Музей Востока
Авенир Степанович доехал до «Пушкинской». Музей по понедельникам был закрыт для посетителей. Совещание назначил на 10 утра. Задумавшись о предстоящем совещании, он ошибся и вышел из метро не на бульвар, а к памятнику Пушкину. Увидел классическую сценку. На фоне Пушкина снимается семейство – вспомнил он Окуджаву. Правда, это было не семейство, а съемочная группа. Явно снимался сюжет для фильма. Пожилая женщина в длинной, до пят черной шубе и в черной меховой шапке стояла перед памятником: бледное лицо и тонкие черты лица напоминали о былой красоте. В руках у неё были букет цветов и черная сумка.
«Она, конечно, не русская», – решил Авенир Степанович. Оказался прав. Услышал, как девушка, видимо, режиссер, сказала:
– Мэри, дорогая, Вы должны положить букет у памятника, только будьте осторожны, не упадите.
Девушка была в дубленке, павлово-посадском платке.
«Она – казашка», – определил Авенир Степанович. И тоже оказался прав, так как женщина в шубе ответила:
– Умут, я хочу положить цветы выше.
Девушка повернулась к мужчинам, стоявшим в метрах трех от нее. У одного на плече была камера, другой, невысокого роста, в дубленке и в валлийской шапочке что-то оживленно ему рассказывал. Авенир Степанович не смог определить, кто он по национальности. Явно не русский, но и не иностранец.
Девушка сказала: – Ян, возьми у Мэри сумку, она ей мешает.
Мужчина в валлийской шапочке быстро направился к памятнику, поскользнулся и упал.
– Ну, вот, – протянула ему руку, помогая подняться. Сама едва удержалась на ногах.
– Осторожней, осторожней! – воскликнул мужчина с камерой.
– А я бы снял всю эту сцену, – весело сказал мужчина, – и вставил бы в фильм.
Он подошел к женщине в шубе, взял у нее сумку, отошел, выходя из кадра.
Девушка стояла рядом с оператором. Что-то ему объясняла.
– Виктор, кассеты надо будет отвезти в студию и оставить в коробке с надписью «Мэри Хобсон в Москве».
Они продолжили съемку…
Авенир Степанович спустился в переход. Вышел на Тверском бульваре.
– Вот ведь, кто-то едет в Москву, возлагает цветы к памятнику Пушкина, кто-то снимает об этом фильм. Интересно, что это за люди? А он? Что может он? Даже не могу своим сотрудницам купить цветы к празднику 8 Марта.
Он все ещё был исполняющим обязанности директора музея Востока. Это состояние неопределенности его угнетало. Предыдущий директор уволился в начале осени прошлого года. Авенир Степанович согласился быть и.о., надеясь, что через месяц-другой станет директором. Но прошла осень, за ней зима, а приказа о назначении не было.
За это время уволились все молодые сотрудники и руководители трех отделов из пяти. Зарплату, если таковой можно было назвать ту смешную сумму, которую они получали, выдавали всего три раза.
«Хоть бы зарплату за январь выдали к празднику», – грустно подумал Авенир Степанович, ведь работать остались в основном женщины-пенсионерки и сотрудницы, которые беззаветно служили искусству.
Музей открывался в 11 часов, но сотрудники приходили кто к 10 часам, а кто к 9. Иногда и раньше, так как работы было много, а сотрудников становилось всё меньше и меньше. «Скоро вообще не останется ни одного. Интересно, кем тогда буду руководить?» Поймал себя на мысли, что он тоже приходит на работу задолго до открытия музея.
Наступал хороший день: прекрасный для первого дня весны. Хотя снег ещё не сошёл, по всему было видно – зима ушла.
Авенир Степанович прибавил шаг, поглядывал по сторонам, замечая признаки наступающей весны.
Проходя мимо скамейки, увидел лежащую на ней книгу. Книга была в мягкой белой обложке с рисунком в центре. Без надписей.
Авенир Степанович остановился. – Кто мог забыть ее? Чтобы читать книгу на скамейке – ещё холодно. А как иначе она здесь оказалась? Если не забыли на скамейке, значит, положили специально?
Подошёл к скамейке. Взял книгу. На обложке – герб Российской империи.
Открыл книгу: стихи! Ни фамилии автора, ни названия книги указано не было. Поискал номер страницы. Внизу стояла цифра 17. – Ага, – догадался он, – нет первых 16 страниц – первой тетрадки, как говорят типографские работники. Это книга с типографским браком, поэтому здесь и оказалась. Кто-то положил, чтобы не выбрасывать. – С любопытством взглянул на текст. Текст не пропечатался целиком. Многие строчки были нечитаемы. Но первая строфа была напечатана ясно. Прочёл.
Читайте неясные книги,
туманы развеются сами
в какой-нибудь творческой лиге,
хранимы, как порох, писцами.
Дальше читались только отдельные строчки
**************************
**************************
**************************
**************************
Читайте! Покуда не поздно,
ищите в отложенных книжках,
***************************
***************************
***************************
***************************
***************************
***************************
Всё это как будто опасно.
Пока рубежи виртуальны,
грядущее видим неясно,
и смыслы его не буквальны.
«Интересно, что это за поэт!», – подумал Авенир Степанович. Он хорошо знал поэзию, включая современную, но таких стихов не встречал. Но если книгу напечатали, значит, есть автор. Надо разыскать – решил он. Положил книгу в портфель. Быстро пошёл дальше.
Дошёл до Большой Никитской. Перешёл на Никитский бульвар.
Сначала вышел на тротуар, но потом вернулся в сквер, к подтаявшему снегу на скамейках. На одной из скамеек заметил книгу. Он точно знал, что это книга в мягкой белой обложке с изображением герба в центре.
«Может, здесь есть первые страницы? Узнал бы имя автора». Книга начиналась с 65 страницы. Но это были не стихи. Он прочел «Упражнение № 1. Коллективное мышление. Рассказ неизвестного мальчика». Текст был четким и ясным, без типографского брака.
Авенир Степанович удивился, но раздумывать не стал, положил книгу в портфель. Не хватало еще опоздать на совещание – должны были обсуждать новую экспозицию в зале Китая.
Сотрудники уже ждали у дверей кабинета.
Рядом с Валентиной Ивановной – руководителем отдела Китая стояла девушка. Авенир Степанович поздоровался со всеми и вопросительно взглянул на Валентину Ивановну. «Это моя внучка Маша: аспирантка Института востоковедения. Будет мне помогать в работе над новой экспозицией, если Вы не возражаете, конечно», – объяснила Валентина Ивановна.
– Конечно, не возражаю. Обсудим её участие после совещания.
Совещание длилось три часа. Он вышел из кабинета в зал со словами:
– Теперь можно и чаю выпить, и познакомиться поближе с Машей.
Слова застыли у него на губах. Авенир Степанович окаменел. Сотрудники удивленно остановились, пытаясь разглядеть, что увидел руководитель.
В комнате несколько секунд висела тишина, прерванная, наконец, возгласами удивления, страха, возмущения и еще какими-то звуками, означающими состояние ужаса от увиденного.
За столом перед горевшей лампой сидела Маша с лупой в руке и какой-то палочкой ковырялась в дьявольском шаре, единственном экземпляре, подаренном Советскому Союзу во времена его дружбы с Китаем.
Маша удивленно смотрела на сотрудников, не понимая их реакции.
Первым пришел в себя Авенир Степанович. Он как можно спокойнее, тихо, чтобы не напугать девушку, произнес:
– Положите, пожалуйста, шар на место в коробку.
– Да, да, Машенька, не волнуйся и не урони, – раздался голос Валентины Ивановны.
Маша вытащила палочку из глубины шара и положила его в коробку. Тут пронеслась вторая буря возгласов, смысл которых уже нельзя было определить.
Авенир Степанович медленно подошел к столу напротив Маши.
– Как Вы могли, как Вы могли так обращаться, – он не находил слов, – с самым ценным экспонатом нашего музея?!
– Но я не увидела имени автора и хотела его найти, – абсолютно спокойно ответила девушка. – И я его прочла. Осталось понять последний иероглиф. А первые пять выглядят так. – И она написала «Джиан». – Думаю, что последний иероглиф – «ю». Джианю – означает «построение вселенной». Это имя автора. – Закончила она в абсолютной тишине.
– Но я никогда не слышала о таком мастере, – подала голос Валентина Ивановна.
– Никто не слышал, – сказал Авенир Степанович, – потому что это, видимо, была его первая вещь, после которой ему дали право подписывать своим именем. Он подписал, но прочесть никто не мог. Пока Маша не пришла к нам работать волонтером, – без улыбки произнес Авенир Степанович.
– Поздравляю Вас с первым научным открытием, – закончил он и пожал ей руку.
– Но почему это первая и последняя вещь? – не поняла Маша.
– Создателей дьявольских шаров казнили, чтобы сохранить тайну шара, – объяснила Валентина Ивановна.
– Вы напишите статью о том, как прочли имя мастера, и мы её обязательно опубликуем, – предложил Авенир Степанович Маше и посмотрел на часы. – Пора обедать, – объявил он. И все направились в издательский отдел, где обычно пили чай и обедали. Каждый приносил из дома еду. Деньги на чай и сахар собирали в складчину.
Когда обед закончился, и все уже беседовали, Авенир Степанович вспомнил о книгах, найденных на скамейках. Сходил за ними в кабинет. Рассказал о своих находках. Заметил, что пока рассматривали одну из книг, передавая ее друг другу, Маша взяла вторую и стала читать.
Первую книгу вернули Авениру Степановичу с комментариями: – Да тут не все страницы! Страницы перепутаны!
– Обычный типографский брак! – последовало общее заключение.
Авенир Степанович посмотрел на Машу.
– А я прочла рассказ и анализ этого рассказа. Текст напечатан четко. Вот, послушайте. Начала читать вслух «Упражнение № 1. Коллективное мышление. Рассказ неизвестного мальчика».
Все приготовились слушать, но зазвонил телефон. Звонили из Института востоковедения: они принимали участие в подготовке новой экспозиции по Китаю и договаривались о встрече.
– За работу, – объявил Авенир Степанович. – Завтра послушаем, – улыбнулся он Маше.
– Завтра не могу. Я готовлю документы для стажировки в Пекинском университете.
– Там конкурс сто человек на место, – с гордостью сказала Валентина Ивановна.
– Желаем успехов! – Авенир Степановичи протянул руку за книгой.
– Можно, я возьму ее себе, – неожиданно попросила Маша, – ведь у Вас уже есть экземпляр.
Авенир Степанович растеряно посмотрел на сотрудников, словно ища у них поддержку Но за всех ответила Валентина Ивановна:
– Подарите ей книгу, Авенир Степанович, скоро ведь 8 Марта, – улыбнулась она. – А у Вас останется второй экземпляр.
– Да я не против, – смутился Авенир Степанович. – Меня заинтриговало упражнение по коллективному мышлению.
– А никакого упражнения нет, – сказала Маша.
– Там рассказ мальчика о том, как он мечтал о велосипеде на день рождения. И ему его подарили.
– И всё? – разочаровано спросил Авенир Степанович.
– Я поняла, что если несколько человек будут думать об одном и том же, то мысль реализуется, – предположила Маша.
– Как несколько человек могут думать об одном и том же? – вступила в разговор секретарша Вика.
– Есть же понятие «единомышленники», – сказала Валентина Ивановна, и грустно добавила. – Правда, мы с Вами навряд ли будем думать об одном и том же, у каждого возраста свои думы.
– Конечно, – охотно согласилась Вика. – Вы вот думаете о новой экспозиции, а я мечтаю о браслете из нашей ювелирной лавки. Видели? Из Индии, черное дерево с яшмой.
Конец ознакомительного фрагмента.