Канон Перемен «И-Цзин» и практика индивидуального гадания. Глава 2. Нет проблем для «Книги Перемен» (Л. И. Зданович, 2015)

Случай из практики

В рассказе «Трижды оживший Сунь» из китайских повестей XVII века рассказ начинается с гадания по «Книге Перемен», «И-Цзин».

Некий гадальщик, «ворожей», Ли Цзе, в уезде Фэнфу в Янчжоу открыл там гадальню. Он украсил вход окленной золотом бумагой с мечом Тайэ, которому приписывали удивительные свойства и помесил там же вызывающую надпись – «Караю тех собратьев по ремеслу, кто не смыслит в своей науке»:[3]

«Надо сказать, что этот Ли был и вправду очень сведущ в учении о темных и светлых силах (имеется в виду «Ян» и «Инь» – Л.М.). О его искусстве лучше всего скажут такие слова:

Едва гадатель водрузил вывеску, как заметил приближавшегося незнакомца. Поклонившись ворожею, владельцу Золотого Меча, незнакомец попросил его погадать и назвал знаки своего рождения.

– Вашу судьбу предсказать невозможно! – проговорил ворожей, составив картину триграмм.

Сунь Вэнь (так звали незнакомца, который оказался старшим стряпчим из судебного приказа) спросил:

– Отчего ж невозможно?

– В определении вашей судьбы, почтенный, я предвижу много трудностей, – ответствовал гадатель. – Достопочтенный господин! Дам вам совет – никогда не следуйте по дурному пути, а если у вас есть пристрастие к вину – поскорее избавьтесь от него!

– Я не пью вина, да и дурного, кажется, не делаю.

– Ну, ладно! Тогда еще раз скажите знаки вашей жизни. Быть может, я в чем и ошибся!

Сунь Вэнь повторил все восемь знаков своего рождения. Ворожей снова нарисовал триграммы – и опять прервал гадание.

– Нет, не могу!

– Говори без утайки! Я ничего не боюсь!

– Очень плохо ложатся триграммы! – вымолвил, наконец, гадатель, и написал четыре фразы:

Сюжет развивался далее и, вскоре подошедшие люди начали ругать гадателя, упрекать, что его гадание «никуда не годится». Самым пикантным выражением была, пожалуй, брошенная кем-то замечательная фраза:

Итак, что же мог сказать гадатель, и что же такое гадание по «Книге Перемен», или, по-китайски – «И-Цзин»?

В целом свете – два начала

О том, что такое «Ян» и «Инь» и об их обозначениях мы уже сообщали в других наших работах. Здесь мы отчасти поговорим, и отчасти продолжим это рассмотрение.

Исторически в Древнем Китае, еще при династии Шан вместе с развитием производства и естественных наук (астрономия, метеорология, медицина и пр.) начинают появляться зачатки представлений о темном и светлом началах. Темное и светлое начала рассматривались не просто как «Добро» и «Зло», а как два неизбежно и вечно взаимосвязанных процесса и свойства. Наличие их, как полагали, было присуще всему, что есть во Вселенной (в Поднебесной).

Взгляды эти нашли отражение в многочисленных надписях на гадательных панцирях и костях, в которых, например, солнечный день называется «ян-жи (светлый день)», а пасмурный день – «бу ян-жи – «несветлый» день,» или «мэй-жи – т. е. «мрачный» день)

Однако это было не просто описание признаков для разных дней с разной погодой в разное время Восход солнца связывался со светлым началом Заход солнца связывался с темным началом. Поворот к солнцу лицом рассматривался как светлое действие.

Отворачивание, обращение к нему спиной – как темное действие.

Подобное, кстати, нетрудно видеть и в древнерусских воззрениях, где поворот на восток или юг означал обращение к Богу, а поворот на север или запад – обращение к Дьяволу.

1) светлое начало получило название «Ян» – и стало выражать свойства неба, солнца, дня, жары, твердости (силы) мужчины, самцов животных, и прочее.

2) темное начало получило имя «Инь» – и стало выражать свойства земли, луны, ночи, холода, (мягкости, слабости, женщины, самок, животных и тому подобное.

Эти два свойства породили две силы и определили две присущие им роли; противостоя друг другу, они взаимно зависели одно от другого, гибли – и возникали, вызывая изменения.

Дни добрые и злые

Уже при династии Шан различали дни «благоприятные» и «неблагоприятные», дни, «счастливые» и «несчастливые».

Общий их порядок расположения сответствовал порядку пяти стихий:

1) для «мягких» дел, мирных и хороших, выбирали «мягкие» дни, например, для жертвоприношений, приходящийся на 4-й циклический знак десятеричного цикла дин из «мягких дней», к которым относились дни, обозначенные циклическими знаками и, дин, Цзи, синь и гуй),

2) для «жестких» дел, предназначались «твердые» дни, то есть дни, обозначенные циклическими знаками цзя, бин, у, гэн и жэнь, Эти дни шли, чередуясь с первыми, названными ранее, пятью днями.

Такими делами были, например, карательных походы для которых часто выбиралась весна – сезон наступления активности светлого начала.

Это обстоятельство совпадает с утверждением главы «Цюйли» из «Ли-цзи», в которой сказано:

«Внешние дела совершаются в твердые дни (дни, обозначенные циклическими знаками цзя, бин, у, гэн и жэнь), а внутренние дела совершаются в мягкие дни».

Далее, при династии Чжоу представления о темном и светлом началах получили дальнейшее развитие. В оде «Гун-лю», входящей в состав «Великих од Ши-цзина», при описании переезда Гун-лю, родоначальника чжоусцев и главы своего племени, говорится:

То есть – Гун-лю занимался геомантией, творил «фен-шуй», наблюдая на холме за солнечной тенью, определил стороны света, освещенные солнцем и закрытые от него, смотрел на направление текущих рек.

При чжоуском правителе Чэн-ване были учреждены должности трех высших сановников – великий учитель, великий наставник и великий пестун, а их служебные обязанности заключались в «рассуждениях об истинном пути в управлении государством, приведении в гармонию темного и светлого начал».

«Функции трех высших сановников состояли в оказании помощи вану в рассуждениях об истинном пути, чтобы наладить управление государственными делами и установить согласие между темным и светлым началами. Только обладающие добродетелями могли занимать эти должности».

Возникшие представления о темном и светлом началах получили дальнейшее развитие в «И-цзине (Каноне или Книге Перемен)». Название «Книга Перемен», которую называют также «Чжоу-и (Чжоуская Книга Перемен)», или просто «И (Перемены)», связано с происходящими или производимыми изменениями.

Книга является гадательной книгой по простым графическим схемам из трех или шести линий, соответственно, «триграммам» или «гексаграммам», в которых исследуется изменения, происходящие с темным и светлым началами, и производятся гадания о счастливых и несчастливых событиях, об ожидаемых бедах и счастье.

Главная идея «И-цзин» и главный принцип ее использования состоял в трактовке сочетаний символических черт и противопоставлении темного и светлого начал. Значки, символизирующие темное и светлое начала, носят название «яо», что озна-чает соединение темного и светлого начал, вызывающее изменения.

Светлое (Ян) и темное (Инь) начала обозначались в виде сплошных и прерывистых горизонтальных черт, которые, для простоты текста, мы будем обозначать как «1» и «О». «О» – разорванная черта, темное начало (инь яо) и «1» – слопшная черта, светлое начало (ян яо).

Самые первые схемы состояли из трех черт и это, как утверждается, символизировало отношения неба, земли и человека), которые, располагаясь в определенном порядке, составляли 8 триграмм (ба гуа) Черты изображались «пачкой» черточек, условно – «поленницей» сверху вниз. В нашем тексте направление черт сверху вниз обозначено расположением цифр, 1 и 0, слева направо.

Таблица триграмм

Восемь триграмм, которые называют простыми триграммами (дань гуа), в дальнейшем путем вертикального удвоения рядов превратились в 64 гексаграммы, которые можно называть также «удвоенными» триграммами (чун гуа).

Когда речь заходит об идее применения в качестве символов – цельных и разорван-ных черточках, составляющих знаменитые триграммы и гексаграммы «Книги Перемен», то, в качестве легенды про их составление обыкновенно рассказывают случай который пережил древнекитайский первопредок Фу-Си. или же аналогичный предок – Юй.

Однажды легендарный Фу-Си, изображаемый, обычно с двумя небольшими «рожками», увидел, вдруг, водное чудовище, показавшимся из воды с характерным полосатым рисунком на его шкуре.

Называют и аналогичную ситуацию, но уже с рисунком на панцире черепахи. Разукрашенным водным чудовищем, теоретически, могла оказаться огромная рыба типа осетра с характерными костными пластинками, а что касается черепахи, то на верхней стороне ее панциря, карапаксе, у некоторых видов и впрямь можно видеть цельные и разорванные черточки, как бы нанесенные на отдельные щитки.

Легендарный Фу-Си, родоначальник некоторых китайцев и изобретатель письменности

Заметим, что легенды – на то они и есть легенды, чтобы нести истину в иносказатеольной форме.

Одной из весьма наглядных и удобных трактовок графики «Ян» и «Инь», то есть «сплошной» и «разорванной» черточек, будет следующее:

1) символически триграмма представляла собой сложенную «поленницу» или же – уже разожженный или прогорающий «костер».

2) Цельная «палочка» для древнего первопредка Фу-Си и впрямь являлась цельной палочкой, несгоревшим «поленом» в костре

3) палочка с интервалом посередине обозначала полено, полностью прогоревшее посередине.

В таком случае очень многие трактовки схем становятся легко понятны. Они, при этом, отнюдь не исключают других, параллельных групп трактовок, производимых к тем же схемам, но при рассмотрении другой областей понятий.

Уложенная в цикл триграмм, триграмма «111» обозначает жаркий Юг и Небо, триграмма «ООО» обозначает холодный Север и Землю. Характерное изменение слева, типа 000…001…101…911…111 выражает как бы «разогревание». И, наоборот, характерное изменение справа, типа 111…110…010…100…000 выражает, как бы, «охлаждение» костра.

Подобный образ(система, модель) весьма «первобытен» по свойствам и очень характерно, что дрова в костре действительно горят именно таким образом, поскольку прогорает середина, а торчащие наружу, из кострища, концы веток – вовсе не обгорают.

При этом, как показывает практика, независимо от того, узрел ли Фу-Си значки на панцире черепахи, наша трактовка «целых» и «прогоревших» поленьев достаточно неплоха и, более того, может служить своеобразной графической «мнемоникой», то есть – способом запоминания тех или иных диграмм, триграмм. гексаграмм.

Существует несколько схем расположения триграмм. Рассмотрим одну из них[6].

Здесь по вертикали, по горизонтали и по диагоналям расположены схемы, противоположные друг другу по структуре. Разумеется, логично ожидать, что и смысл, и вкладываемое в них значение будет так же противоположным или близким к тому. Так, в общем-то и есть. Существует несколько групп понятий, в каждой из которых та или иная триграмма «кодирует» определенное понятие.

Так, среди чисто природных объектов и явлений будут обозначения такого рода:

Такое расположение триграмм, приводится, например, в книге Чжэн Чжи ял «Лю цзин ту» или «Иллюстрация к шести классическим книгам» (1753).

Если удвоить триграммы

В гексаграммах Небо стало обозначаться уже значком «111111», Земля значком «000000» и так далее.

В 8-ми триграммах насчитывалось 24 черты, и изменения в значках сравнительно просты. В 64 гексаграммах в сумме 384 черты, характеризующие сложные изменения, и эти изменения, формально, позволяют описывать полный комплекс сочетаний прямых и противоположных черт (континуум) и, трактовать любые сложные сочетания в виде своеобразных предсказаний.

Каждой гексаграмме присущи три составные части: 1): символ – «сян»; 2) число – «шу»; 3) толкование – «цы».

Под «символом» имеется в виду рисунок, образованный путем комбинации черт, сим-волизирующих темное и светлое начала.

Так, если вверху располагаются черты, символизирующие землю, а внизу символизирующие небо, то получается рисунок гексаграммы «тай» – 000111.

Под «Числом» – имеется в виду изменение в гексаграммах, составленных из располо-женных шестью рядами черт, символизирующих темное и светлое начала, в результате чего создается система двоичных чисел, которая задает закон для трактовки изме-нений, вызываемых темными светлым началами.

Под «толкованием» – имеются в виду трактовка каждой гексаграммы и каждой черты, так и именуемое – «толкование гексаграммы»(гуа цы) и толкования к простых черт (яо цы)..

В древности при гаданиях на гексаграммах, основываясь на анализе символа, числа и толкования, предсказывали наступление счастливых или несчастливых событий, счастье или беду.

Среди выбранных восьми наименований проявлений природы небо и земля – главные источники, порождающие все сущее. Небо и земля во времена, когда силы человека в борьбе с природой находились на сравнительно низком уровне, создавали наиболее важные материальные условия, влияющие на жизнь человека, поэтому они занимали наиболее важное место в сушествовавшем мировоззрении.

Хотя объяснение основ мироздания давалось на крайне низком научном уровне, тем не менее оно искало источник происхождения мира в мире природы, а поэтому это мировоззрение можно отнести к примитивному материализму.

История «И-цзин»

Значения, приписанные восьми признанным триграммам, были определены около 1150 года до н. э. неким Вэнь-Ваном, дворянином, заточенным в тюрьму по приказу императора. Также объединяя триграммы в гексаграммы из шести линий, к каждой из шестидесяти четырех гексаграмм (8 × 8) Вень-Ван добавлял «Суждение».

Сын Вэнь-вана, царь У-ван, вычислив по «И-цзину» благоприятный период для победы, вторгся в царство Шан. Он победил последнего императора предшествующей Иньской династии и положил конец его жестокостям.

Его сын Тан, казнив императора, становится правителем царства Шу. Сорок лет спустя, как только вновь воцаряется гражданский мир, он продолжает труд своего отца, систематизирует его и публикует «Книгу Перемен», которую также называют «Книгой Шу». Шу добавил в «Книгу Перемен» комментарии к отдельных линиям каждой гексаграммы.

Впоследствии «Книгу Перемен» изучал великий китайский философ Конфуций (551-479 гг. до н. э.)с таким рвением, что зачитал до дыр три экземпляра. Он оставил к этой книге обстоятельные комментарии, и этот труд стал кладезем всей китайской морали и миропонимания.

Такое объяснение дал в 1060 году другой философ Шао Ян. Помимо этого на основе «И-цзина» он разработал двоичное исчисление, которое было вновь открыто Лейбницем в 1679 году. Именно эта система исчисления, в которой есть всего две цифры – 1 и 0, сделала возможной разработку компьютеров.

Поэтому не только каждая гексаграмма, но и каждая линия гексаграммы имела пророческое значение. Более того, каждая линия, Инь или Ян, проведена, чтобы быть «в покое» или «в движении». Линии в покое игнорировались: «двигающиеся» линии в состоянии напряжения меняются на свои противоположности, таким образом вырабатывая вторую гексаграмму, чтобы быть интерпретированными с первыми. Так оракул может представлять более 4000 различных интерпретаций по любому вопросу, не повторяясь.

С момента появления учения о восьми триграммах до развития его в систему, изложенную в «Чжоуской Книге Перемен», прошел длительный срок, приблизительно с раннего периода Западной Чжоу до 672 г. до н. э., когда это учение окончательно сформировалось и было систематизировано.

В «Цзо-чжуань» под 22-м годом правления Чжуан-гуна находим: «Чжоуский историограф явился к правителю владения Чэнь, имея при себе «Чжоускую Книгу Перемен». Правитель владения Чэнь приказал погадать на» ней (Цзо-чжуань, гл. 9).

Конфуций толкует ученикам «Книгу Перемен»

Это наиболее раннее упоминание о «Чжоуской Книге Перемен», встречающееся в источниках, относится к 672 г. до н. э., и на основании этой даты можно судить о времени появления этого сочинения. Именно в эпоху Чжоу рабовладельческий строй переживал период упадка. В связи с этим теология и философия, стремившиеся познать дальнейшую судьбу, превратились в науки, крайне необходимые господствующему классу.

Запад должен быть благодарным за прочтение «Канона Перемен» выдающемуся немецкому переводчику и миссионеру Ричарду Вильгельму (1873-1930). Работая миссионером в Китае, этот германский теолог натолкнулся на несколько текстов, включая «И-Цзин» и даоистские алхимические тексты, ныне известные на Западе как «Тайна Золотого цветка». Его перевод и интерпретация этих текстов, особенно последнего, впервые сделали их приемлемыми в понятной форме для широкой западной публики.

Его версия «И-Цзин» (перевод на английский с немецкого варианта сделан Кери Ф. Бейнсом) остается непревзойденной не в последнюю очередь из-за того, что неудовлетворенный чисто академическим подходом в ранних переводах (Ледже, 1882 год; де Херлз, 1889 год) Вильгельм приложил все усилия, чтобы сделать понятным символизм трудов. Он изучил их философию под опекой китайского мудреца Лао Наи-хуана и применил технику оракула на практике в своей повседневной жизни. Друг К.Г. Юнга (который написал комментарии к обоим текстам), Вильгельм так и не привык снова к европейской жизни после возвращения из Китая и умер относительно молодым в год, когда вышло в свет немецкое издание «Тайны Золотого цветка». (1,2)

Конец ознакомительного фрагмента.