3. Остров
Поэтому когда «баба Разорю», сверкая белозубой улыбкой, которой была обязана безумно дорогой вставной челюсти, явилась в дом, там ее ждала растерянная Катина бабушка и остальные члены семейства.
– Ну… Собственно, вот… – развела руками бабушка.
– А мы никуда не пошли! – подпрыгнув на месте, сообщила Катя.
– Вижу, вижу, – добродушно усмехнулась баба Разорю, а потом поджала губы в сторону Катиной бабушки.
– Давайте ужинать, – любезно предложила Катина мама, и не подозревая о том, какая битва только что разыгралась между двумя пожилыми женщинами.
– Конечно, конечно, – улыбнувшись, кивнула Роза Рюриковна.
Ужин прошел в тишине. Даже когда папа, хитро улыбаясь, сообщил, что завтра у него выходной и все семейство может отправиться в зоопарк, мама только глухо поперхнулась, а Катя тихо вякнула. Папа поначалу обиделся. Он ожидал бурных восторгов, плясок на стуле и воплей. А тут… Но он не умел долго обижаться. Да и слишком устал для этого. Поэтому быстро остыл к собственному предложению.
Зато им заинтересовалась пожилая гостья.
– Зоопарк! Как прекрасно! Я тысячу лет не была в зоопарке! – воскликнула она, сверкнув огромными очками. – Вы не будете против, если я пойду с вами? Мне захотелось вспомнить время, когда я была совсем маленькой!
– Баба Розарю была маленькой? – громким шепотом удивилась Катя. Пока мама пыталась укорить Катерину и потребовать, чтобы она извинилась, гостья развернулась к ней, улыбаясь.
– Милая Катхен, – почти пропела она. – Позволь мне поинтересоваться, почему ты зовешь меня баба Розарю?
– Ей просто тяжело еще даются некоторые сочетания звуков, – вмешался папа, решив придушить скандал в зародыше. – Не всякий взрослый может выговорить – Роза Рюриковна. Чего же вы хотите от ребенка?
– Это я понимаю, – отмахнулась гостья. – Но почему она зовет меня бабой? Разве я настолько стара?
– Что вы! – воскликнула мама. – Просто она зовет бабой Раису Степановну. А раз вы дружите – и вас…
– Вот как? – сухо осведомилась Роза Рюриковна и замолчала.
Инесса Блимм тихонько вытерла кружевным платочком слезинку, так некстати появившуюся в уголке глаза. Вечер был окончательно испорчен.
Катрин не понимала, почему взрослые придают такое значение именам. Она, конечно, бегала за Васькой, когда он обозвал ее бабой с пустым ведром. Но это произошло только потому, что бегать весело. А бегать за мальчишками с криками и ведрами – еще веселее.
Взрослые этого не понимают. Они обижаются на слова и сидят с лимоновыми лицами, вместо того, чтобы побегать и повеселиться.
Хотя, что с них возьмешь? Это же не они виноваты, а время. Мам-зай рассказывала Катеньке, почему бабушка такая сморщенная и ходит медленно и с пришаркиваниями. Это время накидывает на нее невидимые сетки, и они прилипают к коже и придавливают к полу.
В голове Кати возник ужасный образ – баба Ная, вся в рыболовецких сетях. Девочка помотала головой и поудобнее устроилась под подушкой. Там она пряталась от назойливого комара, то и дело пролетавшего рядом. Он нахально жужжал, и Катерину раздражала эта демонстрация силы. Она бы давно включила свет и устроила бы комару бой со свернутой газетой и тапочкой. Но она обещала родителям, что будет спать и хорошо выспится, чтобы «не тереть глаза в зоопарке».
Девочка тут же представила, как приходит в зоопарк и трет глаза обезьянам, слонам, бегемотам. А потом берет стремянку и трет глаза жирафу. Родители еще не спали. Из-под двери пробивался слабый свет. Значит, они сидят на кухне, попивают чаек и папа курит. Курить – это значит общаться с табаком. Родители тщательно скрывают от девочки суть этого процесса, но разве можно что-то скрыть от хитроумного инспектора Катерины Холмс? Ничего интересного в курении нет. Кроме колечек, которые выплывают из папиного рта.
Девочка еще немного поворочалась. Комар утих. Видимо, хитрая тактика сработала.
Вытащив голову из-под подушки на свежий комнатный воздух, Катя в последний раз посмотрела на звезды, неясно мерцающие на потолке, и решительно зажмурила глаза.
Почти тут же она оказалась на борту огромного корабля. Вокруг бушевало сиренево-серое море.
Корабль то поднимался, то опускался и при этом потрескивал, как игрушечный пистолет. В руках Катрин был огромный штурвал, который она с легкостью удерживала. На правом глазу черная повязка, а где-то в небе верещал попугай.
– Йо-хо- хо! – хрипло рассмеялась юная пиратка и выпустила изо рта целую толпу колечек. Впереди маячил остров.
Катрин начала вертеть штурвал, раздавая приказы своей невидимой команде. Слова команде были не нужны, они все понимали с полувзгляда. Но капитан сделала себе пометку: длинным скучным днем узнать, как называются все эти непонятные палки и веревки. И вот остров уже совсем близко. На берегу подпрыгивают темнокожие мальчишки и девчонки в соломенных юбках…
– Дай-ка я порулю, милая Катхен, – раздался голос откуда-то сверху, и морщинистые руки перехватили штурвал.
Баба Розарю отпихнула девочку в сторону. Упав прямиком на попугая, Катя сперва даже испугалась. Она сидела на слабо трепыхающейся птице и со странным чувством смотрела на старушку, уверенными движениями разворачивающую корабль обратно в море.
А потом она очнулась и кинулась на обидчицу.
– Это мой сон! Я здесь капитан и решаю куда плыть! – завопила девочка.
– Я, я, – с презрительной улыбкой отмахнулась захватчица. – Тебе пора перестать думать только о себе. Это некрасиво и не пристало юным леди.
– А ко всяким бабам пристало врываться в чужие сны? – захлебнулась словами Катя.
– Что? Дерзкая девчонка! – Розарю нахмурилась, бросила штурвал и направилась к Катхен.