И пролился дождь!
«Каждый раз, когда, кажется, будто я излагаю нашу науку, ясно и открыто, именно тогда объект исследования затемняется почти полностью»
Нахмурилось небо, сдвинуло брови, и пролился, чистый как слеза дождь на каменистую землю! Благая весть явилась миру и была спрятана в небольшом каменистом кармане средь высоких и мрачных скал! Светлые волны омывали твердую как гранит поверхность.
И поначалу многим казалось прекрасным такое свежее щебетание воды. Да и сами воды не подозревали того подвоха, что уготовил ему мир.
Шли годы, и первородное журчание воды стало утихать, как утихает все на свете, если нет на то надобности или соответствующей возможности. От такого застоя прозрачные воды стали постепенно мутнеть, и лишь поверхность, направленная лицом к солнечному свету оставалась по-прежнему чистой и яркой. Каменистая земля старательно держала свалившееся на нее счастье при себе. И хоть сама и не знала, что с ним делать, да и пользы ей от него ровным счетом не было никакой, но и отдавать она никому ничего не собиралась. Лишь иногда в порыве самовлюбленности хвасталась она с соседними землями своим добром, при этом на всей поверхности ощущались небольшие сейсмические толчки и воды покрывались спасительной волной немного разгонявшей тину.
Вскоре уже не многие помнили, откуда взялась вода средь высоких скал, и стало принято считать, что вода там была всегда, а коли так, то и делать с ней можно что угодно. Мертвые скалы правили бал, засыпая окрестные земли камнями, и были уверенны в своей вечности и правоте своих дел. Через некоторое время они и думать перестали о той вонючей луже, которую в свое время так тщательно прятали от мира. Да и вода перестала появляться на поверхности, заливая трещины, образовавшиеся в скалах от ее непомерной деятельности по укреплению своего земного авторитета.
Наступило время холодов, что иногда случалось с завидной периодичностью, но скалы не были чувствительны к холоду, да и вообще не были чувствительны, ни к чему. А вот живые воды решили, что и им пора сдаться на милость обезумевшей природе и престали сопротивляться неминуемо наступавшей смерти. Все чувства, переживания, стремления были заморожены и превратились в лед, и не было уже никакой разницы между скалами и водой. Они соединились в священные узы мертвого сна, тут и обнаружился подвох, но уже по отношению к матери-земле. Чудесным образом мертвая вода стала расти в размерах и завоевывать позиции скал, вдобавок разрушая их изнутри своей первозданной мощью.
А так, как и ребенку, известно, что лед лишь иное состояние влаги, то смерть была по сути дела лишь фикцией, безрассудным криком отчаянья всего живого.
PS: Придет время, и теплый воздух небесного Гольфстрима вновь растопит лед, и благая весть бурным потоком хлынет вниз и оросит изможденную землю. И прольется дождь!