Часть первая. Культ Икара
Икар (Icaros) – это персонаж из древнегреческого мифа, который надел на себя искусственные крылья из настоящих перьев, скреплённых воском, и полетел по направлению к солнцу; солнце обжигало его всё сильнее, но Икар двигался к своей цели, не останавливаясь, не сменяя курса, потому что ЖЕЛАЛ коснуться солнца; его целеустремлённость привела к тому, что воск расплавился, крылья развалились, поэтому Икар упал в море и утонул, погиб, но не проиграл, потому что не изменил самому себе и стремился к цели до последнего. Так же делают и самые сильные духом атлеты, имея цель такую значимую, что стремление к ней идёт во вред организму и привязывает спортсмена к его спорту навсегда, или к могиле; обычно такие спортсмены не доживают до мировой известности, но в противном случае они становятся величайшими.
Боязнь за «шкуру», за завтрашний день – вот основной тезис, из которого отправляется современный русский человек, и это смутное ожидание вечно грозящей опасности уничтожает в нем не только позыв к деятельности, но и к самой жизни.
М. Е. Салтыков-Щедрин
I
Середина августа. Утро выдалось жарким и очень солнечным, что для Абхазии нормально, в общем-то, но в данный день Ване невозможно наслаждаться последним утром в этой стране, последним утром на безлюдном каменистом пляже, где вода чиста, как кристалл, а ветер нежен и приятен, словно девушка, о каких давным-давно писались килограммы книг, но какие в жизни больше не встречаются; и Ваня не проснётся до захода солнца и не прогуляется по сему чудесному посёлку, где новые дома чередуются со сгнившими и где разваленная ещё в 90-х школа песчаным футбольным полем отделяется от средневекового замка, сохранившегося куда лучше, – ибо Ваня отравился за день-два до этого, просыпался пять раз за ночь, чтобы проблеваться иль просраться, отчего к утру проснулся еле-еле и в глубоком истощении, но и не выздоровевшим, тем не менее. Его всё равно тошнит, поэтому никакого завтрака не случится, что не так плохо, ибо следует собрать вещи побыстрее, дабы успеть на автобус до границы. Этот день окажется для него пыткой. Этот день действительно придётся пережить.
На автобус он успел. Тот едет. Едет вполне быстро, но не настолько, чтобы нельзя было насмотреться на красоты этих плодородных мест и чистейшего моря, виднеющегося, впрочем, из окна с другой стороны; и не настолько быстро едет этот автобус, чтобы за двадцать минут в нём не стало душно и чтобы не трясся он на ямах и кочках, вызывая укачивание и тошноту и у многих, а у Вани – только усиливая уже имеющееся; но Ваня держится и чувствует, кажется, облегчение, но ему только кажется. Затем таможня; в десять утра уже печёт солнце – да печёт посильнее дневного, потому что утром влажность ещё остаётся высокой; вдобавок, приходится нести тяжёлую сумку – и нести быстро, так как людей много назади, подгоняют; а впереди Ваню будет ждать очередь в десятки человек – и на очень ограниченном пространстве, пусть и не в здании и не под солнцем, но при отравлении разницы не заметишь: всё – геенна; благо, что позывы к поносу прошли вместе с потом, а тошнота и риск проблеваться не так страшны, как обосраться. Всё же, после таможни придётся пройти километр до остановки, зато довольно скоро подъедет совершенно новый автобус в Сочи, с большими прозрачными окнами и, к тому же, почти пустой, так что даже посидеть – получится; получится и полюбоваться интересным этим городом из окна, пока инфекция не даст о себе знать в очередной раз. И неизвестно, как бы хорошо и безынтересно прошёл этот день, если бы через десять минут автобус не забился (какая-то девочка упала в обморок…), а через ещё десять не встал бы в гигантскую пробку в районе Адлера, из-за которой пять километров не заканчивались бы час иль полтора часа, ввиду чего в автобусе стало б душно и жарко немерено, пропорционально чему росла бы тошнота; но это произошло, к несчастью, потому пытка продолжилась, зато, окончившись, породила ещё пущее удовольствие и облегчение, хотя полностью она не окончилась и после. Так Ваня прибыл в Сочи.
Сдал вещи на вокзале; до поезда ещё часа 4: можно прогуляться. И он совершил прогулку по одной из главных улиц, затем свернул на красивую аллейку – или это была набережная возле местной реки? – а деревья вдоль каменной дороги почему-то были жёлты, словно в середине осени, но большее не было замечено и оценено, поскольку жара не отступала и влияла на восприятие разительно; аллейка кончила, через мост Ваня пришёл в парк космонавтов, где нашёл исключительно искусственную природу, а людей практически не встретил ввиду жары – и аттракционы по той же причине не работали в большинстве своём, но стояли накрытыми и нагретыми; так прошло до двух часов. Опосля Ваня пошёл назад путём покороче и даже нашёл время заглянуть в столовую какой-то русской сети, а в ней было чисто, просторно, безлюдно – и пюре оказалось вкусным и дешёвым, а съедать что-то более питательное Ваня не рискнул. Затем вокзал; поезд; путь домой.
Я человек больной… Я злой человек. Непривлекательный я человек. Я думаю, что у меня болит печень. Впрочем, я ни шиша не смыслю в моей болезни и не знаю наверно, что у меня болит. Я не лечусь и никогда не лечился, хотя медицину и докторов уважаю. К тому же я еще и суеверен до крайности; ну, хоть настолько, чтоб уважать медицину. (Я достаточно образован, чтоб не быть суеверным, но я суеверен). Нет-с, я не хочу лечиться со злости. Вот этого, наверно, не изволите понимать. Ну-с, а я понимаю. Я, разумеется, не сумею вам объяснить, кому именно я насолю в этом случае моей злостью; я отлично хорошо знаю, что и докторам я никак не смогу «нагадить» тем, что у них не лечусь; я лучше всякого знаю, что всем этим я единственно только себе поврежу и никому больше. Но все-таки, если я не лечусь, так это со злости. Печенка болит, так вот пускай же ее еще крепче болит!
Фёдор Достоевский «Записки из подполья»
II
Стучат колёса. Вечереет. Красивые леса чередуются с тоннелями внутри гор. Свет то появляется в окне, освещая весь вагон, то исчезает, давая знать о наваждении ночи. Вскоре необитаемые места сменяются портовыми городами, маленькими городами, посёлками городского типа. А Ваня ведёт путь к новой жизни.
Его тошнит слегка, но уже далеко не так сильно, как было утром; он спокойно сидит на месте уже третий час и совершенно не думает о том, вылечился ли полностью, как поступать дальше, сколько придётся провести в постели, не ступая на тренировки, не переедая ради результата, но живя в ограничениях: ведь ограничений не будет. Только прошла видимая часть болезни, а Ваня уже перестал учитывать всю болезнь, забыл о ней и начал беспокоиться лишь о том, что ничего не ел уже четыре-пять часов, а сие – как он считал – плохо сказывается на метаболизме, точнее на анаболизме, потому что ведёт к катаболизму, уничтожает мышечную ткань и, возможно, приводит к утолщению жировой, хотя последнее совсем его не беспокоило. Забавно, что из-за последних пяти часов голода он беспокоился куда более, нежели из-за того, что последние два дня он не питался точно, но даже выблёвывал ценные вещества собственного организма; посему Ваня беспрерывно думал, каким образом доберётся от вокзала до дома так, чтобы его не укачало, что присуще ему, но ещё и усугубляется отравлением; а ещё он думал, что же будет есть дома, ибо после таких длительных перерывов следует наесться, пусть перед самым сном: ближайшие дни спешить Ване некуда, а от блажей своих не уйдёшь.
Почему он так делал? Зачем явным образом вредил себе, имея цель – сделаться здоровее? Зачем Ваня ел через силу, имея ощутимые проблемы с пищеварительной системой? Зачем он ел и ел, лишь лишний раз нагружая организм тем, что всё равно не должно усвоиться? А дело-то в том, что не хотел потерять массу, не хотел из-за жалкого отравления вернуться в плане физического развития на несколько месяцев назад, когда он весил на килограмма три меньше и был слабее, кажется, в целые разы. В итоге Ваня ел, сколько поставил цель съесть.
По приезде домой ему стало значительно лучше; появился лёгкий аппетит, ставший ещё одним поводом нажраться; болезнь практически оставила его, поэтому следующие дня три Ваня жил совершенно спокойно, хотя, правда, справлял малую нужду лишь раз-два в сутки и испражнялся густыми массами: болезнь не ушла. Спустя короткий срок она возобновилась почти в полную силу, что для нашего героя стало веским поводом позвонить в службу скорой помощи с просьбой госпитализации. Следующую неделю он провёл в инфекционной больнице, ежедневно сдавал анализы, жил по режиму, питался вполне вкусной пищей, но с низким содержанием белка, но при этом ещё и не рассчитанной на его вес; поэтому Ваня испытывал лёгких голод, днями лежал в кровати (выходить было некуда), даже начал читать «Крёстного отца» Пьюзо, но не испытал атмосферы знаменитого фильма да разочаровался в книге, потому что она с фильмом была связана ничтожно; была бы вместо этой книги иная, Ваня бы – вероятность есть – начал читать и новые книги, изменился бы, начал бы расходовать свои способности на нечто более существенное, но книга иной не была. После выписки из больницы обнаружилось, что Ваня похудел на несколько килограмм; к этому добавилась слабость; но это его не останавливало.
III
Здоровый, одним утром он проснулся около семи; сразу после пробуждения Ваня делал себе так называемый «гейнер» из дешёвых продуктов, что были дома; в спортивном плане этот напиток не являлся традиционным гейнером, потому что состоял весь только из порошка цикория, воды и большого количества чистого сахара, хотя иногда вместо воды брался зелёный чай; белка, как видно, в нём не было и пяти процентов, поэтому то был не гейнер, но жидкость, очень сладкая, но в то же время горькая; Ваня перебарщивал с пропорциями порошков и жидкости, думая, что больше означает лучше; Ваня думал, что такое пойло поможет клеткам его организма наполниться энергией после длительного сна, но оно вызывало лишь тошноту, а иногда провоцировало рвоту; за несколько месяцев такого питья по утрам Ваня набрал около восьми килограмм чистого жира; а иногда в пол-литровую кружку он кидал таблетку витамина В12, В6, В2, комбинацию калия и магния или даже чистый аспаркам, который не сделан для того, чтобы растворяться в кружке; всё дело в том, что на качественные гейнеры Ваня не имел денег, но находить дешёвый сахар, чай, цикорий в FixPrice, аспаркам в любой аптеке за 15 рублей было просто; так он пытался стать ближе к профессиональным спортсменам, которые помимо обычной еды несколько раз в день прибегают к своим складам спортивного питания; так он рос в своих глазах – и рос физически, но такой стиль жизни был похож на каторгу.
После «гейнера» утром Ваня ел какую-нибудь здоровую пищу; обыкновенно это была каша с мясом; мясо дорогое, поэтому часто каша просто смешивалась с сыром, что было довольно вкусно, не уже не так питательно, ведь много сыра тоже не наложишь; самым оптимальным вариантом была гречка с яйцами, но дешевизна сего затмевалась обычно двумя гигантскими недостатками по одному от каждого продукта: гречка была отвратной сама по себе, хотя можно было бы купить и очень качественную, но та стоила в два с лишним раза дороже дешёвой; дешёвая же была смешана с пылью, иногда в ней попадались камни и очень часто – неочищенные крупицы; за несколько недель гречка разительно надоедала, но по качеству и усваиваемости превосходила всякие другие источники углеводов; яйца же оказывались самыми дешёвыми и самыми качественными белками, но из-за содержания всяких жиров стремительно «садили» печень, если употреблялись больше двух-трёх каждый день. Но Ваню ничего не останавливало, поэтому он мог употреблять описанное блюдо все восемь раз в день, по двенадцать яиц за сутки, пока через две недели не начнётся воспаление печени и последующая интоксикация, выражались что болями в правом подреберье, вседневной тошнотой, которая к рвоте не приводит и не становится слабее после искусственно вызванной рвоты; и только когда наступали эти муки, Ваня начинал делать лёгкие ограничения в питании, однако всё равно ел много. Если дома появлялось мясо, например, то оно неизбежно съедалось в течение двух-трёх дней, поэтому основным блюдом для Вани утром, ближе к дню, днём, в полдник, вечером, после заката, перед сном и т. д. – была каша с яйцами; это он ел очень долгое время, поэтому часто в атлетический зал приходил с тошнотой. Многое играло и то, что Ваня обжирался непосредственно перед тренировками, за полчаса до того, как начнёт разминаться.
IV
Два или три раза в неделю Ваня тренировался в зале; это был атлетический зал в подвале под библиотекой, небольшой, но качественный, один из первых в округе, уже в начале 90-х тут стоявший; он посещал этот зал по причине близости от дома и дешевизны, ибо мало кто выбирал «Геркулес» нескольким другим фитнес-залам поблизости, а потому и стоил абонемент мало (чтобы клиенты были), и сами клиенты в основном были людьми умными, сильными и целеустремлёнными; они были умными хотя бы потому, что шли в АТЛЕТИЧЕСКИЙ зал, где по определению располагаются только «свободные веса», то есть гири, гантели, штанги и всякие конструкции для работы с ними; «изолированные веса», то есть тренажёры особого типа, там тоже были, но всего на трое-четверо человек в сумме, поэтому неприятные люди в «Геркулес» не ходили, ибо дело в том, что РАДИ УВЕЛЕЧЕНИЯ СИЛЫ, ВЫНОСЛИВОСТИ ИЛИ РАЗМЕРА МЫШЦ НЕОБХОДИМА ДОЛГАЯ И ТЯЖЁЛАЯ РАБОТА СО СВОБОДНЫМИ ВЕСАМИ, НО ДЛЯ ЭТОГО НУЖНА НЕМАЛАЯ СИЛА ВОЛИ, ПОЭТОМУ СЛАБЫЕ ДУХОМ И ТЕЛОМ ЛЮДИ ВЫБИРАЮТ БОЛЕЕ ПРОСТЫЕ ТРЕНАЖЁРЫ В НАДЕЖДЕ, ЧТО, НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЯ, ДОСТИГНУТ РЕЗУЛЬТАТОВ; вот зачем следовало посещать атлетический зал. Впрочем, и там не всё было чисто, ведь и главный тренер должен был зарабатывать прилично, отчего всем новичкам он предлагал свои дополнительные услуги, а оные всегда выражались в персональных тренировках по программе, которая заведомо не работает, не растит массу мышц, но сушит тех, кого сушить уж некуда; так и именно так за каждое десятилетии накапливалось человек пятнадцать, которые несколько лет могли ходить в тренажёрный зал, но при этом не росли сами и не растили рабочие нагрузки, но впустую тратили деньги; однажды был случай, когда Ваня сделал подход в приседаниях со штангой около 150 кг на плечах при собственном весе в 70 кг (об этом последует позже), а рядом стоял явный дрыщ и готовился делать жим штанги под углом в 45*, то есть упражнение, которое выполняют профессионалы через несколько лет приносящих плоды тренировок; и Ваня сказал ему, что страдает он хуйнёй и не добьётся ничего такими упражнениями, потому что делать их рано, пока не набрал опыта и сил в «золотой тройке»: жиме лёжа, приседаниях и становой тяге; но этот дрыщ пренебрёг советом человека, только что показавшего свои результаты на деле, этот дрыщ всё-таки сделал то, что на его бумажке написано как пятое упражнение в шестой день тренировок; а в итоге не добился ничего, – как и следовало ожидать, – поэтому перестал посещать тот зал через несколько месяцев. Сия ситуация происходит часто: некомпетентные в спорте люди начинают думать, что знают всё, поэтому делают то, что сами себе надумали, либо то, что посоветовал им самый большой человек в зале, хотя один размер ещё не значит столько, чтобы можно было сравнивать одного спортсмена с другим; ходят слухи среди тренеров, что в фитнес-залах клиентура куда хуже, что приходят туда люди с несколькими высшими образованиями, вполне обеспеченные чтобы купить дорогой абонемент, но обеспеченные не настолько аль настолько самонадеянные, что не берут себе профессиональных тренеров, но дрочатся как вздумается, поэтому ничего не добиваются долгое время, но деньги теряют; если же люди решили взять себе персонального тренера, так это в львиной доли случаев обусловлено тем, что эти люди тоже многого начитались и чрезмерно большое значение отдают своей интуиции, посему персональный тренер им нужен больше для смеха, споров, чувства собственной значимости или превосходства: они отказываются выполнять те или иные упражнения из их кажущейся бесполезности или по другим причинам, а в конечном итоге всё равно ожидают результатов и жалуются на неэффективность тренировок. Хотя не всегда это правда, то есть не всегда в зал приходят люди с целью чего-то добиться, но они просто приходят из какого-то непонятного чувства внутри, из зависти к другим, из навязанного себе чувства долга, из жажды быть как все или же выделяться (зависит от окружения), комплекса неполноценности и тому подобных причин, но обыкновенно за всем стоит немного нечистая совесть, которая очищается через три-пять тренировок, когда клиент убеждает себя, что он выполнил свой долг, пришёл, постарался, сделал всё возможное, как будто именно это, – но не результат, – говорит о прогрессе; конечно, редко кто признаётся себе в этом, поэтому люди придумывают своим желаниям рациональные причины, что им так свойственно; поэтому обычно тренеры слышат о желании стать сильнее, моложе, стройнее, здоровее и так далее, пытаются помочь человеку в достижении сего, да сам человек на самом деле не этого желает. И Ваня был одним из таких: он чувствовал себя ущемлённым, слабым, хилым ничтожеством, поэтому хотел измениться, так и не решив окончательно, размер мышц ему нужен или же сила, ведь первое содержать дорого, а второе глазом не оценишь.
V
Но всё сказанное не имело практически никакого отношения к Ване; можно добавить даже всегда популярные истории про «подснежников», то есть таких ебланов, которые в конце зимы приходят в зал в надежде значительно вырасти к лету, как будто можно за три месяца набрать десять килограмм, при этом ничего не зная ни о питании, ни о технике тренировок, ни о воле, – но это лишь смешные случаи и тенденции, которые умелым процесс тренировок делают уютнее и приятнее, но пользы не приносят и к основным целям не относятся. Как сказано уже, Ваня занимался из глубокого комплекса неполноценности, что и побудило его заниматься усердно, надо заметить, но при этом – и безрассудно, чему посвящена грядущая глава; сей комплекс всегда обитал в глубинах его психики, но спал крепким сном, пока классе в шестом не случился повод ему – повод проснуться: Ваню просто унизил человек, который по всем физическим характеристикам превосходил его, то есть был выше, тяжелее, быстрее, сильнее и так далее; унижение осталось только между ними двумя, но обидчик, должно полагать, не придавал сему какого-то значения, ибо в его природе было – унижать, посему унижения с его стороны происходили часто и быстро превратились в норму; но Ваню они задели. В тот же вечер Ваня нашёл дома большую гантель, которую можно было разбирать, поставил вес в какие-то шесть килограмм и стал заниматься; он делал подъём на бицепс по 15—20 повторений на каждую руку, а менял руки лишь тогда, когда работавшая уже уставала и не могла продолжать; Ване понравилось такое чувство в мышцах, когда они наполняются или даже переполняются кровью, создавая ощущение контроля и большой силы; Ваня стал делать это упражнение каждый день, не считая ни дни, ни результаты, ибо ему просто нравилось это делать, а цель его располагалась глубоко и не была никак связана с результатами видимым образом; через один или два месяца масса гантели возросла до десяти килограмм, а мышцы рук – все мышцы рук – заметно увеличились и приняли очертания, которые были более заметны в отражении от стекла выключенного телевизора, кое слегла искажало реальность и гиперболизировало именно руки и плечевой пояс; именно благодаря такой иллюзии Ваня поверил в собственные силы и продолжил заниматься. Вскоре многие стали замечать, как вырастают его руки; для шестого класса это было больше прикольно, нежели удивительно, поэтому ожидаемой реакции ни у кого не последовало, но отношение к Ване изменилось к лучшему; а если же этот Данил (обидчик) начинал лезть снова, так Ваня хватал его за большой палец руки, то есть делал болевой приём, и Данил сдавался сразу; так и вышло, что не тренировки помогли ему избавиться от проблемы, но голова, однако спорт начал его затягивать и что-то обещал… Через полгода явно выразился «застой», то есть состояние, при котором мышцы перестали прогрессировать и никак не реагируют на упражнение, которое ранее вызывало в них рост; «застой» обычно легко искореняется другими упражнениями на эти же мышцы, – или упражнениями на ассоциированные группы мышц, или некоторыми тонкими способами, но ничего из этого Ваня не знал, поэтому долгое время повторял совершенно одну и ту же тренировку, не прогрессируя, не развиваясь, не получая удовольствие; но однова случайность побудила его разнообразить занятия, и так Ваня начал отжиматься от пола и работать с пружинным эспандером (на мышцы спины); так пошёл заметный прогресс. Конечно, и даже после этого наступали длительные застои; разумеется, Ваня не разбирался в технике упражнений, поэтому не всегда делал их продуктивно; но даже полностью бесполезные тренировки закаляли его организм – и укрепляли волю, что, многие согласятся, было бы куда полезнее пережить в его возрасте, нежели узнать только в поздней молодости или не узнать вообще; и это было куда лучше, чем слепое следование моде, чем курение ради самоутверждения, чем жевание травы с говном (насвай) на уроках, что было модно как раз в то время; и вместо того, чтобы осваивать новые виртуальные вселенные, как делали самые «просвещённые» парни, Вани, не спеша, тренировался два-три раза в день, хотя это уже было вредно; Ваня рос. Знаете, тренировки с такой чистотой стали для него способом снять стресс, отвлечься от несбывающихся фантазий, подавить такие импульсы, которым социальные нормы говорят: «Не время вырваться наружу!»; тренируясь, Ваня расходовал свободное время и обретал определённое мнение насчёт себя, хорошее мнение, которое никто, кроме жизни, не смог бы опровергнуть ввиду того, что только Ваня знал, что он делает, что он занимается, что он развивается и будет это делать в последующем.
Именно так он провёл два года; затем обнаружилось, что Ваня слегка подрос в длину, набрал около семи килограмм, но при этом ещё – и для него удивительно – начал подтягиваться около двенадцати раз, в полтора раза превышая норматив для своего возраста, хотя ещё год назад он не смог бы подтянуться трижды; после этого началось некоторое уважение к нему среди одноклассников – за неожиданную силу, а среди учителей, кто знали, – за упорство и желание становиться лучше как таковое, ибо и среди подростков, и в общей популяции – единицы имели цель стать лучше в абсолютном плане, но не в глазах каких-то субкультур, что объективно всегда означает – деградацию. Так прошло ещё около года; за это время Ваня, можно сказать, утратил зачатки индивидуальности и полностью отождествил себя со своими тренировками; через какое-то время к упражнениям добавились отжимания на брусьях, но в сравнении с последующим абсолютно всё оказывалось мелочью. Жизнь изменилась в тот день, когда кто-то совершил перестановку в их школьном спортивном зале, где во всю длину одной из стен стояли старые советские тренажёры, уже давно сломанные в большинстве своём и частью проржавевшие так, как могло ржаветь лишь советское железо, покрываясь оксидной пылью; дело в том, что из этой многоцентнеровой массы металлолома, кой десятилетиями никак не удосуживались убрать, кой стоял и всегда угрожал бегающим детям, что могли врезаться в него и получить серьёзные травмы, – из десятка тренажёров ещё два-три могли использоваться для тренировок; и кто-то на выходных переставил скамью для жима отдельно от всех железных конструкций, да ещё и «гриф» поставил рядом; Данил же, силач и красавец, каким он себя представлял, сразу заметил это и решил испробовать свои силы в жиме лёжа; «гриф» положили на стойки, в железных джунглях нашли «блины» и почти все блины хала стянули к известному месту; на штангу поставили по 15 кг с каждой стороны, посему, учитывая гриф, штанга стала весить приблизительно 45 кг; каждый стал пробовать в ней свои силы: кто-то поднял дважды, кто-то – раз пять, а Ваня, долго не соглашавшийся ввиду стеснительности, поднял все 15, чем уже не удивил; тогда же слабаки потеряли интерес к штанге, а Ваня начал новую эпоху. С тех пор он усердно занимался жимом лёжа, но занимался даже слишком усердно, отчего через несколько месяцев травмировал сухожилие одной из мышц трицепса; после травмы он не мог «жать» чуть ли не две недели, поэтому переключился на брусья, но заниматься стал уже с отягощениями; Ваня быстро научился идти в «лесенку» до тринадцати раз – и обратно; потом он надевал утяжелители на ноги и играл в лесенку до десяти или одиннадцати; а потом он и сам не заметил, как три килограмма на ногах переросли в двадцать – на поясе.
Двадцать килограмм – это уже так много, что далеко не каждый портфель и рюкзак сможет выдержать такие нагрузки, когда эта масса при выполнении упражнения с ускорение шастает то вверх, то вниз, становясь то легче, то куда тяжелее; потому после одного порванного портфеля со вторым пришлось отжиматься медленнее, аккуратнее, но срок жизни ему сие не продлило, то есть у него оторвались ручки; пришлось вешать сумку не на пояс, но на ноги, что действительно помогло; затем Ваня нашёл вполне крепкий рюкзак и благодаря ему смог дойти в рабочих весах до сорока килограмм; а сорок килограмм – это вес, уже не просто большой, а такой ещё, кой нужно найти; к счастью, Ваня был так погружён в азарт, что брал двадцать килограмм от себя и двадцать – от приятеля, что жил совсем рукой подать от того места, где брусья позволяли использовать отягощения. Однажды зимой, через день или два после Нового Года, ранним утром, когда страна спала пьяная, когда не работали магазины и на улицах всё вымерло, – Ваня, обеспокоенный тем, что из-за каникул и холода он не тренировался нормально уже неделю с небольшим, решил пойти на брусья; он достал все веса, надел три слоя одежд, без затруднений дошёл до места, но по глупости своей допустил непростительную ошибку, не размявшись должным образом; он мог вполне списать ошибку на холод, на нехватку времени, на забывчивость, но всё это не имело такого особенного значения и не имело место в действительность, надо признаться; и единственная причина была в том, что Ваня был ленив и оживлён; да, он был так оживлён, что ради роста мышц уже годы тренировался чуть ли не каждый день, не ел сладкого, не ел вредного, питался по режиму, тренировался даже в праздники, но при этом Ваня так обленился, что поверх сего никогда не делал обычную десятиминутную разминку; и на этот раз такое противоречие привело к тому, что Ваня в нескольких подходах отжался по 10 раз с весом на ногах в 40 кг, но с каждым подходом ощущалась какая-то патологическая усталость, анормальное жжение в мышцах, давление в голове и тому подобное; но он сделал то, зачем пришёл; появился повод для гордости в ближайшие дни. Однако, утром в грудине обнаружилась боль, коя усиливалась при некоторых действиях руками; позже выяснилось, что это была травма сухожилий грудных мышц на кости; и здесь не совсем подходит слово «была», понеже эта травма никогда так и не прошла.
К счастью, травмы не давали о себе знать на жиме лёжа. Чуть позже Ваня начал заниматься и становой тягой, то есть подъёмом штанги от пола до пояса; это упражнение он делал изначально неправильно, с «горбом», как говорят, поэтому в любой день мог получить серьёзную травму позвоночника, но так и не получил за всё время тренировок в школе; зато становая тяга научила его бороться как никогда, потому что из всех упражнений она затрагивает больше всего мышечной массы, отчего является самой тяжёлой; а кривая техника всё усугубляла, поэтому во всю оставшуюся жизнь Ваня не переносил ничего тяжелее становой с горбом средней школе; после этого упражнения почти всегда наступали слабость и апатия в связи с негативным воздействием на нервную систему; один раз у Вани даже лопнули сосуды в глазах, почему из глаз потекла кровь; и этим он хвастался до тех пор, пока ничем иным хвастаться было невозможно. На одних каникулах школа была закрыта – ясное дело, – поэтому Ваня и решил сделать становую тягу в «Геркулесе»; так он с этим залом и познакомился; тогда на нём была зелёная майка, рабочий вес достигал 120 кг, но талия была узкой так, что ни один защитный пояс не обхватывал с натягом; с тех пор он никогда не надевал пояса; ну, и до этого не надевал.
Что касается приседаний, так они стали уже последним упражнением из всех, которые он делал в школе; проблема была в том, что не было рядом оборудования, которое могло бы сыграть роль «рамы»; пришлось долго думать, прежде чем догадаться повесить два дешёвых турника на гимнастическую стенку так, чтобы можно было снимать с них штангу; так начались его приседания, но и здесь техника не была правильной, отчего позже пришлось год тренировок начать заново; была и другая проблема: Ваня не располагал таким набором дисков, чтобы плавно повышать веса на штанге, а из-за этого резко приходилось переходить от 60 кг до 75 кг и от 110 кг до 140 кг, что также было безрассудно и бесполезно. Последней проблемой стало то, что не всегда учитель был в настроении и позволял ему развиваться, но не тупо бегать по кругу; а иногда самые выёбистые пацаны, которые каждую неделю бухают, вдруг решались подкачаться на турничке, который Ваня ставил вместо одной из стоек; в один из дней, когда планировался «присед», Ваня уже совершил всю подготовку, взял штангу на плечи, провёл подход, но назад её поставить не смог, потому что во время подхода недоразвитый Олежка поднял правую стойку и начал на ней подтягиваться, то есть Ване некуда было ставить тяжёлый груз; в оправдание Олежка посоветовал поднимать штангу с пола (хотя это – уже другое базовое упражнение, для которого выделяются иные дни); примерно с того времени Ваня начал переходить на тренировки в атлетическом зале; вскоре эти тренировки обрели такую серьёзность, что в школе к былому инвентарю Ваня и не прикасался; а учитель, когда-то сам ему мешавший, стал удивляться, почему Ваня больше не занимается, как будто отсутствие занятий в школе означало отсутствие занятий вообще. Учитель правда так думал.
VI
Вернёмся в тот самый обычный день, когда Ваня был совершенно свободен, будучи свободен, отправился на тренировку, сперва объевшись. Он далеко не всегда ходил туда один, но часто договаривался с одним из четырёх приятелей; чаще всего он ходил с другим Ваней, потому что Олег был безответственный, мог проспать, забыть, забить, Егор часто не был доступен для связи и не имел лишних денег на зал, а Саня если ходил, то редко и только за компанию, ибо не имел цели развиваться физически; Иван (другой Ваня, с которым наш Ваня ходил чаще всего) очень сильно напоминал Обломова внешне, особенно своим телосложением и рябой кожей; Иван (почти всегда его называли так) ходит в зал по очень смутным причинам, то ли желая похудеть, то ли желая набрать массу, то ли имея цель увеличить жим лёжа, но во всяком случае вне тренировок он не делал ничего для достижения ни одной из этих целей, то есть не спал больше шести часов в день, не ел подобающе, отчего за несколько лет так и не зашёл ни в одной из возможных целей дальше того уровня, которого достигают все новички в первый месяц; поэтому за год-полтора Иван вообще не изменился внешне и жиме лёжа его рабочий вес никогда не превышал 75 кг, а иногда и опускался вниз из-за долгих перерывов, отравлений, голодовок, недосыпов и т. д.; тем не менее, Иван ходил с Ваней каждую неделю, пусть не извлекал из этого пользы, но Ваня компании всегда был рад.
И в самый обычный день Ваня за полчаса до собственного выхода давал знать Ивану, но всё равно потом ждал последнего лишние минут двадцать-тридцать; затем они жли в зал, не торопясь, спускались в подвал, платили, переодевались; Ваня переодевался быстрее, раньше выходил и успевал занять нужный тренажёр, стянуть к нему около шести блинов (кто-то называет их дисками) или даже начать так называемую «разминку»; слово взято в ироническом значении, потому что настоящей разминки типа бега и разогрева всех мышц – никогда не было, но всегда разминка в одном из трёх упражнений начиналась этим же упражнением, но с весами в каких-то 50 кг или более (если становая тяга): две серьёзные травмы ничему его не научили. Именно из-за такого безрассудства Ваня за год тренировок в зале слегка травмировал колени, плечевые суставы, тазобедренный сустав и даже предплечье, но оно того стоило, как ему казалось. После двух-трёх подходов «разминки» переходили к рабочим весам, очень тяжёлым потому, что слишком редко они брались на больше чем 8 раз; то есть это говорит о том, что добавление к штанге ещё килограмм 20-ти может сделать её неподъёмной. И было очень тяжело – тренироваться, но опыт научил Ваню концентрироваться, хотеть, направлять волю в движение, но когда не помогали фразы внутреннего голоса «Ты должен!», «Покажи силу!», «Сила!», «Воля!», тогда Ваня применял иной приказ, о котором никому не говорил и даже от самого себя который пытался скрыть, ибо было им – «Убей себя!» Да, в Ване в самые напряжённые моменты говорило чистое саморазрушение; оно-то и позволяло делать то, чего никакие силачи не смогли бы сделать, так как неведома многим эта сила глубочайшего внутреннего беса, кой один из немногих действительно составляет грань человека и имеет полный контроль над его телом; именно саморазрушение подчас руководило Ване, побуждая приседать с риском сломать колени, тянуть с риском получить инсульт или сорвать спину и жать при весьма вероятной возможности того, что рука всё-таки не сможет разогнуться полностью и штанга полетит вниз, прямо на шею. Это – обратная сторона силы.
Через час-полтора тренировка заканчивалась; почти всегда она вела к лёгкой радости, если Ваня действительно выкладывался на ней и мог доказать себе, что стал сильнее; иногда бывало и разочарование, но во всяком случае эти чувства были почти нейтральными и имели силу только два-три дня; затем наступало уныние, которое преодолевалось единственно новой тренировкой.
После тренировки обязательно нужно было поесть. Иван любил съедать банан, но для Вани этого было мало; сперва Ваня покупал в аптеке фруктовые батончики, но по причине размера съедать их приходилось по три-четыре после каждой тренировки, что за месяц изживало все сбережения; после месяца довольствия приходилось ограничиваться «гейнером», то есть полторушкой, в которой крепкий чай смешался с сахаром, водой и цикорием; никто бы не поверил, что после тяжёлой тренировки человек в течение пятнадцати минут смог бы выпить полтора литра сладко-горькой отравы, но Ваня так делал всегда; не обходилось без сильнейшей тошноты, помутнения сознания, слабости в ногах, но до дома Ваня всегда находил: его уводило двойственная радость.
VII
С приходом домой тошнота почти вдосталь проходила, поэтому можно было совершить дальнейшие ритуалы в питании, которые по задумке должны были благотворно отразиться на росте мышц; главным из ритуалов всегда был небольшой пир по шесть-восемь раз в день; иногда доводилось есть и по двенадцать раз, но в таком случае размеры порций уже были вполне средними для обычного человека; есть приходилось пищу с высоким содержанием белков и углеводов, то есть кашу с яйцами в большинстве случаев, но за целые месяцы могло не произойти такого приёма пищи, когда Ваня шёл есть по причине голода: Ваня не успевал голодать, ибо ел немало каждые два-три часа, отчего после третьего раза за день уже объедался; именно поэтому у него были проблемы с желудком и кишечником; именно поэтому он испражнялся трижды за два дня, часто травился некачественной рыбой, получал интоксикацию от большого количества яиц, раз за разом переносил поносы после съедения сонма орехов, которые у него усваивались плохо; но ничего не учило его и не останавливало, поэтому Ваня продолжал есть орехи, налегать на яйца и не выбрасывал рыбу, потому что она стоила денег, она питательна и ещё не разлагается видимо. Пусть Ваня знал о значительной пользе растительных жиров и острой пищи, кои положительно влияют на гормональный фон, на уровень, концентрацию анаболических гормонов, между прочим, и обеспечивающих рост мышц, но столь важную информацию он просто-напросто часто забывал, поэтому умышленно поднимал тестостерон только по случаю, по случайности, если вспоминал; и по обыкновению сие и приводило к такой ситуации, что Ваня жрал как свинья, но не очень-то рос в мышцах, но не чувствовал должных изменений: и переедание до тошноты и даже до рвотных конвульсий по утрам, для спасения от которых приходилось дышать глубоко воздухом из форточки, ведь рвота – означает потерю того, что ты съел, потерю времени и обесценивание предшествовавших мук, – всё это по большей части только увеличивало уровень жировой прослойки, но к росту мышц не приводило; точно так же Ваня наш забывал делать «вакуум», самое лучше упражнение по сжиганию жира в области живота, забывал делать «вакуум» при поездках в общественном транспорте, при сидении на занятиях и в прочие времена, когда можно было б его сделать, чтобы хотя бы не терять время впустую; но Ваня тоже забывал о сём, поэтому и мышцы живота не были развиты у него, подтянуты, что однажды не остановило получить травму спины. На самом деле, далеко не всё так плохо и тяжко, ибо та же самая тошнота по утрам в основе своей обуславливалась тем, что было съедено перед сном и за какое время до сна, почему иногда её и не было; да и вообще, в первые два дня после тяжёлой тренировки обжираться было – одно наслаждение, обаче1 вся еда действительно требовалась на нужды организма по восстановлению мышечной ткани – трудности возникали уже на третий день с последующими.
Огромное и даже колоссальное значение Ваня придавал спортивному питанию, то есть – сразу скажу – как-то переоценивал спортивное питание, считая оное чуть ли не выше обыкновенной пищи, хотя в действительности совсем не так всё это. Первым, что довелось попробовать ему, оказался протеин, то есть белок в порошковом виде с добавлением некоторых витаминов и минералов типа калия, магния, меди и т. д.; уже лет пятнадцать в кругах непросвещённых людей бытует мнение, что от протеина писюн не стоит, но эта ложь на практике не находит подтверждения; действительно, у многих атлетов возникают проблемы с потенцией, но всегда сие связано с неправильным приёмом стероидов или с каким-то перееданием, которое уменьшает концентрацию тестостерона в крови, а спортивное питание оказывает на это такое же влияние, как и обычная еда, ведь и оно по своей сути является обычной едой, но более качественной и не приносящей отходов при переваривании; единственными недостатками спортивного питания являются красители и ароматизаторы, из-за которых оное получает цвет, вкус и запах чего-то, но говорят, что без этих ароматизаторов употреблять спортивное питание немыслимо, ибо его настоящий вкус приводит к рвоте; в остальном же оно весьма полезно и в особых случаях окажется даже лучше нормального приёма пищи, но всё же грубой ошибкой будет жизнь на спортивном питании, потому что долгая жизнь человека невозможна без АНТИОКСИДАНТОВ, а далеко не все антиоксиданты выявлены и могут быть синтезированы современной наукой, поэтому – очевидно – в спортивном питании их нет; что же касается импотенции, то у большинства она как раз и ассоциируется с красивым здоровым телом атлета, но это устаревшее мнение, которое пришло к нам из 90-х, когда писюн в самом деле у многих не стоял, но по причине бывших тогда в ходу стероидов; потом эти слухи начали распускаться профессионалами, чтобы меньше человек приходило в зал (особенно весной), чтобы было меньше конкурентов и дабы скорее вымерли те, кто для этого рождён; а последние лет десять уже старые слухи повторяются из уст в уста у всякого быдла, подавленных геев, дрыщей ещё тех, анимешников, меломанов, тусовщиков и прочих отбросов, которые сами никакого отношения к залам не имеют, не имеют достойного тела, но обсирают тех, кто не пьёт, не курит, не тусит, не разлагается мозгом, но имеет волю развиваться физически; возможно, этим я ничего не доказал, но сказанная информация давно известна; и дела каждого – поверить слухам или людям, которые непосредственно проверяли те слухи на себе; знаете, бывает ещё мнение, что качки – тупые, но обычно настоящие чемпионы имеют даже докторские степени в каких-то науках, занимаются бизнесом, знаю множество иностранных языков и так далее; однако, Ваня сам встречал и тупых качков, но дело здесь в том, что они относились к быдлу (быдло же слухи и распускает), но имели хорошие генетические данные, чтобы быть большими и без тренировок или разрастаться до гигантских размеров при малейшем употреблении стероидов; как правило, их тупость как раз не останавливает брать метандростенолон (данабол) и прочие опасные препараты, от который писюн тоже стоять не будет; то есть все стереотипы про качков относятся лишь к небольшой группе всех спортсменов, но далеко не ко всем. Я говорил о протеине; с первым протеином Вани была целая история: килограмм качественного порошка в пакете сперва купил Магомед за 1200 или 1500 рублей, но – надо уведомить – никому из героев тогда не было и шестнадцати, поэтому Магомед успел использовать две-три порции, а потом мать всё узнала и запретила пить «эти стероиды»; дабы не потерять всё, Магомед продал почти целый пакет Артуру за 500 рублей, но Артур и съесть не успел, как и ему мамка запретила; узнав об этом, Ваня думал несколько недель, пока 31-го декабря не решился выкупить протеин у Артура, но Артур отдал тот бесплатно, в качестве подарка к празднику; конечно, пришлось ждать этого подарка на улице около часа, в холод, когда руки вне перчаток замерзают за несколько минут, но оно того стоило; правда, весь этот протеин Ваня съел в ближайшие две недели, не тренируясь при этом ввиду каникул и праздников, но всё же это было каким-нибудь опытом; этот шоколадный протеин даже несколько раз спасал его, когда глупый Ваня вместо сна говорил по телефону со всякими девушками в надежде, что с ними что-то получится, а потом понимал, что разговаривал шесть или семь часов и – о Боже! – всё это время не ел, не пил (а как же масса?); тогда протеин и помогал. После того пакета Ваня долго не употреблял спортивное питание, но однажды возымел деньги и купил аденозинтрифосфорную кислоту (креатин), потом ещё раз купил её же, затем брал такие БАДы, как глюкозамин с хондроитином (для суставов), витаминно-минеральные комплексы и BCAA (набор из трёх самых важных аминокислот), но только этим список и ограничился; Ваня даже начал углубляться в диетологию, узнал, что белки бывают совершенно разными, потому что состоят из разных наборов аминокислот, а те в свою очередь могут быть как заменимыми (синтезируются организмом при необходимости), так и незаменимыми (не могут синтезироваться, поэтому при необходимости берутся из распада мышечной ткани), отчего и вредно вегетарианство, потому что эти слабоумные не получают из еды всех нужных аминокислот, отчего теряют мышечную ткань, худеют и думают, что такое похудание означает пользу; Ваня знал и множество других принципов, весьма интересных и важных, но на практике редко каким следовал, поэтому ничего они не изменили в его жизни. Он иногда покупал спортивное питание без необходимости, употреблял его как должное раз в несколько дней, ел в несколько раз реже и меньше, чем рекомендовалось на упаковке, то есть никак от оного не зависел, но, всё же, не раз и глубоко расстраивался, когда порабощённые предрассудками родители находили это спортивное питание и выбрасывали его, хотя как бы и до этого знали о наличии оного и позволяли, вроде бы, оным обладать; а потом всегда удивлялись, когда к трём баночкам добавится четвёртая или когда одна единственная банка, уже известная им, вдруг покажется с другого ракурса ядовито-зелёной плёнкой и непонятными на ней надписями на английском или немецком языках; и всегда обижало Ваню именно то, что выбрасывали вещи, которыми он пользовался редко, которыми он даже не успел воспользоваться ещё, которые не несли вреда и длительное время стояли нетронутыми, а потом вдруг отнимались; определённое, в его негодовании донельзя многое было порождено чувством непонимания родителями, глубочайшего непонимания, ведь – ужас какой! – однажды Ваня даже потребовал аргументов, почему ему нельзя есть это, а вместо аргументов отец усадил его за компьютер, ввёл в поисковую строку слово «стероиды» (стероиды, Карл!), а Google вместо видео про стероиды, которые и так не были спортивным питанием, начал выводить самые мерзкие плоды пропаганды – синтол. Синтол – это такое масло, которое можно вкалывать в мышцы, чтобы те зрительно увеличились; при этом синтол не увеличивает ни силу мышц, ни выносливость, ни другие характеристики, но только увеличивает размер, являясь для мужчин в каком-то смысле аналогом силиконовых имплантатов для женщин; при этом синтол пережимает сосуды в мышцах и часто приводит к гангренам, а ещё он может быть некачественным или вводиться неправильно, грязными шприцами, в вены и т. д., из-за чего почти у всех «синтольщиков» в первые два года использования начинается сильное загноение, приводящее к операциям, иногда – к ампутациям; но, должно признать, употребляют его только крайние дебилы, которые не имеют никакой силы воли, но так сильно хотят выглядеть накаченными, что вводят себе это масло в руки и грудные мышцы, причём всегда в чрезмерных количествах, отчего происходят настоящие уродства, но такие дауны не относятся к спортсменам вообще, не относятся к употребляющим стероиды, но в глазах толпы отождествляются со всеми, когда толпе это выгодно; ещё один предрассудок.
VIII
все эти качки – больные люди с комплексом неполноценности и латентной гомосексуальностью; они влюблены в себя и в свои задницы, но не хотят признаваться себе в том, что их тянет к мальчикам, а пытаются казаться альфа-самцами.
Сунь Хуй Вчай
дома, если Ваня не ел, так всегда думал о своих результатах, а точнее, постоянно в них сомневался; любые достоинства тренировок он даже не замечал, зато самые малейшие недостатки утрировал до такой степени, что оные успевали за несколько дней порядочно снизить настроение; Ваня всегда думал, что он становится немного слабее, что не растёт физически или даже становится меньше (хотя вес и размеры немного колеблются в течение дня), что на прошлой или позапрошлой тренировке он показал не такие результаты, которые ожидал, и отреагировал на них ввиду разных обстоятельств слишком субъективно и недостойно, ибо не развитие они показывали, но даже падение; безусловно, иногда сие было правдой, однако не столь часто, чтобы после пяти тренировок из шести реагировать так негативно; быть может, вся проблема была в том, что в свои занятия он вкладывал целую жизнь, всё свободное время, все деньги, причём не получая удовольствия, то есть мучая себя многократно сильнее, чем если бы просто играл, учился, гулял или ел пресное; да, проблема могла быть в том, что тренировался-то Ваня не для себя, но для своей самооценки, для славы, может быть, а никто из окружающий не оценивал результаты Вани по достоинству, постольку и он сам перестал видеть какие-либо результаты, перестал верить в себя и даже отрицал прогресс, когда тот был, а был тот часто. Но Ваня продолжал тренироваться даже с пущими силами, так как подобное самобичевание и самоунижение вообще сами по себе усиливали в нём влияние апоптоза, или беса саморазрушения, поэтому и тренировки всё чаще проходили в желании «навредить себе», но всё-таки какое-то созидательное чувство внутри в нужные моменты оберегало от реального разрушения, переводило энергию ненависти в волю, в работу, в результаты. Со временем результаты становились всё виднее, но и самоунижение претерпевало развитие, поэтому вскоре Ваня стал называть себя «дрыщом», что через несколько лет уже точно было парадоксальным для окружающих, ибо «как же такой большой и сильный человек, которому нет равных в круге окружения многих, может считать себя дрыщом?!»; правда, Ваня уже и сам не знал, верит ли он тому, что говорит, хочет ли верить, имеет ли в виду обратное; велика вероятность, что как раз и называл себя дрыщом при людях, чтобы те удивлялись и говорили ему: «Нет, ты не дрыщ. Какой же ты дрыщ? Ты на себя посмотри!»; и вполне возможно, что некоторые из людей уже поняли эту тенденцию, посему умышленно говорили то, что от них Ваня алкал услышать; но даже нужные слова уже не могли остановить этого ненормального продолжать свои глупые тренировки, как и анорексичку не останавливает худеть даже отовсюду слышимое утверждение, что она уже очень худая; какую-то роль играло здесь чувство наличия собственного мнения, которое отлично от мнения окружающих и которому нужно следовать до самого конца; но так сказали бы психологи; а здесь попахивает рационализацией, за которой и скрывается саморазрушение, бессознательное и необъяснимое.
То, что Ваня хотел бы услышать, правдоподобнее всего ему говорили собратья по железному спорту, парни из других «качалок», которые на оных не так зациклены были, отчего и не добивались настолько высоких результатов, каких добился Ваня; они уважали Ваню за его силу воли и физическую силу, но редко встречались с ним, потому что глупый Ваня не был хорошим собеседником, не умел утончённо шутить, не следовал за интересами времени, потому что просто-напросто жил в своей клетке и мог говорить только о том, как следует питаться, сколько он присел вчера, как начинались его занятия спортом, до чего же быстро он добился результатов, в чём он превосходит собеседников в плане силы и тому подобное; никакие фильмы он не смотрел, не имел кричащего мнения насчёт разврата и других грехов, насчёт игр и аниме, потому что весь мир оценивал со своей точки зрения – через силу воли, поэтому легко разделял людей на слабых и сильных, на падших и стойких, на тварей дрожащих и… да, хотя бы «Преступление и наказание» он прочёл и полюбил, потому что в главном герое увидел копию себя самого; в общем, Ваню немного избегали, брали только при заранее больших компаниях, не говорили с ним ни о чём, помимо спорта, а в своём спорте он действительно был знающим и хорошим советником, да советы его почему-то никогда не слушали, хотя пред лицом же был живой пример того, как продуктивно сии советы работают. А как хорош был пример? Весьма, ибо уже в 16 лет Ваня при росте 170 см весил около 85-ти килограмм, при этом на раз жал лёжа 140 кг, приседал – 180 кг, тянул – 210 кг, то есть, если не ошибаюсь, почти выполнял норматив мастера спорта для взрослого мужчины, который не употребляет стероиды и не тренируется в экипировке; и в этом ему не было равных нигде в округе точно, а своём зале – тем более; да, многим взрослым должно было быть завидно, когда низенький, но плотный мальчуган тянул, к примеру, в два с лишним раза больше них; поэтому Ваня почти во всякий поход в зал испытывал на себе косые взгляды публики; но здесь будет произнесена вещь, которую он много месяцев таил в себе и никогда на счёт которой не делал комментариев, поскольку от правды испортилась бы его репутация, а ложь раздражала совесть: Ваня долгое время серьёзно искажал технику упражнений, то есть делал упражнения неправильно, что почти всегда означало лишние нагрузки и высокую травмоопасность, но в случае с приседаниями со штангой на плечах выражалось в «недоседе», то есть в том, что человек приседает не так глубоко, как положено, как делают на соревнованиях и как представляют это в голове, когда говорится о приседаниях без каких-либо уточнений; а суть недоседа в том, что можно брать на десятки процентов большие веса при тех же силах в ногах, поэтому Ваню однажды и завлекла эта ловушка, которая побудила его гнаться за цифрами и с каждым разом невольно уменьшать амплитуду; именно таким образом он однажды при весе в 70 кг «присел» 180*5, без свидетелей, о чём после пошла молва по всем знакомым, из-за чего у Вани и стали появляться приятели, которые его уважали; чтобы не терять всего этого, Ваня молча поддерживал добрые слухи о себе, но всё-таки искренне пытался сделать их правдой, поэтому начал тренироваться куда усерднее и опаснее для себя самого, начал гнаться за результатами, что и привело его к трагедии.
IX
Первая из трагедий случилась в субботу, в конце весны, когда Ваня решил отлично потренироваться то ли перед большим перерывом ввиду экзаменов, то ли по другой причине, знать которую не важно совсем; важно то лишь, что эту субботу, пасмурную и прохладную, они пошли в зал с Иваном; должно полагать, в этот день они сперва приседали, а затем жали, ибо проблема случилась на жиме, но сам по себе или после становой тяги жим не шёл никогда, так как сие оказывалось либо недостаточно тяжким в сравнении с денежными тратами, либо слишком убийственным для нервной системы; допустим, в этот день они делали многоповторный присед, когда берётся относительно небольшой вес (100—130 кг), с которым приходится в три-четыре подхода приседать по 20 раз, что из всех упражнений оказывается самым тяжёлым, ибо уже после двенадцатого раза количество углекислого газа в крови возрастает так, что человек начинает задыхаться, а после двадцатого происходит полноценное удушье, не проходящее пять или семь минут; такая тренировка ног очень тяжела и для психики, ведь после первого удушья, которое в короткие сроки и на две трети не пройдёт, приходится повторять подход ещё несколько раз, усиливая эффект; но в этом была своя изюминка, своя сила и сила саморазрушение, которые в совокупности доставляли радость, хотя, быть может, радость появлялась от биохимических процессов в теле во время тренировки; в общем, такой беспредел устраивался раз в месяца два, и всегда он вызывал тошноту, помутнение сознания, головокружение. Именно помутнение сознания и могло вполне стать причиной того, что уже на последних подходах жима, когда вся работа уже сделана и осталось просто «добить», Ваня, увидев пришедших не самых близких знакомых с улицы, решил «понтануться» и пожать обратным хватом 100*5 на большой скорости; и именно это привело к тому, что на третьем или четвёртом повторении Ваня несколько потерял контроль над весом и, дабы штанга не упала на шею, отвёл её в сторону ног, но, опять же, перестарался и в попытке контроль вернуть… порвал грудную мышцу; вероятно, порвал – это сказано преувеличено, но точно имел место надрыв груди, из-за которого первый час мышца вообще не функционировала; через какое-то время боль утихла – и можно было двигать правой рукой, но при любой попытке жать руку парализовывало. Так ему пришлось отказаться от жима штанги вообще, от одного из трёх базовых упражнений, что, безусловно, было очень тяжело и больно для такого человека, который посвятил своему спорту несколько лет и всю жизнь посвящать собрался; но при этом он совершенно серьёзно решил навсегда отказаться от жима, хотя его травма была не самой ужасной и обещала зажить за несколько месяцев, но Ваня уже понимал, что – получится ли сказать? – теперь нагрузки в правой грудной мышце распределяются иным образом и ассиметрично левой, отчего нормально выполнять жим уже никогда не получится; здесь могли участвовать и страх, и лень, и нечто более глубокое, но в сём не разобраться и определённо здесь стоит избавление себя от ответственности за любое принятое решение, бегство от ответственности, которое слегка сглаживалась тем преувеличенным слухам, что произошёл разрыв мышцы, из-за которого жать нельзя вообще.