Глава 4 Афган
С безногим Витькой, у которого кликуха «Афган», Катька познакомилась на следующий день, как только стала жить на свалке. У Витьки нет ног, у него их оторвало чуть выше колен, когда он служил в Афганистане. Он рассказывал, что во время боя ему прямо под ноги попала мина, и очнулся он уже в госпитале. Сам «авган» родом из Казахстана. Кроме родителей у него никого не было. Была девушка, но как только она узнала, что с ним произошло, она тотчас нашла себе другого ухажера. Когда родители у него умерли, добрые люди и общество ветеранов через знакомого плотника сделали Витьке тележку на колесиках, а волонтеры собрали ему деньги на протезы. Он поехал в Москву в одну из клиник, где ему пообещали помочь, но в Москве на вокзале у него украли документы, а самое главное собранные деньги. Его на вокзале заметили «бандюганы» и заставили попрошайничать. Говорит, что били его сильно, если он не набирал сумму, которую ему приказывали набрать. Через два месяца он сбежал от них, куда глаза глядят. Так он и очутился на нашей станции. Витька живет в землянке недалеко от Катькиного вагончика. Часто Катька слышит, как «афган» песни поет под гармошку. Сразу становиться ясно, что Витька «нажрался» в «уматину». Витька денег собирает больше чем все, кто живет на свалке, но пропивает их за один день. Иногда Катька и Витька стоят вместе возле церкви, особенно на Пасху и на Троицу. Витькина тележка приходит в негодность и скоро надо делать новую, но он даже не откладывает на это деньги. Землянка его находится в низине и когда он едет на станцию он с трудом поднимается по тропинке. А когда застревает, что есть силы, кричит на всю свалку: «Катька иди сюда помоги!» Приходится Катьке идти и выталкивать бедолагу на самый верх, где начинается асфальт.
Когда они общаются, Витька занимается нравоучением. Вот и вчера они с ним встретились у фонтана в центре.
– Кать, а который из них твой дом, – спросил «афган» вглядываясь в сторону «хрущевских» двухэтажек
– А вон тот, серый, с флюгером на крыше. Видишь угловую квартиру на втором этаже с белыми подоконниками?
– Ага, усёк. Слушай, а краска то свежая. Ты бы узнала, что к чему. Твоя ведь «хата» дурочка.
Катька повернулась к дому спиной.
– Я не могу «афган». Помнишь, я говорила тебе о тех двух мужиках, которые привезли меня на свалку?
– Ну… помню.
– Вот они мне и сказали, что, если я появлюсь там тогда мне «хана» будет.
– А может тебе к главе района на прием сходить? – не унимался Витька. – Объяснишь ему так, мол, и так, моя хата, меня, мол, выгнали на свалку. Он проверит и поможет, «ментов» подключит. Хочешь, я поеду с тобой?
Катька вдруг представила, как она в застиранной до дыр кофте, лохматая, в рваных джинсах и в кедах войдет в кабинет главы района. Он этот «глава» сразу со стула грохнется, а если еще рядом с ней полупьяного и безногого «афгана» увидит, то вообще убежит из управы.
Катька с грустью отрицательно мотнула головой.
– Нет «афган», я боюсь.
Витька на минуту замолчал, поглядывая на Катьку, а потом как взвинченный заорал.
– Короче я понял! – Он поднял правую руку, показывая указательным пальцем в небо. – Тебе надо к нему ехать.
– К кому к нему? – Катька, усмехнувшись, посмотрела на Витьку.
– Да к Горбачеву! В Кремль! Скажешь ему, что вот мол Михаил Сергеевич даже твоя фотография у меня на стене в вагончике. Помоги, мол, то да сё…
Катька с испугу огляделась по сторонам.
– Да тише ты чё орешь. Загребут нас с тобой сейчас по самое «ни хочу».
Витька тоже огляделся.
– Да хрен с ним «загребают». Все равно через час отпустят. – Он достал бутылку с самогоном и, сделав несколько глотков, занюхал рукавом.
Катька собрала с коробочки брошенную людьми мелочь.
– Все «афган» поехали, а то мне еще бутылки мыть.