Глава 2
Прошел еще один день. Утром заходил мой лечащий врач. Осмотрел со всех сторон, что-то себе отметил и поставил диагноз. Здоров. Сказал, что пару дней еще подержат, а потом выпишут. Думал, я обрадуюсь. А я наоборот захандрил. Все по той же причине, от неизвестности. Куда мне идти? Домой к Тому? Так там мачеха и сестрица сводная. Они и Тому чужие были, а я так и вовсе их не знаю.
Спросил у врача, можно ли мне уже заниматься спортом. Он, похоже, удивился, но виду не подал. А на спорт дал добро, только предупредил, чтобы не слишком усердствовал. Ага, тут поусердствуешь! Попробовал отжиматься. Восемь раз. Блин, всего восемь раз! Да как так-то? Том что, ничего тяжелее… кхм. Не важно, короче. Про то, чтобы качать пресс – вообще молчу. Но я стараюсь. Может, со временем и получится сделать из этого тела что-то похожее на мужика.
А еще доктор сказал, что сегодня придет юрист. Вот, лежу, отхожу от «тренировки» и жду.
– Добрый день, Томас! – поздоровался адвокат. Был он высок, худощав, а на голове намечалась лысина. На лице – ноль эмоций, а в глазах какая-то отстраненность. – Ты меня помнишь? Я был доверенным твоего отца. Он поручил мне озвучить завещание. Точнее, передать тебе запись.
– Нет, простите, не помню, – я состроил грустную физиономию. – У меня после аварии провалы в памяти. Но врачи обещают, что все вернется.
– Раз врачи обещают, значит так и будет! – юрист попытался выдавить улыбку, что у него не очень получилось. Не привык человек улыбаться. Лицо как будто треснуло надвое, что вкупе с его лысиной напомнило мне грустный смайлик. Даже настроение немного поднялось. Адвокат изменения в моем лице принял, видимо, на свой счет и немного оживился. – Вот увидишь, пройдет совсем немного времени, и все вспомнишь! Наша медицина творит настоящие чудеса! Впрочем, я хотел поговорить о другом. Мистер Чезари поручил мне передать видеозапись его завещания, а после дополнить его на словах. Готов к просмотру? Тогда включи комм на прием.
Комм – это такое устройство, которое заменяет здесь почти всё. Паспорт, компьютер, счет в банке и так далее. Выполнен он в виде тоненького браслета из какого-то пластика и носится на руке, на манер часов. Часы, к слову, в нем тоже были. Самым интересным в этом устройстве было то, что он был связан с мозгом. Напрямую. Не знаю, как на других планетах, а на этой ребенку через несколько дней после рождения проводили несложную, для медицины Аризоны, операцию. Вживляли в мозг специальный шунт. И вот через этот шунт и проходила вся информация.
Я включил комм на прием и почти сразу получил сообщение о приеме новой видеозаписи. Выбрал на спроецированном экране эту самую запись и, прежде чем включить воспроизведение, посмотрел на юриста. С намеком, что подсматривать нехорошо.
– Я уже это видел, – правильно понял мой взгляд адвокат. – Но если хочешь, включи приватный ре жим.
Я чуть по лбу себя не хлопнул с досады. Ну точно! Приватный режим. Ведь видел же такой, когда с этой штуковиной разбирался. Изображение будет проецироваться напрямую в мозг, а не в виде экрана над коммом. Немного повозился с настройками и все же нашел этот самый режим. Ну что же, посмотрим, что там «папочка» записал.
Щелкнул воспроизведение и сразу же увидел Бруно Чезари. В отличие от сына, он не был рохлей. Крупный, широкоплечий, уверенный в себе мужчина чуть за сорок. Взгляд темных глаз чуть ироничен, а на губах играет легкая полуулыбка.
– Здравствуй, сынок! Не буду говорить банальностей в духе мыльных опер. И так понятно: раз ты смотришь эту запись, то я откинул копыта! – Бруно на записи весело хохотнул. – Надеюсь только, что это случилось в космосе, а не от рук моей женушки.
Ну да ладно, не будем о грустном. Если ты смотришь именно эту запись, значит, тебе еще нет семнадцати. Но скоро будет. К чему я это? Сейчас расскажу.
Помнишь, я заставлял тебя усиленно учиться и сдавать на капитанский патент? Так вот, делал я это не спроста.
Дело в том, сынок, что я банкрот. И в случае моей смерти все мое имущество перейдет банкирам. Ты об этом, конечно же, не догадывался. Чему я, честно говоря, не рад. Давно уже пора тебе было подключаться к семейным делам, а не изображать сложности переходного возраста. Да, да! Я знаю, что ты именно играл. И принимал твою игру. Возможно, другие этого не замечали, но меня не обманешь. Впрочем, неважно. Сейчас об этом говорить уже поздно. Так о чем я? Ах да, про банкротство. После моей смерти не останется ничего. Страховка покроет лишь малую часть долгов, а банки отберут все остальное. Но я все же попытался их переиграть. Как? Да очень просто! Ты больше не являешься моим сыном! Только не расстраивайся раньше времени! Это для твоего же блага.
Я официально от тебя отказался, сын. И официально же лишил тебя наследства. Ты, наверное, сейчас думаешь, за что? Объясню. Хоть фамилия у тебя и сохранилась, но членом семьи ты быть перестал. Соответственно у банков не будет к тебе никаких претензий и все твое лично имущество так и останется твоим.
Какое имущество, спросишь ты? Космический корабль. Да, да, ты не ослышался, именно космический корабль. Универсальный грузопассажирский космолет класса «Эксплорер». Немного модернизированный. В семнадцать лет тебе выдадут капитанский патент – и всё! На планете тебя уже ничего не держит. Ну что, не зря я тебя заставлял учиться на капитана? Вот и я думаю, что не зря!
Но есть одно но, сынок! Я не хочу, чтобы ты, превратившись в богатого наследника, все прокутил. Поэтому будет условие. Даже несколько. Ты не сможешь продать «Единорога». Никогда! Ни продать, ни обменять, ни передать в дар. Это первое. Но есть и второе. Ты должен будешь работать. На счету «Единорога» лежит миллион кредитов. Эти деньги можешь вкладывать лишь в корабль или в груз. В бизнес, в общем. И запомни: за каждый кредит тебе придется отчитаться! И последнее условие. К двадцати одному году на счету корабля должно лежать не менее двух миллионов. Выполнишь его, и корабль твой. Без каких-либо ограничений. К этому времени ты сможешь узнать истинную цену денег. А не выполнишь – лишишься всего!
Вот так, Томми. Не подумай, что мне жалко для тебя денег. Сам знаешь, что это не так. Просто я хочу гордиться тобой, сынок! Хочу, чтобы ты вырос человеком.
– На этом собственно всё, – мужчина на видео посмотрел куда-то в сторону. Кому-то кивнул и снова повернулся к камере. – Прощай, сынок! И пом ни – несмотря ни на что, ты – Чезари! Я люблю тебя, Томми!
На этом запись закончилась. Я, все это время сидевший без движения, шумно вздохнул. Ну, ни фига себе! Чего это меня так прибило от завещания? Даже слезы на глазах выступили. Никогда вроде не страдал такой чувствительностью. Или это память Тома так повлияла. Отец все же его.
– Ты закончил просмотр, Том? – голос адвоката заставил меня вздрогнуть. Блин, даже забыл про него с этим завещанием. В ответ я ему лишь кивнул, и он зашевелил пальцами над своим коммом, одновременно мне говоря: – Тогда прими эти документы. Тут все на корабль, твой капитанский патент (только помни, что он будет действителен лишь с семнадцати) и раз решение на стоянку на государственном космодроме. Корабль сейчас там. Место оплачено еще на два года. Ну что же, – он посмотрел на меня, – увидим ся мы с тобой только через четыре с небольшим года.
В день твоего совершеннолетия. Тебе придется отчитаться о проделанной работе. Если возникнут какие-нибудь вопросы – звони, чем смогу, помогу. Свой номер я тебе скинул. Ну что же, Томас, мне пора. Рад был тебя видеть. И прими мои соболезнования. Бруно был хорошим человеком.
Юрист встал и протянул руку, которую я пожал. Он еще раз внимательно посмотрел мне в глаза, развернулся и вышел. А у меня силы остались только на то, чтобы поудобнее лечь. Охренеть, я теперь капитан космического корабля! Что же я с ним делать-то буду?!