История, по-видимому, только тогда и нравится, когда представляет собою трагедию, которая надоедает, если не оживляют ее страсти, злодейства и великие невзгоды.
Пролог
На высокой Жеравьей горе сцепились волки. Огромный, величиной с теленка, черный зверь уже торжествовал победу. Его противник изнемогал от ран, дыхание с хрипом вырывалось из открытой пасти, серебристо-белая шерсть слиплась от крови, а ослабевшие лапы скользили по раскисшей земле. Но он не желал сдаваться, упрямо рычал, приподнимая в оскале верхнюю губу. Побежденный, но несломленный белый волк не собирался в знак покорности склонять перед победителем голову, подставляя незащищенную шею. Черный видел, что его противник, попробовавший сладкой крови врага, уже готов к смерти.
Огромный волк угрожающе взрыкнул, предупреждая, в глазах мелькнуло уважение. Он тоже устал, тяжело дышал, высунув язык, и поджимал прокушенную лапу, но отступить перед обессиленным, но несдавшимся врагом не мог.
Белый, наклонив голову и прижав уши, на дрожащих лапах медленно двинулся вперед. Тело его напряглось, и он прыгнул, сбивая противника на землю. Рычание перешло в яростный визг, и сцепившиеся волки покатились с крутого склона к озеру. Острые уступы камней дробили кости, но Белый, казалось, не чувствовал боли, мертвой хваткой вцепившись в горло врага. Мохнатый, рычащий клубок подпрыгивал, сминал густые заросли кустарника и наконец остановился у самой кромки воды. Оглушенный Черный попытался подняться, но противник в отчаянном усилии дернул головой, разрывая ему горло. Последнее, что увидел огромный волк, – торжество в глазах врага.
Но израненный Белый умирал. В предсмертной судороге лапы заскребли по каменистой земле, тело дернулось и замерло. Потухшие глаза не видели, как поверженный противник исчезал, медленно истаивая черным туманом, клочья которого рвал свежий предрассветный ветер.
К утру ветер стих, и над озером заклубился туман, превращая его в круглую чашу, будто наполненную пенящимся молоком. Из тумана словно вытаивали фигуры людей. Суровые бородатые воины, одетые в длинные кольчуги, спускались с холма и собирались вокруг лежащего на земле обнаженного мужчины. Покрытое рваными ранами тело, слипшиеся от крови волосы и торжествующая улыбка на мертвых губах. Его остекленевшие глаза смотрели в рассветное небо, а душа уже мчалась к чертогам Валгаллы.
Воины скорбно склонили головы, а затем, соорудив носилки из копий и щитов, положили на них погибшего и начали подниматься по склону к небольшой крепости на холме. А из приземистых деревянных домишек им навстречу уже выбегали люди. Совсем еще молодая женщина, прижимая к груди ребенка, кинулась к носилкам, замерла, взглянув в мертвое лицо, и тишину туманного утра разорвал отчаянный женский крик. В ответ по всему поселку заголосили, запричитали женщины, заплакали дети, лишь воины шли все так же молча. И никто не заметил, как с кожаного шнурка, зажатого в мертвой, окоченевшей руке, соскользнул незатейливый амулет – волчий клык, а тяжелые сапоги воинов втоптали его в рыхлую землю.