3 глава
Кузьмин прибыл в расположение части после очередной поездки. Часть находилась на территории Москвы. Он отвёл солдат срочников в казарму и пошёл в штаб. В штабе в дежурке сидел полковник Громов.
– Товарищ полковник.., – начал доклад Кузьмин, но Громов перебил его.
– Новости слышал, лейтенант?
– Никак нет.
– В стране введено чрезвычайное положение.
– В связи с чем?
– В связи с тем, что хотят предотвратить развал страны.
– Горбачёв?
– Нет. О Горби ничего не слышно. ГКЧП – государственный комитет по чрезвычайному положению.
– Может быть им удастся навести порядок?
– Хорошо бы.
Кузьмин отправился домой. Сначала ему нужно было зайти к сослуживцу офицеру, чтобы сообщить о том, что в части ввели усиление, и ему нужно было завтра явиться в часть. Этот офицер жил в центре Москвы.
Кузьмин передал приказ командования части офицеру, теперь он был свободен. У него дома был телефон и его в любой момент могли вызвать в расположение части.
До станции метро было метров четыреста. Кузьмин шёл по улице. Рядом шла группа людей с транспарантами и трёхцветными российскими флагами.
– Смотри, военный! – крикнул кто-то из толпы.
Кузьмин был в военной форме.
– ГКЧПист! – громко заметил ещё кто-то.
Люди окружили Кузьмина.
– Что вам нужно? – вежливо поинтересовался Кузьмин.
– Ты кому служишь?! – спросил человек в очках в серо-синей клетчатой рубашке.
– Родине.
– Ты служишь ГКЧП, сапог недобитый, – сказал рыжий парень в белой рубашке. – Он, не задумываясь, будет стрелять в нас. Это вояки, сапоги хотят уничтожить демократию. Скоты, верные псы тоталитарного режима, коммуняки недобитые.
– Бей его, ребята! – крикнул патлатый паренёк низкого роста.
Крепкий мужчина с серьёзным лицом попытался ударить Алексея по лицу, но кулак прошёл мимо. От следующего удара лейтенант не успел увернуться.
– Хватит! – скомандовал мужчина в возрасте повадками и лицом похожий на павиана.
Побили Кузьмина не сильно, на лице остались синяки, ни переломов, ни трещин не было.
В выходные дни по утрам Кузьмин делал пробежку по парку.
Он вышел из дома, прошёл несколько дворов и вышел к парку. Асфальтовая дорожка уходила вглубь парка. Алексей побежал. Он догнал пожилого мужчину в коротких чёрных спортивных трусах тоже бегуна, потом женщину, на вид которой был примерно где-то слегка за сорок, в белом спортивном костюме. Она тоже бежала.
Птичий оркестр затянул утреннюю симфонию.
Алексей думал, как лучше бежать в это утро до шоссе и обратно: это примерно пять километров или до летней эстрады и обратно: это примерно три километра? Он пробежал мимо эстрады. Он любил ставить перед собой сложные цели. Он пробежал мимо молодой пары, сидевший на скамейке, пробежал шагов тридцать и остановился.
Алексей развернулся и направился к паре.
Им было на вид лет по восемнадцать. У парня были длинные тёмные волосы и гитара. Он курил, обняв свою подругу. У подруги был такой вид, будто она пила всю ночь: тёмные мешки под глазами, мутный взгляд.
– Ребята, дайте закурить, – попросил Алексей.
Молодой человек и его девушка переглянулись. Они были удивлены. Парень положил гитару рядом с собой и достал из кармана спортивной куртки пачку сигарет.
– Держи.
Алексей достал сигарету.
– И спички, пожалуйста.
Ему дали прикурить.
Он прошёл вперёд и сел на скамейку. Он первый раз закурил. Это только раз, для успокоения нервов. От никотина он почувствовал, как у него начала кружиться голова. Ему уже не хотелось больше бегать. Его замучили мысли о происшедшем с ним в день августовского путча. «Почему они с ним так поступили? Почему они решили, что он для них враг?»
На его лице ещё не рассосались ссадины и синяки, но психологическая травма была тяжелее физической боли.
Алексей бросил под ноги бычок и затоптал его. Мимо него пробежали бегуны мужчина и женщина.
Мать Елены Ольга Владимировна решила отправиться в Турцию, как челнок за покупкой товара. Об этом Елене и Алексею объявили во время семейного ужина.
– А кто будет продавать этот товар? – спросила Лена.
– Мы. В Лужниках.
– Мам, так странно, ты – челнок. Ты же интеллигент во втором поколении, – сказала Лена. – Я не могу тебя представить на рынке.
– Ничего, дочка, это временное дело. Вот жизнь наладится, буду работать только в своей поликлинике. А там бог его знает, может быть оно и к лучшему, глядишь разбогатеем, машину купим.
– Оль, а кто будет стоять за прилавком? – поинтересовался Павел Иванович.
– Мы все. Разве вы отказываетесь мне помогать. Дочь, была у врача?
– Да, я беременна.
– За это надо выпить, – сказал Павел Иванович. – Я сейчас принесу коньяк быстро.
– А что это будущий отец такой невесёлый? – заметила Ольга Владимировна.
– Почему невесёлый? Наоборот я очень рад, просто устал немного, – сказал Алексей.
Лужники представляли собой гигантский человеческий муравейник. Под торговым навесом сидел Алексей. Навес был увешан кожаными куртками и брюками. Алексея всё чаще отправляли на рынок торговать шмотками, привезёнными тёщей из Турции. Раньше за прилавком сидела обычно Лена. Алексей настоял на том, что Лена должна сидеть дома, а не толкаться на рынке.
Это был удачный день. Алексей продал уже двенадцать брюк и пять курток.
Он сидел на маленьком стульчике и пересчитывал в уме, на какую сумму он продал товар.
– Лёха. Здорово!
Перед Кузьминым стоял молодой парень в длинной коричневой кожаной куртке. «Дорогая куртка», – «опытным» взглядом «торгаша» сразу оценил Алексей.
– Ну, ты чего? Не узнаёшь?
– А Кир. Ты? – Наконец Кузьмин узнал однокурсника Кирилла Ломоносова.
– Ну, ты чего? Бросил армию? Молодец.
– Нет. Тут я только подрабатываю.
– Тоже неплохо, приработок. Понимаю. А я полгода прослужил и бросил это неблагодарное занятие.
– Чем занимаешься?
– Бизнес.
– Ого.
– Да. Торговля металлами цветными и не цветными.
– Выгодное дело?
– Ещё бы.
– Кому продаёте?
– В основном заграницу: в Прибалтику, в Польшу.
– Я сейчас подумываю тоже заняться самостоятельно бизнесом.
– Что будешь делать?
– Торговать шмотками. Джинсами. Открою свою палатку. Правда начальный капитал нужен.
– Я бы тебе дал в долг, да не могу, все деньги вертятся в бизнесе.
– Да мне и не надо, это я так думаю пока.
Кузьмин приехал к роддому на троллейбусе. Он вошёл во двор роддома. Пожилая женщина в белом халате и косынке прошла с большой кастрюлей к торцу здания к открытой двери. Наверно санитарка или какой-нибудь кухонный работник.
Роддом представлял собой трёхэтажное здание из белого силикатного кирпича. В разных местах у окон собрались группы людей. Они общались с роженицами, смотрели младенцев.
Алексей постучал в окно палаты, где лежала Лена. Лена с ребёнком мальчиком подошла к окну. Алексею показалось, что ребёнок очень на него похож.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Алексей.
– Нормально.
Лена рассказывала о ребёнке, как он питается, как себя ведёт.
Сына назвали Павлом.