Кара некрофила. *** (Т. Н. Мехти)

Редактор Сона Ибад Абдуллаева

© Тогрул Ниязи Мехти, 2018

ISBN 978-5-4493-0027-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«…Сижу в кафе. Столик на четверых. Я один. Играет музыка. Это – саундтрек к фильму «Список Шиндлера». Как прекрасно эта мелодия отражает хмурое настроение сегодняшнего пасмурного дня. Наводит на что-то… Но не знаешь – на что? Это такое теплое и родное, это то, чего ты не помнишь. Словно, прожил еще одну жизнь, где все это имело свое значение. Разные вопросы в голове. Возникают они как-то неожиданно, а потом так же быстро исчезают. Что это? Хочу ответить. Но на какой вопрос, не знаю.

Выпил глоток Red Bull-а. Ответ пришел тогда, когда мое внимание было почему-то сосредоточено на кубиках льда, вращающихся в бокале из-под виски.

Для чего? Вот вопрос, который требует от меня ответа. Требует того, чего у меня пока нет. Но он мне так необходим. Хочу закрыть глаза. Музыка прекратилась. Слышно только тиканье настенных часов. Я закрываю глаза. Чувствую, что-то есть… Но не могу ухватиться и понять это. Нужно создать свою визуализацию. Вот я создаю комнату. Там много дверей. Открытых и закрытых. Открытые мне не интересны, потому, что я знаю, что за ними, а за закрытыми, возможно, и кроется ответ на мой вопрос: Для чего? Этот вопрос стоит перед каждой мыслью в моей голове. Я хочу найти смысл.

Передо мной дверь. Я толкнул ее. Она открылась, и новая картина…

Я в машине. Остановился перед светофором. Толпа справа и слева, дождавшись зеленого света, двинулась вперед, чтобы перейти дорогу. Все люди настолько разные, что непроизвольно начинают разбегаться глаза, выделяя из толпы то одного, то другого. Вот идет женщина с потухшим взглядом. Несет в руках пакет с продуктами. Я заглядываю ей в глаза и начинаю видеть ее историю. Время от времени она смотрит на тот самый пакет. И ее потухший взгляд вдруг озаряется светом, как будто содержимое в пакете очень ценно. И я понимаю почему. Возможность порадовать ребенка делает ее счастливой. Она зависима от любви к нему. И иногда взгляд выдает, униженное достоинство, ведь деньги приходится зарабатывать любой ценой, даже ценой собственной чести. Но эта история мне не интересна. Вот идет обычный неприметный мужчина, одетый в велюровый костюм, в стиле 60х годов. Но это не единственное, что в нем привлекает, в глаза бросаются его большие квадратные очки. Он скрипач? Или учитель? А еще лучше – учитель музыки по скрипке. Торопливо идет домой, где его ждет вечно недовольная жена. Она голодна мирскими желаниями, а он со своим скудным заработком никак не может удовлетворить ее. Его двухкомнатная квартира, где все еще веет Советским Союзом, включает в себя своеобразный романтизм и ностальгию, но ему не до этого. Он этого не видит, так как уже не живой. Весь его день, все его время посвящены тому, чтобы зарабатывать, а вечера он проводит с женой, которая его пилит и унижает. Мне его история также не интересна.

Моя власть позволяет мне большее. Я создаю истории. Но они слишком обычны и слабы для того, чтобы принять на себя тот груз событий, который я могу им навязать. Взгляд остановился на одном из толпы. Не знаю причину. Возможно, что-то в нем привлекло. Это человек среднего возраста. На нем дорогой костюм не первой свежести. Эта одежда говорит о том, что его обладатель был когда-то самодостаточным и материально обеспеченным человеком. Но позже удача покинула его. Тусклые и поникшие глаза, неопределенные, суетливые движения, хаотичность походки даже после того, как он уже перешел дорогу, говорили о сильных переживаниях. Он оглядывался вокруг так, будто что-то или кого-то искал. Смотрю на него, и мои мысли вселяют меня в этот персонаж, созданный воображением. Я начинаю мысленно принимать его прошлое как свое и ухожу в его детство.

Раннее утро. Только начинает светать. Но эта улица перед зеленым базаром уже слишком оживлена. Грузовые машины с разным продовольствием, привезенным на продажу, разгружаются. Гул моторов и крики торговцев кажутся неуместными, так как не соответствуют столь раннему утру. Слева, от входа на базар, выстроены в ряд тележки с номерками, и грузчики, собравшиеся вместе у тележек, проводят время в громких и шумных разговорах, ожидая своего часа работы.

Издали приближается еще одна тележка. Скрип колес и музыка, доносящаяся из маленького красного, старого радиоприемника, прикрепленного к рукоятке тележки, привлекают всеобщее внимание. Эта относительно маленькая тележка, с номерным знаком «001», аккуратно нарисованным на ней, принадлежит мальчику, а ее оформление свидетельствует о бурной фантазии ее владельца.

Это – Малыш. Одной ногой стоя на тележке, а другой отталкиваясь от земли, он ртом издавал звук, напоминавший рев мотора спортивной машины, и приближался к месту, где собрались грузчики.

Несмотря на то, что он чувствовал себя частью этой общины, грузчики обычно не хотели подпускать его к себе и прогоняли со словами: «Малыш, уйди отсюда, здесь твоих ровесников нет». В глубине души они его презирали, так как, вызывая жалость своим возрастом, мальчик порою отбирал у них клиентов, может быть, сам того не понимая. Но они и не предполагали, что среди них есть тот, кто каждый раз в конце рабочего дня, наводя страх на Малыша, отбирал весь его заработок, оставляя жалкие гроши, которых едва хватало только на то, чтобы купить хлеб. Малыш так сильно боялся этого человека, по прозвищу Баклан, что не мог никого просить о помощи. Как и Малыш, Баклан был сиротой. В отличие от Малыша, он провел свое детство в доме для сирот, в очень суровых условиях. Возможно, это и повлияло на то, что он стал бессердечным и жестоким человеком. Ему было лет 20. Он был худощавым, слегка сутулым молодым человеком. На лице же торчал большой нос с горбинкой. Видимо, поэтому у него было такое прозвище.

Малышу же было 12 лет. Это самый ранимый и чувствительный подростковый возраст. Когда так сильно нуждаешься в поддержке, понимании, любви и заботе семьи и взрослых. Матери у него не было. Он даже не помнил ее. Отец же часто напивался и избивал его.

И в один день Малыш просто сбежал из дома. Воспоминания о доме были настолько ужасны, что его сознание заблокировало их, он просто стер из памяти это прошлое так, словно его вовсе не было.

В тот период на улице Бюль-Бюля был недостроенный театральный зал, который предназначался для Хореографического училища. Но он так и не был сдан в эксплуатацию. Из-за нехватки средств это помещение так и осталось недостроенным и пребывало в заброшенном состоянии. Для Малыша же оно было домом. Часто туда забирались уличные собаки, и ему приходилось любыми способами отбиваться от них.

Когда наступал вечер, Малышу, на оставшиеся ему, после встречи с Бакланом, копейки, чаще всего удавалось купить только буханку хлеба и несколько зубчиков чеснока. Он натирал чеснок на горбушку хлеба и ел его. Но, чеснок был не единственным способом, которым он разнообразил свою скудную пищу. Например, кусая горбушку, он закрывал глаза и представлял себе разные вкусности, которые видел на улице у других. Фантазии были настолько реальны, что он верил в то, что представлял.

У него не было ни друзей, ни родных. Но была очень сильная связь с тележкой, которую он воспринимал как самое родное и близкое существо.

Каждый раз, оставаясь наедине с ней, он делился своими мыслями. Иногда, забираясь на недостроенную сцену, как театральный актер, он разыгрывал разные спектакли, а зрителем была его ветхая тележка. Этот неодушевленный предмет стал для мальчика и семьей, и другом. Большую часть дня он проводил неразлучно со своим неодушевленным другом, испытывая необычайно нежные чувства к нему. Эти чувства усилились еще и из-за одного случая, глубоко ранившего психику Малыша. Как-то раз вечером, купив горячий хлеб, он возвращался из пекарни. Напротив того недостроенного здания, где он проживал, был трехэтажный архитектурный дом. Перед подъездом дома на корточках сидела девочка. Она что-то рисовала мелом на асфальте. Увидев ее, Малыш не пошел к себе, а вошел в блок так, словно он тоже житель этого дома. Завернув за лестницу, которая вела на второй этаж, там, в укромном уголке, он спрятал хлеб. И сразу выйдя из блока сел на крыльцо. Девочка обернулась, и Малыш поздоровался с ней. Девочка ответила на приветствие. Малыш заметил, как ее взгляд остановился на его порванных тапочках и черных от грязи ногах. Малыш рефлекторно захотел спрятать ноги, но было некуда.

– А ты здесь живешь? – спросила она.

– Да, – сказал он, глазами показывая на подъезд.

– Я тоже! А почему, я раньше тебя не видела? На каком этаже ты живешь?

– На втором, – ответил Малыш, и почувствовал на себе ее недоверчивый взгляд.

– Интересно. И я живу на втором этаже. А у твоего папы какая машина?

Малыш оглянулся на машины, припаркованные перед домом, и, выбрав самую лучшую, указал на нее пальцем.

Девочка, посмотрев на него с улыбкой, опустила голову.

– Что? – спросил он.

– Эта машина наша. Она не может быть твоего папы.

Возможно, она хотела бы дружить с ним. Для девочки не имело значения социальное положение мальчика, и она не хотела его обидеть, однако Малыш, осознав в какой нелепой ситуации оказался, убежал.

Он шел, опустив голову и испытывая стыд и боль. Этот эпизод раскрыл ему глаза на жестокую правду: он всегда будет обречен на одиночество, так как стоит вне общества нормальных людей. Зайдя к себе и увидев свою тележку, он сразу сел на нее и заговорил с ней:

– Ты – все, что у меня есть! Я никогда тебя не предам. Мама!

Он не совсем понимал смысл этого слова, так как не знал, что стоит за ним, ему не были знакомы материнская забота и ласка. Но Малыш понимал, что это – самое нежное слово в человеческом понимании. И он, именно так обращаясь к тележке, как будто чувствовал значение этого слова.

– Вам что-нибудь принести? – спросил официант, и я вернулся в действительность, оторвавшись от воспоминаний детства этого странного человека.

Но мысли и боль этого детства не покидали меня до вечера. Я все время думал о внутренней боли Малыша так, будто это не я придумал, будто это не мои фантазии, придуманные для несуществующего героя. Я решил написать эту историю по-своему. А вдруг она приведет к чему-нибудь интересному. Несмотря на то, что день был обычным, мысли в моей голове отличались от тех, что были в предыдущие дни. Ближе к вечеру я захотел вернуться к этой истории. Мне было интересно, что же будет дальше с Малышом? Задаваясь этим вопросом, я закрыл глаза и опять проник в еще неизведанную дверь, созданную моим воображением.

…Это был жаркий летний день. На базаре было безлюдно. Торговцы и грузчики, утомленные жарой, словно впали в спячку. Малыш, сев под деревом на свою тележку и раскачивая ее, то вправо, то влево, наблюдал за машинами, в ожидании клиента. Внезапно перед базаром остановилась черная представительная машина с тонированными стеклами. Шофер, быстро подбежав, открыл заднюю дверь, откуда вышел мужчина. Он медленно направился к базару. Увидев его, базар, словно по цепной реакции, начал оживать.

– Король пришел, – передавали все друг другу.

Грузчики начали вести себя не так, как обычно. Они словно боялись подойти и предложить свои услуги, но стояли, готовые услужить в любой момент. Мужчина, медленно разглядывая фрукты, разложенные на прилавках, шел по рядам. Весь базар наблюдал за ним, затаив дыхание. Он был небольшого роста и очень худощавый. Одет был в черный костюм, галстука не было, но верхние пуговицы рубашки были застегнуты. Пиджак просто был накинут на плечи. Шофер, держась на небольшом расстоянии, шел за ним. Мужчина остановился у прилавка с апельсинами. Взяв один апельсин, он поднес его к носу и, понюхав, сказал продавцу тихим, но приказным тоном:

– Собери мне в пакет 2 килограмма.

Продавец, отбирая самые лучшие апельсины, собрал их в пакет.

– Сколько это будет стоить? – спросил мужчина.

– Нет, что вы? Вы ничего не должны, – испуганно сказал продавец.

– Я не спросил, что я должен. Я спросил: «Сколько это будет стоить?» Я не бываю должен! – сказав, он посмотрел пронзительным взглядом на продавца.

– Нет! Что вы? Я не это хотел сказать, – дрожащим голосом продолжал оправдываться продавец:

– Я хотел сказать, что это бесплатно.

Мужчина посмотрел на шофера и взглядом указал на продавца. Шофер, протянув деньги, взял пакет.

Увидев это, Малыш, невзирая на страх, сковавший всех вокруг, подкатил свою тележку и спросил у шофера:

– Вам тележка нужна?

Шофер не успел ответить, как мужчина остановился. Внимание всех было сосредоточено на нем. А он медленно повернулся и посмотрел на Малыша. Потом обратился к шоферу:

– Пусть поможет!

Шофер положил пакет на тележку, и они продолжили медленно идти дальше, просматривая ряды с выставленными на них продуктами.

Время от времени Король, оборачиваясь на Малыша, смотрел на него оценивающим взглядом.

– Дай свою тележку моему шоферу, а сам подойди сюда. Ты мне поможешь с выбором. – сказал Король.

Малыш никогда не давал свою тележку никому, и поэтому он подошел к Королю, делая вид, что не понял его.

– Ты что? Не расстаешься с ней? – улыбаясь, спросил Король.

– Нет! – не сразу ответил Малыш.

– Ты не слишком мал, для того чтобы работать на базаре? А где твои родители?

– Я сирота, у меня нет родителей! – опять не сразу ответил Малыш, и вдруг набравшись смелости, спросил:

– Вы кто? Почему вас все знают?

Король посмотрел на Малыша укоризненным взглядом: ему никто не осмеливался задавать такой вопрос, но вспомнив, что перед ним стоит 12-летний мальчик-сирота, улыбнулся. Он вспомнил свое детство, раннее сиротство, трудную жизнь.

– Я Вор! Ворую у несправедливости и распределяю украденное по справедливости, – сказав, Король пристально посмотрел ему в глаза, словно хотел запугать Малыша.

Но любопытство Малыша разыгралось, и он продолжил:

– А почему вас все знают и не ловят?

– Они меня боятся! Я необычный вор! Не будь слишком любопытен. Чем меньше будешь знать, тем больше будешь жить, мальчик.

– Я тоже боюсь одного. Наверное, он тоже вор! Он отбирает каждый раз мои заработки, – сказал Малыш.

Услышав это, Король остановился, словно хотел что-то сказать, но немного подумав, пошел дальше.

Купив все, что нужно, они направились к машине. Малыш переложил все в багажник, после чего Король подозвал его к себе.

Сняв большой золотой перстень с пальца, он протянул его Малышу:

– Это тебе, мальчик, за работу! – Достав складной нож из левого кармана, он и это протянул Малышу, и продолжил:

– Тот, кого ты боишься, не Вор! Возьми этот нож и не позволяй никому отбирать то, что по праву принадлежит тебе.

Дверь машины захлопнулась в то время, когда Малыш с интересом разглядывал нож, который ему дал Король. Машина отъехала. Почувствовав внимание всего базара на себе, Малыш быстро спрятал нож.

Когда он вернулся на свое обычное место, вокруг него собрались все грузчики и базарные торговцы. Все наперебой расспрашивали Малыша о Короле так, словно он был их кумиром. Малыш, немного приукрасив свое общение с Королем, наблюдал за тем, с каким восторгом слушали его те самые люди, которые обычно отгоняли его от себя. Среди них был и Баклан. Время от времени Малыш замечал его голодный взгляд на своих карманах.

Наступил вечер, базар уже закрывался. Малыш только успел спрятать нож в буханку хлеба, как к нему сразу же подошел Баклан.

– Ну, давай показывай все то, что заработал, – твердым и спокойным голосом сказал он.

Малыш немедленно достал все заработанные деньги и протянул ему.

Баклан, взяв деньги, стал пересчитывать их.

– И это все, что ты заработал? – спросил он.

– Да. Сегодня во всем базаре была слабая торговля, – испуганно ответил Малыш.

Баклан медленно приблизился к Малышу. Резко схватив рукою его за горло, приподнял так, что ноги мальчика оторвались от земли. Малыш начал хрипеть, задыхаясь.

– Ты, щенок! Хочешь от меня спрятать то, что тебе дал этот Воришка! Я сверну тебе шею! – сказал Баклан. Заметив, что лицо Малыша уже посинело и начали закатываться глаза, он опустил его, немного ослабив руку.

Малыш, сильно перепугавшись и откашливаясь от боли в горле, засунул руку в карман и достал оттуда перстень.

– Это золото. А ты говоришь, что торговли нет! – пробормотал Баклан с довольной улыбкой на лице и взял перстень.

– Сегодня ты не получишь ни гроша за то, что хотел обмануть меня.

Он отпустил Малыша и, любуясь перстнем, быстро ушел.

Малыш пошел к себе. У него сильно болело горло, настроение было отвратительное. Сжавшись в углу помещения, где он устроил свое жилище, сел на тележку как обычно, и, разломив хлеб, достал оттуда нож.

– Я убью его! – произнес он, посмотрев на сверкающий клинок и вспоминая все те унижения и побои, которые ему все время приходилось терпеть. Малыш пытался успокоиться, но ком в горле и воспоминания терзали его и он расплакался. Немного поплакав, он уснул.

Утром он опять на своей тележке направился на базар так, словно ничего не произошло. Он пытался не думать о вчерашнем дне.

Этот день был необычен тем, что на базаре было очень много покупателей. Малыш весь день без отдыха работал. Помогая везти покупки одному покупателю, его уже по дороге окликали другие с полными сумками. Рабочий день закончился. Баклан, как обычно, отобрав весь заработок, оставил Малышу только на пропитание. Малыш уже собирался домой, но вдруг увидел пожилую женщину с тяжелыми сумками. Он сразу же подкатил свою тележку и предложил помощь. Женщина отказалась от помощи, сославшись на то, что у нее закончились деньги. Но Малыш настойчиво продолжал предлагать свою помощь, сказав, что это будет бесплатно. Она с благодарностью согласилась, и Малыш помог ей. Увидев это, Баклан пошел за ними. Освободившись, Малыш решил коротким путем добраться до места, который он называл своим домом. Уже было темно, и в одном из переулков навстречу ему вышел Баклан.

– Ты что, подрабатываешь за моей спиной?

– Нет. Я просто шел к себе.

– Откуда? Да еще и с тележкой, – спросил Баклан и приблизился к Малышу.

– Я просто помог женщине. Я помог задаром, – ответил он испуганным голосом, сделав шаг назад.

В глазах Баклана была такая ярость, какой Малыш не видел никогда раньше. Он толкнул Малыша так сильно, что тот, упав на землю, ударился головой и потерял сознание. Прошло немного времени, и он медленно начал приходить в себя. Раскрыв глаза, он сначала не понял, что произошло, но увидев разыгравшуюся перед ним картину, изменился в лице и в голове его словно что-то отключилось. Баклан большим камнем бил по тележке, пытаясь разбить ее. Этого малыш никому не мог позволить. Схватив тот самый нож, он бросился на Баклана. Тот не сразу понял, что происходит. Он только почувствовал, как Малыш бьет его в живот и что-то теплое стекает по нему. Только увидев сверкающий клинок ножа в руках Малыша, он понял, в чем дело. Ослабевшим голосом прошептал:

– Все, хватит! Все, не бей больше, – скорчившись, он упал на землю, и изо рта у него пошла кровь.

Малыш стоял перед уже безжизненным телом Баклана. С клинка ножа, который он все еще крепко сжимал в руке, капля за каплей на землю стекала кровь. Сделав шаг в сторону распростертого на земле тела, он произнес:

– Баклан, ты слышишь меня? – не получив ответа, Малыш почувствовал сильное удовлетворение. У него появилось странное чувство к мертвому телу. То же самое он чувствовал, когда разговаривал со своей тележкой, которую очень любил и за то, что она есть, и за то, что она всегда молча его выслушивала.

Малыш присел рядом и начал разговор с Бакланом так, будто тот живой. Он изливал перед ним свою душу. Рассказывал, как боится его, что готов сам отдавать ему весь свой заработок, если Баклан будет дружить с ним. Потом он снял с пальца умершего перстень, который дал ему Король, и надел его на свой палец.

Постепенно к месту происшествия начали собираться люди. Издали были слышны сирены приближающихся полицейских машин. Но Малыш ничего этого не замечал, он был увлечен своей беседой с трупом. Только когда яркий свет мигалки полицейской машины отразился на стенах домов, он поднял голову и увидел собравшихся людей. Он очень испугался, но, несмотря на это, продолжал сидеть. Вскоре к нему подошли полицейские. К этому времени он уже начал осознавать действительность. Полицейские скрутили ему руки, а он плакал, кричал, пытался отбиться от них, и одновременно смотрел на свою тележку, надеясь на ее помощь. Он перестал сопротивляться и опустил руки только тогда, когда за ним уже закрылась дверь полицейской машины УАЗ. Но он не переставал смотреть через зарешеченное окно на свою одиноко стоящую тележку. Машина мягко тронулась с места. Она все дальше отъезжала, оставляя позади единственное родное, что было у Малыша – тележку. А Малыш все продолжал провожать взглядом ее удаляющиеся очертания.

Опять утренний свет из окна разбудил меня. Я лежу, пытаясь разобраться. Что это было? Мои фантазии перед сном? Или я уснул и это всего лишь был сон? Но, не успев еще полностью разобраться во всем, я решил быстро записать все то, что запомнилось мне о происходившем с Малышом.

Не позавтракав, я вышел прогуляться по бульвару. Больше всего мне нравится смотреть на лица прохожих. Каждый из них пытается скрыть в себе самое прекрасное, чем обладает – свои пороки. Это то, что нас отличает друг от друга. Их, эти пороки, иногда можно увидеть в глазах, почувствовать во взгляде. Ведь глаза обладают определенной магией. Мой отец раскрыл мне один интересный факт. Он говорил о том, как животные понимают и чувствуют, где находятся наши глаза. Если они не обладают человеческим разумом, то как определяют, где находятся человеческие глаза? Ведь они всегда смотрят нам именно в глаза. Не на нос, не в рот или куда-либо еще, а именно в глаза. Интересный вопрос, который подтверждает, что глаза – это не просто часть нашего физического тела. Что-то в них есть. Я думаю о том, какие у Малыша глаза? Мне сложно их представить. Его зарождающийся и еще неопределенный порок – это плод моего воображения. Наверное, поэтому, я не могу представить эти глаза, их выражение, их глубину. Но гуляя по бульвару и обращая внимание на взгляды прохожих, я пытался найти тот взгляд, который мог бы передать то, что я вижу в Малыше. Было очень много интересного, но точного соответствия я так и не нашел.

Уже ближе к вечеру я отправился с близким другом – Динаром, в клуб, куда мы обычно ходим по пятницам. Там собираются молодые люди, чтобы поиграть в игру «Мафия». Эта игра мне нравится тем, что я, играя в нее, одновременно имею возможность поиграть еще и в другую игру. В ту игру, которую я играю сам без партнеров, и про которую никто не знает. Я наблюдаю за людьми в процессе игры. Они, сами того не подозревая, раскрывают свои пороки, и мне не приходится уже додумывать. Слабость перед тщеславием, желание быть услышанным, жажда власти, порой жестокость в жестах…, это все может быть характерным и тогда, когда принимается решение об убийстве. Все это может быть не столь значительным на первый взгляд, но все это вкупе может составить образ того зверя, который находится внутри человека. Зверя, которого он, конечно, пытается скрыть всеми возможными средствами.

Я сел за игру и уже, в привычной мне манере, начал следить за игроками, так как, в основном, мне было просто наплевать на саму игру. Через определенное время, я уже поймал себя на мысли, что у меня почему-то ничего не получается. Меня очень сильно отвлекала мысль о Малыше. Было жалко его. Был момент, когда я хотел встать и уйти, чтобы переписать его историю иначе. Поменять концовку. Сделать так, чтобы его не поймали, и чтобы он остался на свободе. Я бы поменял только это. А все остальное мне было по душе, и Баклан заслужил свою участь. И то, что Малыш смог постоять за себя, тоже удовлетворяло меня. Вот только почему он говорил с трупом? Что его подтолкнуло к этой беседе? Я не знаю. Возможно, это было результатом его долгого общения с неодушевленным предметом. Возможно, это уже привычка, и она проявила себя. Не знаю! Не буду ничего переписывать! Пусть будет как есть! Но я хочу узнать продолжение и как можно скорее. Играть дальше мне не интересно. Я покидаю игровой стол. Сажусь в машину перед клубом и закрываю глаза.

Нет, ничего не вижу. Немного побаливает голова, возможно, это и мешает мне пока открыть дверь в мир моих фантазий. Непонятный ступор. Посидев еще немного в машине, я вернулся обратно в клуб к Динару.

Он мне рассказывал что-то с большим интересом, а я кивал ему головой так, словно слушал его. Но в этот момент я был настолько погружен в свои собственные мысли, что едва улавливал только отдельные фрагменты из того, что он говорил.

Мои мысли были заняты тем, почему я не смог нарисовать в голове продолжение истории Малыша? Разве это не то, что создает мой мозг? Многие говорят о вдохновении. А что это такое? Оно приходит извне? Может наша иллюзия о том, что творчество – это продукт, созданный творцом, ложная? Может, это не я создаю истории, а всего лишь принимаю информацию и передаю ее. И являюсь всего лишь посредником? Не знаю, хотя твердо знаю одно: продолжить ее сейчас зависит не от меня.

Позже, приехав домой, я открыл компьютер и прочитал то, что написал до этого. Потом я пытался «выжать» из себя новые мысли, облекая их в предложения, и надеясь, что все это выльется во что-то.

…Малыш, держась руками за решетчатое окошечко в двери камеры, куда его поместили, смотрел в сторону темного коридора. Там из открытой двери в самом конце, лился тусклый свет, скользивший по бетонным стенам коридора, и доносился чей-то храп, время от времени то усиливаясь, то ослабевая.

Он пытался разобраться в том, что произошло, и верил, что весь этот кошмар скоро закончится, и что он опять вернется в свой театральный зал и к своей тележке. Ведь «она» будет ждать его. Но в какой-то миг он допустил мысль, что всего этого может и не произойти. Ужаснувшись, уже в слезах, он, оторвав руки от решетки, не оглядываясь, сделал несколько шагов назад. Прислонившись спиной к холодной бетонной стене, он медленно опустился вниз и закрыл ладонями лицо и глаза. Так он просидел некоторое время. Он очень устал. Представив себе, что лежит в своем любимом уголке, он, наконец, уснул. Проснулся только утром на голоса, доносившиеся из конца коридора, который не был виден из оконца его камеры. Малыш ждал, но не знал – чего. Ему надоело находиться в этом помещении, усталость только увеличилась.

Вскоре к его двери подошли двое. Тот, который худее, был одет в обычную черную полицейскую форму. По плечам его пиджака было видно, что форма ему немного велика. А второй, с большим круглым животом, был одет в светло-голубую форму, но без пиджака. Его звали Гафур. Он был работником прокуратуры. В руках у него был журнал. Они, глядя на Малыша, что-то обсуждали между собою. Гафур, время от времени что-то записывал в этот журнал.

– Приведи его в кабинет, – поговорив немного с полицейским, он дал указание и ушел.

Полицейский открыл дверь камеры и проводил Малыша в ту самую комнату, которая была в конце коридора.

Маленькая комната, посередине которой стоял стол, за которым сидел Гафур, втиснув свой большой живот между креслом и столом. Малыша посадили на стул перед ним.

– Почему вы обращаетесь с ребенком, как с последним преступником? Ну, оступился, с кем не бывает? Налейте ему воды! – сказал он полицейскому.

Эти слова зародили в душе Малыша надежду, так как он почувствовал поддержку, в которой очень нуждался.

– Не переживай, мальчик! Скоро все это закончится! – сказав, он поставил на стол включенный диктофон и продолжил:

– Расскажи все, как было, и я тебе помогу выйти отсюда. Не бойся, тебе никто ничего не сделает, ведь ты же еще маленький.

Малыш с детской наивностью начал подробно рассказывать про то, что произошло. Закончив свой рассказ, он спросил:

– А теперь можно мне уйти?

– Нет, мальчик! Не так быстро. Но скоро. Должны быть еще некоторые процедуры, – ответив, Гафур обратился к полицейскому:

– Принесите орудие убийства и предметы, изъятые с места преступления.

Полицейский положил на стол два прозрачных пакета. В одном был нож, а в другом сверкал золотой перстень.

Взяв в руки пакет с ножом, он спросил:

– Это твой нож, мальчик? Этим ножом ты убил Баклана?

Малыш подтвердил кивком головы.

Допрашивающий, положив пакет с ножом на стол, обратил внимание на другой пакет с перстнем. Выражение его лица изменилось. Посмотрев на перстень, он велел полицейскому увести Малыша обратно в камеру.

Полицейский тоже заметил озадаченное лицо прокурора. После того, как он проводил Малыша, вернулся в комнату и спросил:

– Что-то не так? У вас изменилось лицо, когда вы увидели этот перстень.

Расслабив синий галстук, Гафур расстегнул пуговицу воротника и вытер рукой капли пота на лбу. Полицейский подумал, что он, наверное, не услышал вопроса, но тот вскоре произнес:

– Этот мальчик не такой простой. Будь вежлив и осторожен с ним. У стен тоже есть глаза и уши, которые служат тому, кто оставил ему свой перстень. Я не хочу найти твое тело в канаве.

Малыш же, поверив этому прокурору с животом, сам того не подозревая, сделал чистосердечное признание и тем самым подписал себе приговор. В следующий раз они увиделись на суде. Малыша представлял адвокат, назначенный государством. Этот адвокат был очень старым и почти ничего не слышал. Было понятно, что особо бурной защиты Малыша не предвидится.

Суд вынес приговор по статье 120.1. – предумышленное убийство. Лишение свободы на 15 лет. Первые четыре года Малыш должен был провести в детской колонии, а к 16-ти годам перевестись во взрослую тюрьму.

Малыш, слушая свой приговор, с болью и ненавистью смотрел на Гафура, который ловко обманул его. Он не то что не помог, а выступал в роли прокурора, представляя сторону обвинения. В своей работе он не раз так поступал, но впервые, словно боялся смотреть в глаза Малышу.

Ненависть, которая родилась в душе этого маленького мальчика, была уже не только к прокурору, но и ко всему человечеству. Это была последняя капля, переполнившая чашу его детского терпения.

Суд закончился. Вскоре Малыша отправили в детскую колонию, которая находилась на окраине города.

Несмотря на то, что колония для молодых преступников была ужасным местом, Малыш этого особо не почувствовал, так как место, которое он считал домом, было не лучше, а может быть и хуже. Единственное, что он должен был усвоить, это научиться жить по правилам, которые диктовал социум молодых преступников. Детская колония, или же малолетка, как называли ее сами преступники, копировала законы взрослой зоны. И как любая копия, она была хуже оригинала – более сурова и беспощадна. Малейшая ошибка могла привести к наказанию или смерти. Наказания в детской колонии, порою были более суровы, чем в тюрьмах для взрослых. Понятия, то есть правила, выработанные преступниками, уважали и работники колонии, так как, за счет этих понятий царила определенная дисциплина, облегчающая их работу. Поэтому они не вмешивались во внутренние разборки осужденных и в их потасовки.

Малышу дали синюю форму для заключенных, вернули золотой перстень, и провели в камеру, где отныне ему предстояло провести два года с другими заключенными, его сокамерниками.

Помещение было небольшое, внутри было около тридцати подростков и детей. По всему помещению были расположены двух- или трехъярусные койки. Когда он вошел, все повернулись к нему и молча смотрели, как будто чего-то ждали, может быть того, как он себя поведет…

…Написав это предложение, я захлопнул ноутбук. Обычно предпочитал смотреть фильмы или научные передачи перед сном, но с того времени, как я начал писать про «Малыша», я словно потерял интерес ко всем развлечениям. Просто лег и попытался уснуть, испытывая чувство неудовлетворенности, словно меня мучила совесть из-за того, что недостаточно поработал. Как будто у меня был план работы над новым романом, и я хорошо его не выполнил. Желание писать у меня появилось относительно недавно. Я начал задаваться вопросами, которые пугали. Как, например, этот вопрос:

– Для чего? Для чего я живу? Что это за жизнь, где нет того, что может быть только у меня. Сколько людей и сколько жизней видели этот мир. Можно ли всем задать этот вопрос, или же только тем, избранным? Время – это то, чего нельзя терять, или возможно, это именно тот миг, воспользовавшись которым, можно будет найти ответ на свой вопрос.

Ночью я долго не мог уснуть. Наступил новый день. Мысль о том, что нужно идти на работу, сильно напрягала. Так хотелось плюнуть на все и остаться дома, чтобы продолжать писать. Но, к сожалению, отсутствие достаточного количества финансов вынуждало меня заниматься тем, чем мне не хотелось. К середине дня немного подзаработав, я взял свой компьютер и пришел в кафе. Динар часто говорит мне:

– Ты всегда будешь голодранцем, так как думаешь обо всем, кроме заработка. Его критика меня больше забавляет, чем обижает. Ведь только друг и скажет правду. Его образ, как пример много зарабатывающего человека, постоянно маячит перед моими глазами. Но, почему-то от этих заработков его глаза как будто потускнели. Возможно, я не прав, когда по-своему отношусь к стремлению людей быть богатыми. Но дело в том, что и богатых, и бедных – много, и всегда так было. Я же хочу претендовать на то, что могло бы сделать меня именно ДРУГИМ. Тем, кем и как я себя на самом деле чувствую. Одним единственным. В ощущении себя я не чувствую, что являюсь частью мира. Как бы это странно ни звучало, но я чувствую, что этот мир есть маленькая часть меня. И, несмотря на эти ощущения, мир все равно пока вынуждает меня играть по его правилам: идти работать и быть заложником нужд.

Когда я сидел в кафе, что-то удерживало меня от письменной деятельности. Сам физический процесс – «писать», словно разрушал «девственность» моих мыслей. Но писать было необходимо, так как я нуждался в продолжении этой истории. И так хотелось поделиться ею с тобой, дорогой мой читатель! Я открываю ноутбук и начинаю вновь писать.

…Малыш поздоровался с находящимися в помещении заключенными и стал взглядом искать себе место, где можно было бы расположиться.

– Вот там свободно! – указав на двухъярусную койку в дальнем углу помещения, сказал подросток, сидящий на нижней койке перед входом. На подростке не было майки, и все его тело было в татуировках. Их было очень много, этих непонятных композиций, расположенных без всякой симметрии и поэтому было очень сложно понять, где что нарисовано. Из-за узких глаз его прозвали Азиатом. Он был самым уважаемым преступником малолетки по многим причинам. Одна из причин – та, что он чтил воровские законы. Воровать у него было семейным делом. А сидеть за решеткой переходило по наследству. Вторая из причин заключалась в том, что его старший брат по имени Бек, был авторитетом во взрослой зоне, и в малолетке об этом знали. Многие из малолетки переходили во взрослую зону, и поэтому быть в хороших отношениях с Азиатом давало немаловажную гарантию безболезненного перехода во взрослую зону.

– Меня зовут Азиат. А тебя как? За что сел? – засыпал он Малыша вопросами, заранее зная на них ответы.

У преступников были свои доносчики среди работников колонии. Заданный вопрос больше носил другой характер. От ответа новичка, могла зависеть его дальнейшая судьба. Если даже, совершенное преступление заслуживало уважения среди преступников, немаловажную роль играл и тот факт, как сам преступник говорит о содеянном.

– Меня зовут Малыш! Сижу за убийство, – ответил он.

– И за что убил? – спросил Азиат, переглянувшись с рядом находившимися преступниками.

– Он заслужил смерть! Взял у меня то, что принадлежало мне по праву, – ответил Малыш, вспоминая слова Короля.

– Добро пожаловать в хату! Располагайся. – Малыш впервые слышал слово «хата», но он понял, что это означает.

Малыш направился к койке, на которую ему указали. Он только хотел расположиться, как голос за его спиной резко произнес:

– Нет! Ты будешь спать наверху. Нижняя койка занята.

Он обернулся. За ним стоял подросток лет пятнадцати. Выражение его лица говорило о недоброжелательности. Малышу было знакомо это. За период работы на базаре он видел такое выражение лица каждый день. Ничего не ответив, Малыш забрался наверх и лег. Закрыв глаза, он внимательно слушал разговоры вокруг и пытался вникнуть в них, но было очень сложно; вся беседа шла на незнакомом ему жаргоне. Улавливая отдельные знакомые фразы, он додумывал предложение. Двое на койках рядом, говорили о крысе. Было очевидно, что речь идет о человеке, который как-то провинился. Только после того, как наступила гробовая тишина, он позволил себе поспать.

Утро наступило тогда, когда со скрежетом повернулся ключ в двери. И кто-то крикнул: «Подъем!»

Все быстро начали заправлять койки и становиться в строй. Было странно то, что указание давал Азиат, а не надзиратели колонии. Азиат вышел из камеры и все как один, последовали за ним. Пройдя со всеми в помещение напротив, где были столы и стулья, Малыш понял, что это буфет.

Не зная как надо себя вести, он решил повторять за всеми то, что они будут делать. Каждый, дожидаясь своей очереди, брал оловянные тарелку и ложку, подходил к большой чугунной кастрюле, перед которой стоял заключенный, наливающий в тарелку непонятную на вид и неприятно пахнущую массу, похожую на кашу. Малыш, взяв свой паек, сел за стол в центре.

Едва он с интересом поднес ложку ко рту, чтобы попробовать незнакомую пищу, как почувствовал, что кто-то сел рядом и поздоровался непривычным для подростка хрипловатым голосом:

– Я Серый! – сказал он Малышу.

Это был русский мальчик, с голубыми глазами, на лице которого была большая родинка, или родимое пятно, похожее на карту.

– Я Малыш!

– Да, я в курсе. Ну как тебе тут?

– Пока не знаю, – ответил Малыш.

– Привыкнешь, независимо от того, будет хорошо или плохо!

Малыш, опустив глаза, взял ложку в рот. Хотя он никогда нормально не питался, но и более невкусной пищи никогда не ел.

– Самое главное, живи по понятиям, – продолжил Серый загадочным голосом.

– А как? – спросил Малыш. Ему было очень интересно, что значит жить по понятиям.

Серый, немного помолчав, словно намеренно создавая интригу, продолжил:

– Так вот, слушай внимательно. Азиат и те, кто рядом с ним, это – Бугры. Они смотрят за положением в хате. Все проблемы и все дела решают они. Против них идти нельзя. Помимо бугров есть мужики. Мужики – это те, за кем нет грешка. Есть Суки. Они же Крысы. Это те, кто доносит на своих работникам колонии. Есть опущенные. Это те, кто не сдержали слова, и их опустили.

– И как же узнать кто – есть, кто? – спросил Малыш.

– Ну, это легко! По наколкам. У Крыс бывает точка на носу. И спят они у параши! – увидев удивленное лицо Малыша, он спросил:

– Что ты на меня смотришь, как баран на новые ворота?

– Параша? – переспросил Малыш.

– Да, Малыш, параша! Это там, где ты будешь справлять свою нужду.

Серый продолжал рассказывать про правила и жизнь в малолетке так, будто давал урок жизни. Малыш внимательно слушал его и примерял на себя новый образ человека, которым он должен стать.

– Здесь сила руки не играет никакой роли. Главное, это – сила характера и правота. Вот видишь того быка, за тем столом?

Малыш посмотрел в ту сторону, куда показал Серый. И действительно, там сидел тот самый подросток, который грозно указал малышу верхний ярус койки.

– Да. Он спит на нижнем ярусе моей койки, – сказал Малыш.

– Физически он самый сильный. Но это ему не помогло. Его посадили на колени перед всеми за то, что не вернул карточный долг в нужное время. Ты играешь в карты?

– Нет, я не умею!

– Ну, вот и хорошо! Если тебе предложат играть, так и ответь. Здесь выиграть в карты невозможно. Азиат – лучший шулер в картах. Если проиграешь, то придется платить, или же опустят.

– А что, если он предложит сыграть на просто так? – спросил Малыш.

– Тем более, не играй! Если, кто-то предлагает тебе поиграть на просто так, значит, он играет на твою жопу. И если ты проиграешь, то будешь удовлетворять всю хату! – сказав, Серый похлопал мальчика по плечу и ушел.

Малыш, размышляя над словами Серого, проводил его глазами. Когда он увидел, что Серый, подойдя к Азиату, что-то шепнул ему на ухо, то он догадался, что тот не просто так подсел к нему. Он выполнял приказ Азиата.

Азиат, увидев то, что взгляд Малыша на них, кивнул ему, улыбнувшись. Малыш быстро отвел взгляд.

После завтрака была прогулка. После прогулки, все вернулись в хату.

И действительно, хата была пропитана своими «законами и понятиями». Лишь по ночам, многие из тех, кто пытался показать себя сильным, превращались в детей, тоскующих по дому. Малыш часто по ночам, с закрытыми глазами прислушивался к плачу тоскующих.

Но этот плач не вызывал у него никаких чувств, а тем более жалости, так как он не был знаком ни с такими чувствами, ни с тоской по дому и родным. Скорее то, к чему он прислушивался, для него больше играло роль своеобразной колыбельной перед сном.

…Я перестаю писать. Зазвонил мой телефон. Поймал себя на мысли о том, что в последнее время у меня появилось сильное отвращение к ринг-тону моего телефона. Я часто начал откладывать свои дела на потом. И звонки на мой телефон поступали от людей, которым я что-то обязался сделать. Несмотря на то, что часто веду себя безответственно по отношению к людям, трубку поднимаю всегда. Этот звонок был от Юсифа, близкого человека. Мы давно планировали увидеться, но каждый раз эта встреча откладывалась. На этот раз я очень хотел с ним увидеться, так как он тоже был творческим человеком, и к тому же известным. Он написал очень много хитов. Правда, из всего написанного, мне больше всего понравилась песня, которая не стала хитом. Она называется «Виждан» (совесть). И возможно, эта песня заставляла меня задумываться о чем-то… Но суть сейчас не в этом. На этот раз я стремился с ним увидеться, чтобы понять, что происходит? Какова структура связи между ним и его творчеством? Возможно, он как-то сможет помочь мне познакомиться поближе с моим героем.

Я предложил ему встретиться и выпить вместе кофе. Он был где-то рядом, и поэтому долго ждать не пришлось. Вскоре мы уже беседовали.

Я хотел спросить его о том, что происходит с ним тогда, когда он сочиняет. Хотел рассказать ему про «Малыша» и про то, как я создаю свои истории, но порою что-то выходит из-под моего контроля, так как я начинаю знакомиться с придуманной мною самим историей после того, как написал ее. Но, потом решил немного подождать с этими вопросами, так как понял, что вопросы есть не только у меня, мой собеседник тоже пришел за ответами.

Он был немного подавлен, но и сам не мог понять причину этого состояния. Удивительно то, что он вроде бы успешен во всем, но, несмотря на это, может временами испытывать то же чувство, что и обычный бомж. И я в этом вижу великую справедливость Аллаха. Ведь какими бы мы не были разными, и в каком бы положении мы не находились, все мы можем испытывать одни и те же чувства. Будь то президент или грузчик. А все остальное, это – визуальный обман. Нам кажется, что кому-то одному лучше, чем другому. Но, в эмоциональном состоянии мы все находимся в одинаковом положении и если можно так сказать: «стоим на одной линии». То есть, перед Творцом – все мы равны.

Вот и вспоминаются мне слова Динара, который всегда говорил о том, что я никогда не буду богатым. Понимаю, что ничто не изменится. То есть, это – борьба за то, что в итоге является НИЧЕМ, ровным счетом НУЛЕМ. Да, все равно возвращаешься обратно в ту же ТОЧКУ, которая и делает тебя ЧЕЛОВЕКОМ!

Мы постепенно начали разбирать то, что в его голове и что в моей. Причина беседы всегда бывает одна, но часто она приводит еще к другому, чему-то новому. Говоря с ним, кажется, я понял, чего хочу. Хочу быть как он. Нет, не то, чтобы петь и быть популярным. Просто говоря с ним, я понял, что он победил чувство страха перед смертью, победил само понятие «СМЕРТЬ» тем, что творит и оставляет после себя след. Да, я тоже хочу победить «СМЕРТЬ». Хочу, чтобы история «Малыша» дописалась как часть меня, и прожила вечно. Но это всего лишь мои желания. Смогу ли я? Вот в чем вопрос!

Пока я решил познакомить с ним «Малыша» в более подходящий момент, а если честно, то немного испугался того, что мой герой еще недостаточно «вырос», чтобы быть интересным. Мы посидели еще немного поболтав о том, о сем, и разошлись по домам. И дома вновь мои мысли остались наедине с открытым файлом об истории «Малыша». Пальцы начали описывать картины, вырисовывающиеся в моей голове.

…Малыш освоил и примерил на себя новый образ, который ему очень подходил. Он, не делая ошибок, постепенно начал завоевывать всеобщее уважение. Азиат, в свою очередь, скрыто покровительствовал ему. Причиной же этого внимания стал перстень на пальце у Малыша. Возможно, многим он не был знаком. Но Азиат видел этот перстень на пальце Короля преступного мира. И он принимал это так, что сам Король отметил этого юношу.

Вскоре Малыш и Азиат стали самыми близкими друзьями. Но даже в этих дружеских взаимоотношениях, приходилось следить за любыми своими действиями, чтобы не совершить грешка.

Вся малолетка стремилась достичь таких же успехов, которых сумел достичь Малыш, кроме одного мальчика, которого звали Дыха. Правила и понятия, словно обошли его стороной. Он был очень услужливым, вместе с тем ему сходили с рук те ляпусы, которые могли испортить многим жизнь в зоне. Его никто не воспринимал всерьез и не ждал с его стороны никакой угрозы. Дыха имел репутацию добродушного безумца, этому соответствовала его неординарная внешность. Он был небольшого роста, очень худой и с большой головой. Светлая шевелюра еще больше увеличивала объем головы относительно туловища. Но его неординарная внешность заключалась не только в этом. У Дыхи для его возраста был очень большой кадык. Все над ним подшучивали и одновременно старались не обижать его. Так, будто обижать такого грех перед самим Аллахом.

Дыха часто проводил время рядом с Азиатом и Малышом, и своим присутствием разряжал серьезность тюремной атмосферы.

Малыш, с течением времени уже начал вместе с Азиатом разруливать порядок в хате. Но, несмотря на это, ему не позволялось принимать какие-либо серьезные решения. Их принимал только Азиат. И это его очень сильно настораживало. Всю свою короткую жизнь до малолетки, Малыш был уязвимым, не защищенным мальчиком, которого все унижали. И только сейчас он получил определенную власть. Но, только вот Азиат, время от времени своим сильным авторитетом, давал понять, что всегда есть возможность получить обратный билет.

А в один обычный день, произошло необратимое…

Азиат играл в карты с одним из новичков. Выиграв сумму на словах, он поставил проигравшему срок выплаты. И Малыш, и все преступники следили за этой игрой. Было очевидно, что новичок не сможет выплатить такую большую сумму в нужный срок и его ждет судьба опущенного.

Все уже стали расходиться, как вдруг услышали, что кто-то произнес:

– Поиграем?

Это было адресовано Азиату, и произнес это его самый близкий друг Малыш. Азиат, как и все, восприняв это за шутку, ухмыляясь, ответил:

– Поиграем, – и спросил:

– А на что будем играть?

– На просто так! – ровным голосом ответил Малыш.

Лицо Азиата изменилось. Он не мог поверить тому, что услышал. И был уверен, что выиграет как всегда. Но не мог понять: почему его вызывает самый близкий друг?

Услышав это, Серый спрыгнул со своей койки.

– Ты что говоришь? Ты что-то попутал! Это шутка? Я ее тебе прощаю. Но больше никогда ее не повторяй! – повысив голос на Малыша, Азиат встал и пошел к двери.

– Это не шутка! Так ты играешь? Или решишь отказаться от своих слов? – повторил Малыш ему вслед.

Азиат, услышав это, остановился. Осознав, что уже нельзя отступать, тихо произнес:

– Я тебя уничтожу!

Он достал карты из кармана, пододвинув ногой табуретку к койке, на которой сидел Малыш, расположился напротив.

– Во что играем? – спросил он у Малыша.

– В Очко! По три партии!

– Играя в Очко, готовь свое! – скрестив зубы, произнес Азиат.

Малыш промолчал и начал наблюдать за тем, как Азиат мешает колоду. Тот же был уверен в том, что выиграет. Так все и началось. Он, конечно, выиграл первые две партии, но атмосфера очень накалилась, когда Малыш сравнял счет. Он не мог знать, что изо дня в день все это время, пока он играл с сокамерниками, Малыш, тихо наблюдая за ним, научился всем его ходам и на что, на какой блеф сейчас он способен.

Была последняя партия. Все затаили дыхание в тот момент, когда должны были раскрыться карты. Азиат раскрыл первым, у него было двадцать очков. Все внимание теперь уже было на лице Малыша. Многие с сожалением смотрели на него, как на проигравшего. Малыш раскрыл свои карты. У него было двадцать одно очко. Азиат проиграл.

– Давайте поиграем в дурака, – посмеиваясь, произнес Дыха.

Он хотел разрядить напряженную обстановку. Но атмосфера была настолько накалена, что на него никто не обратил внимания.

Малыш, положив свои карты перед Азиатом, встал, и молча пошел к своей койке. Никто не мог проронить ни слова. Было настолько тихо, что доносилось даже жужжание мухи с другого конца камеры. Азиат не мог пошевелиться. Он просто смотрел на карты и пытался осознать то, что для него все кончено. Это осознание пришло и к остальным: всем постояльцам хаты. Каждый думал о том, как ему быть дальше, ведь все изменилось в один миг.

Более авторитетные задумались о своем положении и о том, как быть дальше. Кто-то уже видел себя на месте Азиата, а кто-то понимал, что лучше быть рядом с Малышом, поддержать его абсолютную власть и избежать хаоса и кровопролития в хате.

Ни один из заключенных не проронил ни слова. Все разошлись по своим местам. Малыш осознав, что ему уже ничего не грозит, что он главный, и никто не может этого изменить, с удовлетворением закрыл глаза. Когда утром он проснулся, то увидел, что все собрались у койки Азиата. Он встал и подошел.

Азиат лежал без признаков жизни, весь в крови. Он сам заточенной ложкой вскрыл себе артерию на шее. Малыш подошел и сел рядом.

– Теперь все будет хорошо, друг мой! Теперь нашей дружбе уже ничего не угрожает. Поверь, ты всегда будешь со мной! – поглаживая лицо Азиата, тихо говорил Малыш.

Новость о произошедшем быстро разнеслась по всем тюрьмам. Уголовники на воле тоже были в курсе всего.

Главные лица преступного мира должны были обсудить эту ситуацию и решить дальнейшую судьбу Малыша. Этого решения ждали и те, кто хотел занять его место. Но пока не было принято решение, власть в хате была в руках Малыша. Он, не дожидаясь приговора, искал любую возможность, чтобы опускать авторитетных преступников, от которых могла исходить угроза.

Уже достаточно хорошо зная правила преступного мира, Малыш понимал, что каким бы ни было принятое решение относительно него, оно будет справедливым. Он заранее просчитывал свои шаги и делал все по понятиям. Понимал, что ему уже ничего не грозит, но легкий страх все же испытывал.

А в это время во взрослой зоне Бек оплакивал своего брата. Помимо боли утраты он больше чувствовал себя униженным. Одна мысль о том, что Азиат был обречен на унижения, если бы не покончил собой, приводило его в бешенство. Это было бы пятном на весь его род. Бек обдумывал план мести. Он не мог позволить, чтобы это сошло с рук Малышу, но нельзя было открыто, напрямую идти на конфликт. Это было не по понятиям. Единственным способом мести было заказать убийце (Палачу) Малыша. Но исполняющий заказ должен был действовать так, чтобы никто не мог узнать о заказчике. Хотя в малолетке, да и во взрослом преступном мире многие понимали, что ответ Бека не заставит себя ждать.

Как-то вечером, после очередной прогулки Малыш, сидя на койке Азиата и мешая его же колоду, планировал в голове дальнейшие свои действия. К нему подсел Серый.

– Брат, нам надо поговорить! – сказал он своим хриплым голосом.

– И о чем же? – спросил Малыш.

– Я серьезно. Тебе нужно быть очень внимательным! Мне не по себе. В последнее время часто об этом думаю и уверен, что тебя заказали Палачу.

– Кто заказал? И кто Палач? – спросил Малыш, не проявляя внешне никаких эмоций. Несмотря на то, что страх был, он всеми силами пытался скрыть это. Понимал, что проявление страха нанесет удар по его авторитету.

– Никто не знает! Но я, кажется, догадываюсь какие у него приметы, – зажмурив глаза и немного призадумавшись, произнес Серый.

– И какие? – спросил Малыш, не отводя взгляда от колоды карт, которую держал в руках.

– Сначала он должен попасть сюда за мелкое преступление, на небольшой срок. Но он уже однажды отсидел долгий срок, – довольно покачивая головой, произнес Серый так, будто разгадал тайну.

– А вдруг, он уже среди нас? – спросил Малыш.

– Не думаю. Я бы его узнал.

– Но никто еще точно ничего не знает! Будь внимателен, проследи за всеми. Если кто-то будет вести себя подозрительно, дай мне знать. А если Бек хочет крови, я ему дам ее. А потом мы с тобой создадим уже свою династию там, на свободе, друг мой! И никто нас не остановит, – произнес Малыш спокойным и уверенным голосом, похлопывая Серого по плечу.

…Прошло два дня с тех пор, как я написал это. У меня была депрессия! Это очень смешно звучит для меня. Я сам не очень люблю людей, у которых тяжелая энергетика и которые всегда хотят казаться страдающими и «жертвами». Это очень раздражает. Как будто они где-то прочитали, что так интереснее смотрятся. Себя я считаю позитивно настроенным человеком с трезвым взглядом на жизнь. Так уж во мне устроено, что во мне работает не теория, а система относительности. Когда в жизни что-то идет не так, то я обязательно смотрю на себя с той позиции, где кому-то относительно меня хуже. А еще хуже – всегда есть кому! Так же, как есть те, кому еще лучше. Как говорит моя супруга, лучше смотреть на все происходящее с позиции того, что могло бы быть и хуже.

Депрессия – это то, что связано с настроением, а само слово «настроение» происходит от слова «настрой, настраивать». Настрой же – процесс зависящий то от кого-то, то от чего-то.

В таком случае, почему бы не взять этот «процесс» в свои собственные руки. И, по моему мнению, депрессия – это бессмысленность, которую, при сильном желании, можно обойти.

Но в эти дни депрессия все-таки была. Вот я и задумался: «А может эта история меняет мое состояние? Возможно, что-то происходит в жизни Малыша и это выдает в моем настроении серые тона?»

Но ведь вроде вся эта история является моей фантазией. И за эти два дня, прочитав все заново, я не захотел и не пытался изменить ход событий. Не почувствовал, что нужно что-либо менять. А потом все же решил сделать иначе.

Я опять задумался. Если эта история есть продукт моего сознания, или же подсознания, то почему бы мне не дать возможность всему просто вылиться на бумагу, как есть? А затем, прочитав это, найти самое главное. Свой порок! Порок, который отличает меня от других.

Этот роман сыграет для меня роль психолога и позволит мне увидеть в себе то, о чем я не знаю. Но для того, чтобы понять и познать себя, мне необходимо «увидеть» Малыша. Что же двигало им, когда он решил поступить так с Азиатом, с другими? И это должно быть довольно сильным чувством, ведь он пошел на серьезный риск. Он мог бы проиграть! И тогда все к чему он стремился, могло бы разрушиться. Только чувство сильного страха могло подтолкнуть его на это; не уйти от страха, а наоборот, пойти ему навстречу, столкнуться с собственным страхом. Чувство страха перед властью Азиата над ним и над всеми, подсказывало ему вероятность возвращения туда, откуда он пришел, в то самое начало, где был Баклан. Малыш находил сходство между ними. И тот, и другой внушали ему чувство собственной слабости и уязвимости. Единственное, что мне не ясно до конца, это вопрос: – Что же заставляет его говорить с умершими? Для того чтобы понять это, мне нужно было продолжение истории.

…Был необычно жаркий день, заключенные вышли на ежедневную прогулку. Несколько заключенных во главе с Малышом, сидели в тени и что-то обсуждали. Дыха, в привычной для него манере, прервал обсуждение своим звонким голосом: – Ребята, к нам сегодня придет новенький. Никто из сидящих не обратил на него внимания, так как информация была не столь значительной по сравнению с той, что обсуждалась. А обсуждали они свой общаг, говорили о его состоянии и размерах. «Общагом» – назывались финансовые и любые материальные средства, которые собирались со всех заключенных. Эти средства были общими, но право на принятие решения об их распределении было за Малышом.

– Ну, иди отсюда, Дыха! Мы заняты! – произнес Серый.

Но лицо Малыша, изменилось от услышанной новости.

– Братва, извините. Мне нужно немного потолковать с Серым, – уже почти родным жаргоном произнес Малыш.

Все отошли в сторону.

– Что случилось? – спросил Серый.

– Узнай все про новичка. Кто он? За что получил срок? Выясни все! Не упускай ни малейшей детали!

– Будет сделано! – сказав, Серый направился к надзирателю.

Малыш наблюдал со стороны за разговором, и за тем, как Серый получал информацию у надзирателя. Он пытался уловить мельчайшие мимические изменения на их лицах с тем, чтобы предугадать серьезность информации.

Малыш очень сильно нервничал. Вскоре Серый вернулся обратно. Выражение лица у него было угрюмым.

– Что случилось? Что он тебе рассказал? – спросил Малыш.

– Ничего!

– Как ничего? – переспросил Малыш, не до конца поняв суть ответа.

– Он ничего мне не сказал. Нет никакой информации! Что-то здесь не так! – озабоченно произнес Серый.

– Как ничего не сказал, как нет информации?

– Ну, просто. Нет информации и все.

За все время пребывания Малыша в тюрьме, такого еще не было. Надзиратели всегда сотрудничали с главарями и делились нужной информацией. И эта ситуация вызывала еще больше подозрения.

– Это точно он! Посланец Бека, – произнес Серый, стиснув зубы.

– Это еще не точно. Мы не можем что-либо сделать, не зная наверняка. Присмотри за ним, узнай все, что можно и если это Палач, то ты его завалишь раньше, чем он успеет что-либо сделать.

– Его приведут вечером! Я не спущу с него глаз. Будь спокоен! Если он осмелится приблизиться к тебе, то захлебнется собственной кровью.

Малыш, улыбнувшись, поблагодарил Серого. Но в этот момент, он думал о том, что не до конца доверяет даже ему. Просто у него не было выбора. Одному в этом суровом мире выжить было невозможно.

Был вечер. В хате каждый чем-то занимался! Кто играл в карты, а кто-то искусно мастерил четки из черного хлеба. В тюрьме часто что-то мастерили. Было очень много свободного времени. Из-за отсутствия материала, заключенные пользовались всем, чем можно, и хлеб при определенных условиях твердел как глина. Он был самым доступным, и поэтому самым излюбленным материалом искусных мастеров преступного мира.

Несколько авторитетных подростков во главе с Малышом, по кругу пили чифирь, который сварил Дыха. Чифирь – это сильно переваренный чай, который имеет одурманивающее свойство. При отсутствии конопли, он позволял неплохо скоротать время.

Малыш не употреблял ни спиртного, ни конопли, но чифирь пил. Для него этот процесс обрел статус своего рода традиции, когда можно в узком кругу, как говорят сами преступники, потолковать.

Малыш улыбаясь, поддерживал беседу, тем самым пытаясь скрыть то, как он сильно нервничает. Единственный, кто это замечал, был Серый. Его мысли тоже были не здесь, со всеми. На любой звук он оглядывался к двери в ожидании новичка.

Вскоре послышался звук тяжелых ключей, открывающих железную дверь хаты. На этот звук все оглянулись, прекратив заниматься своими делами. Внимание было приковано к открывающимся дверям.

Зашел подросток среднего роста и спортивного телосложения. Взгляд его темных глаз был холодным и пронзительным. Он начал медленно, словно сканируя, разглядывать окружающих, после чего произнес в ту сторону, где сидел Малыш с Буграми:

– Здравствуйте! Желаю вам, чтобы двери ваши открылись на свободу!

Было видно, что он уже выяснил для себя кто – есть кто. Это говорило о его опыте, умении правильно вести себя в преступном мире, и о том, что он знаком с малолеткой.

– Сет, пообщайся с новичком! – еле слышным голосом произнес Малыш заключенному, сидящему справа от него.

– Здравствуй, уважаемый! Как зовут? – спросил Сет у новичка.

– Абдулла! А тебя, уважаемый? – спросил он в ответ.

Сет переглянулся с Малышом, чтобы понять, как вести беседу дальше, поскольку в вопросе новичка был легкий намек на дерзость. Ответным вопросом он продемонстрировал свое равноправие с тем, кто у него спрашивает. Малыш кивнул Сету, чтобы тот продолжал.

– И за что ты сел, Абдулла? – подумав немного, спросил Сет.

– За что не стыдно. За профессию! – неоднозначно ответил новичок.

Малыш пристально смотрел ему в глаза, пытаясь почувствовать страх или хотя бы немного неуверенности в новичке. Но кроме холода и пустоты он не увидел ничего. Правая рука у новичка была обгоревшая, а на подбородке был глубокий шрам. Малыш, разглядывая его внешность, мысленно рисовал его психологический портрет. «Он – точно Палач», – подумал Малыш, и произнес:

– Добро пожаловать, Абдулла! Располагайся, вот там свободно, – указал на верхнюю часть двухъярусной койки, где внизу спал Серый. Это позволяло Серому, контролировать Абдуллу по ночам.

Абдулла поблагодарив, расположился на месте, куда ему указал Малыш.

Как бы Малыш ни демонстрировал свое бесстрашие, страх поедал его изнутри. И, несмотря на то, что ночь была спокойной, он не сомкнув глаз, смотрел в сторону койки, где спал Абдулла.

На следующий день Малыш заметил, что Абдулла не стремится заводить друзей. И в буфете, и во время прогулки он сторонился общества и уединялся. Эта ситуация не устраивала Малыша, так как надежда на то, что он сможет получить хоть какую-то информацию, угасала.

Увидев это, Серый попытался сблизиться с Абдуллой, но эта попытка тоже не увенчалась успехом. Тот словно знал причину их желания сблизиться, и вел себя предельно осторожно. Поняв, что ситуация не простая, Серый решил обсудить с Малышом кардинальное решение проблемы.

– Малыш, нужно обсудить! – сказал Серый, когда они оказались наедине во время прогулки.

– Что ты хочешь обсудить?

– Нужно валить Шавку! Этой же ночью!

Малыш немного призадумался и ответил:

– Нет!

– Я решу все сам. По-тихому! – продолжил Серый.

– Мы не можем валить кого хотим, и когда хотим. Это не по понятиям. Нужно подождать. Он обязательно совершит ошибку, вот тогда мы его и покараем, – ответил Малыш.

– Брат, я так его завалю, что никто и не узнает, что это мы!

– Это не имеет значения! Положение в зоне, это – моя ответственность. И любое происшествие ударит по моему авторитету. Я сказал – нет! Дождемся и решим все в нужный момент. Все должно быть по понятиям, – твердым голосом сказал Малыш.

Поняв, что нет смысла переубеждать его дальше, Серый согласился и направился к остальным заключенным. Он тщательно следил за новичком, стараясь делать это незаметно. Но ничего подозрительного Абдулла не совершал.

Дни сменяли недели, и напряженность понемногу спадала.

Но однажды Малыш, потеряв бдительность, пошел за игровыми картами в камеру в то время, когда все заключенные были на прогулке.

Серый же не переставал следить за Абдуллой. Он увидел, как Абдулла направляется в хату. Оглянувшись, и не увидев Малыша, он осознал, что настал тот самый долгожданный момент. Он медленно и незаметно пошел за Абдуллой.

Малыш подошел к своей койке. Он нагнулся, чтобы взять карты, которые обычно держал под подушкой. Вдруг кто-то из-за спины внезапно накинул ему петлю на шею и начал душить. Все произошло в один миг. Малыш даже не успел что-либо сделать. Как он ни пытался освободиться из петли, ему это не удавалось. Сил уже не было. В висках бешено стучало, глаза налились кровью, и казалось, что сейчас вылезут из орбит. Он почувствовал, что теряет сознание и упал на колени. Наступил тот самый миг…

Он даже не успел осознать что-либо. Раздался хрип, и, стало быть, все кончено. Но вдруг он начал понимать, что этот хрип – не его и петля вокруг шеи начинает постепенно ослабевать. Он, уже падая вниз лицом, успел увидеть лежащее рядом мертвое тело Дыхи с заточкой, торчащей из головы.

Серый зашел в хату. На полу лежал Малыш, рядом с ним Дыха. Увидев стоящего над ними Абдуллу, он достал отточенную ложку и рванулся к нему. Абдулла, мастерски увернувшись, толкнул Серого в сторону так, что тот, ударившись головой об стену, на некоторое время отключился.

Серый начал приходить в себя. У него раскалывалась голова от боли. Постепенно складывая отдельные картинки того, что произошло, он посмотрел в ту сторону, где предположительно должен был лежать Малыш. Но его там не было: лишь окровавленное тело Дыхи.

Серый, держась за стену, приподнялся. Помимо боли, у него сильно кружилась голова. Медленными, неуверенными шагами он направился к выходу. Когда он дошел до выхода, где все были еще на прогулке, он негромко произнес:

– Убили! Малыша убили!

Серый, озлобленным взглядом осмотрелся кругом в поисках Абдуллы. И тут его взляд наткнулся на Малыша, который сидя на корточках, пил воду. Он был настолько уверен в смерти Малыша, что не поверил своим глазам. Серый в недоумении подошел.

– Что случилось? – спросил он у Малыша.

– Мы ошиблись!

– Что значит ошиблись?

– Палач все это время был среди нас. Абдулла спас мне жизнь.

– Что значит, был среди нас? – переспросил Серый.

– Дыха пытался меня убить!

Раздался громкий звук сигнала, оповещающий о том, что произошло что-то очень серьезное. Надзиратели, в полной боевой экипировке, выбежали к заключенным. Объявление о том, что всем нужно лечь лицом вниз, говорило о том, что тело Дыхи обнаружено…

…Проснулся с тяжелой головой. Так обычно бывает, когда я сплю меньше, чем нужно. Наверное, и сейчас так. Супруга была обеспокоена тем, что я плохо выгляжу. Причина этому в том, что не высыпаюсь. Она задернула шторы, чтобы утренний свет не разбудил меня. Знаю лишь то, что уснул под утро. Я писал о Малыше и мне приснился странный сон. Увидел, что иду по поляне, в изобилии покрытой разнообразной яркой, красивой растительностью. Я прикасаюсь к ним, но все, чего касается моя рука, тут же вянет. Странно было то, что меня это забавляло и доставляло удовольствие. Даже сейчас, ощущение от сна приятное. Лишь неприятно это чувство дискомфорта в голове.

Не хочу смотреть на время в телефоне. Уверен, что там немалое количество пропущенных звонков, связанных с работой. Все-таки человек обязательно должен заниматься любимым делом. Только в этом случае может быть стопроцентный успех. Но это избитая истина. Я все-таки решился ответить на звонок, вот только зарядки в мобильном телефоне не было. В последнее время часто забываю заряжать телефон. Даже немного огорчился, поскольку стало интересно, кто же звонил, но не смог дозвониться. Чувство тяжести в голове прошло, как только я выпил крепкий чай. Это позволило мне рассудительно подумать о своем сне. Пытался немного заняться психоанализом своего сна, но ни к чему не пришел. Было лишь странное чувство того, что мой сон и история Малыша как-то связаны между собой.

День проходил как обычно. Слово – «обычно», в проведении времени, это – самое ужасное, что может быть. Понимаешь это уже с возрастом, когда осознаешь, что у этого времени есть приближающийся конец. Действительно, время и проведенное в нем действие играют весьма немаловажную роль в жизни человека. И очень важно любым образом ломать ровную линию действий во времени, тем самым создавая кривые углы, что делало бы дни в этой жизни неидентичными.

Но инструментов и сильного желания для того, чтобы сломать свой сегодняшний день у меня не было. Единственное, чего бы мне сейчас хотелось, это – обсудить некоторые моменты, связанные с моим сном и с историей Малыша. Беседа с нужным человеком может рассеять туман в голове. И я позвонил тому Юсифу, который штампуя песни одну за другой, превращал их в хиты. Но он отказался от встречи, ссылаясь на занятость важным делом. И уже ничего не оставалось, кроме того как взять свой ноутбук и пойти в кафе. Что я и сделал.

Время шло быстро. Я увлекся чтением статей про психоанализ снов. Меня немного напугало сходство моего сна с неким психологическим расстройством. Но я убежден, что это расстройство никак нельзя связать со мной.

В кафе было необычно спокойно. Помимо моего, был занят лишь один столик, и только один официант, который пытаясь найти подходящую музыку, непрерывно менял треки.

Интересное совпадение: как только я подумал о Юсифе, официант сразу же поставил его песню. Я непроизвольно улыбнулся, но улыбка быстро сошла с лица, когда я увидел, что он звонит мне. Такое совпадение, должен признаться, немного озадачило меня. Он сообщил мне, что планы изменились, и можно встретиться ненадолго. Вскоре он уже сидел напротив.

Удивленные и радостные глаза официанта немного отвлекали. Он подошел и попросил сфотографироваться с ним. Мой собеседник сделал это с радостью и вроде все остались довольны: официант – удачной фотографией, Юсиф – тем, что смог порадовать своего поклонника, а я – лишним бонусом перед заведением.

Я уже подготовил свой вопрос, который меня беспокоил. Знал, что творческие люди верят в приметы и в то, что созданные ими «творения» когда-то могут сбыться в их жизни. По этой же причине, многие стараются не сочинять истории с плохим концом. Мне было интересно, что он думает об этом. Не хотелось бы в итоге, после истории Малыша, оказаться за решеткой. И еще этот сон озадачил.

Я задал ему этот вопрос. И, как ожидалось, беседа привела к интересным заключениям. Пересказывать беседу в подробностях не буду. Лишь скажу то, что понял. Итак, есть два варианта. Первый – это то, что история имеет свою энергетику, которую может притягивать тот, кто ее создает, и второй – это то, что на самом деле человек подсознательно предсказывая свое будущее, сам того не понимая, вливает это в то, что создает. И когда это однажды сбывается в его жизни, он думает, что это, наверное, является мистическим знаком.

Надеюсь, в моем случае, это – ни то, ни другое. А всего лишь история, позволяющая мне познакомиться с той частью моей личности, которая затаилась в тени. Я хочу знать, на что эта личность способна и предугадать ее появление.

После беседы мне захотелось остаться наедине с самим собою. Нужно было еще кое в чем разобраться. Домашний быт противоречил хаосу, который был у меня в голове, и я поехал к себе на дачу.

Запах сырости, пустой холодильник и мертвая тишина. Вот куда я приехал. Когда отключили свет, я понял, что идея приехать на дачу была бредовой. Но уже было поздно, чтобы сожалеть об этом. Мне уже ничего не оставалось, как лечь на диван и погрузиться в свои мысли. Первая мысль, которая пришла мне в голову, была та, что сыростью пахнет именно диван. Абстрагировавшись, я спросил себя, кто же он – мое другое «я», этот таинственный и затаившийся в тени? Зачем я так хочу увидеть его? Понимаю, что он грешен и порочен. Знакомство с ним, это возможность принятия его порока. И зачем мне это нужно? Возможно, одна из причин та, что в мире, в котором я живу, пороки людей являются основной силой, создающей динамику нынешней жизни. Да, так и есть! Только за счет этих пороков, инстаграм и фейсбук занимают восемьдесят процентов жизни людей. Вы не задавались вопросом, почему люди так сильно желают запечатлеть хороший момент и выложить это потом на всеобщее обозрение? Или откуда это желание у людей следить за жизнью постороннего человека?

Я не знаю, с какой целью созданы эти приложения, но знаю одно, что они, своей популярностью, должны быть благодарны порокам, таким – как чувство зависти и желание вызвать зависть.

Наш мир поглотила психология феминизма. Женщины строят свою личность в сравнении с личностью другой женщины. Это вполне объяснимо, так как их всегда выбирали, и они стремились быть лучше, чем та, что рядом. Но не понятно, как эта психология поглотила мужчин, и как они, потеряв свою небрежность, силу и харизму, начали во многом воспринимать все так же, как и женщины. Все поглощены этими соцсетями из-за своих пороков, среди которых зависть занимает ведущее место. Но, порок – это лишь маленькое проявление той личности, которая в тени. Это маленькое проявление меняет образ жизни. Представив, на что может быть способна сама эта личность во всей своей красе, меня одолевает жажда знакомства с ней. Возможно, узнав своего другого, таинственного «я», и воссоединившись с ним, смогу раскрыть весь потенциал собственного мозга.

Вот что движет мною. Воссоединившись, раскрыть все возможности своей личности. Возможно это всего лишь моя теория, но я должен ее проверить.

Поразмыслив немного, решил ехать домой. Как только вышел за порог, дали свет. Не могу понять, это закон подлости или… что-то еще? Это уже не имело значения. За то время пока я размышлял, я успел соскучиться по домашнему уюту. И мне захотелось быстрее добраться домой.

Уже оказавшись дома, настроил себя на волну жены, после чего мой обычный день завершился, и я «перешел» в необычную историю Малыша…

…Прошла неделя с того дня, когда нашли тело Дыхи. Преступление так и не было раскрыто. Поэтому напряженность в малолетке держалась не стихая. Надзиратели были более бдительны и не спускали глаз с заключенных. Все это время тема о том, что произошло не обсуждалась, хотя и чувствовалась необходимость найти логичные ответы на открытые вопросы, которыми были озадачены Серый и Малыш.

Они оба наблюдали за Абдуллой, который был таким же, как всегда. Это еще больше создавало ощущение запутанности происходящего в действительности.

Терпение Серого было уже на пределе, он подошел к Малышу, который лежал на своей койке.

– Тебе не кажется, что нужно прояснить то, что произошло? – спросил он, сев на койку напротив.

– Что ты предлагаешь сделать?

– Нужно потолковать с Абдуллой. Он – единственный, кто может все прояснить.

– Серый, ситуация ясна! Дыха пытался убить меня. Он был палачом Бека.

– Мне и сейчас трудно в это поверить. Я думал, что он даже мухи не обидит…

– Да, здорово же он обвел нас вокруг пальца, – сказал Малыш и посмотрел на Серого укоризненным взглядом.

– Это моя вина. Я так был увлечен Абдуллой, что не заметил Дыху.

– Не вини себя. Дыху не заметил, никто! Это все уже не важно, – сказал Малыш, и задумался. Он все еще не мог понять до конца всего, что произошло в тот злополучный день, и ему предстояло выяснить, было ли случайностью появление Абдуллы, или это тоже было запланировано.

Была глубокая ночь. Грохот молний и звуки стекающих струй проливного дождя, проникающих внутрь помещения через маленькие отверстия в окнах, многим не давали уснуть. Но на Абдуллу эти звуки наводили особый ужас, заставляя его уходить в воспоминания о прошлом. В то самое прошлое, где он умер человеком и переродился в монстра, в машину для убийства. Такой же дождь и такой же грохот были и в ту самую ночь. Но лишь грохот тогда был не только от молний, а также от артиллерийских залпов армянских вооруженных формирований.

В тот день, армянская армия подготовила внезапное наступление на азербайджанские земли, и устроила геноцид мирного населения Ходжалинского района. Переполненные ненавистью, армянские солдаты с особой жестокостью начали убивать захваченных врасплох мирных жителей. Детей убивали на глазах у родителей, а родителей на глазах у детей.

Абдулле было шесть лет, когда несколько солдат на его глазах насиловали его мать. И вся эта картина сопровождалась ужасным ревом его отца. Абдулла не отрывал своего взгляда от матери. Рев прекратился после звука выстрела, и когда он обернулся, то увидел, как солдат ногой вытирает свой окровавленный ботинок об одежду уже мертвого отца. До того, как пристрелили его мать, она смотрела на него с любовью и спокойствием, словно это было единственным способом защиты своего ребенка от происходящего ужаса.

После всего произошедшего, солдат, который держал Абдуллу, расслабил руки и произнес:

– Беги!

Это был молодой парень, который сжалился над ребенком и решил спасти ему жизнь, но спасать было уже некого. Тот, кого он отпустил, уже не был человеком.

Абдулла сбежал в лес. Он долго бежал по глубокому снегу, пока не потерял сознание. Когда он очнулся, то уже был в больнице, где ему ампутировали большой палец на левой ноге из-за обморожения. В течение двух лет после произошедшего, Абдулла не проронил ни слова. Он лежал в психиатрической больнице, а потом был направлен в интернат. Спустя некоторое время его усыновили. Семья, в которую он попал, была необычной. Женщина, считавшаяся матерью, в первые же дни исчезла, а мужчина – отец, приступил к обучению ребенка своему ремеслу. Он был профессиональным киллером. Только спустя некоторое время, Абдулла понял, что человек, который его приютил, работал на криминальные авторитеты, выполняя их заказы на убийства. Он зарабатывал немалые деньги, но возраст уже был не тот и ему нужен был преемник. И выбрал он Абдуллу неспроста. Ознакомившись с его историей, он понял, что этот мальчик может быть способен на любую жестокость из-за полученных им глубоких психических травм. И это было на самом деле так. Ненависть Абдуллы уже была направлена не только против армян или людей в военной форме. Он возненавидел все человечество. Когда усыновивший его мужчина поручил мальчику первое задание, он понял, что мальчик оказался очень способным учеником. Абдулла убивал безо всяких эмоций. Обычно у Абдуллы был очень жесткий распорядок дня. День и ночь он работал над собой. Занимаясь боевыми искусствами и прекрасно владея почти любым оружием, он очень быстро превратился в профессионала. Особое внимание в его обучении уделялось тому, чтобы быть невидимкой и не быть пойманным. Поэтому в свои 15 лет Абдулла убив немало людей, ни разу не был пойман и осужден за это. Лишь раз до этого, он был осужден за драку, где покалечил мальчика. Это он сделал намеренно, так как его отчим получил задание, которое Абдулла должен был выполнить в малолетке. Он отсидел три года. Несмотря на то, что он успешно выполнил задание, его освободили досрочно за примерное поведение. Тогда никто не понял, что жестокое убийство совершил именно он. Всю правду о нем знали только он сам и его отчим, а для всего остального мира, он был обычным подростком с непростым характером, родители которого находились в разводе. А он жил с отцом, который зарабатывал на жизнь, продавая стиральные порошки.

Погода успокоилась лишь под утро, и только после этого, Абдулла заснул крепким сном.

Днем, во время обеда, Абдулла как обычно сидел один за столом, который находился в самом дальнем углу. В столовой было очень оживленно, заключенные общались между собой и обсуждали всякое за обедом. Гармонию, царящей вокруг суеты, нарушал этот стол с краю, где стояла тишина, не вписывающаяся в общую картину.

Малыш наблюдал за этим безмолвным человеком. Он не знал, что ему делать. С одной стороны, надо быть благодарным за то, что тот спас ему жизнь. Но то, что он не знал ничего про Абдуллу, очень напрягало. Абдулла являл собой закрытую книгу, которую надо было прочесть, иначе он не смог бы обрести прежнего покоя. Нужно было что-то с этим делать. Малыш, поразмыслив немного, подошел и сел за столик к Абдулле. Пожелав приятного аппетита, призадумался над тем, с чего начать разговор. Немного помолчав, он сказал:

– Из-за напряженности в хате, у меня не было возможности толком поблагодарить тебя. Ты спас мне жизнь!

– Не стоит! Я всего лишь случайно оказался в нужном месте в нужное время. А крыса, которая нападает исподтишка, заслуживает смерти. Что ты сделал ему? – спросил Абдулла.

– Ему ничего! Я уверен, что он выполнял заказ авторитета – Бека из взрослой зоны. Но я не могу его обвинить и устроить суд, так как доказать его причастность невозможно. В любом случае, он ответит за это сполна. А что касается случайности, касательно тебя, то я в это не верю! Для тебя же будет лучше, если ты сам признаешься во всем и скажешь, кто тебя послал.

Абдулла медленно опустил полную ложку, которую уже поднес к губам. Посмотрев улыбающимися глазами на Малыша, произнес:

– Похоже, у тебя есть определенные догадки насчет меня. Может поделишься?

– Я думаю, что тебя кто-то послал. Тот, кто хочет защитить меня! – указав взглядом на перстень у себя на пальце, он продолжил,

– Думаю, тебя послал бывший владелец этого перстня.

Посмотрев с удивлением на перстень, Абдулла сказал:

– Впервые вижу! Думаю, ты придаешь мистическое значение обычным делам, друг мой! Все намного проще! Я оказался там случайно. Но помочь тебе, решил из-за собственных целей. Я знаю кто ты! И знаю твою власть! Это естественно, что я не прочь иметь таких друзей, как ты. И думаю, что эта дружба мне очень поможет. Любой, кто оказался бы на моем месте, поступил бы так же!

– Не знаю, говоришь ты правду или врешь, это покажет время. Если ты врешь, то должен понимать, к чему это приведет. А если это правда, то я с радостью предложу тебе свою дружбу. Мы построим империю. Эта империя нуждается в таких солдатах, как ты. Я хотел бы видеть тебя среди нас, так как кто будет не с нами, тот будет против нас.

– Я принимаю твое предложение! – произнес Абдулла.

– У меня остался последний вопрос, личного характера!

– Какой? – озадаченно спросил Абдулла.

– Что ты чувствовал? Что ты чувствовал, когда убивал его? – спросил Малыш, и, дожидаясь ответа, смотрел в глаза Абдуллы, словно хотел проникнуть ему в душу.

В этот момент, по столу бежал таракан. Абдулла, не отрывая глаз от Малыша, кулаком прибил его и сказал:

– То же самое, что испытываю сейчас! Пустоту! Ничего, кроме отвращения к мерзкому насекомому. А что испытывал ты, когда убил?

Абдулла, увидев, что Малыш ушел в себя, слегка ударил ложкой по тарелке. Этот звук вернул Малыша к действительности, и он ответил:

– Как и ты, ровным счетом ничего!

Почувствовав, какую неловкость создает эта тема, Абдулла вскоре сменил ее, и они уже продолжили разговор на обычные темы для заключенных.

Постепенно беседы между ними участились, в результате чего они сблизились. Несмотря на то, что Абдулла влился в компанию заключенных вокруг Малыша, Серый еще долгое время не доверял ему, и пытался каждый раз любыми способами показать Малышу то, что Абдулла не является тем, за кого себя выдает. Но со временем Абдулла завоевал и его доверие. Постепенно каждый из них должен был перейти во взрослую зону. Первым должен был перейти Сет, который так же являлся преступником со стажем. Так как он был первым, Малыш поручил ему решить проблему с Беком. И Сет справился с поставленной задачей. Через два месяца после того, как он перешел во взрослую зону, пошла весть о том, что Бек покончил собой. Его нашли в камере висящим над окном.

Конец ознакомительного фрагмента.