6. Улица способствует выживанию
А вот уличная книжная торговля оказалась более живучей и, хотя и неважно, но влачит свое существование по сию пору. Тут сыграла роль людская лень. Во Дворец РТИ нужно специально тащиться, да еще в выходной, да еще утром, когда хочется отоспаться. И в магазин тоже надо специально ехать, выбирать время. Совсем другое дело – уличный продавец! Ты идешь себе по своим делам, а он выставил товар на всеобщее обозрение. Глядь, хорошая вещь! А что, думают прохожие, отчего бы и не купить? И цена ниже, чем в магазине.
Книжники облюбовали место возле единственного в городе государственного магазина «Букинист», на пересечении улиц Ленина и Революционной, что было вполне резонно.
Царящие среди них нравы резко выходили за рамки приличий Дворца РТИ и больше соответствовали законам джунглей. Практически все эти сеятели доброго и вечного дружили с зелёным змием, курили и сквернословили. Негласным авторитетом здесь был Серёга – не отягченный образованием и воспитанием субъект, в котором распознать книголюба было чрезвычайно сложно даже психологу и следователю. Меня всегда удивляло, почему предметом бизнеса он выбрал именно книги. Разбирался Серёга в одних криминальных романах. Из серьезных авторов знал лишь тех, кого часто спрашивали.
Серега не допускал, чтобы кто-то зарабатывал больше него. Поэтому он всегда занимал самое удобное место на парапете здания, которое никто не смел занять, и выставлял самое большое количество товара. Если какой-нибудь новичок пытался его ослушаться, взывая к демократии, он становился врагом и, как правило, скоро исчезал. Книжники же никогда не перечили «пахану», хотя в душе ненавидели его.
Купечество облегченно вздыхало только тогда, когда Серёга уходил в «декретный отпуск» – в запой. Это случалось с ним регулярно, четыре-пять раз в год. Длился «декрет» от двух до четырех недель. За время такого «отпуска» Серёга пропивал почти всё, что зарабатывал.
Я с самого начала не понравился самозваному боссу, а на то, что меня знали все книжные зубры, ему было наплевать. Когда же кто-то из прислужников сообщил Серёге, что я еврей, хотя это было верно только наполовину, его терпению пришел конец.
Но мне совсем не хотелось терять хлебное место, и я попытался ослушаться местного авторитета. Тогда у меня стали регулярно, прямо с прилавка, исчезать самые дорогие книги. Как бы я ни старался отследить воров, мне этого ни разу не удалось.
Я обратился за помощью к одному знакомому, бывшему милиционеру. Но, несмотря на две его беседы с Серёгой, кражи, хоть и реже, но продолжались. Однажды утащили целый рюкзак с книгами, когда я, попросив одного из коллег присмотреть, отлучился на десять минут.
Как-то зимой, будучи в очередном «отпуске», Серёга с собутыльником пришёл проведать наш пятачок. А я, воспользовавшись временной демократией, расположился как раз на его месте. «Хозяин» рассвирепел от такой наглости.
– Ах ты, жидовская морда! До сих пор не съе…ся отсюда!
Он попытался меня ударить, но был настолько пьян, что промахнулся. Я тут же оттолкнул его руками, он поскользнулся и ткнулся пятой точкой в обледенелый тротуар.
– Б…! Пидор! С…! – заорал Серёга и опять бросился на меня. Я еще раз оттолкнул его, и он приземлился ещё нелепее прежнего. Присутствовавшие при этом коллеги, покупатели и даже собутыльник «пахана» разразились хохотом.
Еле-еле поднявшись, Серёга бросил напоследок:
– Ещё раз здесь увижу, утырок, тебе кирдык!
Избавиться от меня диктатору удалось после того, как у него появилась «правая рука», достойный продолжатель его чёрных дел, субъект по кличке Тыква. Своему прозвищу он был обязан непомерно большой голове, на которую не налезала ни одна шапка. Но и такой недостаток Тыква сумел обернуть в свою пользу.
Однажды один продавец ушанок с Центрального рынка, отчаявшись реализовать шапку большого размера, тоскливо взирал на проходящих мимо покупателей. Как назло их головам было далеко до баскетбольных мячей. И тут он увидел показавшегося в проходе Тыкву, с громким чавканием жующего два сложенных вместе чебурека. Глаза продавца загорелись надеждой.
– Мужик! Померь шапку, как на тебя сшита!
Подойдя к прилавку, головастик помял ушанку блестящими от жира пальцами и, смачно рыгнув, изрёк:
– Не… не полезет.
– Как же не полезет?! – удивился продавец.
– Спорим на баллон пива, что не полезет!
– Давай!
Ударили по рукам, а самоуверенность, как часто бывает, подвела коммерсанта, пиво пришлось купить.
Вполне возможно, мозги Тыквы будут представлять интерес для анатомического музея, но высоким интеллектом он также не отличался. Как и его шеф, предпочитал, главным образом, криминальные романы. Только был еще более наглым. И не брал «декретных отпусков». Вместо этого он напивался прямо на рабочем месте, не отходя от кассы. Про иных говорят: напился до поросячьего визга. О Тыкве следовало сказать: до мокрых штанов. Зимой к этому добавлялись обильные сопли в пол-лица. Удивительно, как у такого «книголюба», пропахшего мочой и перегаром, что-то еще покупали.
Серега назначил Тыкву «сборщиком налогов». Раз в неделю «заместитель босса» собирал некую сумму с каждого книгопродавца. Эти деньги якобы передавались сотрудникам милиции «за крышу». Один раз он попался на использовании собранного налога в личных целях, тем не менее «начальник» его простил и с «должности» не снял.
В один не слишком приятный день Тыква занял мое место, побросав товар на землю. Посмотрев на внимательно глядящего на меня Серёгу и прячущих глаза коллег, я понял, что воевать бесполезно. Пришлось искать другое место.
Конец ознакомительного фрагмента.