Глава 6
Игорь и раньше большую часть времени проводил вне терема, правда, тогда был жив Вещий Олег. Великого Олега боялись все – и свои, и особенно враги, за ним было не страшно. Но Олега нет, подняли головы и примученные им племена, и те же хазары. Игорь ушел в поход, а Ольга уже в Киеве одна с маленьким сыном. Вот и заламывает руки молодая княгиня, ей не с кем посоветоваться.
Ольга вдруг вспомнила, как в трудные минуты Вещий Олег садился перед горящим костром или просто любым огнем и точно беседовал с ним, слушал… Сварожич подсказывал Вещему князю выходы из самых тяжелых положений. Но Олег был язычником, верил в Перуна, Сварога, Велеса, а Ольга…
Княгиня вдруг кликнула гридя, какой всегда бывал в гридне. Дверь в трапезную осторожно приоткрылась, она увидела лицо, но не гридя, а ближнего холопа Тимошки. Это даже лучше, княгиня Ольга приказала разжечь огонь.
Глаза рыжего, конопатого холопа изумленно расширились, ведь тепло, в княжьих покоях наверху тоже. Сыровато только в нижних переходах терема, там, где каменный пол и куда мало попадает свет. И в трапезной тоже тепло. Что это, почему княгине зябко? Но переспрашивать не рискнул, побежал во двор за поленьями. Зосима, у которого Тимоха спросил про дрова, тоже удивленно уставился на холопа, но, похлопав темными густыми ресницами, смолчал. Велено – значит, надо делать. Молодая княгиня повторять не любит, поруб вон недалеко. Ольга велела развести огонь в ложнице на верхнем ярусе терема, чем окончательно испугала ближних холопов. Но уж на челядь княгиня никогда внимания не обращала…
Огонь действительно успокоил, но не отвлек от тяжелых мыслей. На огонь и текущую воду можно смотреть бесконечно, они меняются каждое мгновение, как сама жизнь…
Ольга пробовала рассуждать здраво. Чего она боится? С Игорем опытный воевода, он нутром чувствует опасность. Этот хитрый и осторожный, хотя и жестокий, варяг никогда бы не сунулся через Хазарские степи на Абесгун, если бы того не стоило. Княгиня не могла понять, для чего нужно мужу идти за данью так далеко, когда дома под боком вон что творится.
Придя в Киев, князь Олег первым делом примучил соседние племена. Древляне оказались самыми непокорными, но и были обложены самой тяжелой данью. Сидели при Олеге тихо, терпели, но стоило Вещему умереть, как тут же подняли голову, отказались и дань платить, и воев на рать давать, точно не под Киевом ходят… Князю Игорю пришлось снова ходить на непокорных. Дань назначил много большую, чем при Олеге. Те вроде и согласились, а стоило князю скрыться за поворотом реки, как слово свое позабыли. Дани не платят, власти Киева не признают.
За окном тревожно кричала птица, будто предвещая беду. Ольге стало совсем не по себе, она снова поднялась и нервно прошлась по ложнице. Что делать? Как долго будет муж в степях? А если завтра на Киев придут набежники? Она вдруг отчетливо поняла, что боится за себя, просто боится. На нижнем этаже раздался шум, внутри у Ольги все похолодело, он мог означать все, что угодно. Может, потому ей так неспокойно?
Но молодая княгиня взяла себя в руки и дождалась, когда в дверь ложницы сунется ближняя девка. Спокойно посмотрев на ее испуганное лицо, Ольга так же спокойно спросила:
– Что?
– Там… воевода Асмуд…
– Зови.
Сердце ухнуло: «Все. Случилось что-то страшное».
Войдя в ложницу, Асмуд плотно прикрыл за собой дверь, это означало подтверждение худших опасений. Ольга отвернулась к окну, чтобы воевода не увидел дрожащих губ. Она выслушала сообщение о том, что русские разбиты хазарами, также стоя к нему спиной, и постаралась, чтобы голос не выдал ужаса, бьющегося внутри:
– А князь?
Асмуд еще понизил голос:
– Бежал, княгиня. Спасся, бежали они…
Ольга с трудом удержалась, чтобы не упасть, дрожали ноги. В голове бились мысли, одна другой страшнее. Дружина Игоря разбита, он сам бежал… Князь в опасности, доберется ли до дома? Если об этом узнают древляне, то и добираться будет некуда, Мал своего не упустит. Сейчас дани не платит, понимая, что князь далеко, а если станет известно, что дружина Игоря побита, его дружина встанет у киевских стен тут же.
Она не могла бы сказать, сколько прошло времени, долго ли молчала после ответа Асмуда, наверное, нет, потому что воевода ничего не успел добавить. Скорее всего, внутри у нее уже все созрело, понадобилась только страшная весть. Ольга повернулась к Асмуду. Воевода увидел бледное, но спокойное лицо со сжатыми губами и горящими сухими глазами. Лишь по тому, как с трудом разлепила губы княгиня, понял: ей тяжело.
– Как скоро сможешь привести новгородцев?
– Что? – не понял Асмуд. О чем княгиня? К чему ей сейчас новгородцы?
Ольга швырнула в сторону плат, что держала в руках. Такой Асмуд видел ее впервые, перед воеводой стояла Хозяйка, которой нельзя было не подчиниться. Губы снова были крепко сжаты. Они также с трудом разомкнулись, точно княгиня боялась сказать лишнее.
– Мне нужна новгородская часть дружины! И еще сделай так, чтобы древляне не узнали про князя. Головой отвечаешь!
Асмуд склонил седеющую голову:
– Да, княгиня. Новгородцев сюда?
Ольга уже чуть успокоилась и немного тише ответила:
– На Мала пойдем. Надо сейчас прижать, после поздно будет.
Асмуд мысленно ахнул, а вслух только переспросил:
– Без князя?
Неужели эта женщина сама поведет дружину? Да и у Мала силы много больше. Конечно, Ольга права, если сейчас не примучить Мала, завтра он сам примучит Киев, но все же… все же…
Ольга сама понимала, что дружине пойти за женщиной будет сложно. Решение пришло мгновенно:
– Святослав поведет…
– Кто?! – Асмуд не поверил своим ушам. Святославу только три года, его самого на коне держать надо. Как вести дружину мальчику?
– Поведешь ты, а Славик пусть хотя бы копье бросит.
Умница, какая же она умница! Но вернется князь, что он скажет? Конечно, Асмуд – воевода, оставленный Игорем для охраны и защиты жен и детей, но не для похода же на древлян!
Ольга поняла сомнения воеводы по-своему – боится древлян.
– Я знаю, что у Мала сил много, перехитрить надо.
– А князь что скажет? – высказал вслух свои сомнения Асмуд.
Ольга фыркнула в ответ:
– Князю еще вернуться надо! – И тут же добавила, осознав, что слишком откровенна: – Князю Игорю я сама скажу.
«Ты-то скажешь, да только ты – жена, а я всего воевода, и не первый», – с тоской подумал Асмуд, но возражать не стал.
Выйдя из терема, где жила со своим сынишкой Ольга, Асмуд ломал голову, как поступить. Двум другим женам князя он и говорить пока ничего не стал, те сидят в теремах молча. И будут сидеть, дожидаясь своей доли. А эта хоть и молода еще, но властности ей не занимать. Асмуд вдруг отчетливо понял, что, если не вернется князь Игорь, править будет Ольга. У нее хватит сил взять власть в свои руки.
И воевода мысленно махнул рукой: «Была не была!»
На древлянской земле чтят тех же богов, говорят на том же языке, носят такие же имена, что и в Киеве. Но у них свой князь Мал, которому совсем не нравится подчинение киевлянам. Мал ровесник Игоря, так же силен, если бы его предков не примучил когда-то князь Олег, то сейчас древляне бы собирали дань с полян, а не наоборот. Почему это не произошло раньше? Поляне ходили при Аскольде под хазарами, степняки были очень сильны, они и сейчас не слабы, но уже не те. Киевский князь тогда стал тадуном Хазарии не зря, он понял, что пойдет или под хазар, или под древлян. Но степняки далеко и набегают не каждый год, а древляне рядом, от них покоя не будет ни днем, ни ночью. Пока древляне думали, Олег взял под себя и полян, и их самих и хазарам дань платить перестал. Подчинились, но смириться не смирились, и тлел этот огонек недалеко от Киева, готовый в любую минуту превратиться в страшный пожар и смести киевскую власть.
Это хорошо понимали все, но князь Игорь после нового набега на древлян ушел через хазар к Абесгуну и вот теперь возвращался практически без дружины. Если об этом узнает Мал, Игорю идти будет некуда. Мал к Киеву ближе, чем Игорь, и у него много воев. Ольга решила опередить Мала? Все верно, только как воспримет это дружина? Варягами никогда не командовала женщина. Хотя она сказала, что дружину поведет маленький Святослав. Такого тоже не бывало, но ни у Ольги, ни у дружины нет другого выхода. Пока вернется князь Игорь, будет поздно.
Асмуд поторопился выполнять волю молодой княгини.
Позже летописи напишут об этом, что маленький Святослав, сидя на лошади, бросил копье в сторону врага. Поскольку мальчик был совсем мал, копье с трудом перелетело через ее уши и едва не поранило кобыле ногу, но начало было положено, дальше в дело вступила дружина. Древлян разбили.
Асмуд предлагал бросить маленькое детское копье, которым Святославик управлял уже хорошо, но Ольга настояла на настоящем большом. Малыш, которого и на лошадь-то посадили совсем недавно (Асмуд еще ожидал выволочки от князя Игоря за то, что сделали это без отца), боялся и кобылы, и копья, и большого числа вооруженных людей. Но рядом была мать, Ольга стояла у самого крупа лошади, касаясь своим плечом ножки ребенка, всячески подбадривала Святослава, и тот бросил тяжелое копье. Гордая за сына, княгиня оглядела ратников своими синими блестящими глазами и привычно вскинула голову.
Асмуд немедленно поддержал княгиню:
– Вперед! Князь начал, поддержим же князя!
Святослав сделал попытку помчаться вслед за взрослыми, толкнул ножками свою лошадь. Но силенок у мальчика было еще мало, а Ольга обеими руками вцепилась в стремя, чувствуя, что лошадь пытается уйти вперед. Это же учуял и помогавший дружинник, схватил поводья и осторожно придержал, чтоб не встала на дыбы. Княжич возмущенно лупил кобылку по бокам, а гридь хлопал по шее, успокаивая. Ольга наконец поняла, что ребенка надо остановить, не то его лошадь действительно послушает всадника и уйдет в галоп за остальными.
– Князь, успокойся! – Голос матери, несмотря на волнение, звучал спокойно. Она впервые назвала сына князем. Дружинник замер. Какой Святослав князь?! Неужели? Это могло значить только одно – князя Игоря нет в живых. Но раздумывать было некогда, гридь успокоил лошадь, помог Ольге снять с седла ребенка и посадить на другую, ту, на которой ехала она сама. Княгиня отправилась не вслед за дружиной, а подальше от нее, несмотря на все протесты Святослава. Тому очень хотелось посмотреть, как станут рубиться взрослые воины.
Ольга закрывала его глаза рукой, чтоб не смотрел на кровь и людские мучения, а он сбрасывал эту руку, уворачивался, его возбуждал вид крови, опускающихся на головы дружинников мечей и копий, пробивающих тела насквозь. Княгиня, уже поняв, что победа будет за Асмудом, повернула лошадь с места боя, а княжич все оборачивался, стараясь подглядеть. Мать коробил этот интерес маленького мальчика к жестокости боя, к виду льющейся крови, но она хорошо понимала – этого не избежать, только рано ему такое видеть.
И все же Ольга гордилась Святославиком. Она вырастила сына, способного заменить отца!
Тем горше ей были слова князя Игоря после его возвращения. Муж кричал, что она много воли на себя взяла, что рисковала жизнью маленького сына, что теперь Святослав будет жить при нем в Киеве, а Ольга снова в своем Вышгороде! И это вместо благодарности за спасение Киева, за то, что побили древлян, за то, что смогла воспитать сына, сумевшего даже таким маленьким постоять за себя и свой род!
Ольгу душила обида, но у молодой княгини ходили желваки, она стиснула зубы, а слез не было. Князь Игорь, который остро переживал поражение от хазар и позорное бегство, понимал, что несправедлив, от этого становилось еще тошнее, и он все свое бессилие совершенно незаслуженно выплескивал на жену.
Княгиня, побледнев, спросила, может ли попрощаться с сыном. Конечно, в этом Игорь ей отказать не мог. Мать что-то говорила мальчику по-фризски, держа его за худенькие плечики, что-то наказывала. Тот кивал светлой головкой, стараясь сдержать слезы. Ольга снова что-то говорила, и малыш смог побороть себя, гордо вскинул подбородок. Видевший это Асмуд сам скрипел зубами, князь отнимает у жены ее единственную отраду, ее сына. Это неправильно, Ольга воспитала княжича хорошо, добрый князь будет. Но воевода, да еще и не первый, не может диктовать волю князю, а дружина рада тому, что княжич будет с ними.
Ольга уехала в Вышгород на этот раз даже без Асмуда, Игорь решил, что княгине ни к чему ее часть дружины. Позже он, смягчившись, вернул Ольгину дружину, тогда, возможно, у него просто не было своей, полегшей в степях между Итилем и Доном. Между супругами снова легла непреодолимая пропасть. Княгиня на какое-то время вообще перестала с кем-либо разговаривать, у нее отобрали единственную надежду – ее сына!
За княгиню вступился названый брат князя Любомир. Только ему позволялось говорить против воли Игоря, но и тогда князь не смягчился. О чем они беседовали, не знал никто, только Любомир исчез надолго и вернулся в Киев не скоро.