2.
Было морозное зимнее утро. Квартиру Казаковых заполнял красноватый свет восходящего солнца. О произошедшем ночью скандале, напоминали лишь осколки зеркала, аккуратно сметённые в угол. Перед входной дверью лежала большая дорожная сумка. Рядом с ней стояли Настя и Данил. Настя торопливо застёгивала на сыне зимнюю курточку.
– Мам, а мы надолго к бабушке? – уже в который раз спрашивал Данил.
– Нет, недельку погостим. Бабушка по тебе очень соскучилась, но у меня работа…
Данил, с тревогой посмотрел на дорожную сумку. Затем, перевёл взгляд на мать:
– А игрушки?
– Игрушек у бабушки много! Пошли!
Настя застегнула своё пальто, поправила на мальчике шапку и огляделась. Вспомнив о чём-то, она убежала на кухню и вернулась, неся в руках исписанный клочок бумаги. Записку Настя положила на видном месте в прихожей. Затем девушка взяла сына за руку и быстро вышла из квартиры.
Настя, тяжело дыша, подходила к входу в местный аэропорт. На плече у неё висела тяжёлая дорожная сумка, за руку девушка тащила Данила. Мальчик старался поспевать за матерью изо всех сил, сопел заложенным носом и кашлял. Молодая мама с тревогой посматривала на кашляющего мальчика.
– Настенька! – услышала она сзади бархатистый мужской голос. – Настенька, это Вы? Я не обознался? – снова окликнули её сзади.
– Ещё его не хватало, – горько прошептала Настя и, вежливо улыбнувшись, обернулась.
К девушке быстрым шагом шёл высокий симпатичный молодой человек, тащивший за собой огромный чемодан на колёсиках. На плече у одетого в новенькую, дорогую на вид, дублёнку, мужчины, висела большая сумка с ноутбуком, в руке он нёс небольшую сумку с нарисованным красным крестом. В нескольких шагах от девушки, мужчина неожиданно поскользнулся и растянулся на земле. Из кармана у него выпал навигатор и покатился по скользкому насту. Охнув, Настя бросила на землю сумку, подбежала к мужчине и помогла ему подняться.
– Добрый день, Настенька! Благодарю! – сказал молодой человек, немного отдышавшись, и подняв с земли навигатор. Мужчина повертел в руках прибор, поцокал языком и убрал его в карман. Затем посмотрел на кашляющего Данила, дорожную сумку и, приподняв бровь, остановил взгляд на Насте. – Вы уезжаете? В Красносибирск? А что же Вы мне не ответили? Я Вам столько сообщений отправил… Звонил…
– Добрый день, Николай Ильич! – Настя снова выдавила из себя вежливую улыбку. – Да вот, решила с Даней у мамы погостить… Вы тоже летите в Красносибирск? Надолго нас покидаете? – Настя указала взглядом на большой чемодан Николая.
– Зачем так официально, зовите меня Колей! – улыбнулся ей Николай. – А уезжаю насовсем. Я по договору пять лет отработал, денежки получил, теперь перевожусь в Областную больницу – там приятель для меня давно место держит!
– Жаль… – Настя надеялась, что Николай не заметит вырвавшийся у неё вздох облегчения. – Кто же нас здесь, в Таёжном, лечить будет?
Данил раскашлялся. Николай посмотрел на мальчика, затем снова повернулся к девушке:
– Сын у Вас, смотрю, опять болеет? Денис, кажется?
– Данил, – вздохнула Настя. – Да вот, опять в соплях ходит… Говоришь ему не есть снег, да разве послушает?
– Э! Голубки! – раздался грубый окрик. Настя и Николай, вздрогнув, обернулись. К ним подошло двое крупных неопрятных мужчин. Оба были в меховых шапках, толстых дублёнках, их маленькие поросячьи глазки весело сверкали из-под густых бровей, щеки и подбородок скрывала тёмная борода с проседью. Мужчины были похожи друг на друга настолько, что с первого взгляда их можно было принять за близнецов. Впрочем, если у первого борода была очень тёмной, практически чёрной, то второй мог похвастаться слегка курчавой шевелюрой каштанового цвета.
– Чё уставились? Да, я вам говорю! – сказал один из мужчин, тот, что с каштановой шевелюрой. – Хер ли вы встали у входа? Разойдись!
– Дехе пасар! – воскликнул второй, черноволосый, недовольно глядя на пару.
– В самом деле, Николай Ильич! – Настя снова повесила на плечо сумку и взяла за руку сына. – Пойдёмте!
Настя с Данилом и Николай расступились, пропуская ворчащих мужчин в здание аэропорта, и зашли следом.
У единственной в поселковом аэропорту стойки регистрации уже собралась толпа. Люди в толпе были чем-то возмущены, слышались гневные возгласы и брань. Первым в очереди стоял крепкий мужчина средних лет. Рядом с ним лежала огромная дорожная сумка и шесть ружей в чехлах. Мужчина что-то ожесточённо доказывал симпатичной девушке за стойкой регистрации. Девушка закатила глаза, испустила полный страдания вздох, потеребила, висящий на груди, бэйджик с надписью «Кристина», и снова посмотрела на мужчину:
– Я Вам ещё раз повторяю, оружие в салоне провозить нельзя! Его необходимо сдать!
– Нахера его сдавать? Смотри сюда! – строптивый пассажир поднял один из чехлов, вытащил ружьё и поднёс его к лицу Кристины. – Ты знаешь что это? Это Винчестер 1885 года! Рабочий! Это ружьё стоит больше, чем ты зарабатываешь за год! С ним охотился мой отец, мой дед! Это даже не оружие, это музейный экспонат! И ты хочешь отдать его в лапы ваших сотрудников?
– Мужчина, я ничего не хочу! – Кристина глубоко вдохнула и медленно выдохнула. – Я Вам повторяю, оружие в салоне провозить нельзя! Сдавайте или уходите!
Крики в очереди стали громче и толпа расступилась. К стойке регистрации, не обращая внимания на возмущенные возгласы, подошли те самые двое неопрятных мужчин и широко улыбнулись Кристине. Улыбки у них были зубастые и жутковатые.
– Привет, Кристиночка! – обратился к девушке один из приятелей, с чёрной шевелюрой. – Проблемы?
Кристина выдавила слабую улыбку, указывая взглядом на спорившего пассажира. Мужчины перевели взгляды на спорившего и заулыбались ещё шире.
– Привет, Артём! – поздоровался со строптивым пассажиром второй приятель, тот, что светлее. – В Красносибирск летишь? Ммм?
– А теперь слушай сюда! – Чернобородый вплотную подошёл к Артёму, пристально глядя ему в глаза. – Либо ты сдаёшь свои пукалки и идёшь на посадку, либо мы с Боряном тебя уводим, и никто никогда не увидит ни тебя, ни твои ружья! – рот Чернобородого снова растянулся в жутковатой улыбке. – Компренде, братан?
Артём стоял, нахмурившись, переводя взгляд с двоих мужчин на Кристину и обратно. Приятели весело ему подмигнули, скрестили руки на груди и встали рядом, с выжидающим видом. Артём вздохнул, сдал оружие, сумку и ушёл на посадку.
Удовлетворённо проводив Артёма взглядами, приятели подошли ближе к стойке. Кинули на пол сумки и рюкзаки и, сопровождаемые гневными криками из толпы, бросили на стойку паспорта. Тот, что с каштановыми волосами, достал из внутреннего кармана дублёнки шоколадку и положил на паспорта сверху. Кристина, быстро бросив взгляд на мужчин и на толпу, поспешно убрала шоколадку и взяла один из паспортов.
– Спасибо! – бросила Кристина, открывая второй паспорт. – Рюкзаки можете взять с собой, сумки сдавайте в багаж.
Девушка распечатала посадочные купоны и положила на паспорта.
– Но Кристиночка, у нас там ценные хрупкие вещи… – вкрадчиво сказал Чернобородый. – Мы не можем сдать всё в багаж!
– Не положено, – усталым голосом ответила Кристина. – Таковы правила…
– Ну чё ты ломаешься? – грубо оборвал её второй приятель. – Мы обо всём договорились! Твоё начальство в курсе, всем уплачено, ты в накладе не останешься! Кушай шоколадку и не вякай!
Чернобородый быстрым движением забрал со стойки паспорта и посадочные купоны.
– Эй! Так нельзя! – воскликнула Кристина.
Но приятели, не обращая на неё внимания, подняли с пола сумки и рюкзаки, и ушли на посадку. Онемев от их наглости, Кристина несколько секунд стояла, глядя вслед приятелям, затем взяла себя в руки и, натянуто улыбаясь, снова повернулась к толпе.
По асфальту Таёжного аэродрома ветер гонял ледяную позёмку. К стоявшему в стороне старенькому самолёту направлялись трое мужчин. Иваныч – самый старший, начальник местного отделения «Сибирь–Аэро» и два пилота: Саша – первый пилот и Витя – совсем ещё молодой парень, его помощник. Мужчины ожесточённо спорили и ругались.
– Ёб твою мать, Иваныч! – возмущался Саша. – Я на этом куске говна в Красносибирск не полечу!
– Журавлёв! Я тебе в который раз повторяю – другого самолёта у тебя не будет! – отвечал ему начальник «Сибирь-Аэро».
– Иваныч! Ты охерел, что ли? – поддержал товарища Витя. – Запрашивай другой самолёт! Мы сюда полчаса без связи летели!
– Да это вы охерели! – Иваныч вышел из себя. – Вы пилоты или красны девицы? Прогноз погоды видели? Через пару часов тут такая метель начнётся, что никто никуда уже не полетит! – и уже тише добавил. – А у меня посылка срочная…
Саша громко фыркнул.
– Опять с местным руководством мутите? Ты себе дом строишь, а мы Федяну с Боряном жопы лижем? – пилот зло сплюнул. – Двое из ларца, блин!
– Ты, Журавлёв, придержи-ка язык! Сказал лететь – ты летишь, нужно лизать жопы – лижешь! Не нравится – увольняйся. Оба увольняйтесь! Ишь, цацы какие! Я вам такую характеристику напишу, что вас даже на ферму говно разгребать не возьмут!
Мужчины подошли к самолёту. Иваныч, осмотрев потрёпанную машину, поморщился.
– Так и быть! На час – полтора задержим вылет. Отправлю к вам местных техников – проверите самолёт… Но! Уже завтра утром груз должен быть в Красносибирске! Иначе всем нам будет худо! Груз ждут серьёзные люди…
Иваныч развернулся и ушёл. Пилоты некоторое время смотрели ему вслед, затем переглянулись.
– Привет, парни! – к пилотам подошла Люба, бортпроводница.
– Привет, Любаня! – отозвались пилоты.
– Что, опять лететь на этом? – женщина окинула взглядом самолёт, поморщилась и вздохнула. – Эх, граждане-пассажиры снова всю дорогу песочить будут… Ну ничего, эту амбразуру я закрою…
– Да, амбразура у тебя сегодня, что надо… – протянул Саша. Он подошёл к Любе ближе и мягко обнял её за талию. – Двое из ларца с нами летят…
Любя наморщила лоб и напряглась.
– Ага, крепись, Любаня! – поддакнул Витя.
Очередь на регистрацию практически иссякла. Когда к стойке подошли последние пассажиры – полная женщина с маленькой девочкой, одетой в яркую курточку и затейливую вязаную шапку, на лице Кристины засияла вполне искренняя улыбка облегчения. Женщина положила на стойку объёмную дамскую сумочку и начала ожесточённо рыться в её недрах.
– Сейчас, минуточку, – сказала женщина, быстро взглянув на Кристину, и снова сосредоточилась на сумке. Из сумки она вытащила пару журналов о вязании, несколько клубков яркой шерсти и вязальные спицы.
– Ага! Нашла! – воскликнула пассажирка, достала документы и протянула их Кристине.
Кристина взяла документы и выразительно посмотрела на вязальные спицы:
– Извините, но колюще-режущие предметы в салон брать нельзя! Сдайте в багаж, пожалуйста.
– Какие? – непонимающе спросила пассажирка и затараторила. – Ах, спицы? Всегда с собой беру! Лететь-то долго, вот я и вяжу, чтоб время скоротать. Я тихонько достану. Никто и не заметит. Кого я этими спицами зарежу? Пропустите, пожалуйста, Вам сложно, что ли?
Кристина закатила глаза и вздохнула:
– Блин! Да что за смена сегодня! Ну, хорошо, идите. Проходите уже.
Пассажирка торопливо побросала в сумку журналы, вязальные принадлежности и документы и побежала на посадку, таща за руку девочку. Кристина, тем временем, собрала вещи и собралась уходить, но не успела.
Входная дверь хлопнула, и в здание вошла полная пожилая женщина, с суровым взглядом. Женщина неодобрительно окинула взглядом помещение и направилась к стойке. За пожилой дамой, неся огромный старый рюкзак, шёл худой старичок. На его щеках горел нездоровый румянец, он часто кашлял, прикрываясь рукой. Пожилая женщина бросала на него суровые взгляды.
– И чё ты кашляешь, ирод? – ворчала женщина. – Всю жись мне испоганил, а теперь посмотрите на него! Еще в Онкоцентр вези его, ирода! Тьфу!
– Ну что ты, мать! – возразил старичок. – Николай Ильич сказал, что надо… А вдруг что серьёзное?
– А тебе не всё ли равно, отчего помирать, ирод? – фыркнула женщина. – Всю жись пил с егерями, всю жись… А теперь, смотри-ка, заболел он! Всю жись мне испоганил, всю жись! А ещё деньги на тебя тратим… А у меня вон и давление и сердце болит… А вчера вон нога отнималась! А тебя по больницам вожу!
– Ну, мать, что ты!
Старики, задыхаясь, подошли к стойке регистрации.
В зале ожидания пассажиры сидели на старых деревянных скамейках. На одной из скамеек сидели Артём и те самые, неприятные типы. Как ни странно, казалось, они вполне миролюбиво беседовали. На другой скамейке полная пассажирка вязала яркий шарфик. Данил играл с девочкой в догонялки. Дети с весёлым визгом носились вокруг скамеек. За ними наблюдала, сидя на самой ближней к выходу скамейке, Настя.
– Кхм! Не возражаете? – к Насте подошел Николай.
Смущённо улыбнувшись, Настя кивнула, и мужчина сел рядом с ней.
– Скучаете, Настенька? Поскорее бы уже посадка началась… Метель на сегодня обещали, сильный снегопад почти на неделю, – Николай указал ей на экран своего смартфона.
– Хорошо бы, Николай Ильич… А то Новый Год скоро, а снега почти нет…
– А что Вы без мужа летите? И такая расстроенная? Поссорились? Я с Вашим мужем немного знаком, он иногда неадекватен…
– Нет, с ним всё хорошо! – более резко, чем следовало бы, возразила Настя. – Его с работы не отпустили. Пришлось одной с Данилом лететь.
– А где у Вас мама живёт? – вкрадчиво поинтересовался Николай, ближе придвигаясь к Насте. – Может Вам помочь доехать? Вещи донести?
Настя отрицательно покачала головой, смущённо отодвигаясь от мужчины.
В зал вошла, ворча, пожилая пассажирка. За ней, понуро опустив голову и тихо покашливая в кулак, шёл старичок.
Артём, прервав разговор со своими собеседниками, пристально посмотрел на старика и приветственно кивнул. Пожилой мужчина кивнул в ответ. Пожилая женщина остановилась и обвела внимательным строгим взглядом собравшихся людей. Посмотрела на пробежавших мимо неё детей и нахмурилась.
Николай, увидев пожилых людей, попытался спрятаться за Настю, но было поздно. Взгляд пожилой женщины остановился на нём, на её морщинистом полном лице заиграла неожиданно приветливая улыбка. Пожилая пассажирка устремилась к скамейке Николая и Насти. Старичок, поправив на плече огромный рюкзак, последовал за ней.
Николай с Настей обменялись обречёнными, понимающими взглядами, когда пожилые люди подошли к их скамейке.
– Ой, здравствуй, Коленька! – приветливо воскликнула пожилая пассажирка и строго посмотрела на Настю. – Здравствуй, Настасья!
– Добрый день, Нина Ивановна! Сергей Александрович! – Николай встал со скамейки и усадил женщину на своё место.
Старичок кивнул Насте, пожал Николаю руку. Между тем, Нина Ивановна смерила Настю осуждающим взглядом:
– Ты, Настасья, в Красносибирск, что ль, намылилась? И без мужа? – Настя потупилась под тяжелым взглядом пожилой женщины. – А чего с другим мужиком обжимаешься? Совсем стыд потеряла! А ещё детей учит… – Нина Ивановна повернулась к Николаю, на её губах снова заиграла ласковая улыбка. – Вы, Коленька, надолго летите-то? А мне сегодня так плохо было, так плохо! И давление скакало и сердечко болело…
– Надолго, Нина Ивановна, – ответил Николай, доброжелательно улыбаясь. – Совсем переезжаю. Вы таблеточки пьёте, которые я Вам выписывал? Они как раз от сердца хорошо помогают….
– Как же так-то? – ахнула поражённо Нина Ивановна. – На кого Вы нас оставляете? Приедет какой непутёвый… А мне так плохо, так плохо… Давеча вон нога отнималась. Еле ходила!
– Вы не переживайте, всё будет хорошо, Вы поправитесь, – Николай успокаивающе погладил пожилую женщину по руке. – Главное, пейте таблеточки, которые я Вам прописал. Они у Вас с собой сейчас? – Нина Ивановна отрицательно покачала головой. – Ничего, я с собой ношу, на всякий случай, упаковочку.
Стоявший рядом старичок согнулся в приступе кашля. Николай усадил его на скамейку.
– Вы, Сергей Александрович, как себя чувствуете? Улучшений нет? – спросил Николай, с участием.
– Ой, да как он себя чувствует, ирод! – воскликнула Нина Ивановна, прежде чем старичок успел открыть рот. – Всю жись по лесам ходил, с егерями пил! Добра от него не видела! Всю жись мне испоганил, всю жииись, – пожилая женщина забилась в истерике.
Настя, Николай и Сергей Александрович бросились её успокаивать, но женщина продолжала плакать и причитать.
– Ну, будет, мать, будет. Хорош блажить уже… – успокаивал Нину Ивановну старичок, обнимая за плечи.
– Замолчи, ирод! – оттолкнула его Нина Ивановна. – Всю жись мне испортил, всю жись! Ещё эта солоха меня успокаивать будет! – женщина перевела гневный взгляд на покрасневшую Настю. – Ребёнка родила, а с чужими мужиками по аэропортам таскается! Тьфу! Вот вернусь, всё твоему Андрюхе расскажу, пусть проучит потаскуху!
Настя всхлипнула, сдерживая слёзы, и обиженно ушла в дальний конец помещения. Увидев, что Настя ушла, Нина Ивановна удовлетворённо вздохнула, уселась удобней и миролюбиво улыбнулась Николаю.
– Ты, Коленька, садись со мной, – ласковым голосом сказала она, похлопав ладошкой по скамейке. – Нечего тебе с непутёвыми общаться, они тебя до добра не доведут. А мне столько рассказать тебе надо!
Николай бросил на Настю, полный вины, взгляд, девушка ответила слабой улыбкой. Затем молодой человек тяжело опустился рядом с Ниной Ивановной.
Настя стояла, прислонившись к стене, посматривая то на Николая, с заинтересованным видом слушавшего Нину Ивановну, то на бегающих детей. Неожиданно Данил запнулся и растянулся на полу. Девочка споткнулась об него, упав следом. Дети удивлённо посмотрели друг на друга и заревели.
– Таня, иди сюда! – окликнула девочку, вязавшая шарфик, женщина.
– Даня! Подойди ко мне! – воскликнула Настя.
Дети нехотя подошли к родителям, бросая друг на друга тоскливые взгляды. Настя взяла Данила за руку и подошла к полной женщине, рядом с которой, со скучающим видом, сидела девочка.
– Добрый день! – обратилась к женщине Настя и указала на девочку. – Ваша девочка? Какая шустрая…
– Ага, моя Танечка – с гордостью ответила женщина. – Меня Валя зовут, а Вас?
– Настя, – дружелюбно улыбнулась девушка. – А это… – Настя указала на сына.
– Это Данил, мам! – перебила её Таня.
– Ни у кого не видела шапок, как у Вашей дочери… – снова обратилась к Вале Настя. – Можно посмотреть?
Валя утвердительно кивнула, сняла с девочки шапку и подала собеседнице. Настя восхищённо повертела шапочку в руках и вернула Тане.
– Сама связала! – похвасталась Валя. – С детства вяжу, в разных конкурсах участвую. Даже в журнале про меня напечатали! – Женщина достала из сумки журнал, открыла на отмеченном месте и показала Насте.
– Ничего себе! – только и осталось ответить девушке.
Вдруг из динамика раздался шорох, треск и прозвучало объявление: «Уважаемые пассажиры рейса Таёжный – Красносибирск! Просим Вас пройти к выходу номер один и приготовиться к посадке в самолёт. Администрация аэропорта и авиакомпания «Сибирь-Аэро» приносят Вам извинения и желают приятного полёта!».
Раздались громкие вздохи облегчения, скрип скамеек, и пассажиры направились к выходу на посадку.