить Базаргуль.

– С чего бы его морозить? – удивился парень, даже забыв о своих отвлеченных мыслях.

– Как это? Чтобы привезти сюда, – в свою очередь удивилась Базаргуль.

– Так его здесь и режут, – сказал будто бы прописную истину Руслан.

– Как это здесь? – уронила вилку девушка.

– Здесь есть фермы, при них скотобойни. Сами выращиваем. Сами и режем, – сказал долгожитель МЭРа. – Все своё.

– В пустыне? – все еще не верила Базаргуль. – Это то, про что этот ролик? – она показала вилкой в сторону монитора.

– Ну да, – ответил он и рассказал новенькой, что фермы на базе разные. И с коровами, и с овцами, и с курами… Поэтому в МЭРе всегда есть свежее молоко, масло, сметана, творог, яйца и мясо.

– А куда шкуры идут? Тут дублёнки ещё шьют? – спросила она.

– Ну ты даёшь. Какие ещё шкуры? Их, наверное, тоже на удобрения пускают вместе с другой органикой. Или на сырьё для метана.

– В смысле для метана, – перебила его Базаргуль. – Это газ?

– А в каком еще смысле бывает метан? – не понял Руслан. – Ты разве не знала, что все органические отходы на базе идут на выработку метана? И от животных, и из наших туалетов. И всякая гниль из теплиц…

У Базаргуль от таких подробностей пропал аппетит, хоть уже почти месяц она постоянно видела во время еды, как она думала, чисто экологическую пропаганду. А тут оказалось, что это всё на самом деле. И они на самом деле едят эту пищу и пьют именно так очищенную воду.

– Так вот, – продолжил Руслан, наслаждаясь эффектом, который произвел его рассказ. – Все животные и птицы получают достаточно солнечного света, потому что живут на фермах, у которых такая же конструкция, как и у нас – с большой крышей. С панелью, конечно. Да тут всё используют. Даже скуку.

– Это как? – рвотный позыв у Базаргуль от неожиданности прошёл.

– Ты знаешь, что раньше здесь были только ветряки?

– Что-то такое читала.

– Так вот тогда, конечно, уступали ЖЭРу. Это Жетысуский Энергетический район в восточном Казахстане. А потом вахтовики от скуки придумали как на песке закреплять панели солнечных батарей.

– Ага. До этого, я помню, бегали наперегонки по коридорам на спор, кто успеет до угла по темноте, пока датчик движения не включит свет, – засмеялся Ильяс.

– Так что теперь Большие Барсуки10 просто блестят на солнце. Умники вроде Мендета еще что-то наподобие автоматических щёток как на машинах приделали к этим панелям. Так что они теперь сами от песка и чистятся. ЖЭРу теперь не догнать. У них только ветряки, а солнечную энергию добывать негде. Кругом дома, дороги и поля. И озера. Так что первенство за МЭРом. Это самый энергодобывающий район в республике.

– Получается, здесь же на базе что-то придумывают и делают? – Базаргуль удивилась ещё больше.

– Так точно! Говорят, что это как кремниевая долина. Точнее, пустыня. Потому что умников собралось на квадратный метр – как тараканов. Всё, хватит лекций, как для школьников. Ребята, надеюсь, на завтра у вас никаких планов нет, потому что я забронировал третью столовку.

– Ух ты! По какому поводу? – спросила Базаргуль.

– Так днюха же у него, – сказал Володя. – Не смотришь на портале что ли? А, точно, ты же пока без компа. Надо было хоть планшет захватить.

– Завтра уже? Ёлки, ребята, Рус, ты не обидишься? – спохватился Ильяс.

– Не понял, что такое? – нахмурился Руслан.

– У Рашида с Венерой завтра роспись. Ну и банкет по случаю. Я – дружка. Ты извини, он меня давно попросил. Я тебя в обед поздравлю. Ладно? Без обид?

– А здесь ещё и свадьбы проводят? – удивилась Базаргуль.

– А почему бы и нет? – встрепенулся Мендет.

– Ну, я думала, что свадьбы обычно с родственниками, друзьями делают. Ну, в смысле дома. А они ещё и расписываются прямо тут?

– Так у них все друзья тут. И жить тут будут.

– У него или у неё?

– Базаргуль, я же про дома говорил, – напомнил Руслан.

– Так я поняла тогда, что это только для начальства.

– Нет, если кто вдруг хочет себе дом, то можно подать заявку, там чего-то подписываешь, что-то вроде обязуюсь проработать чёрт знает сколько лет на МЭР. Это если вдруг в дом въехал, а потом через пару лет увольняешься с базы, то его забирают. А если больше там скольки то проработал и прожил в доме, то он потом остаётся за тобой. С зарплаты, конечно, удерживают всё это время каждый месяц за него.

– Как здорово! Это они будут жить в своём доме со стеклянной крышей и приезжать сюда работать на вахты?

– Обычно те, кто остаются, переводятся на постоянку. А дома здесь рядом. На тарантасе минут пять ехать, – пояснил Мендет.

– Ну, это от старых домов минут пять. А те, что сейчас туда на запад дальше построили, все десять – пятнадцать будет, – возразил Ильяс. – У Рашида как раз там домик.

– А ты своих не собираешься перевозить? – спросила Кулиза, которая подошла с салатиком на подносе.

– Давно хочу. Но Айгере в Таразе нравится. Подружки её там. А здесь она что будет делать? Парикмахерской нет. Да и Алиюшку в школу развития водит. Тут-то даже площадки нет играть.

– Парикмахерская здесь как раз бы пригодилась, – сказала Базаргуль. – Вот бы дом взяли, к вам бы очередь записывалась. Особенно, если тут семьи на постоянке живут.

– Я вот тоже ей говорю. Заявку на всякий случай оставил на дом, – ответил Ильяс.

– Всё равно, стричься лучше у хорошего мастера в городе, – надула губы Кулиза. – Покраску тоже не колхозную чтобы. И оксиданты качественные.

– Я в этом не разбираюсь. Мне надо, чтобы жена и ребёнок рядом были. Остальное как-то без разницы, – отрезал Ильяс.

– Тебе то понятно, но я стричься у кого-то на кухне не буду. Уж извини. Чтобы оболванили как ни знаю кого. А мне нельзя себе позволять распускаться, – заявила секретарь самого директора базы.

– Да уж распустилась бы как-нибудь, в конце то концов, – в сердцах воскликнул Руслан. – Всё, я поел. Спокойной ночи! – и вышел из-за стола.

Остальные разошлись за ним следом.

На следующий день после смены Базаргуль перебирала свои вещи. Как оказалось, она не взяла ни одного нарядного платья или кофточки. Но зато была официальная белая рубашка и брючный костюм. А к нему туфли на высоком каблуке. Она собрала волосы и стала похожа на себя, только сто лет назад в какой-то другой реальности и на другой планете. И так пошла в третью столовую.

Там уже висели на стенах шарики, и собралось много народу. Как оказалось, на дверях никто не смотрел список приглашённых. Наверное, можно было бы заявиться наобум. И с нарядами тоже никто не заморачивался. Обычные джинсы и футболки. Базаргуль выглядела на этом фоне вычурно. Вся еда стояла на столах вроде фуршета. Народ накладывал себе в тарелки, и с ними ходили по залу. Напитки стояли тут же разлитые в стаканчики.

– Хватит есть! Прямо будто после целого рабочего дня собрались, – громко произнёс парень в тёмно-красной рубашке в чёрную клетку и в джинсах, оглядывая всех сквозь разрез своих карих глаз, будто сделанных умелым самураем. – Мы тут собрались сегодня по поводу, – рядом стоящие примолкли, а те, что были у стен, продолжили шептаться тише. – Итак, Руслан! – именник встал рядом со стаканчиком. – Ты ценный напарник, что могу сказать. Когда с тобой в смене, а мы с тобой всегда в смене, можно не бояться остаться где-нибудь на выезде без связи и без аккумулятора. Во-первых, ты вместо радио всегда на волне хорошего настроения, – тут все одобрительно закивали. – Ну и в меру упитанный, в крайнем случае, с голода не пропадёшь! – тут, как и ожидал тостующий, гости засмеялись в голос. – На самом деле, друг, – тут напарник стал серьёзнее. – Я рад, что мы с тобой связке. Ты – лучший! – он поднял свой стакан.

– Спасибо, Асет! – Руслан произнёс от души, взял стакан в левую руку и подал правую товарищу. Тот освободил свою и пожал в ответ. Они прижались друг к другу правыми плечами.

Базаргуль попробовала то, что было налито. Везде были соки и газировка. Просто удивительно!

Минут через двадцать она устала от удивлённых взглядов на её рубашку, тем более, что стоять приходилось на каблуках, а она успела отвыкнуть от них.

– Классный вид! – к ней присоединился Руслан. – Спасибо, что пришла.

– С днём рождения, Руслан! – она протянула свой стакан к его, чтобы слегка коснуться. – Ты замечательный! Спасибо твоим родителям за тебя! – она ему тепло улыбнулась. – Если бы не ты, я бы тогда ещё осталась одна на вокзале и замёрзла, – сказала ему девушка. Она была рада камерному поздравлению на двоих среди мирно общающихся о чём-то своём групп людей.

– Ну, прям, – зарделся он.

– Руслан, я без подарка. Я не знала, честно. Подарок за мной. Здесь даже непонятно, что можно купить, кроме еды, воды и презервативов.

– Если бы ты пришла ко мне вечером с презервативами в подарок, я бы совсем не обиделся, – подмигнул он.

– Я тебе лучше из Алматы что-нибудь привезу, – улыбнулась она и чуть отстранилась.

– Договорились! – огорчённо ответил Руслан. – Развлекайся! Я пойду, к другим тоже подойду, а то обидятся.

– Да, конечно! – ответила Базаргуль и потихонечку выскользнула из зала.

Каблуки странно звучали в переходах. А она рвалась поскорее оказаться в своей комнате без никого и снять этот дурацкий наряд.

Первый восторг от нового места, нового шанса начать все по-другому, радость от своих четырех стен, в которые никто без разрешения не войдет, немного прошли. Наступил день, когда ей пришлось сдать большую часть вещей в камеру хранения и ехать обратно в Алмату. Там нужно придумать, чем себя занять в течение месяца. Оказалось, что ощущение, что теперь-то она дома, ложное. Всё временно.

От этого страдала только она. Все вокруг радовались, что заканчилась вахта, и можно вернуться домой. А Базаргуль глупо решила, что это и есть её дом.

Она сдала свою форму, сложила в большой пакет пижаму, зубную щетку, мыло, шампуни, теплые домашние брюки, футболки, некоторое белье, носки, чтобы отнести это утром перед отъездом в камеру хранения. С собой решила взять почти пустой чемодан, потому что в нем нужно привезти через месяц ноутбук, некоторые вещи и ракетку и форму для тенниса. Еще Базаргуль думала прикупить в городе побольше кремов и масок. На базе у нее каждый вечер много свободного времени, которое можно посвятить себе любимой.

На вокзал ехали в той же компании. Кроме Базаргуль еще Руслан, Ильяс, Владимир, Мендет и Кулиза. И, конечно же, молчаливый Карим-ага.

Руслан, как обычно, балагурил. Его очень радовал прогноз погоды. Из-за сильного снегопада отменили матч по тарантасболу. Если верить синоптикам, то еще как минимум месяц игра будет невозможна.

Кулиза, как обычно, зыркала своими недобрыми глазами в сторону Базаргуль, которая шутила вместе с Русланом. Правда, когда садились в автобус, у Базаргуль как-то странно защемило сердце. Она в последний раз обернулась на покатую крышу здания жилого комплекса, почти скрытую из-за снега, и торопливо отвернулась, чтобы не заплакать.

– Наконец домой! – послышался голос Кулизы.

– К жениху торопишься? – спросил Руслан.

– Конечно, заждался уже меня, – с вызовом ответила Кулиза.

Мендет молчаливо смотрел в окно на бело-серое месиво. Базаргуль показалось, что он тоже готов расплакаться от того, что приходится уезжать.

9

В этот вечер Базаргуль приготовила лазанью. Первое блюдо, которое она ела в МЭРе. А на закуску протушила заранее замоченную красную фасоль. Она была правильной формы снаружи, а внутри рыхлая плоть впитала в себя сок томатов, лука, моркови и болгарского перца. Благодаря маленькому чили эта аппетитная масса была немного остренькой.

Густой нежный сыр, расплывшийся сверху и выглядывающий между слоями мяса и теста, просто не давал от себя оторваться. Братик положил себе добавку. Но бобовые на его тарелке остались почти не тронутыми.

– Просто обалденно! – похвалила мама лазанью потому, что закуску не стала даже пробовать.

Базаргуль и сама была в восторге от того, что приготовила. После бассейна аппетит был как никогда. А фасоль можно убрать в холодильник и кушать по чуть-чуть самой.

Мама поставила пустую тарелку в раковину, придвинула к себе чашку с чаем ближе и мельком взглянула на Базаргуль.

– Кстати, ты же помнишь Салтанат Мулдашевну?

– Ммм… – Базаргуль только положила в рот большой кусок лазаньи и смогла только помотать слегка головой.

– Как же! Это же родная сестра Бахытжана Мулдашевича, который хороший друг Кенеса Рахмановича! – мама начала распаляться.

Базаргуль решила покивать, тем более, что имя Кенеса Рахмановича было ей знакомо. Кажется, он работал вместе с мамой в больнице.

– Так вот, – мама довольно продолжила. – У Салтанат Мулдашевны есть племянник. Очень хороший. Твой ровесник. Работает где-то на госслужбе.

– Ммм, – ответила Базаргуль.

– Он сейчас в Костанае, но скоро переведется в Астану, а может и в Алмату, – добавила мама.

– Ммм, – повторила Базаргуль.

– В общем, я дала твой номер телефона. Не перебивай, – быстро сказала мама, видя, что Базаргуль что-то хочет возразить. – Просто поговорите, подружитесь. Ничего же такого. Парень из хорошей семьи. Должность у него. Ещё и сюда приедет. А Салтанат Мулдашевна станет мне сватьей. Хорошо же.

– Ну, позвонит так позвонит, – осталось только ответить Базаргуль.

– Ты выйдешь замуж, найдешь здесь хорошую работу, вместо этой своей глухомани, – ввернула обычную для ужина шпильку мама. – Тебя то муж точно куда попало не отпустит.

– Почему бы и нет? – думала Базаргуль, перемывая посуду. – Может и правда главное решить? Стерпится-слюбится. Кажется, так говорится.

Перед сном ей представилась картина, что она вся такая солидная под руку с мужем с должностью выходит из их собственного дома, а их до калитки провожает их собака. Чуть в стороне стоит машина Айбека, в которой он сидит, курит и смотрит на них. «Это не будет отношениями, когда «не загадываем наперед», когда «нам сейчас хорошо, а там посмотрим», – подумала она, вспоминая, как буквально пару лет назад Айбек ей это говорил, признаваясь в любви.

– Кунтуар звонил? – на следующий день за ужином спросила мама.

– Нет, – честно ответила Базаргуль.

– Жалко. А то бы осталась в Алмате, вышла на хорошую работу, – снова начала мама.

После ужина мама с кем-то говорила по телефону. До Базаргуль донеслись отрывистые «нет», «да, представляете…». Часов в десять вечера раздался вполне ожидаемый вызов с неизвестного номера на мобильный. Базаргуль ушла разговаривать на кухню.

– Базаргуль, добрый вечер! Это Кунтуар.

– Здравствуйте.

– Не помешал?

– Да нет.

– Я от Салтанат Мулдашевны. Мне дали Ваш номер.

– Да-да. Я в курсе.

Базаргуль стало смешно. Будто бы он звонил с щепетильной просьбой по рекомендации. Хотя, по сути, так оно и было.

– Вы, наверное, собирались ложиться спать?

– Вообще-то да. А Вы?

– А я на работе. Дежурство.

– Вы и по ночам дежурите?

– Да, бывает и такое.

– Сложная у Вас работа.

Тут у него зазвонил городской телефон.

– Извините, надо ответить.

– Да, конечно.

Базаргуль услышала, как он уже другим изменившимся властным голосом говорил по другому телефону.

– Да. Где? Выезжаю.

Он положил другую трубку.

– Базаргуль, я Вам перезвоню позднее. Вы не против?

– Да, конечно. Удачи Вам!

Базаргуль пожалела, что не сказала, что лучше было бы продолжить в другой день, так как поздно. Базаргуль смотрела на мобильный телефон и думала, что может быть стоит перезвонить, как вдруг пришло сообщение. От Кунтуара. «Рад знакомству. У тебя приятный голос.»

Так и повелось, что каждый вечер они стали болтать ни о чем. Иногда у него заканчивались деньги на балансе, тогда она ему перезванивала и снова продолжались разговоры. Он звал ее к себе в далекий северный город познакомиться, так сказать, воочию. Базаргуль предлагала приехать на выходные в Алмату. Но Кунтуар каждый раз говорил, что у него такая работа, что нужно быть на месте, вдруг вызовут. А Базаргуль свободна целый месяц. Удивительно, но к такому легкому общению быстро привыкаешь. Она даже стала ждать этих звонков. Хорошо, когда есть возможность представить себе человека, которого никогда не видела. Домыслить его привычки, наградить прекрасными качествами. Пожелания мамы с каждым днем в мечтах Базаргуль становились все реальнее.

Когда Базаргуль выходила на улицу на этот мороз, иногда было желание повалиться в арык. И чтобы сверху присыпало снегом. Единственным весельем были звонки по вечерам от неведомого собеседника из далекого северного города. Она даже не знала, как он выглядит. Он не был зарегистрирован ни в одной из социальных сетей. Прислать и получить фотографию удивительным образом не получалось. Игра в неизвестность и приезд Базаргуль к Кунтуару, который когда-нибудь потом состоится, даже увлекала.

10

В Алмате Базаргуль встретила мама. Братишка в эту субботу был в институте на лекциях. Странно, за этот месяц они будто стали немного чужими. Вот и дом, привычные вещи, немного изменилось на кухне. Душ с дороги, ее старый банный халат, чай.

Чтобы чем-то себя занять, Базаргуль решила перешить свою старую шубу. Она была слишком широкая и длинная. А шапку к ней она не могла найти. Как ни странно, но серый козлик оказался большей редкостью, чем та же норка. На третий день после приезда она свернула шубу в пакет и поехала в центральное меховое ателье.

В ателье работали мастера в возрасте. При взгляде на них чувствовалась закалка и основательная база. Но фасон ей предложили вполне современный. Французский. Из безразмерной шубы должно было выйти прелестное приталенное меховое пальто до колена и оставался мех на шапку. К сожалению, шапки они не шили, но швея дала ей контакты специалиста именно по головным уборам.

Единственная проблема, заказов было много, тем более зимой. Поэтому примерка откладывалась на полтора месяца. Мастер сказала это прискорбным голосом, но Базаргуль этому даже обрадовалась. Предложила не торопиться, а отложить даже на два месяца. Мастер была только рада. Базаргуль подумала, что как раз к тому времени успеет вернуться.

В Алмате было непривычно мокро после пустынного снега. Слякотно и хлюпко. И очень много людей.

Зато Базаргуль обрадовалась возможности готовить самой. Странно подумать, что всего полтора месяца назад она бы не поверила, что можно соскучиться по мытью посуды и чистке картошки. За то время, что она жила на базе, для этого не было ни необходимости, ни возможности. Зато теперь она смогла попробовать приготовить то, что ей нравилось кушать в МЭРе. Базаргуль нравился сам процесс сотворения чего-то нового. А мама с братом радовались вкусным ужинам.

Какое-то время Базаргуль наслаждалась возможностью валяться на диване и смотреть все, что попадалось. Если учесть, что каналов было около ста, то от телевизора можно было вообще не отходить. Но от этого буквально за неделю устала.

Днем мама была на работе, а братик на учебе. Целыми днями Базаргуль была дома одна. Сначала она этим наслаждалась. Но постепенно стало скучно. И даже тоскливо. Все чаще стал вспоминаться Айбек. Иногда даже до слез. Обычно Базаргуль давила их в себе. Но в тот день она готовила плов и резала лук. От грустных мыслей о том, что было и что так и не случилось, слезы просто прорвались наружу. Они продолжаться выкатываться из глаз даже когда она выключила газ и накрыла казан полотенцем. Неожиданно в дверь позвонили.

Базаргуль подошла к глазку и спросила кто там. Незнакомый человек с цветами ответил, что доставка. Сердце заколотилось, в голове промелькнуло: «Неужели…» Базаргуль распахнула входную дверь.

На лестничной площадке стоял немолодой мужчина с букетом красивых цветов – сочетание красных роз, белых хризантем и каких-то неизвестных, похожих на белые жемчужинки на веточках-ниточках. Еще он держал мягкого медвежонка Тедди, конверт и ведомость. «Как же я люблю белые хризантемы,» – подумала Базаргуль.

– Извините, тут доставка для Ольги из десятой квартиры, а их никого нет дома, – мужчина говорил и с тревогой всматривался в заплаканное лицо Базаргуль. – Вы не могли бы им передать?

«Детка, это не голливудская история любви,» – прозвучал в голове жесткий голос. – «Это реальная жизнь, боец.»

– Да, конечно, – улыбнулась она скорее самой себе. – Цветы, наверное, лучше поставить в воду?

Интересно, каково это? Выдавать выигрыши в лотерею, принимать роды, если сама не можешь иметь детей? Наверняка, ничуть не легче, чем передавать цветы, игрушку и конверт юной соседке, когда у самой вместо сердца ржавая дутая болванка с проломленной дырой, кровоточащей по краям.

Тем не менее, Базаргуль аккуратно поставила цветы в воду и приготовила остальное на стульчике недалеко от двери. И отправилась за покупками. Потом, когда вернулась, она первым делом позвонила к соседям в дверной звонок.

– Это ваша соседка! Тут для Вас доставили кое-что.

Оля удивленно хлопала глазами. Базаргуль открыла свою дверь, поставила покупки на пол и вынесла букет вместе с банкой с водой. Соседка ошарашено смотрела на него и уже собралась уходить.

– Спасибо. Сейчас отдам банку.

– Да мне то за что… Банку можете оставить себе. Подождите, там еще есть!

– Да? – в глазах Оли было по-детски наивное любопытство.

Жадина в сердце Базаргуль немного заикнулась о том, чтобы оставить себе мишку. Уж больно он был хорош. Ему бы понравилось у Базаргуль. И соседка может даже не узнает.

– Да-да, письмо и игрушка. – Она твердой рукой взяла со стульчика Тедди и конверт.

Соседке явно не терпелось скорее закрыться у себя и прочитать послание.

– Спасибо Вам!

– На здоровье!

Любовное сверкание скрылось за соседской дверью.

– Наверняка, накосячил. Вот и откупается теперь, – не смогла удержать злобной мысли Базаргуль, вспоминая прекрасный букет своих любимых цветов и глядя на опустевший стульчик.

Надо выходить из дома. Чтобы не погружаться в мысли. Чтобы не передавать подарки.

Базаргуль гуляла по Алмате, прошлась по магазинам. Она купила новую спортивную форму на распродаже со скидкой в девяносто процентов. Видимо из-за того, что зима и коллекция была прошлогодняя. Собственно, для Базаргуль это было не важно. Еще она набрала много средств для ухода за волосами и кожей. Даже начала переживать, влезет ли это всё в чемодан.

Подарок для Руслана нашёлся сам. Набор цветной термобумаги для аппликаций будто позвал её в магазин канцтоваров. Из больших листов можно вырезать буквы или фигурки, наложить, например, на футболку, прогладить – и вот, пожалуйста, – новый рисунок. Ему, как болельщику, такое точно пригодится.

Центр Алматы прекрасен в любое время года, а в начале весны особенно. С деревьев свисают пласты подтаявшего снега. Они неожиданно плюхаются на тротуар прямо перед носом. А можно немного подпрыгнуть, задеть ветку и тогда пройдет миниснегопад. Главное – вовремя отпрыгнуть, чтобы потом не отряхиваться от снега.

Еще в городе много афиш. На одной из них Базаргуль увидела, что скоро в ГАТОБ11 будет спектакль «Жизель»12. Чего в пустыне не было, так это балета. Показалось, что это приятное разнообразие в жизни. По сюжету обманутая невеста умирает. На леденящем душу втором акте, начинающемся на кладбище покинутых невест, ее сердце сжалось в мокрую варежку на морозе. После этого поняла, что искусство сейчас не для нее.

Хотелось двигаться, тело просило ласк, душа – доброго общения. Встречаться с кем-то из старых знакомых, чтобы просто поговорить, желания не было. Ведь тогда пришлось бы отвечать на вопросы. Они бы грубо ковыряли в ее переплетенных и оголенных переживаниях. Даже представить это было противно до тошноты.

Базаргуль взяла абонемент в центральный бассейн на восемь раз. Больше двух метров глубина, длина – пятьдесят метров, примерно десять дорожек… Такого количества воды для плескания в МЭРе точно нет. До конца месяца можно успеть использовать все. Днем там почти никого. Вот она прелесть вахтового метода работы – законное право в будни в рабочее время успеть на скидки в магазинах, не попасть в пробки и наплаваться почти в одиночестве. И погреться в сауне, разложившись на полке в свое удовольствие. Только девочки из группы по плаванью иногда создавали столпотворение в раздевалке и душевой. Базаргуль за ними наблюдала и не могла понять, зачем они целенаправленно портят свои фигуры. Эти мощные плечи и покатые спины вполне могли принадлежать мускулистым мальчикам. Но, в конце концов, каждый сам хозяин своей жизни.

Плавала Базаргуль плохо. Осторожно продвигалась мелкими переплывами вдоль бортика. Острое ощущение одиночества в последнее время все чаще накатывало волнами. Иногда оно заставало, когда она была в воде. Это очень удобно, можно было немного нырнуть и вот уже не видно выкатившихся слез. А покрасневшие глаза всегда можно объяснить хлоркой, хотя в этом бассейне использовали что-то другое для дезинфекции. Как-то предельно ощущалось, что она не понимает, что делает здесь. Зачем она вообще. Для чего этот бассейн, ее бессмысленная вахта в МЭРе. У нее не было целей, не было сил продолжать дальше это барахтанье.

11

Уже в конце месяца отдыха бывшие коллеги-подружки из банка решили встретиться и отметить восьмое марта. После второго бокала и обычного перемывания косточек знакомым, дошли до больной темы о замужестве.

– Ой, да ладно! Прямо таки и все, – отмахнулась оптимистичная Света.

– Конечно, все. Посмотри сколько вокруг малолеток. Ноги от ушей. Красотки, стройняшки, – сыпала аргументами Жанна.

– Ну и что. У них нет главного!

– Чего? Опыта что ли? Так мужикам опытных и не надо. Сами хотят всему научить.

– Это еще смотря какие мужчины.

– В основном именно такие.

– Нам таких не надо. Хочешь, я назову тебе двадцать причин, почему у нас больше плюсов?

– Это как в каком-то журнале, вроде того, что белья больше и умеем готовить? – рискнула вставить реплику Базаргуль.

– Фу, как приземлено. Я тебе свои двадцать причин назову.

– Ну давай.

– Загибай пальцы. Первая причина. У нас больше данных о человеке.

– В смысле? Запрос в прокуратору и в банк можно сделать?

– Нет, конечно. В смысле, когда ты видишь парня-студента, ты еще не знаешь, что из него получится. Может гений, а может и сопьется к двадцати пяти. Сейчас, когда ты видишь мужчину за тридцать, ты уже точно знаешь, во что он вырос. Если в детстве его били, то к тридцати он или совсем затих, или изменил ситуацию. Если даже он учился не на того, кем хотел быть, то у него уже было время изменить свое направление. Кстати, отсюда вытекает второй плюс.

– Загибаю палец.

– Если ты училась не на то, кем хотела по-настоящему быть, то у тебя тоже было время это исправить. Если бы ты была с мужем, детьми, ипотекой и прочими семейными делами, то шансов заняться любимым делом у тебя было бы меньше. Так что будущему мужу ты тоже достанешься уже определившейся.

– Это разве плюс? Разве это не здорово, развиваться и меняться вместе?

– Только в сказках, детка. На деле – это пока один определяется, второй терпит его депрессии и жалобы от прежней работы. И кормит всю семью, пока второй находит другое место. Чтобы меняться кардинально обоим одновременно, нужно иметь просто невероятный запас терпения и денег.

– Разве не бывает так, что сразу учишься на кого хочешь? И работаешь там, где нравится.

– Бывает. Но человеку ведь всего мало. Всегда кажется, что хорошо там, где нас нет. Поэтому хотя бы попытку сделать уйти в другую компанию, к другому человеку, как правило, многие делают. И некоторые возвращаются.

– Если вернулся к другому человеку, значит, уже нам не достался.

– Зато есть другие.

– Но значит, что другой может также уйти куда-то еще.

– Не обязательно. Загибай следующий палец. Сейчас скажу еще один плюс.

– Какой же?

– К этому возрасту обычно уже есть опыт проб и ошибок. И тут одно из двух. Или понимаешь, что в общем то никакой разницы. Или же точно знаешь, что именно нужно. И тут сразу отмечай еще один плюс.

– Так быстро.

– Да. Потому что, если женщина выбрала мужчину, когда ей за тридцать, значит она это сделала осознанно. Или потому, что не видит смысла менять на другого, потому что все такие же. Или же она действительно выбрала лучшего для себя. В любом случае, она изменять не будет. В отличии от длинноногой малолетки, которая видит вокруг себя столько восхищенных мужчин, что ей действительно будет трудно удержаться от соблазна.

– Да не может быть. Любой мужчина предпочтет взять в жены невинную девочку, – заявила Жанна, откинувшись на кресле и скрестив руки на груди.

– Мужчины бывают разные. Это во-первых. А во-вторых, в нашем случае было бы уже патологически странным оставаться невинной. Вряд ли супружеская жизнь с таким человеком доставит удовольствие. Поэтому будем рассматривать только уверенных в себе мужчин, которые признают за собой и за своей женщиной право на прошлое, которое в любом случае не изменить.

– Их надо еще найти.

– Не надо искать. Надо просто признать самой за собой такое право. Прожить всю жизнь с человеком, который будет попрекать за то, что ты влюблялась до того, как встретила его… ну не знаю… это для мазохистов наверное.

– Хорошо, какой следующий плюс?

– Взрослым людям, которым за тридцать, есть о чем поговорить. У них больше разносторонних интересов, чем у тех, у кого до этого десять-пятнадцать лет на уме были подгузники и прополка картошки на огороде.

– Не обязательно. Если девушка не замужем, это не значит, что она на выходных не ездит на родительскую дачу. Или не помогает с младшими братьями, сестрами и племянниками, – не смогла согласиться Базаргуль.

– О! Точно! Загибай еще палец, – обрадовалась Света.

– И это плюс?

– Конечно. После тридцати у человека уже точно расставлены приоритеты. Или родительскую дачу окучивать, или свою жизнь, наконец, устраивать.

– Разве нельзя и то и другое? – удивилась Базаргуль.

– Нельзя. Ты или родителям жизнь облегчаешь, или все-таки уже занимаешься своей семьей. Все сразу не успеть, – категорично ответила знаток всего.

– Ты неправильно говоришь. Это святой долг – заботиться о престарелых родителях, – спорила Базаргуль.

– Но не в ущерб своей жизни. Вот ты представь, что все одним махом начинают переживать только за своих родителей. Тогда вообще нельзя обзаводиться своей семьей. Вдруг им что-то понадобится. Стакан воды ночью принести. А ты в это время детей делаешь. Или пеленки сыну меняешь. Если бы было правильно только заботиться о родителях, тогда жизнь вообще прекратилась на земле. Или бы размножались только те, кого сразу после рождения бросили. Потому что им не надо было бы переживать за родителей.

– Ты жестокая, – ошарашено произнесла Базаргуль.

– Это жизнь. Нельзя успеть и то и другое и третье. Всегда приходится выбирать.

– Мне надоело загибать пальцы. Давайте сменим тему, – засуетилась Жанна, чувствуя ссору подружек.

– Я еще не все плюсы перечислила.

– Да иди ты со своими плюсами, – понимая, что не выдержит больше, не сдержалась Базаргуль.

– Тише-тише, девочки. Давайте ещё мартини закажем, – дипломатичная Жанна поспешила перевести тему. – Кстати, а что ты там в своей пустыне делаешь? Там верблюды и всё-такое? А мужчины там есть?

К счастью, удалось отделаться буквально парой слов. Подружки заскучали на описании теплиц. Базаргуль решила не уточнять, чем именно она занимается на базе, чтобы не пошли слухи за её спиной. По загадочным намёкам девчонки решили, что работа настолько хороша, что она ради этого даже бросила Айбека и отказалась от предложения от другого банка с зарплатой в два раза выше.

На самом деле зарплата была высокой, если не учитывать, что она выдавалась один раз в два месяца. Если разделить на два, то становилось грустно вспоминать прежние заработки. Большим подспорьем было то, что питание, проживание и проезд оплачивала база.

Но Базаргуль честно себе призналась, что МЭР ей дорог не деньгами. И не супер интересной работой с бельем. Чем конкретно, она не знала. Но очень скучала и каждый день с грустью смотрела на то, как приближается дата отъезда.

Как Базаргуль ни старалась, всё равно не успела сходить все восемь раз в бассейн. То сильно уставала после предыдущего занятия, то ещё что-нибудь. Одним словом, оставалось еще два неиспользованных посещения, хотя с понедельника она ходила каждый день, а завтра уже надо было уезжать.

– Но Вы же знаете, что мы не переносим.

– Знаю, но поймите и Вы меня. Мне надо уехать по работе на месяц в другой город. Я же не по своей воле пропускаю. Неужели у Вас не предусмотрены переносы по болезни или командировке?

– Продлять потом будете абонемент?

– Конечно, – ответила Базаргуль, хотя совсем не была уверена, что хочет возвращаться в этот неприветливый мир.

– Хорошо, – женщина-регистратор сделала большое усилие для одолжения.

– Спасибо, – Базаргуль забрала карточку. – До свидания!

Что ж. Небольшая победа над бюрократизмом в отдельно взятом бассейне уже неплохо. По-крайней мере, через месяц в этом городе её ждала хотя бы вода и сауна.

12

Напоследок Базаргуль зашла в музей Кастеева. В разгар рабочей недели там оказалось больше дежурных по залам работниц, чем посетителей. Точнее, в этот день из зрителей она была там одна. Пока она смотрела на картины, надзирательницы следили за ней. В любой момент, когда она оборачивалась, всегда натыкалась на пристальный взгляд. Куда бы не пошла, за ней неотступно шоркала пара ног, сменяющих друг друга от наделов строго очерченной территории. Интересно, а что они смогут сделать, если ей вдруг захочется вытащить шашку наголо и начать рубить полотна? Или достать из сумки бутыль с кислотой или растворителем и поливать шедевры семнадцатого века? Борясь с желанием обернуться и попросить присесть, ну или хотя бы двигаться тише, она дошла до зала советского периода. Изображения сталеваров и певиц смотрели со всех сторон. Природа обязательно была со стройкой века, карьерами и бульдозерами. И тут, словно глоток свежего воздуха, возникла «Весна» Тансыкбаева. Будто на самом деле сидишь на склоне горы где-то в урочище Медео. Где-то вдалеке город, а на переднем плане цветущий урюк. Совсем молоденький, но уже в цвету. Базаргуль постояла рядом и будто на самом деле почувствовала теплое солнце и влажную землю, на которую так захотелось присесть.

«Давно я не была в горах,» – подумала Базаргуль и пошла дальше по залу.

В следующем секторе зала большую часть основной стены занимала картина Кенбаева «Ловля лошади». Довольно известная. Базаргуль раньше уже видела её репродукции в интернете и в каких-то журналах. Но вот так столкнулась с ней вживую впервые. И она сразу заворожила её. Действие происходит на хребте горы. Совсем рядом на заднем плане снежные вершины. Чуть поодаль всадники. В центре же белая лошадь, которую окружили двое на конях. Они собираются накинуть на неё петли.

Ну, картина, ну, лошади. Что же тут такого? Так казалось раньше, а тут девушка не могла оторвать от неё взгляда. Казалось, что вот-вот смысл откроется, но тут раздавалось сзади это раздражающее шарканье. Так и хотелось сказать в сердцах: «Ах, оставьте нас!»

Напротив стены стояли два пуфика. Базаргуль отошла и села. И услышала, что Позади, что сдвинулся стул. Видимо, смотрящая за ней тоже устала и решила отдохнуть. Благо, Базаргуль ей с такой позиции было прекрасно видно.

Легко представить, как об этой картине рассказывала бы учительница в школе. Если бы, конечно, в обычное образование входила история искусства. Занудным голосом она бы начала с того, что белая лошадь стремится на запад, а ее не пускают. Это если принять, что горы, как в Алматы, находятся на юге, а время действия – вечер. Учитывая, что полотно написано в одна тысяча девятьсот шестьдесят первом году, то вполне понятен такой мотив. Но для Базаргуль лично эта тема была не столь болезненна, чтобы из-за намёка на диссидентов вот так смотреть и быть не в силах оторваться. Она обратила внимание на то, что всадники на лошадях одеты один в красную рубаху, а второй в грязно-белую. Если исходить из символизма, то получается, что белую лошадь гоняют и белые, и красные. А может всё дело в том, что она как белая ворона, как сказочный единорог, пытается сохранить свою чистоту и самость на свободе. Может быть, она сбежала от них, хотя больше похоже на то, что каким-то образом ей удалось с рождения вольно носиться среди холмов и снежных вершин. Мотив людей поймать – ясен, но Базаргуль пригляделась к её соплеменникам, помогающим им. Одна со всей страстью относится к погоне, она просто сгорает от нетерпения догнать беглянку. Вторая же бежит с отрешенным видом, дескать, у меня нет выбора, заставляют, делаю, что велят. Но это не меняет того, что они загоняют такую же, как они, просто белую.

– Можете сфотографировать, если она Вам понравилась, – донеслось из-за спины.

Базаргуль обернулась и увидела преследовавшую ее девушку. Её добрые глаза на самом деле выражали заботу и участие.

– Спасибо! – ответила Базаргуль, улыбнувшись. – А с собой можно забрать?

– Забрать нельзя, – немного нахмурилась смотрительница, явно не оценив юмора

Базаргуль сделала снимок на телефон и осталась еще на несколько минут. А потом вышла, не заходя в другие залы, не желая расплескать ощущение, которое она еще до конца не поняла.

– Я слышала, сейчас в Алмате не хватает толковых специалистов, – начала мама за завтраком в день отъезда.

– Толковых специалистов везде не хватает, – осторожно ответила Базаргуль, подозревая, что начинается ежедневный разговор.

– Не пойму, зачем ехать в эту пустыню? – в который раз задалась вопросом мама.

– Мне там нравится, – отрезала дочь, допивая залпом кофе и выходя из кухни.

Этот разговор начинался и резко заканчивался как минимум два раза в день. Утром и вечером. Мама очень хотела, чтобы Базаргуль осталась. А Базаргуль отчетливо вдруг услышала отчаянное ржание белой лошади, убегающей, от своей может быть слишком заботливой семьи.

Базаргуль оделась и поехала на вокзал. Ее сердце рвалось туда, в пустыню, в ее комнату, в эти пять столовых. В это благословенное место стеклянных куполов.

13

То, что она попала совсем в другую жизнь, стало понятно сразу, как только она вышла из вагона. Как минимум, сменилось время года. В Алмате в марте пахло весной. Кое-где начинали проглядывать почки. И всегда, даже ночью было много людей. Когда они с девчонками разъезжались около двух ночи, было много таксистов у ресторана, на дорогах носились машины, на тротуарах гуляли люди. Здесь стояла ночь. В воздухе неслись мелкие иголочки, впивающиеся в кожу. На перроне была Базаргуль и ее старые знакомые – Руслан помахал издалека. Базаргуль помахала ему в ответ и попыталась улыбнуться. Тут же в лицо впились колючки. Особенно больно стало растянувшимся и застывшим на морозе губам. Коллеги собрались теперь уже шестеркой – Базаргуль, Руслан, Мендет, Ильяс, Володя и Кулиза. Базаргуль была рада видеть даже её.

Как всегда, их ждал белый микроавтобус и неизменный Карим-ага.

Всю дорогу только и разговоров было, что о долгожданном матче тарантасбола через два дня. Парни делали ставки, в очередной раз попало Мендету за то, что помог конкурентам. Он пытался отбиться аргументами, что с учетом переноса игры они все равно получили бы свои детали. Базаргуль сидела тихо и улыбалась. Она была дома.

Странно, что комната без окна и с запретом что-то кушать в ней или даже просто держать еду, была роднее, чем стены маминой квартиры. И гораздо ближе трёх комнат у Айбека. Базаргуль вздохнула. Уже даже начинало надоедать, что любая мысль почему то в конечном итоге приводила к нему. Чтобы отвлечься от грустного, она прислушалась к разговору парней, но они уже затихли, устав от споров. А может им тоже было о чем вспомнить.

Улыбка Насти за стойкой регистрации показалась флагом Родины, приветствующим моряка из дальнего плавания. Ноги сами донесли до нужной двери. Базаргуль как только зашла в свою комнату, сразу достала и включила ноутбук. Пока он загружался, она вытащила спортивный костюм и юбочки для тенниса, приготовила подарок Руслану, расставила бесчисленные баночки и скляночки в ванной и возле кровати, ежеминутно подбегая и заглядывая в монитор. Сеть нашлась сразу, открылся портал базы, и часы потекли как минуты. Тут было столько интересного!

Самая главная новость – матч по тарантасболу между командой панельщиков «Зеленый быстрогон» и ветровщиков «Красный скорпион» состоится через два дня ровно в 22—00 и прилагались координаты, которые надо ввести в навигатор тарантайки.

Базаргуль расстроилась. Как же добраться туда?

Еще на портале обнаружилась закладка «Копилка идей». Базаргуль зашла вовнутрь и увидела, что сюда размещали самые разные предложения по МЭРу. Последняя была от некоего Александра Сафинова. Он придумал как бороться со скукой – на праздники приглашать известных певцов. Она быстро пробежалась по названиям тем и увидела, что ни Володя, ни Ильяс ничего не писали. Была не была! Она решила тут же написать о выводе на генератор привода от велотренажёров в спортзале. Обосновала тем, что на освещение помещения всё равно затрачивается энергия, ведь большинство людей приходили заниматься после заката. И сразу же добавила про парикмахерскую, обосновав тем, что для работы в ней можно привлечь членов семей работников. Потом подумала и расписала, как здорово было бы использовать шкуры от ферм на дублёнки, чем просто отправлять гнить. Эти идеи свербили в голове ещё с прошлого приезда. Поэтому стало легче, когда она наконец их выплеснула.

«Хуже от этого точно не будет,» – решила она для себя в ответ на противный голос изнутри, настоятельно советующий не высовываться и не привлекать к себе внимание.

Конечно же была своя система обмена короткими сообщениями «Стриж». Базаргуль захотела зарегистрироваться, даже начала придумывать себе ник. Но, как оказалось, система проверяла имя с имеющимся в базе. Например, имя Кулизы Сериковны Бекжановой было уже занято. «Ну, еще бы», – подумала Базаргуль, вспоминая вредную попутчицу. Потом ввела свое имя и тут же вошла в систему.

И ей тут же прилетело сообщение. Причем именно прилетело, так как звук был похож на свист ветра. Наверное, панельщики были недовольны, что у солнечного ветра нет особого звука. В этом пришлось уступить ветровщикам.

– Прииииивеееет! Вот и ты!

Конечно же Руслан. Неизменный собеседник.

– Привет. Вот и я, – ответила Базаргуль.

– А что ты раньше не выходила?

– Так я же без ноута была.

– А мобильная версия на телефон?

Базаргуль даже отпрянула от экрана от возмущения.

– А что ж ты, гад… – она стёрла последнее слово. – Не поставил мне её сразу? – исправила она себя.

– Прости, я забыл. Пошли в итальянскую столовку, пиццу поедим.

– Разве уже обед?

– Конечно.

Базаргуль посмотрела на время. Уже действительно второй час. Как всегда, за компьютером время просто улетает…

– Выхожу.

На обеде все опять обсуждали только тарантасбол.

– Я проверил свою машину. Медюня, посмотри, пожалуйста, крепеж паруса. При повороте он немного клинит, – озабоченно сказал Руслан.

– Ты играешь? – удивилась Базаргуль.

– Конечно! Я главный нападающий! – выпятил грудь Руслан.

– Ага. Тебе просто повезло, что Рашид не будет играть, – процедил Ильяс.

– Ты же сам говорил, что он под боковым ветром не может ходить, – удивился Руслан.

– Говорил. Главное, чтобы наш Русик машину ровно держал, – словно выплюнул Ильяс.

– Рашид чего отказался то перед самой игрой? – ехидно спросил Руслан.

– У него жена родить должна. В Астану поехали.

– О, так быстро! А здесь нельзя родить? – удивилась Базаргуль.

– Тут нет родильного отделения. Тем более, у них двойня вроде как.

– А где Володя? – оглянулась Базаргуль.

– Как где? С Настей, конечно. У них своя вахта, – ухмыльнулся Руслан.

– Ага, по пятнадцать дней, – усмехнулся Ильяс.

– У них то пятнадцать, а у вас то все тридцать. Дочка то хоть не забыла?

– Да вроде папой зовёт. Скоро, похоже, ещё раз стану папой.

– Да ладно? Неужто твой? – хохотнул Руслан.

– Не понял. Ты на что намекаешь? – набычился Ильяс.

– Медюня, посмотришь крепежку? – нервно дернулся Руслан.

– Конечно, посмотрю. Только мне после обеда надо в мастерскую зайти, там какие то вопросы по регуляции наклона панели… – пробормотал Мендет.

– Рус, я не понял, что за намёки? – глаза Ильяса продолжали наливаться.

– Медюня! – почти в истерике закричал Руслан. – У тебя ещё выходной сегодня! Мы же только приехали. А у нас матч! Ильяс, я пошутил. Вы отличная пара. Айгера – вообще умничка.

– Я посмотрю, – ответил Мендет. – Базаргуль, ты пойдешь на матч?

– Вообще хотела. Но я не знаю, как туда добраться, пешком нереально, наверное? – смутилась Базаргуль.

– Мне тарантас дают, можем вместе поехать, – предложил Мендет.

– Здорово! Спасибо большое, Мендет! – обрадовалась Базаргуль.

– Отлично. А я с кем поеду? – буркнула Кулиза. – Руслан, ты, я так понимаю, едешь сразу на игровой машине?

– Да, – растерялся Руслан. – Мне тарантас не дадут уже.

– Вовчик с Настей, как я понимаю, будет? – зыркнула рассерженная девушка.

– Вообще-то да, – сказал Мендет.

– Поехали со мной, – не дожидаясь, вставил Ильяс.

– Нет, – неожиданно быстро проронил Руслан. Все посмотрели на него удивленно. – Ну, я хотел сказать, что ты и сама сможешь поехать на тарантасе гендира. Он же, как всегда, слишком занят для наших потех.

– Ергали Абдрахманович поедет с Пал Палычем, – гордо ответила Кулиза, будто бы она лично организовала встречу двух стран держав.

– Он со своим замом в рабочее время наговориться не может что ли? – удивился Руслан.

– Не нам решать когда, кому и где что обсуждать, – отчеканила Кулиза. – Ильяс, я поеду с тобой.

Руслан затих.

– Ой, Руслан! Твой подарок! – опомнилась Базаргуль.

– Подарок? – не понял Руслан.

– Ну да, я же обещала.

– А мне подарок? – спросил Ильяс.

– А тебе зачем? – не поняла Базаргуль.

– А ему зачем? – совершенно искренне удивился мужчина.

– Так у него же день рождения был. А я не подарила ничего.

– У меня тоже был.

– И у меня, – включилась Кулиза. – Полгода назад.

– Ну вас, – заулыбалась Базаргуль. – Рус, давай после обеда зайдём ко мне, я тебе сразу отдам.

– Вау-вау-вау! – засмеялся Ильяс. – Полегче! А то прямо с первого дня в оборот. Хоть ночи дождитесь!

– По себе других не судят, – деланно надменно произнёс повеселевший Руслан. – Конечно, идём, дорогая, – сказал уже Базаргуль.

В комнату она его к себе запускать не стала, сказав, что бардак и вещи не разобраны.

– А что это? – не понял он, глядя на стопку листов в упаковке.

– Это аппликации делать на футболки, – объяснила она. – Если хочешь, я договорюсь, чтобы тебя пустили в гладильню к утюгу.

– О! Класс! – обрадовался парень. – Спасибо!

Руслан умчался по коридору, прижимая к себе подарок.

Этим же вечером Базаргуль пошла в спортивный блок со спортивной сумкой. Идти по коридорам в коротенькой теннисной юбке она не рискнула, хоть было вполне тепло. Несмело, она вышла из раздевалки и пошла к корту. Там никого не было. Все были наверху на тренажёрах. Оттуда доносилась очень ритмичная музыка. Что-то вроде Раммштайна с его Сонне.

Она осмотрелась. На стене был выключатель. Она его повернула и в ярком свете прожекторов увидела, что на стене нарисованы мишени. Неплохая альтернатива партнёру.

За долгий перерыв, пока была с Айбеком, она почти разучилась отбивать и подавать. Но после получаса мучений мышечная память восстановилась, и прежние навыки стали возвращаться. Базаргуль никогда ещё не делала этого в ритм брутальной немецкой группы, которую наверху ставили чаще всего. Однако, это получилось очень гармонично.

14

В день матча столовая была заполнена как никогда. Только и слышно было, как народ между собой договаривался кто с кем поедет вместе. Все пришли на ужин сразу после смены, чтобы успеть поесть. На кассе было как никогда много булочек, хлебных палочек, чесночного хлеба, бутербродов, панини и всяких печенюшек. Их брали с собой, наливали в термосы чай и компот. По дороге в гараж Базаргуль увидела у многих красивые бумажные пакеты с баурсаками13, самсой14, хворостом15 и чак-чаком. Восточная столовая тоже постаралась перед игрой. То тут, то там было видно людей с маленькими рисунками на футболках. Базаргуль присмотрелась. Это были маленькие зелёные оттопыренные большие пальцы над сжатой в кулак кистью. У других было что-то красное. Когда она в очереди наконец разглядела, то покраснела сама. Там было изображено нечто, вяло повисшее. Девушка догадалась, что это её подарок Руслану так пригодился. Но каждого цвета было только по два листа, поэтому она не сильно удивилась, когда увидела тоже самое, но в малиновом оттенке. От этого болезненность символа казалась ещё большей. На парковке было столпотворение. Кто-то прилаживал непонятные насадки к фарам, человек пятнадцать забрались на крыши тарантасов и что-то там крепили. Всеобщее возбуждение передалось всем.

– Мендет? – позвала Базаргуль. Но его рядом не оказалось. Ее охватила паника. Куда же он делся? Как его найти в толпе? Она попыталась вспомнить номер его машины. Пятьсот восемьдесят три. Благо, весь транспорт стоял в по порядку. Ей надо было лишь дойти от сто тридцать второго. Стрелка указывала, что начиная с трехсотого по шестисотый номер следует искать уровнем ниже. Постепенно тарантасы разъезжались. Все это напомнило Базаргуль торговый центр в Алмате, только здесь все было более массовое и чувствовалось, что все эти люди вместе и едут на одно мероприятие. Ее охватило чувство покинутости и никому ненужности. Она уже бежала, прижимая к себе пакет с едой и термосом вниз на минус второй этаж. Мимо нее почти бесшумно проезжали странные пули с фарами. Стало страшно, что она останется совсем одна в этом пространстве среди бездушных устройств как в пустыне. В этот момент она вышла на площадку и увидела знакомую худосочную фигуру на крыше тарантаса.

– Мендет! – Базаргуль подошла к нему на почти ватных ногах.

– Все, приладил. Да тут провод оказался короткий. Что ты будешь делать? Ну и пришлось вывести на дополнительный аккумулятор, – как всегда, он был в своих рассуждениях. – Садись, поехали, надо еще успеть место хорошее занять, – он спустился по боковой лесенке. На его футболке был маленький зелёный кулачок.

Вся степь была прорезана светом фар. Машины передвигались быстро с еле слышным жужжанием. Мендет включил радио и там уже были слышны переговоры.

– … семнадцать минут. Участники на месте, мяч в загоне, зрители здесь, но от базы вся дорога как Млечный путь. Хватит ли всем места? Уже пора выводить видеоизображение. Ергали Абдрахманович, ждем только Вашего указания.

– Гани, будет видео. К лету. Пока у нас людей не хватает. И оборудование еще не закупили. Или ты готов ночью поработать? Нет? То-то же. Народ, всем интересного вечера и хорошей игры!

– Итак, у нас будет видеотрансляция игр уже к лету! Правда, наш уважаемый Ергали Абдрахманович не озвучил к лету какого года, ну да это и не важно! В конце концов, и к нам, в мугоджарский энергетический район, придет прогресс с воз… – послышался толчок, возня и голос ведущего немного сбился. – Так вот. Сегодня встречаются две команды. Два всем известных противника. Красный скорпион…

На этих словах небо озарилось красными лучами света, запрыгали красные надписи в небе, нарисовались красные фигуры. Базаргуль поняла, что прилаживали к фарам и на крышах. Так болельщики будто бы размахивали флагами на своих трибунах.

– И Зеленый быстрогон! – продолжал ведущий.

Мендет на что-то нажал. Небо озарилось зелёным светом, фигурками и огромной надписью «Зеленый Быстрогон – чемпион!». Эта надпись пылала, увеличивалась в размерах, прошла по кругу, будто хотела попасть на глаза всем на поле и вокруг него.

– Это ты написал? – спросила Базаргуль.

– Угу, – скромно пробурчал Мендет.

– Итак, болельщики Быстрогона снова отличились. Увидим, поможет ли это им выиграть, – ведущий не смог скрыть своего предпочтения. – Но посмотрите на время! Осталось всего то… Итак, объявляю трехминутную готовность! – Опять послышалась возня. – А пока сделаю важное объявление. Столовая номер три объявляет о продаже найт-боксов «Ночной дожор». «Ночной дожор» – для тех, кому мало. Специально для любителей полуночных перекусов всегда открыты столики, а дежурный кассир примет оплату и подогреет еду. Спонсор данного объявления, как Вы догадались, столовая номер три. Чего только не сделаешь за бутерброды. Но вот, на арену уже выезжают наши участники. Поприветствуйте их!

Небо озарилось красным и зеленым светом. Надписи и фигуры начали сражаться между собой за пространство. В итоге все смешалось. Машина Мендета стояла немного в отдалении и чуть на возвышенности, поэтому было удобно наблюдать за всем происходящим. Красные и зеленые тарантасы проехали мимо друг друга и заняли каждый свою половину.

– Итак! Мы начинаем! Мяч уже выкатывают на середину.

На поле выехал серый тарантас, больше похожий на погрузчик вроде тех, что в больших магазинах перемещают ящики с товаром. Впереди у него был закреплен огромный серебристый мяч. Он его оставил между двумя разноцветными нападающими и вернулся за пределы поля задним ходом.

– На старт! Внимание… Начали!

И тарантасы задвигались. Они толкали мяч, толкали друг друга. Скрежет доносился даже до Базаргуль.

Играть в футбол машинами – дело нелегкое. Даже провести мяч до ворот по прямой острым носом невозможно. Стратегия заключалась в разыгрывании серии передач. Для этого необходимо блокировать задние колеса, разогнать передние вокруг своей оси и врезаться боковой частью в полую серебристую сферу. При этом мешают соперники, которые могут увести мяч во время маневра. В лучшем случае тарантас провернется на месте. Но обычно он со всего маху врезается в другого игрока. В расчет траектории подачи всегда вмешивается переменчивый ветер. Его порыв может добавить скорости, но такое везение бывает редко. Часто он сбивает курс и вся тактика и многоходовый шаг приводит к потере. И сопровождается мощной реакцией зрителей и комментариями в эфире.

Базаргуль показалось, что это игра машинок, как в парке отдыха. Они хаотично двигаются и ударяются друг о друга. Отличие – это, конечно же, размеры и то, что между ними переваливался огромный шар. Шум и гвалт слышался через закрытые окна и из динамиков. Она во все глаза смотрела в окно на столпотворение машин, ела чесночные палочки и запивала имбирным лимонадом. В небе парили красные и зелёные цифры. Пока они показывали ноль и ноль.

Когда закончились палочки, и она потянулась за следующим пакетом, раздался ещё более резкий и общий ор и со всех сторон засигналили. Мендет запрыгал на месте, насколько это было можно. Она подняла голову и увидела, что зелёный ноль сменился на единицу.

– Да! Да!

– Ура, – вроде как с радостью сказала Базаргуль.

– Один! До конца первого тайма они уже не успеют отыграть! – радовался Мендет, обернувшись к ней.

Тут она увидела из-за его плеча, что серый мяч перелетел сразу очень большое расстояние, потом его коротко стукнула одна красная машина, раскрутившись на месте, потом вторая, на которую он отлетел с неприятным глухим шлепком, и мяч оказался на самом краю поля посередине. В эту секунду поле заревело ещё больше.

Конец ознакомительного фрагмента.