КАРЦЕРОВА СОНАТА
или
Как теленок с дубами бодался
Все описанные события и персонажи вымышлены,
все совпадения случайны. Автор.
Пауль Крамер поехал в суд.
Он ни на минуту не сомневался, что теперь, после победы нацистов, его осудят. На этом процессе никому не будет дела до выяснения истины, до установления фактов. Всё с начала и до конца, несомненно, окажется лишь забавным и трагическим, жалким и грубым фарсом, в котором каждому заранее отведена особая роль – судьям, свидетелям, экспертам, адвокатам…
Лион Фейхтвангер. «Братья Лаутензак»
1942 г., Нью-Йорк
– Позади осталось всё: роскошные круизные лайнеры, золотые пляжи Бразилии и Индонезии, сияющие миллионами огней небоскребы Гонконга и Сингапура, сумасшедший Лас-Вегас, степенные европейские столицы… Позади остались и казавшиеся незыблемыми приятельско-дружеские отношения с сильными мира сего – судьями, прокурорами, министрами, депутатами… Теперь я никто. Лагерная пыль, по меткому выражению Лаврентия Палыча…
Так думал уж не молодой повеса, летя в пыли в «столыпинском вагоне» навстречу хмурым северным лесам… (Во завернул! Да простит меня «первоисточник»! )
Повеса – это ваш покорный слуга. В недавнем прошлом адвокат. Небезызвестный, небезуспешный… Громкие дела, громкие победы…, публикации в прессе и на интернет-сайтах, интервью, статьи, комментарии, награды адвокатского сообщества… Генералы – руководители различных ведомств – приветливо улыбались, здороваясь: «Наслышаны, наслышаны… Поздравляю!», полковники при встрече обнимались, дружески похлопывая по плечу, младший офицерский состав – те просто смотрели снизу-вверх, как на обитателя Олимпа, до которого им еще тянуться и тянуться.
В друзьях-приятелях числились многие министры, депутаты различных уровней, главврачи, главреды и главрежи, начальники всевозможных департаментов и даже директор цирка (!!!). С учетом того, что в молодые годы я, закончив консерваторию по классу музыковедения, много лет отдал сцене и преподавательской кафедре, руководство местной культуры – вообще были моими однокашниками, а то и собутыльниками времен вольного студенчества.
В какой-то период одновременно губернатор, мэр города и глава районной администрации – все были мои друзья юности и соседи по лестничной клетке. Казалось, что, если не бога за бороду, то уж черта за его причиндалы я точно ухватил, и он готов отвезти меня на себе – хоть в Санктъ-Петербургъ за черевичками, хоть в Нью-Йорк на премьеру очередного бродвейского мюзикла!
Всё кончилось внезапно и сразу.
Телефонный звонок не отличался от сотен ему подобных.
– Здрасти, нам вас рекомендовали, мы боимся, нас вызвали, а он ничего не совершал, а его вызывают…, – женский голос трещал, как из пулемета, – брата уже арестовали, теперь вот нас вызвали…
– Стоп, стоп! Кого вызвали, куда, за что? Говорите толком.
– Моего мужа.
– Как фамилия мужа?
– Подлючный. Матвей.
– Так если его еще только вызывают, почему звоните вы, а не он?
– Ну, он у меня… молчун, в общем.
– Понятно. На когда вас вызвали?
– На понедельник, 11 часов.
– Хорошо, тогда в 10 пусть подъезжает ко мне в офис, поговорим, а потом решим, что делать дальше.
– Мы вместе подъедем.
– Это я уже понял…..
В назначенный час в офисе появились – сначала Она. Даже не вся она, а ее грудь. Ну что сказать, природа была щедра! Мадам Грицацуева со своими арбузами! На остальных частях тела, зашедших вслед за грудью, та же природа особо не заморачивалась…
– Это мы вам звонили. Ульяна Подлючная, – представилась она и протянула мне руку.
– Очень приятно, – не слишком искренне ответил я, – а где ж ваш муж?
– Матвей, – позвала она. Мне подумалось, что она сейчас добавит «кс-кс-кс»….
Зашел Матвей. Упитанный, но какой-то рыхлый детина с совершенно лысой оконечностью, отражающей все лампочки моего офиса. Причины его молчаливости были написаны на лице: полное отсутствие осмысленности во взоре (хотя зрачки подозрительно блестели…).
– Здрасте.
– И вам того же. Ну, рассказывайте.
Как я и предполагал, рассказывать стала Ульяна.
Если коротко, брат Подлючного – Антон – брал на реализацию оптовые партии товара, распределял по торговым точкам, а вырученные деньги присваивал. Общая сумма похищенного – 52 миллиона. Недурно…
– Какова роль Матвея?
– Он несколько раз забирал наличку…. Но себе он ничего не оставлял, всё отдавал Антону!!
Матвей молча слушал жену, иногда кивая.
– Как вы думаете, Матвея могут привлечь?
– Ну, судя по вашим рассказам, признаки соучастия в его действиях просматриваются.
– И что, его могут арестовать?
– Могут.
– Этого ни в коем случае нельзя допустить. Поэтому мы приехали к вам. Чтобы вы нас спасли. Там еще вызвали Потапенко Андрея. Потому что хозяин фирмы, у которого украли 52 миллиона, – Калачёв – считает, что похитили деньги братья Подлючные и Потапенко. Мы его ужасно боимся. Он очень богатый. Сказал, что всех сотрет в порошок! Так Андрей нанял адвоката. Аж за 300 тысяч! Трупень Василий Васильевич, знаете такого?
– Нет. То есть, вас с Потапенко вызывают на допрос в качестве свидетелей, а вы берете адвокатов…
– Так мы ж боимся…
– Хорошо. Я скромнее вашего Трупня. Втрое. Более того, если выяснится, что у следствия к Матвею претензий нет, половину верну. Устраивает?
– Да, конечно.
Следователь Андрющенко без обиняков сообщил, что Подлючный в статусе свидетеля пребывает ПОКА, что в данный момент идет проверка на причастность к хищению еще 7—8 человек, и в ближайшее время круг подозреваемых будет значительно расширен.
В процессе допроса в кабинет к Андрющенко заглянул его начальник – подполковник Ящерко Вадим Иванович, мой старый знакомый, еще со времен ношения им лейтенантских погон.
– Приятная встреча, господин адвокат!
– Взаимно, господин подполковник, я зайду к вам?
– Конечно.
В кабинете у Ящерко, кроме нас с ним, не было никого.
– Вадик, раскрой тайну следствия: у вас к моему претензии есть?
– Еще какие! Да и не только к нему. Там целая группа работала. Человек 8.
– Другие меня, как ты понимаешь, интересуют постольку-поскольку. В отношении Матвея Подлючного есть что-то?
– Пока ищем. Работаем. Начальство видит тут «группу лиц».
– Начальство всегда хочет резонанс на уровне убийства Кеннеди. Мой говорит, что не брал-не крал и на шухере не стоял.
– Вы ему верите?! – удивился Ящерко.
– Обязан верить… Вадик, во всяком случае, мне поставлена задача – чтобы он остался в статусе свидетеля по делу.
– Я понял. Посмотрим. Тут еще – не только от нас зависит… Допрашивали потерпевшего – Калачева. Так он так орал! «Пока всех не пересажаю, не успокоюсь!!». Вы ж понимаете: 52 ляма – не мелочь. Он может обжаловать наши постановления. Но я подумаю…
– Позвонишь?
– Обязательно.
Подлючный ждал меня в коридоре.
– Ну что там?
– Будут думать. Цели поставлены.
– Ага…
Через несколько дней Ящерко позвонил мне и пригласил к себе в следственную часть.
– В общем, мы тут посчитали, покумекали, доля вашего Подлючного Матвея – 6 миллионов. Пусть везет, и мы решаем вопрос с Калачевым, чтобы он остался свидетелем.
По словам подполковника выходило, что эти деньги будут переданы потерпевшему Калачеву. Я сделал вид, что верю в чистоту помыслов полицейских следователей. В конце концов, это их вопрос…
– Боюсь, не потянет он такую сумму…
– Ха-ха! Там все нормально с деньгами, мы отслеживаем его движения на разных сайтах по продаже имущества. Ну, и кроме того, скажите ему: не даст – сядет. Без вопросов!
Ультиматум Ящерко я дословно передал чете Подлючных.
– Огого!! А если мы не заплатим… А если заплатим… Но мы же ничего не брали… А нас заставляют… Мы так боимся…, – опять включила свой пулемет мадам Грицацуева. Ее благоверный издавал при этом какое-то мычание – в качестве аккомпанемента жене.
– Послушайте, – не выдержал я, – если вы считаете, что вашего мужа обвинять не в чем, – ради бога, давайте идти в полный отказ. Я готов защищать Матвея с позиции непричастности его к хищению.
– А вы можете дать гарантию, что Матвея не посадят?
– Я могу вам дать гарантию, что выхвачу шашку и буду скакать на лихом коне и рубать головы врагам, не взирая на их должности и регалии. А гарантии, что Матвея не посадят, увы, дать не могу. В нашей стране иногда сажают невиновных. (Знал бы я, болван, в тот момент, что накаркиваю самому себе).
– В таком случае мы будем платить. Да, Матвей?
– Угу…
– А по частям можно?
– Думаю, да.
За день до оговоренного момента передачи денег, утром, мне позвонил сам Подлючный и с криком:
– А чё у меня тут обыск?? Мы ж… как бы договорились?!
Я был удивлен. Даже не столько фактом проведения обыска у Подлючных, сколько тем, что впервые услышал от самого Матвея столь длинную тираду…
– Я не в курсе.
– Как адвокат может не знать, что будет обыск??!!
– Вау! Оказывается, ты, Мотя, большой специалист в области уголовного права!
– Ладно, мы завтра приедем.
– Я счастлив!
На следующий день (прямо скажем – не самый удачный день в моей жизни!) чета Подлючных прибыла ко мне, опоздав почти на час. Где они были этот час, стало понятно позже. На тот момент мне не хватило ума догадаться…
– Почему у нас забрали компьютер, планшет, записные книжки…? Забрали документы и ключи от квадроцикла. Нового!
– Потому что Матвей у них фигурирует в числе проверяемых на причастность…
– Но мы же, вроде, договорились?
– Вот именно – «вроде».
– Мы привезли первую часть, пятьсот…
– Хорошо. Можете оставить здесь, в офисе.
– Нет, – отчеканила Ульяна Подлючная, – только после допроса Матвея!
– Как угодно.
– А вот вы скажите, – продолжила она, – мы сейчас эти деньги отдаем… Кому?
– Я ж вам говорил: начальнику отдела. Ящерко.
– А он кому их отдаст?
Спустя несколько часов, перебирая в памяти весь этот диалог, я свое отношение к самому себе мог выразить только одним словом. МУДАК. Причем, стопроцентный!! Сколько раз, защищая клиентов, которых провоцировали – на получение взятки ли, на организацию заказного убийства или сбыт наркотиков, – я сталкивался с подобными текстами переговоров! Каждый раз я выговаривал клиентам: «Надо быть последним дебилом, чтобы не догадаться, что тебя разводят!!» Увы, на этот раз «последним дебилом» оказался я сам!
– Не знаю, поехали, мы уже прилично опаздываем.
К Следственной части я подъехал первым. Ящерко спустился в холл и, проведя меня через турникет, сразу огорошил:
– А ваш-то еще и наркоман!!
– Поясни?
– Во время обыска у него изъяли семена конопли. В барсетке были…
– И что дальше?
– Отправим на экспертизу. Что там покажут – не знаю… А по этому делу – он согласен…?
– Да, первые 500 привез.
– Хорошо. Пусть оставит у вас в офисе, я ближе к вечеру заеду, заберу.
В коридоре появился Подлючный.
– Здрасти.
– А что у вас нашли в барсетке? – не отвечая на приветствие, сразу перешел к допросу Ящерко?
– А… Да то семена.
– Семена чего?
– Не помню…
– Конопли?
– Может, и конопли…
– Что значит «может»?? Вы употребляете?
– Нет.
– Еще лучше. Значит, сбываете?
– Нет.
– Тогда зачем вам семена конопли?
– Ну… Это… Для попугайчика!
– Молодец! – улыбнулся я, – Для попугайчика – это не сбыт, это милосердие!
– На самом деле это не смешно, – Ящерко, похоже, было не до улыбок, – Короче. По этому делу, – он кивнул в сторону кабинета следователя Андрющенко, – я всё решу, а с семенами – тут как экспертиза… Идите, допрашивайтесь.
Андрющенко по-охотничьи потирал руки…
– Сначала вы расскажете мне про семена, а потом я отберу у вас образцы вашего почерка.
Пока мой клиент рисовал тысячу своих росписей, я вышел из здания следственной части и подошел к Ульяне.
– Ваш муж употребляет наркотики?
– Раньше – да, употреблял. А сейчас – я не знаю…
– То есть, не исключаете?
– Не исключаю.
Закончив допрос, мы вернулись ко мне.
– Это куда? – похлопав по куртке, спросил Подлючный.
– Положи в той комнатке на телевизор.
Вытащив пакет, Подлючный зашел в подсобку, а выйдя, произнес, четко артикулируя: «НА ТЕЛЕВИЗОРЕ».
НАД ВСЕЙ ИСПАНИЕЙ БЕЗОБЛАЧНОЕ НЕБО…
Через секунду мой офис заполнился людьми……..
Не буду описывать свое состояние – думаю, это и так понятно.
– Союз Беспощадных Филателистов, старший лейтенант Фламенко, – представился и показал развернутое удостоверение один из вошедших (– Испанец, что ли? – на автомате подумал я), мы проводим оперативный эксперимент…
– Можете не объяснять, всё и так понятно.
Среди массы нагрянувших ко мне посетителей своей брутальностью выделялся один, явно получавший удовольствие от всего происходящего. Глаза его горели, как у охотника, вышедшего на матерого зверя. Он ни секунды не стоял спокойно – постоянно пританцовывал и размахивал руками. Он отодвинул Фламенко в сторону и, приблизившись ко мне вплотную, сказал:
– Значит так! Давайте без всяких там сюсюканий, – движения его тела перешли из нейтрального степа в воинственный ритуальный танец, – Вы, господин адвокат, нас не интересуете. Мы вас уже давно слушаем, знаем – для кого эти деньги, за что и прочее…, – руки оперативника задвигались, как у боксера, пытающегося обмануть соперника, чтобы внезапно врезать тому в челюсть, – Мы здесь – чтобы задержать Ящерко…
– Простите, вы не представились.
– Капитан Бутеров! – грозно рявкнул мой собеседник.
– Так от меня-то вы что хотите?
– А ничего. Просто не мешать нам!
– Вы мне льстите. Как я могу ВАМ помешать?
– Знак подать ему какой-нибудь или еще что-то…
– Я? Знак?? Да что вы! Да никогда!
Брутал Бутеров грозно свел брови:
– Ну, смотрите!!!
Пошла рутина. Один филателист фотографировал офис, другие пересчитывали «деньги», принесенные Подлючным (как обычно в таких случаях, в свертке были фантики), Фламенко писал протокол, кто-то мило щебетал с двумя девушками-понятыми, остальные постоянно куда-то выходили, входили, что-то говорили по мобильным…
Так продолжалось больше часа. Не лучший час в моей жизни… Я успел мысленно сыграть несколько блиц-партий, прорабатывая различные варианты развития событий. Один другого хуже. Эндшпиль в каждом из вариантов был проигрышным. Хотя и проигрыш проигрышу рознь. Оставалось ждать…
И тут судьба, как тогда показалось, преподнесла мне царский подарок. В лице оперативника Бредякина. Его «хгэканье» и упорное обращение ко мне – человеку, вдвое старше – на «ты» выдавало в нем сельского жителя, каким-то неведомым образом попавшего в филателисты. Жизнь в большом городе, а, как позже выяснилось, еще и написание кандидатской диссертации ничуть не повлияли на поведение и менталитет Бредякина. Как говорится, можно вывезти девушку из деревни, но деревню из девушки – никогда…
Один из выходов-входов Бредякина закончился коллапсом. Это если по закону. Но закон не всем, как известно, писан. Не мне – так это точно…
– А кто это сейчас к тебе приходил? – подскочил к моему столу Бредякин.
– А вы с кем сейчас разговариваете?
– Ну, с вами…
– Ну, если с нами, то я понятия не имею, кто ко мне приходил.
– Мужик в синем плаще…
– Повторить?
– Он хотел зайти, но я его не впустил, – повернувшись к Бутерову, сказал Бредякин. Бутеров и Фламенко тревожно переглянулись… У меня где-то ёкнуло… Радостно ёкнуло!
– Он еще там, в дверях? – с надеждой в голосе спросил Бутеров.
– Да нет, сразу ушел…
В этот момент мой телефон зазвонил, показав в качестве определителя лицо Ящерко.
– Ответьте, – велел мне Бутеров.
Я подчинился. А чтобы не было упреков-подозрений, включил громкую связь:
– Алло, я на месте, Вадик.
Голос Ящерко звучал тревожно:
– Та что, меня выгнал ваш… кто-то там… какой-то кент. Всё, я уже уехал.
– Уехал? – с трудом скрывая радость, переспросил я.
– Перед носом закрыл дверь! Кто это там такой… непонятный…?
– Клиенты долбанутые, – переживая за отечественную филателию, ответил я.
– Ни хрена себе! Он взял меня на улице, под дождем бросил и передо мной дверь замкнул!
– Ну, не всегда попадаются вменяемые клиенты… Вернешься?
– Нет! Потом… Может быть…
Мы попрощались.
Надо было видеть лица Фламенко и Бутерова. Они поочередно смотрели то друг на друга, то на Бредякина…
– El Dolboyobo! – проскрежетал сквозь зубы Фламенко, выдавая свое пиренейское происхождение.
– Конченный!! – подтвердил Бутеров, очевидно, понимавший андалусский диалект своего коллеги.
В следующую секунду капитан Бутеров схватил Бредякина за лацкан куртки и толкнул в угол комнаты. Фламенко подпрыгнул к ним. До меня долетали лишь фрагменты их шепота. Ненормативная лексика превалировала. Бредякин виноватым голосом пытался оправдываться: «…Откуда я знаю, как он выглядит?!… Он не представился… А какого…? Надо было дать фотографию…».
В моей душе звучал победный марш из «Аиды». Финита ля кончерто гроссо!! Собирайте манатки, ребятки!
У ребяток было иное мнение…
– Значит, слушайте, – в глазах капитана уже не блестел охотничий азарт, скорее наоборот…, – сейчас мы спрячемся у вас в подсобке, а вы его позовете обратно. Он подъедет, зайдет, и мы его хлопнем!
– Гениально, шеф!! Только он не приедет. Он хоть и не Эйнштейн (я показал рукой в сторону висящего у меня портрета великого физика), но, поверьте, и не идиот, чтобы не догадаться, КТО его не впустил и почему зовут обратно. Подполковник полиции все-таки.
– Ваше дело позвонить и позвать, – как-то совсем не грозно сказал Бутеров.
– Да пожалуйста. Прячьтесь.
Как в мое подсобное помещение площадью полтора квадратных метра смогли поместиться 9 человек – остается загадкой. Я набрал Ящерко:
– Вадик, я еще с полчаса побуду у себя в офисе, потом мне нужно…
– Нет, нет, – перебил меня Ящерко, – я просто хотел спросить… Там человеку надо проконсультироваться… по поводу продажи фирмы. Когда можно к нему подъехать?
– Проконсультироваться?
– Ну, он фирму продает… Или вы не занимаетесь?
– Нет, продажей фирм занимаются риэлторы.
– А… А что за ребята там у вас? С «конторы», что ли?
– Да ну их в задницу! Ну так что, ты вернешься?
– Нет, – хмыкнул Ящерко, – я не приеду. Что я поеду..? Мне все ясно.
– Ну, тогда пока.
Положив трубку, я позвал «засадный полк»:
– Выходите. Как я вам и говорил, он все прекрасно понял и ни на какой контакт уже не пойдет. Выражаясь высокопарно, вы обосрались, хлопцы. Причем, по-крупному. Будут проблемы с начальством – зовите, вам скидки. Как детям и инвалидам…
– Ладно, отложим разговор.
На следующий день мне позвонил Фламенко:
– Нам нужно увидеться. Сможете подъехать в кафе «Элефант»?
Интересно, кто из нас Штирлиц, а кто – его жена?
– Смогу.
Фламенко сидел за столиком один. Правда, за другими столиками сидели и непринужденно ели-пили еще с полдюжины крепких ребят. Похоже, инструкции не меняются со времени Бенкендорфа.
Я подсел к Фламенко.
– Весь – внимание.
– Я что хотел сказать…? Надо все-таки довести операцию до конца. Начальство требует. Мы пробили Ящерко. У него жадность перевешивает осторожность. Он узнавал по оперативным каналам, нет ли какой-либо информации о вашем задержании или тому подобном. А ничего ж такого нет, вот он и успокоился. Если вы его позовете, он приедет и заберет эти деньги.
– Послушай, амиго. Как музыковед – музыковеду в штатском. Моцарт написал больше сорока симфоний. Из них одна – гениальная, одна талантливая, остальные – как бы помягче выразиться… – в общем, так себе. Так это Моцарт, а не срань божья!! Я допускаю, что вы замечательно работаете, и коррупционеров настигает заслуженная кара. Но в данном случае – признайтесь, что вы с Бредякиным… за столом скажу деликатнее – обделались, и отправьте эту операцию в корзину.
– Ну, я не знаю, как там у Моцарта…, а у нас ВСЕ наши операции доходят до суда. Ну и до посадки, естественно. Просто, – голос Фламенко стал тише, – если вы не дотянетесь до Ящерко и не всучите ему эти деньги, проблемы будут не у него, а у вас. 159-я…
– Не говори ерунды, идальго, – самоуверенно заявил я, – «хищение путем обмана»! И где ж тут обман? Ни прокуратура, ни, тем паче, суд не пропустят такую фигню.
– Ха-ха! Думаю, вам не надо объяснять, что у нас на каждого следователя, каждого прокурора и судью по во-от такой папке компры. Пусть только кто-нибудь рыпнется, мы раком поставим любого!
– Не много ли на себя берете?! Короче. Никого я не буду вылавливать, никому всучивать-высучивать… Это ваша работа, ваши ошибки, и я их исправлять не стану. Посмотрим, как вы будете «раком ставить». И закончим на этом.
Выходя из кафе, я пребывал в твердой уверенности, что больше никогда не увижу ни Фламенко, ни его коллег… Простодушная наивность, да еще и помноженная на самоуверенность, – это мой бич!
Подполковника полиции Вадима Ящерко трясло, как остров Суматру при извержении вулкана Кракатау. Вызванный в кабинет к следователю СБФ, он ломал себе голову над вопросом: что им известно? Ведь если прослушка велась давно, и под колпаком были все они – и он, и Андрющенко…, то какой смысл вилять и пытаться играть под дурака? Только сильнее разозлить ИХ. А если недавно…? О господи…
– Я к старшему лейтенанту Смычко, – Ящерко протянул в окошко повестку и удостоверение.
– Ждите, вас проводят.
– Присаживайтесь, подполковник, – следователь показал на одинокий стул, стоящий не возле его стола, а в центе кабинета. Ящерко сел, оставив незадействованной львиную долю площади стула…
Смычко, не глядя на Ящерко, продолжал что-то писать. Ящерко молча ждал.
– Я вас оставлю на пару минут.
– Хорошо…
Оставшись в одиночестве, Ящерко огляделся. В целом обычный кабинет, такие и у них в следствии… Только портрет на стене отличался. Эдмунд Феликсович Дворжецкий – основатель отечественной филателии – грозно смотрел с портрета: «Я таких, как ты, в расход пускал не задумываясь!»
Вернулся Смычко.
– Ну, расскажите, Вадим Иванович, как расследуется дело по братьям Подлючным, кто защищает их, встречались ли вы с адвокатами, о чем говорили и т. д.
Ящерко стал сбивчиво рассказывать вполне нейтральные вещи.
– Меня, собственно, интересует Матвей Подлючный, перебил его Смычко, – Вам его адвокат говорил, что Матвей утверждает о своей невиновности?
– Да.
– А вы что сказали?
– Сказал… э… сказал, что есть доказательства его причастности…
– А потом?
– Потом…. адвокат сказал, что Подлючный готов заплатить деньги…
– Кому?
– Я сказал, что надо заплатить 6 миллионов потерпевшему. Забыл его фамилию…
– Калачев.
– Да. Я сказал, что надо это сделать, иначе Калачев не даст… Ну, чтобы не привлекать Подлючного…
– А на самом деле кому были предназначены эти деньги?
Ящерко сжался….
– Могу я не отвечать? Статья 51-я Конституции…..
– Можете, – засмеялся Смычко. – Дурак ты, подполковник, ты уже и так во всем признался.
В этот момент открылась дверь, и в кабинет вошел…. Судя по тому, как энергично вскочил Смычко, Ящерко понял, что вошел Очень Большой Начальник, и машинально тоже вскочил, вытянувшись по стойке смирно.
– Выйди, покури.
Смычко вышел из кабинета.
Вошедший взглядом опустил Ящерко на стул, а сам навис над ним:
– Ты попал, подполковник! Ты круто попал!
– Но я не понимаю…
– Не сомневаюсь.
Взяв со стола листик, начальник что-то нарисовал на нем и дал посмотреть Ящерко.
– Я не…
– Две недели тебе сроку, – перебил его начальник, разрывая листик. Его тон не предполагал возражений.
– Хорошо, – сдулся Ящерко….
Начальник открыл дверь.
– Продолжайте.
– Есть, товарищ полковник!
Через час Смычко постучался в дверь кабинета полковника.
– Разрешите?
– Входи. Ну что?
– Раскололся, как грецкий орех. Сказал, что Подлючный предлагал ему взятку.
– Редкий болван. Направь запрос в УВД, не обращался ли подполковник Ящерко с рапортом о предложении ему взятки. Если будет ответ «нет» – а он, естественно, будет именно таким, – Ящерко не отвертится.
– Есть!
Ящерко стоял по стойке смирно перед своим самым главным начальником. Генерал был мрачнее тучи.
– Весь главк шумит! Из Москвы уже звонили!! Опозорил!!!
Ящерко молчал, боясь сказать опять что-нибудь не то…
– Пиши заявление «по собственному» и вали отсюда, – генерал мотнул головой в сторону двери.
– Я решу все вопросы, товарищ генерал, – Ящерко попытался исправить ситуацию, – Мы уже обо всем договорились…
– А мне плевать, с кем ты и о чем договорился! По-твоему, кругом одни дураки?! Не понимают, с какой целью ты поперся к адвокату?! Пиши!!
– Но товарищ генерал… Куда ж я…?
– В адвокатуру иди. Туда любое дерьмо принимают. Всё. Закончили.
Прошло два месяца. Я, будучи уверенным в торжественном захоронении материалов того злосчастного ОРМ, уже стал потихоньку забывать о произошедшем… Ан нет. Телефонный звонок из Следственного комитета быстренько вернул меня на землю.
– Вас просят прийти в 15-й кабинет к следователю Очерняеву, для дачи пояснений.
– Ладно. Раз просят – приду.
Во мне еще таилась надежда, что это чисто техническая процедура, и что дальше проверки дело не пойдет. Ведь ничего предосудительного оперативное мероприятие так и не выявило.
Конец ознакомительного фрагмента.