Глава 4. Двадцать метров страха
Антон и Тёма обернулись. Солнце уже высоко поднялось в небо, и его горячие лучи, отражаясь от маслянистой поверхности воды, били им прямо в глаза.
– Неужели, Лёнька сподобился на такой подвиг? – встревожился Тёма. – Да он же плавает, словно колун… Глядите, прямо на него плывет целое бревно! Как бы Книгочей того… Эй, Лёнька, ты куда глядишь? Быстрее плыви, быстрее!
Но призыв Тёмы остался без ответа.
Антон нахмурился. Из всего АРТ он плавал лучше всех. И хотя силы были уже на исходе, он крикнул:
– Ладно, плывите к берегу, пока сами не утонули! А Лёньку я как-нибудь дотяну до мелководья! Ну и тип! У реки живет, а плавает хуже головастика…
Антон развернулся и поплыл назад кролем. Полупогруженное в воду бревно угрожающе надвигалось на Лёньку, но тот словно бы ничего не замечал.
– Ныряй! – завопил изо всех сил Антон, чувствуя, что не успевает.
Пловец повернул голову – и сразу же исчез в желтых волнах. Спустя пару секунд на месте, где он только что находился, черной акулой проплыло здоровенное бревно.
Антон рванулся вперед. Никогда в жизни он не плавал так быстро, и наверное, мог бы установить сейчас мировой рекорд среди юниоров. Но впереди не было ничего видно, кроме волн и плывущего вниз по течению мусора.
– Лёнька! – завопил он, чувствуя, как душа стала уходить куда-то к пяткам. – Лё-ёнька-а-а!
И тут неожиданно рядом с ним среди волн появилась мокрая голова… Оксаны!
– Ой! Мне показалось, что это Лёнька поплыл за нами! – воскликнул Антон и широко открыл от удивления рот. Тотчас коварная волна напоила его мутной водичкой с пучком вырванного с корнем пырея.
Оксана сделала вокруг него круг.
– Ну, где твое подземелье? – сердито спросила она.
Антон выплюнул изо рта горькую траву.
– А ты откуда про подземелье знаешь?
– Ничего я не знаю! Просто ты так орал… Вот я и услышала.
Антон смутился. Развернувшись, поплыл к берегу, стараясь поразить девочку своим хорошо поставленным кролем. Но Оксана без видимого труда сумела опередить его на целый корпус.
Тёма и Родик молча наблюдали за поражением своего лидера. На их лицах легко было прочесть горькое: «Э-эх, кому проиграл! Девчонке проиграл!»
– Осторожней выходи из воды, – предупредил Родик, когда Оксана подплыла к небольшой песчаной отмели. – Тут битого стекла, что звезд в небе… Тошка, ну и видок у тебя, ха-ха! Ну, просто водяной какой-то!
Антон непонимающе взглянул на друга. Оксана тоже повернулась – и звонко расхохоталась.
Антон машинально поднял руку, и снял с головы здоровенный пучок водорослей.
– На плече… – продолжал давиться от смеха Родик. – На правом… Ну, просто матрос с разбитого корабля!
Антон с проклятием сбросил с правого плеча рваную тряпку, в которой без труда можно было угадать отслужившую свой срок детскую матроску. Не выдержав, он и сам рассмеялся.
– Да, здорово мы поплавали, – криво усмехаясь, сказал он, выходя вслед за девочкой на песчаный берег. – И чего это мне в голову стукнуло лезть в это… то есть, эту грязюку? Наверное, голову напекло.
– А ты, Оксана, чего за нами увязалась? – подозрительно спросил Тёма.
Родик хмуро посмотрел на девочку.
– Вот именно – увязалась! Могла ведь утонуть. Да и крестик свой золотой в такой грязной реке запросто могла потерять. Небось, он дорогой, не то что наши, простенькие?
Девочка осторожно стряхнула с цепочки и крестика налипшие водоросли.
– Этот крестик для меня на самом деле очень дорог. Ведь я крестилась только в прошлом году, на Святой Земле, а точнее – в Иордане.
– Где? – чуть не хором воскликнули ребята.
– Ну там, где крестился Христос… Мы специально ездили с папой из Иерусалима на Иордан на машине.
– А почему так поздно – только в прошлом году? – спросил Антон. – Нас троих крестили в Дмитровской церкви еще в младенчестве…
Оксана горько усмехнулась.
– Поначалу отец ничего такого не хотел. Его в детстве учили, мол, религия – это все предрассудки для бедных и угнетенных. Но в прошлом году у нас в семье случилось одно несчастье…
Она замолчала и продолжила только после долгой паузы:
– А почему я за вами, как вы выражаетесь, увязалась… Боялась, что вы утопнете! У меня как-никак, первый взрослый разряд по плаванию, а вы… Просто жалко стало глядеть, как вы барахтаетесь в мутной воде, словно щенята.
Мальчишки молча проглотили эти обидные, но увы, справедливые слова. Оксана на самом деле плавала намного лучше их, и это оказалось для всех, и особенно для Антона, неприятным сюрпризом. Впрочем, он очень надеялся скоро отыграться.
– Ладно, не задавайся, – пробурчал он, не отрывая глаз от обрывистого склона берега. – Глядите, сколько оползней! Я же говорил – последняя гроза дел здесь много наделала… Пошли, чего стоим!
Ребята вместе с Оксаной пошли по горячего песку вдоль самого уреза воды, внимательно смотря себе под ноги – так, чтобы не наступить на стекляшку или острый камень.
Высоченный обрыв стал постепенно снижаться, и вскоре вдали появился белый усадебный дом. Он стоял в сотне метров от реки, на крутом склоне, заросшем старыми деревьями. У подножия склона находился прямоугольный, полувысохший пруд. От реки его отделяла неширокая полоса земли, на котором располагалась старая дубовая аллея. Но еще старше были два огромных тополя, которые росли возле пруда. Антон указал на них:
– А это деревья – наши старожилы. ВГ говорит, что их посадил один из князей Голицыных… забыл, как его звали. Вроде бы этим тополям не меньше двухсот лет! А еще старше раскидистый дуб, что растет прямо перед входом в особняк. Ему и вовсе триста лет.
Оксана недоверчиво посмотрела на мальчика.
– Триста лет… это же так много! А кто такой ВГ?
– ВГ – это наш учитель истории, Виктор Григорьевич Садовников, – пояснил Родик. – Мировой мужик! Фанат, каких мало. Всю сознательную жизнь ковыряется во всяких исторических документах, где хотя бы слово сказано о нашем Петровском. Он вроде бы даже книгу написал… Ого!
Ребята остановились, потрясенные тем, что открылось их взорам.
Потоки воды, низвергавшиеся со склона обрывистого берега, буквально смыли в реку мощный пласт земли. И открыли нечто, напоминающее невысокую каменную арку, выложенную из темно-красного кирпича. Без сомнения, это был тот самый подземный ход, о котором Антону рассказывали его родители!
– Вот это да… – прошептал Родик, дрожа от вполне понятного возбуждения. – А я-то думал, что все эти рассказы про петровские лабиринты – бабкины сказки…
Оксана непонимающе взглянула на него, и Родик торопливо пояснил:
– Понимаешь, в отличие от этих двух охламонов я – коренной петровский житель. У меня тут полдеревни родичей. А моя прабабушка – ей сейчас почти сто лет, – обожает рассказывать про дела давно минувших дней. Ну, про житье-бытье в начале века, про князей Голицыных, и про все такое прочее. И про подземные ходы тоже однажды рассказывала. Говорила, что они были якобы вырыты еще при царе-горохе, неизвестно кем и неизвестно зачем, и прячутся там мертвецы… Я, конечно, не больно-то этим рассказам поверил. А ход, оказывается, на самом деле существует!
Антон подбежал к зияющему входу в каменную пещеру и, наклонив голову, заглянул внутрь.
– Плесенью пахнет, – заявил он. – И воздух какой-то мертвый… Блин, ну и дела! Отец говорил, что тогда, двадцать лет назад, вход был наполовину завален землей – так, что он едва смог засунуть туда руку. А когда начал раскапывать землю, то сверху посыпались кирпичи. А сейчас… Да туда же войти можно!
– Наверное, поток дождевой воды попала в ход где-то там, наверху, через какую-то дыру в земле, и промыл его, словно здоровенную трубу, – предположил Тёма, заворожено глядя на манящий каменный свод. – Эх, жаль фонаря у нас нет! Родя, может сбегаешь домой, а? Тебе ведь совсем рядом.
– Ну, уж и рядом, скажешь тоже! – возразил Родик. – Хотя… до дома тетки Марьи и на самом деле недалеко. Ладно, сбегаю. Только вы того… без меня внутрь не лезьте! Я и фотоаппарат заодно захвачу! Со вспышкой!
Повернувшись, Родик побежал назад вдоль берега, направляясь в сторону Попового оврага – через него к деревне вела нахоженная купальщиками тропинка.
– Быстрее возвращайся! – закричал ему вслед Антон.
Его трясло от возбуждения. Вот повезло так повезло! Наверняка никто из петровских жителей еще не узнал о том, что июльская гроза открыла вход в легендарное подземелье – иначе бы здесь уже собралась целая толпа. Так что как ни крути, а они стали как бы первооткрывателями входа в легендарный лабиринт!
Антон победно взглянул на Оксану. На этот раз девочка уже вовсе не выглядела такой же самоуверенной, как прежде. Она опасливо подошла к каменной арке и слегка прикоснулась пальцами к каменной кладке.
– А кирпичи почему-то холодные, – дрогнувшим голосом произнесла она. – Словно сейчас зима…
Антон наклонился и поднял из песка осколок кирпича.
– Даже не верится, что этот кирпич был сделан несколько веков назад, – глухо сказал он. – А ты говоришь – деревня, пыль, ничего интересного…
Оксана пристально взглянула на него.
– Выходит, ты интересуешься историей, Антон?
Тёма нервно усмехнулся и похлопал друга по плечу.
– Антошка ходит у ВГ в любимчиках. Наш Румата Петровский вообще-то краснобай каких мало. Когда выходит отвечать на уроках к доске, заслушаться можно. Ты еще налюбуешься, будет время… Ну что там Лис копается?
Через несколько минут, наконец, вернулся запыхавшийся Родик. В руке он держал старенький карманный фонарь.
– А фотоаппарата тетка Марья так и не нашла, – едва отдышавшись, сообщил он. – Ну что, пошли?
Тёма выхватил у него из руки фонарь.
– Что значит – пошли? – сурово сдвинув брови, спросил он. – Все четверо, что ли? Да вы посмотрите как следует – ведь кирпичные своды держатся на одном честном слове! Наверное, они уцелели только потому, что опирались на завалы земли. А сейчас эту землю вымыло. Только кашляни – и кирпичи посыплются на голову! Нет, идти надо одному… А значит, пойду я.
Антон и Родик хотели было возразить, но промолчали. Они отлично знали упрямый характер своего друга. Тёма не без оснований считал себя самый сильным и смелым из всего АРТ, и не раз доказывал это. Чуть что, он всегда был готов принять удар на себя, и с этим ничего нельзя было поделать.
Антон даже заскрипел зубами от досады. Ему страшно хотелось показать себя героем в глазах Оксаны, но… не драться же с Тёмкой!
– Ладно иди, – огорченно произнес он, опустив глаза. – Только будь осторожен. Чуть что, мы тебя мигом откопаем.
Тёма включил фонарь и, пригнувшись, заглянул в подземелье. Несмотря на свой уверенный тон, ему страшно не хотелось лезть в эту жуткую пещеру. У него теплилась надежда на то, что луч фонаря сразу же уткнется в завал из земли. Но вместо этого свет ушел куда-то в глубокую тьму.
Согнувшись еще ниже, чтобы не дай бог не коснуться каменного свода, он сделал два неуверенных шага вперед и замер. Сверху на его шею стали методично падать крупные холодные капли. Воздух был таким спертым и стылым, словно он попал в склеп. Тьфу, что за дурацкие мысли лезут в голову!
Колени Тёмы предательски задрожали, но все же он заставил себя сделать еще шаг, и еще… Конечно, только полный дуралей мог вляпаться в такую авантюру, но обратного пути не было. Уж лучше бы его поколотил Федька-Фигвам! Тогда бы он честно лежал сейчас на желтом одеяле, а Оксана прижимала бы к его распухшей физиономии листы подорожника… Ну, до чего красивая девчонка! Даже обидно, что она сразу положила глаз на Антона… До чего же везет этому Румате! Мало ему Светки? Или Ларисы из параллельного класса? Всем в школе известно, что этим двум девчонкам Антоха очень нравится. Ну почему в этой жизни одним все время достаются бублики, а другим – только дырки от бубликов?
Как ни старался Тёма отвлечься подобными мыслями, страх все сильнее проникал в его сердце. Даже по самым скромным подсчетам, он уже прошел по подземному ходу никак не меньше пятнадцати шагов. А это значит, что над его головой сейчас нависает толща земли по крайней мере метров в десять высотой! Хотя нет, меньше – земляной пол, кажется, стал немного подниматься. Но почему каменный туннель не сворачивает налево, к голицынскому дому? Тьфу, да он наоборот ведет куда-то направо, в дальнюю часть парка. Странно, ведь там нет никаких строений…
И тут Тёма услышал, как где-то позади него раздался глухой звук. Обернувшись, он осветил кирпичный потолок лучом фонаря, и чуть не закричал от ужаса. Прямо на его глазах свод стал оседать, словно бы снаружи на него давила рука великана. На мокрую землю звучно упал один кирпич, второй…
– Господи, помилуй… – прошептал Тёма.
Он в страхе попятился и, споткнувшись, упал. Он больно ударился о что-то спиной, даже дух перехватило. А кирпичи тем временем вновь стали падать, да так часто, что мальчик мигом забыл о боли.
Перевернувшись на живот, он торопливо встал на колени. Оказалось, что во время падения он выронил фонарь, и тот лежит в трех метрах от него среди каких-то камней.
Камней?!
Нет, это были не камни! Жидкий луч фонаря высветил нечто, похожее на деревянный ящик. Сверху его закрывал толстый слой грязи.
Тёма хотел было поползти на коленях к ящику, но тут буквально в нескольких сантиметрах от его головы пролетел кирпич. На шею мальчика хлынул ручей ледяной воды, смешанной с землей.
Это его отрезвило. Он понял, что малейшее промедление может стоить ему жизни. Забыв о загадочном ящике, Тёма протянул руку к фонарю. И тут же увидел рядом с ним какие-то два предмета, не похожие на обломки кирпичей.
Инстинктивно схватив их левой рукой, Тёма поднял фонарь, и, поднявшись на ноги, заторопился назад. Если бы он мог, то помчался бы изо всех сил, но бежать согнувшись в три погибели оказалось невозможно. Кирпичи падали теперь со всех сторон, и несколько раз чувствительно ударили его по плечам. Хорошо еще, что свод туннеля был низким, иначе мальчику несдобровать.
Скользя голыми ступнями по влажной земле, Тёма в панике торопился к выходу. Вдали наконец-то появилось мутное пятно света, когда где-то позади раздался громкий ухающий шум. Свод все-таки обрушился!
Тёма не помнил, как сумел преодолеть последние метры до выхода из подземелья. Выскочив на берег, он по инерции пробежал еще несколько метров, и со сдавленным криком рухнул прямо в воду.