Присказка
В некотором прекрасном, далеком царстве, (гласит предание) сады вечно зелены и солнце никогда не заходит, с начала веков и доныне царствует лучезарная царица Фантазия. Много веков она была счастьем всех ее окружавших, была любима всеми, кто ее знал. Но сердце у царицы было такое пламенное, что она не могла не бросать лучей своих благодеяний далеко за пределы собственного царства. В царственном блеске своей вечной юности и красоты, она сошла на землю: она слыхала, что там живут люди, которые невесело проводят время, в труде и работе, часто в горе и нужде. Им-то она и принесла лучшие дары из своего царства, и с тех пор, как прекрасная царица прошла по земле, люди стали веселее, имели более светлых часов.
Детей своих, не менее прекрасных и приветливых чем она сама, царица тоже посылала на землю радовать людей. Однажды с земли вернулась Сказка, её старшая дочь. Мать заметила, что она скучна, и даже глаза у неё как будто заплаканы.
– Что с тобою, дитя мое? – спросила ее царица, – ты вернулась такая печальная, унылая… Расскажи, доверься матери.
– Ах, я бы сейчас сказала, – ответила Сказка, – если бы не знала, что мое горе и тебя огорчить.
– Все равно, скажи, дитя мое, – упрашивала царица, – горе – это тяжелый камень: одного задавить, но двоим легко его снести.
– Ты приказываешь, – сказала Сказка, – так слушай же. Ты знаешь, как я люблю бывать у людей, как я охотно сижу у самых бедных тружеников перед хижиной, и болтаю с ними часок после работы. Бывало, они мне дружески подают руку, когда я приду, и с улыбкой, довольные. провожают меня ласковым взглядом, когда я ухожу; но в последнее время стало совсем не то.
– Бедная моя Сказка! – пожалела царица дочь и погладила ее рукою по щеке, на которой блестела слезинка. – Но тебе, может быть, все это только так кажется?
– Поверь мне, это так, – ответила Сказка, – сердце не обманет: они меня более не любят. Куда я ни приду, меня встречают холодные взгляды, мне нигде не радуются; даже дети и юноши, которые всегда так меня любили, и те надо мною смеются и поворачиваются ко мне спиною.
Царица подперла голову рукою и задумалась.
– Какая может быть причина, – проговорила она, – что люди так изменились?
– Они везде наставили ученых сторожей, которые зорко осматривают и разбирают всё, что приходит из твоего царства. Если явится пришлец им не по душе, они поднимают крик и шум, убивают его или так очернят у людей, – а люди верят им на слово, – что мы уже не встречаем ни крошки любви, ни капли доверия. Как на этот счет хорошо братьям моим, Снам! Они весело слетают, им нет дела ни до каких сторожей; они навещают спящих людей и вволю рисуют им картины, радующие глаз и сердце.
– Братья твои ветреники, – возразила царица, – и тебе, моя любимица, нечего им завидовать. Я, впрочем, знаю хорошо этих таможенных сторожей; люди не совсем неправы, что их поставили: являлся не один пустой ветрогон и прикидывался, будто он прямо из моего царства, а сам разве только с какой-нибудь горы заглядывал к нам.
– Но за что же вымещают они это на мне, твоей родной дочери? – огорчалась Сказка. – Ах, если бы ты только знала, как они меня обижают! Обозвали меня старой девой и грозились в другой раз вовсе не пускать…
– Не пускать мою дочь! – с негодованием воскликнула царица. – Но я догадываюсь от кого эта напасть: это всё наделала твоя злая тетка, – это она наклеветала на вас.
– Мода? может ли такое быть! – наивно изумилась Сказка. – Да ведь она всегда так нас ласкает, кажется любить нас!
– Ох, уж она мне, притворщица! – сетовала царица. – Но ты, на зло ей, попытайся еще раз, дитя мое. Кто хочет делать добро, тот не должен так легко уступать первой неудаче.
– А если они в самом деле меня не пропустят? или так очернят, что люди на меня и не взглянут, а с пренебрежением отвернутся?
– Если большие, ослепленные Модою, от тебя отвернутся, – попытай счастье у детей и у юношей. Молодежь я всегда любила всем сердцем. Молодежи я посылаю самые чарующие образы и картины через твоих братьев-Снов; я и сама не один раз слетала к ним, ласкала их, целовала, учила их хорошим играм и сама с ними играла. Молодежь меня знает хорошо, хотя, может быть, и не слыхала моего имени, и сколько раз я замечала, как дети ночью улыбались, заглядываясь на мои золотые звезды, а утром, когда по небу несутся мои белые овечки-облака, хлопали от радости в ладоши. Когда они подрастут, и тогда они меня любят; я помогаю девочкам плести венки из пестрых цветов, а резвые шалуны-мальчики притихают, когда я к ним подсяду на вершине высокой скалы, вызываю из тумана далеких голубых гор высокие замки и дворцы и обращаю розовые облака заката в отряды отважных всадников и шествия набожных пилигримов.
– Ну, хорошо, – сказала тронутая Сказка. – Так и быть, попытаю у них еще раз счастья.
– Да, доброе дитя мое, – уговаривала ее царица, – сойди к ним. Только дай я тебя принаряжу, чтобы ты малюткам понравилась, а больше не оттолкнули тебя. Я тебя одену праздничной книжкой для подарка.
– Праздничной книжкой? Ах, мне неловко явиться перед людьми в такой пестрой одежде.
По знаку царицы прислужницы принесли хорошенький наряд ярких цветов, с вотканными красивыми фигурами. Они заплели ей длинные волосы в косы, подвязали ей золотые сандалии и одели ее.
Скромная Сказка едва смела поднимать глазки, но мать любовалась ею и горячо се обняла.
– Иди, – сказала она ей, – с тобою мое благословение. И если тебя осмеют и оттолкнут, то воротись и останься со мною; придет время: люди опять будут следовать голосу природы и сердце их снова обратится к тебе.
Так сказала царица Фантазия. И Сказка слетела на землю. Крепко билось у нее сердце, когда она подходила к месту, где стояли ученые сторожа. Она низко, низко склонила голову, плотнее обтянула на себе красивое платье и робкими шагами подошла к воротам.
– Стой! – встретил ее густой, строгий голос.
– Караул, выходи! пришла новая книжка.
Сказка задрожала; к ней бросилось множество немолодых людей с суровыми лицами; в руках у них были острые перья, острым концом обращенные к Сказке. Один из них подошел совсем близко и грубо взял ее за подбородок.
– Ну-ка, голову выше, книжонка! – крикнул он, – поглядим по глазам, принесла ли ты что-нибудь путное, или нет?
Сказка, краснея, приподняла личико и вскинула на сторожа свои темные глаза.
– Да это Сказка! – вскрикнули сторожа и расхохотались: – Сказка! А мы-то думали невесть что за важная персона! Как ты очутилась в этом наряде?
– Меня мать нарядила, – отвечала Сказка.
– Вот что! Контрабандой вздумала тебя провести? Не бывать этому. Убирайся, да проворнее! – закричали сторожа и замахнулись острыми перьями.
– Да ведь я только к детям, да к юношам хотела! – упрашивала Сказка: – хот к ним-то пустите.
– Довольно у нас слоняется вашего брата, – сказал один из сторожей: – только набивают детям головы всяким вздором.
– Постойте, послушаем, что у неё новенького, – сказал другой.
– Ну, пожалуй, – согласились остальные: – рассказывай, только живее: нам с тобой некогда.
Сказка протянула руку и указательным пальцем вывела разные фигуры в воздухе; выступили пестрые толпы, караваны, красивые кони, богато одетые всадники, шатры в песчаной пустыне, птицы и корабли на бурных морях, тихие леса и многолюдные площади и улицы, битвы и мирные кочевья, – все это проносилось живыми, яркими, подвижными картинами.
Сказка так увлеклась вызыванием всех этих образов, что не заметила, как суровые привратники один за другим заснули. В эту минуту к ней подошел приветливый человек и взял ее за руку.
– Посмотри, милая Сказка, – сказал он, – они спят: не для них твои пестрые образы. Лучше проскользни-ка ты попроворнее в ворота. Они и знать не будут, что ты прошла, а там уж тебя никто не будет беспокоить. Я тебя возьму к себе, к моим детям; в своем доме я дам тебе спокойный, уютный уголок, там ты сможешь жить совсем сама по себе; а когда дети будут послушны и хорошо приготовят уроки, то им с товарищами ом, – они спят: не для них твои пестрые образы. Лучше проскользни-ка ты попроворнее в ворота. Они и знать не будут, что ты прошла, а там уж тебя никто не будет беспокоить. Я тебя возьму к себе, к моим детям; в своем доме дам тебе спокойный, уютный уголок, там ты можешь жить совсем сама по себе; а когда дети будут послушны и хорошо приготовят уроки, то им с товарищами и подругами будет позволено посидеть часок с тобою и послушать тебя. Хочешь?
– Хочу!.. И с какой радостью я пойду с тобой к твоим детям! Как буду я стараться доставить им приятный вечерок!
Добрый человек ласково кивнул ей и помог перешагнуть через ноги спавших сторожей. Благополучно пробравшись, Сказка с улыбкой оглянулась и быстро скользнула в ворота.