Глава 3
В какой тональности вы живете?
Кафе оказалось просторным, стильно оформленным в черно-белых тонах, с абстрактными картинами на стенах и хорошенькими, как на подбор, юными и стройными официантками, выглядевшими удивительно органично в этом интерьере.
Правда, на этом достоинства заведения заканчивались – у шеф-повара, вероятно, были свои представления о духовном росте, выражающиеся в стремлении отвратить клиента от чревоугодия и направить его мысли к чему-нибудь возвышенному. К тому же строго вегетарианское меню и весьма своеобразный набор продуктов сочетались с ценами неплохого ресторана…
Поедая макароны с гарниром из замороженных овощей, приготовленных на пару, Илья беспокойно оглядывался по сторонам. Рыжекудрая фея, как назло, куда-то подевалась, и поговорить с ней он так и не сумел… Но не только это было причиной тому, что уходить с семинара после перерыва, как собирался ранее, Илья передумал. Несмотря на то что с Наставником он по-прежнему был во многом не согласен и с удовольствием поспорил бы с ним, если бы представилась такая возможность, появилось ощущение, что здесь и сейчас он может узнать нечто важное, то, что потом пригодится в жизни не раз и не два!
И потому отказываться было бы просто глупо.
Илья с тоской посмотрел в тарелку. Он был все еще голоден, но доедать этот кулинарный шедевр до конца – просто свыше сил человеческих! «Надо бы столик заказать на вечер в “Зеленой ладье”, – подумал он, – свинину в брусничном соусе там чудесно готовят… И красотку рыжую пригласить».
Ободренный этой мыслью, он подозвал официантку, расплатился за обед и направился обратно в зал. Вошел он как раз вовремя – Наставник поднялся на сцену, оглядел слушателей и весело предложил:
– Ну что же, продолжим? Итак, друзья мои, мы с вами достаточно подробно поговорили о шкале Хокинса, и теперь я предлагаю познакомиться с другой шкалой эмоциональных тонов, разработанной Роном Хаббардом.
Картинка на экране сменилась.
Наставник покосился на нее, словно хотел удостовериться, что все верно, и принялся объяснять:
– Рон Хаббард был личностью неоднозначной, про него говорят всякое, и в том числе много нехорошего, но у него, бесспорно, есть очень полезные находки. Мы будем здесь использовать только одну – шкалу эмоциональных состояний.
Что мы видим на этой интересной картинке? – осведомился Наставник и сам же ответил:
– Итак, перед нами – шкала соответствия энергетического состояния и эмоций. Цифры, которые вы видите слева, обозначают уровень энергии. Стоит заметить, что здесь эмоции расписаны гораздо более детально, чем в шкале Хокинса, их больше, а также больше промежуточных состояний, которые можно отметить. В этом, собственно, ценность этой шкалы.
С чего она начинается?
0.0 – это смерть тела. Здесь все понятно – смерть это смерть, все закончено – по крайней мере, в этом воплощении.
0.01 – умирание – почти то же самое, но в процессе что-то еще можно отыграть назад.
0.03 – бесполезность – это состояние, когда человек окончательно сдался.
ШКАЛА ТОНОВ ХАББАРДА
Наставник опустил руки вдоль тела и закатил глаза вверх, словно демонстрируя своим видом полную утрату каких либо мыслей, намерений и полную покорность злой судьбе.
– Про апатию мы уже говорили, разбирая шкалу Хокинса, – продолжал он, – на всякий случай повторюсь: апатия – это уровень безразличия ко всему, включая собственную судьбу. Очень часто в таком состоянии оказываются люди, измученные долгой и тяжелой болезнью, или просто старые и уставшие от жизни. «Что воля, что неволя – все одно…» – помните, был такой старый детский фильм? Очень точно передан момент, когда героиня уже не совсем живая! Если из апатии не находится какой-то выход и не происходит подъема эмоций, за ней может последовать дальнейшее скатывание, и в итоге человек оказывается вот здесь, – мрачно добавил Наставник, посветив указкой возле нулевой отметки.
Безнадежность – в принципе, это тоже состояние «все пропало», но где-то глубоко еще есть идея, что перемены возможны.
Дальше – чуть выше, на 0.1, идет уровень жертвы. Ну, с этим понятно, да?
Человек чувствует себя жертвой чего угодно – других людей, обстоятельств, злого рока, мирового заговора – чего хотите!
Что характеризует жертву? Ощущение бессилия, полного бессилия перед тем, что с ней происходит!
Хорошенькая молодая женщина, похожая на дорогую фарфоровую куклу, вдруг побледнела и стала как-то странно, мешковато оседать на стуле.
– Девушка, вам плохо? – спросил Наставник, – подойдите к ассистентам на галерке, они вам помогут!
Он проследил, как девушка прошла к задним рядам, и, когда она оказалась в крепких и заботливых руках парня и девушки с бейджами «ассистент», продолжил:
– Когда энергии становится немножко больше, человек попадает вот сюда, на уровень 0.2, в состояние самоуничижения. Оно вполне соотносится с состоянием позора по шкале Хокинса! Для него характерно ощущение себя полным ничтожеством, к тому же с огромной горой самообвинений. К этому добавляется непоправимость произошедшего, когда ничего нельзя исправить.
Наставник помолчал недолго, словно раздумывая, говорить или нет, потом все-таки решился:
– В таком состоянии возрастает опасность суицида. Заметьте – на нижних уровнях этого почти никогда не происходит! Человек, может, и рад бы повеситься, но сил нет… А когда энергии становится немного больше, бывает, она используется человеком на то, чтобы прекратить свое существование. Такое иногда случается в начале медикаментозного лечения депрессии, поэтому пациент требует повышенного внимания не тогда, когда он лежит в лежку, а когда вроде бы начинает выздоравливать.
Он снова обернулся к таблице.
– Следующий уровень – незаслуженность. Человек страдает, у него все плохо, но он чувствует, что не заслуживает этого, мир к нему несправедлив! Это такой Иов Многострадальный, библейский персонаж, который потерял всю семью, потерял имущество, заболел проказой, и вот, лежа в пепле и навозе, вопрошает: «Бог! За что мне это? Я же был праведный!»
Наставник воздел руки к небу, и в этот миг действительно стал похож на ветхозаветного патриарха. Впрочем, это продолжалось недолго.
– Дальше идет возмещение ущерба, или искупление, – как ни в чем не бывало продолжал он, – как видите, уровень 0.375 специально так обозначен. В состоянии искупления человек делает нечто из чувства вины, чтобы эту вину как-то искупить, загладить. Причем далеко не всегда вину заглаживают перед конкретными пострадавшими! Например, человек может сесть в тюрьму, пойти на войну, совершить еще что-нибудь удивительное, героически погибнуть, в конце концов. Может заняться благотворительностью, жертвовать деньги на церковь, больных детей или приюты для бездомных животных. Правда, тем, кому он нанес какой-то вред, настоящий или воображаемый – бывает и такое! – от этого, в общем-то, ни холодно ни жарко.
Илья аккуратно написал слово «искупление» в блокнот и обвел его кружочком. Собственно, ведь на нем построена вся пенитенциарная система, с которой ему приходится сталкиваться каждый день. По идее, наказание должно исправить преступника, привести к раскаянию, к стремлению искупить вину, но за всю свою практику ему еще ни разу не приходилось видеть человека, который, выйдя из тюрьмы, стал лучше, чем был, когда туда попал! И о каком-то искуплении говорить не приходится, даже если вдруг у кого-то совесть проснется. Людям, ставшим жертвами преступных посягательств, в высшей степени безразлично, хорошо или плохо вор, насильник или грабитель шьет рукавицы на зоне.
– Горе по шкале Хаббарда находится на уровне 0.5. Это состояние мы тоже рассматривали подробно… Человек оказывается в состоянии горя, когда теряет нечто очень значимое для себя. Это может быть что угодно: кто-то из любимых людей, брак, отношения, работа, здоровье, статус, молодость, красота, какие-то возможности…
– А деньги могут быть? – спросил взлохмаченный паренек.
– А то! – фыркнул Наставник, – сколько угодно. Некоторые особо циничные люди даже считают, что скорбь от утраты денег – это единственная искренняя скорбь! Хотя на самом деле это, конечно, не так. Но тем не менее во времена Великой депрессии в Америке банкиры нередко выпрыгивали из окон небоскребов.
Дальше у нас с вами идет задабривание, уровень 0.8. Это очень похоже на искупление, но все же это нечто иное. Искупление – это когда человек хочет совершить поступок, на фоне которого его вина стала бы менее значимой. Ну, что-то вроде штрафных батальонов в войну: «кровью искупить вину перед Родиной!» И – вперед под танки без гранат, через минные поля, с одной трехлинейкой на троих.
Наставник покачал головой и добавил со вздохом:
– Хотя там чаще всего и вины-то никакой не было, но тем не менее… Видите, опять это слово «искупить»! А «задабривание» – это, по сути, попытка откупиться от кого-то или от чего-то. Причем откупиться не всегда деньгами, вы понимаете. Это может быть время, энергия, какие-то подарки и приношения… Такие ситуации в жизни бывают чаще, чем принято думать. Например, слишком занятые люди покупают детям дорогие гаджеты, одежду, игрушки, отправляют их в престижные школы, хотя, может быть, в этом нет особой необходимости. Почему? Они откупаются, потому что не могут или не хотят уделить детям времени! С пожилыми родителями та же история…
Наставник сделал короткую паузу, словно задумавшись о чем-то, и закончил:
– Ну и конечно, многочисленные варианты с денежными подношениями – во всем их разнообразии!
«Да-а, это уж точно!» – подумал Илья, делая очередную пометку в блокноте. С вариантами такого «задабривания», а проще говоря – взяток, адвокату приходится сталкиваться постоянно, это, можно сказать, рутинная часть работы! Клиент последние штаны готов отдать, чтобы переквалифицировать статью на менее тяжкую, чтобы отпустили под залог или заменили СИЗО на домашний арест…
А судьи – тоже люди, и любят деньги. Да, конечно, об этом не говорят вслух, никто не называет вещи своими именами, и уж конечно, никто не ходит с чемоданами наличных! Есть специально обученные люди, именуемые в просторечии «решалами», и через них действительно решаются многие вопросы в тишине уютных офисов, в отдельных кабинетах дорогих ресторанов…
Хотя, надо признать, суть дела от этого не меняется.
– Мы поднимаемся еще на одну ступень и попадаем на уровень 0.9, в эмоцию, которая называется сочувствие.
Ответом Наставнику было множество удивленных, даже непонимающих взглядов.
– Да-да, нас учили, что сочувствие – это хорошо, это прекрасно! Однако это не так или, по крайней мере, не совсем так. Вот представьте, да, когда мы видим кого-то и начинаем сочувствовать – вот, девушке плохо стало, кто посочувствовал?
В зале поднялось множество рук, однако почему-то Наставника это не обрадовало.
– Поздравляю, вы резко провалились до 0.9! – провозгласил он, – вы были в состоянии интереса, ну, может быть, умеренного интереса, где-то на 2.9 – а перешли в состояние 0,9! Куда эта энергия делась?
– Девушка ушла! – неуверенно подал кто-то голос из задних рядов.
– Правильно! – согласился Наставник, – это, конечно, доброе дело, девушке стало лучше, и теперь она с большим эмоциональным накалом может пережить то событие, которое у нее сейчас активировалось. На людях горе как-то слаще, и это не шутка. Почему так происходит? Потому что люди дают энергию внимания. Посочувствовали, пожалели, энергией накачали… Себе пользу создали? Нет. Тому, кому сочувствовали? Тоже нет! Просто теперь переживать свою боль он будет сильнее благодаря вашей энергии.
– А как же тогда нужно делать? – спросила женщина средних лет, – вообще не сочувствовать никому?
– Людям не нужно сочувствовать, им нужно помогать! – отозвался Наставник, – а это совсем разные вещи. Но нас учили сочувствовать.
Вера вспомнила, как совсем недавно она сидела на кухне у Маринки, размазывая слезы по лицу и рассказывая о своих горестях. В первый момент ее, помнится, даже покоробило, что давняя подруга не кинулась утешать, ахать и охать! Зато теперь, сидя на семинаре, она чувствовала себя так, словно между ней – теперешней и той, прошлой Верой, пролегло огромное расстояние… Кажется даже, будто с тех пор годы прошли, а не какие-то несколько дней!
– Оцепенение, – деловито продолжал Наставник, – это такое состояние, когда вы, столкнувшись с тем, к чему были совершенно не готовы, впадаете в ступор и не способны как-то действовать дальше.
Ужас. Как вы думаете, почему сочувствие и ужас стоят так близко? Потому что когда сочувствуешь, это ужас как все плохо! Поэтому и сочувствуешь. Но когда испытываешь цепенящий ужас, то дальше скатываешься в позицию «посочувствуйте мне все, я испытал такой кошмар».
Отчаяние – «Я все попробовал в этой жизни, у меня ничего не работает, мне ничего и никто уже не поможет». Звучит примерно как безнадежность, но в отчаянии человек активнее эмоционирует! Он плачет, он мучается. В безнадежности человек уже не мучается, он просто окончательно сдался.
Наставник снова посветил указкой на таблицу.
– Итак, что же дальше? Страх! О нем мы тоже говорили, разбирая шкалу Хокинса. Страх – это то состояние, в котором живут много людей, причем постоянно. Они всего боятся – преступников, террористов, болезней, увольнения с работы… А как они боятся за детей! Они шикарно умеют это делать, причем даже гордятся этим. Ну и конечно, прекрасно передают свой страх последующим поколениям.
Наставник чуть улыбнулся, словно вспомнив что-то забавное.
– У меня есть сотрудница, она москвичка, и когда я познакомился с ее семьей, я был в экстазе! По-другому просто не скажешь. Слово «я боюсь» у каждого из членов семьи повторяется по два-три раза в минуту. Представляете? Как вы думаете, в каком тоне они живут? Вся семья в страхе. Базовый тон семьи… Все боятся. А мама работает воспитательницей детского сада. Как вы думаете, что испытывают дети, которые посещают ее группу? Все боятся!
Что дальше? Беспокойство. Это легкая форма страха, энергии здесь чуть побольше. Беспокойство возникает, когда в жизни все вроде бы неплохо, ничего особенного не происходит, но вдруг произойдет? Надо всегда быть начеку!
Наставник весь сжался, даже как будто стал меньше ростом, и принялся оглядываться вокруг, словно в поисках воображаемой опасности. В зале послышались смешки… Наконец Наставник встряхнулся, расправил плечи и продолжал:
– Скрытая враждебность – уровень 1.1. Вот об этом состоянии стоит поговорить подробнее. Поскольку этот тон находится между страхом и злостью, в нем есть некая двойственность – человек злится на что-то и в то же время боится того, что произойдет, если он свою злость открыто продемонстрирует. Поэтому свое негативное отношение он маскирует милой улыбкой, вежливыми словами и даже якобы желанием вам помочь! Однако истинная цель такого человека состоит в том, чтобы контролировать других, не показывая своих разрушительных намерений.
Вера потрясла головой. Перед глазами у нее на мгновение предстало лицо покойной свекрови Надежды Захаровны – губки бантиком, глаза чуть навыкате, вытравленные до соломенного цвета, тщательно уложенные кудерьки… Много лет назад, сразу после рождения Мити, она приехала из Саратова в Москву, чтобы помочь с ребенком. Вера поначалу даже обрадовалась – она была молодой, неопытной и совершенно растерялась от неожиданно свалившихся на нее материнских обязанностей. Ее мама пропадала на работе целыми днями, Андрей только налаживал свой бизнес, и, оставаясь одна с младенцем целый день, Верочка сходила с ума от тревоги, вызывая участкового педиатра на каждый чих и часами разглядывая опрелость на попке. К тому же ребенка не с кем было оставить ни на минуту, чтобы сходить в магазин, принять душ или, хоть иногда, выспаться. Так что помощь пришлась кстати!
Правда, очень скоро оказалось, что радость была преждевременной. Надежда Захаровна обладала удивительной способностью подмечать любые мелочи, малейшие ошибки и промахи, чтобы потом возвести очи к небу и высказать все, что думает она о нерадивой невестке, которая почему-то родилась с двумя левыми руками. «Верочка, я же тебе говорила – пеленки надо проглаживать с двух сторон! Не с одной, а с двух! Неужели это так трудно запомнить? А пол ты когда мыла? Позавчера? Ну сколько раз тебе повторять – ребенок не должен жить в таких антисанитарных условиях! А бутылочки ты кипятила? Ну конечно же нет… Как ты держишь ребенка, у него же головка запрокидывается! Дай сюда! Что ты за мать такая, ничего не умеешь! Ужин мужу приготовила? Как нет? Ты целый день дома! Поворачиваться быстрее надо, заодно и похудеешь немного, а то так себя распустила… Не удивляйся, если муж начнет на молоденьких девочек заглядываться!»
Очень скоро Верочка стала тихо сходить с ума. Каждый вечер она чувствовала себя совершенно опустошенной и вымотанной, но главное – плохой женой, хозяйкой и матерью, а утром все начиналось с новой силой. Когда Надежда Захаровна отправилась наконец в родной Саратов, Вера была готова петь и танцевать от радости, целовать поезд, уносящий вдаль любимую свекровь, и на всякий случай опломбировать двери в вагоне, чтобы та не выскочила ненароком на ближайшей станции.
Конец ознакомительного фрагмента.