Вы здесь

Камин для Снегурочки. ГЛАВА 4 (Дарья Донцова, 2004)

ГЛАВА 4

Свин уехал около девяти утра. Заперев за ним дверь, я бросилась к телефону и набрала номер.

– Але, – прокашляли из трубки.

– Мне Рыкову.

– Кого?

– Рыковы тут живут?

– Кто?

– Рыковы!

– Лыковы?

– Рыковы.

– Быковы?

– Рыковы! – заорала я. – Рыковы!

– Сначала сообрази, кто нужон, а потом людям мешай, – последовал ответ.

Я повторила попытку.

– Алле.

– Позовите кого-нибудь из Рыковых.

– Зачем?

– Они здесь живут, да? – обрадовалась я.

– И на фиг трезвонишь, – забубнил голос.

Внезапно мне стало понятно: говорящий вусмерть пьян.

– Позовите кого-нибудь из Рыковых.

– У Зинки спрашивай.

– А это кто?

– Так соседка, – заплетающимся голосом сообщил мужик. – Ейная комната слева от двери, а моя справа.

– Позовите ее, – я решила пообщаться с нормальным, трезвым человеком.

– Кого?

– Зину!

– На работе она.

– Не подскажете, где Зина служит?

– А здеся, внизу.

– Внизу?

– Ага, у нас на первом этаже супермаркет, полы она там моет.

– Как фамилия Зины?

– Зинкина?

– Да.

– Фамилие?

– Да.

– Ну, Кондратьева она.

Я положила трубку. Надо действовать. Спать мне, проведшей всю ночь на ногах, совершенно не хочется, Глафиру нужно будить в два. Улица, на которой жила Рыкова, расположена в центре. Интересно, а где сейчас нахожусь я сама? Взяв с крючка ключи, я, поколебавшись секунду, залезла в сумочку Глафиры и вытащила из бумажника сто рублей. Нехорошо, конечно, но я вернусь и расскажу певице о совершенной мною мелкой краже. Так, что еще надо не забыть?

Внезапно в голове всплыло слово «мобильный». Я машинально протянула руку к серебристому телефончику, валявшемуся на тумбочке, и тут же ее отдернула. Это сотовый Глафиры, у меня нет своего аппарата, но, похоже, в той, пока не припомненной, жизни он был, иначе с какой стати, собираясь на улицу, я вспомнила про него?

Угол дома Глафиры украшала табличка. Я внимательно, целых три раза прочитала название улицы и моментально сообразила: нахожусь в самом центре Москвы, чуть поодаль – метро «Тверская», а место, где расположена квартира Рыковой, – буквально в двух шагах. Вот тут, если взять левее, есть проходной двор, я когда-то бродила здесь, но, убей бог, не помню, с какой целью.

Ноги понесли меня вперед, показалась огромная арка, за ней дворик с чахлой московской травкой и поломанными качелями. Между мусорными баками виднелся проход.

Миновав нестерпимо воняющие контейнеры, я оказалась в переулке. Сердце сжалось, память меня не подвела, вот она, нужная улица. Значит, мой мозг работает нормально, почему же я не могу вспомнить ни своего имени, ни фамилии, ни адреса, ни места работы – ничего?!

При входе в супермаркет маячил охранник.

– Не подскажете, где найти Зину? – тихо спросила я.

– Это кто? – зевнул парень.

– Уборщица. Ее фамилия Кондратьева.

– В зале ищи, – велел секьюрити.

Я стала ходить по магазину, заставленному холодильниками и стеллажами. Наконец на глаза мне попалась тетка в оранжевом фартуке и со шваброй в руках.

– Вы Зина? – обрадовалась я.

– Нет, я Маша, – ответила баба, – Зинка в подсобке.

– Это где?

– Туда ступай, за железную дверь.

Поплутав немного по «закулисью» супермаркета, я отыскала крохотную каморку. За столом пила чай толстая женщина лет шестидесяти.

– Здравствуйте, – сказала я.

– Добрый день, – вежливо ответила поломойка.

– Мне нужна Зина Кондратьева.

– Я – она и есть, а чего случилось?

– Можно мне сесть?

– Плюхайся, – кивнула Зина, – стул не куплен.

– Вы живете в одной квартире с Рыковыми?

Зина скривилась.

– Вот несчастье! Горе горькое.

– Таню знаете? – Я осторожно начала прощупывать почву.

– Таньку-то? А ты кто ей будешь?

– Ну… в общем, понимаете, мы родственники, дальние. Вот я приехала в Москву, у меня адрес был и телефон, – принялась я придумывать на ходу.

Зина усмехнулась:

– А! Значит, не знаешь ничего?

– Нет.

– Ленька-то жив.

– Это кто?

– Так мучитель Танькин. А Анька преставилась!

– А она кто?

– Слушай, – нахмурилась Зина, – какая же ты им родственница, коли никого из своих не знаешь, а? Ну покажь паспорт. Чего вынюхиваешь?

Внезапно я сообразила, как мне действовать.

– Ладно, я неудачно соврала, просто мне не хотелось шум поднимать. Меня зовут Глафира.

– И дальше? – насупилась Зина.

– Таня Рыкова после суда была определена в нашу больницу, я врач из психиатрической лечебницы.

Зина заморгала.

– Да ну?

– Таня хорошо себя вела, – бодро врала я, – вот я и ослабила за ней контроль, а Рыкова возьми и убеги.

– Во блин! – всплеснула руками Зина.

– Совершенно с вами согласна, – кивнула я, – положение ужасное. Очень боюсь за свою карьеру, поэтому о побеге пока никому не сказала ни слова. Главврач в отпуске, но мне надо до его возвращения найти Таню. Честно говоря, я подумала: вдруг она домой пришла? Кстати, нет ли у вас ее фотографии и когда вы видели Таню в последний раз?

– Давно, – ответила Зина, – я на суд ходила. Уж как мне ее жалко было! Обревелась вся. Сначала, правда, обрадовалась, когда услышала, что ее не на зону, а в дурку сунули, только потом знающие люди объяснили, что лучше в тюрьме сидеть, чем в психушке. Эх, бедная Танька! А гад даже не явился!

– Кто?

– Родитель ее, Ленька. Вы вообще чего про нее знаете?

– Ну, она убила мужчину, Сергея Лавсанова, вроде из-за денег.

– Ой нет, – затрясла головой Зина, – не так дело-то было, вот послушай.

Зина всю свою жизнь провела в коммуналке. Квартира небольшая, всего две комнаты, одна принадлежала Рыковым, а другая Кондратьевым. Семьи между собой не конфликтовали. Зина, рано оставшаяся без родителей, работала дворником, Леонид и Анна служили лифтерами. У Рыковых была дочь, Таня, совершенно забитая отцом и брошенная матерью. Зина даже пару раз делала замечание Анне, услышав детские крики, доносившиеся из комнаты Рыковых:

– Скажи Леониду, что нельзя так ребенка истязать.

Аня, сама вечно ходившая в синяках, низко опускала голову.

– Он отец, добра ей хочет, вот и учит.

«Ученье» Леонид применял лишь одно: ремень. Впрочем, иногда пускал в ход и просто кулак. Таню он лупил за все: за двойки, невымытую посуду, забытый свет в ванной. Дня не проходило, чтобы девочка не получала тумаки, затрещины, оплеухи, тычки. Впрочем, жизнь Ани была не лучше, наверное, поэтому она рано умерла. Леонид остался с дочкой и удвоил «воспитательные» меры. Несколько раз, видя, как Таня смывает в ванной кровь с лица, Зина в негодовании говорила: «Надо немедленно вызвать милицию!» Услыхав гневный возглас соседки, Танюша моментально цеплялась за Зину и умоляла: «Ой, не звоните в отделение. Отца заберут на два часа, отметелят и отпустят, он потом меня совсем убьет».

Школу Таня не закончила, да и о каком учении могла идти речь, если дома вас ожидает каждый день плеть?

С шестнадцати лет Таня работала в людях – мыла полы, готовила. Она отличалась абсолютной честностью, была пуглива, немногословна, страшно боялась грубого окрика и к тридцати годам напоминала семилетнюю девочку, не внешне, конечно, а реакцией на окружающих. Еще Танечка часто спрашивала у людей: «Вы на меня не сердитесь?» – и, услыхав: «Нет, конечно», бросалась целовать того, к кому был обращен вопрос.

Леонид, старея, делался все злее и теперь бил дочь просто так, без всякого повода.

– Уходи от него, – советовала Зина Тане, – пусть один кукует.

– Куда? – грустно спрашивала та. – Я зарабатываю копейки. Своей квартиры мне не купить.

– Авось он помрет скоро, – не выдержала один раз Зина, – вон красный какой делается, когда визжит. Лопнет жила в шее, и ты свободна.

– Что ты, Зина, – испугалась Таня, – нельзя родному отцу смерти желать, это грешно.

– А дочь колотить не грех? – обозлилась Зина. – Дай ему разок в ответ сковородкой по башке, живо притихнет.

– Грешно отца ударить.

– Значит, ему можно, а тебе нельзя?

– То его грех, – ответила Таня, – не мой.

– Ты юродивая, – сплюнула Зина, – на всю голову больная.

Таня только вздохнула.

А потом ей безумно, фантастически повезло. Одна из дам, квартиру которых убирала Танечка, порекомендовала честную и трудолюбивую горничную своей знакомой, которая жила с бизнесменом Сергеем Лавсановым.

Таня уехала жить в коттедж. Через месяц она явилась домой, и Зина не узнала ее. Таня похорошела, постриглась, приоделась. Она даже начала пользоваться косметикой, а в ее ушах висели красивые сережки.

Леонида в этот момент не было дома. Танечка села вместе с Зиной на кухне и рассказала о своем счастье.

Живет она в отдельной комнате, с телевизором. Работы немного: уборка, готовка и уход за собаками. Сам хозяин не пьет, к прислуге относится уважительно, платит раз в неделю хорошие деньги. Танечке разрешено есть все без ограничения, а еще она может пользоваться бассейном и баней. Кроме того, Сергей делает ей подарки, недавно принес сережки.

– Небось в кровать уложить собирается, – хмыкнула циничная Зина, – смотри, не продешеви. Ишь, за серьги хочет тобой попользоваться. Пусть платит, тебе квартира нужна.

– Нет, – улыбнулась Танюша, – моя хозяйка Настенька красивая очень. Они с Сергеем пожениться хотят. Просто он такой добрый. Как мне повезло!

Тут явился Леонид.

– Ах ты фря, – с порога заорал мужик, – разоделась, разчихвостилась! Деньги принесла?

Танечка дрожащими руками полезла в сумочку. Отец схватил дочь за шею и поволок в комнату, Зина убежала к себе.

Примерно через час Зина, услыхав шум в прихожей, высунулась наружу. Танюша, растрепанная, с кровавой ссадиной на лице, открывала дверь.

– Не приходи больше, – посоветовала ей соседка.

– Жалко его, отец все-таки, – прошептала Таня и ушла.

Зина топнула ногой от злости. Нет, Танька просто блаженная! Ее лупят, а она подставляет щеки.

Чтобы успокоиться, Зина включила телевизор и стала смотреть сначала сериал, потом новости, следом американский боевик и опять информационную программу…

Ба-бах – донеслось из прихожей. Решив, что Леонид уронил вешалку, Зина выскочила из комнаты и чуть не умерла от страха. Входная дверь открыта, в коридорчике стоят несколько широкоплечих, коротко стриженных парней в кожаных черных куртках.

– Ты кто? – коротко спросил самый старший по виду.

– Кондратьева Зина, – прошептала женщина.

– Где Леонид?

– Там, – указала Зина на дверь соседа.

Один из пришедших легко, словно бумажный листок, снес плечом створку.

– Это что? – заорал Леонид, вскакивая с дивана.

И тут началось! На глазах у изумленной, боявшейся пошевелиться Зинаиды нежданные гости стали крушить комнату Леонида. Двое ломали мебель, били посуду, окна, люстру. Трое колошматили мужика – молча, со знанием дела. Главарь стоял около Зины. Десять минут понадобилось банде на то, чтобы превратить помещение в руины, а хозяина в кровавое месиво.

– Хорошо, – скомандовал главарь, – бросай его.

Наподдав Леониду в последний раз, троица швырнула мужика прямо в груду битых черепков.

– Ты, придурок, – велел главный бандит, – а ну садись, урод!

Леонид мигом выполнил приказ. Старший схватил его за волосы, дернул голову назад и сказал:

– Имей в виду, отморозок: это всего лишь предупреждение. Если еще раз тронешь Таньку, убьем. Хозяин не любит, когда его служащих обижают, сообразил?

– Да, – еле выдавил из себя Леонид.

Бандит плюнул в лицо Рыкову, отпустил его волосы, вытер руку о брюки Леонида, потом вытащил из кармана кошелек, выудил оттуда несколько зеленых бумажек, протянул их Зине и сказал:

– Извини, мамаша, натоптали тебе в прихожей, вымой за нами. А уроду не помогай, не надо. Пошли, пацаны.

Не произнеся ни слова, парни испарились. Главарь вышел последним, аккуратно закрыл входную дверь и запер ее снаружи то ли ключом, то ли отмычкой.

С того дня Леонид стал ниже травы, тише воды, а Таня дома не появлялась. Зина даже перестала вспоминать соседку, но потом случилось непредвиденное.

Кондратьевой позвонили из милиции и огорошили. Таню арестовали, она убила хозяина, Сергея Лавсанова, и очутилась в сизо. Ей можно передать продукты.

Зина развила бешеную активность. Ей даже удалось получить разрешение на свидание с Танюшей. Соседка чуть не заплакала, увидав Рыкову за стеклом. Таня осунулась, почернела, выглядела просто ужасно.

– Ну зачем ты его ножиком била! – воскликнула Зина.

– Он меня изнасиловать хотел.

– Так и согласилась бы.

– Нет.

– Господи, – заорала Зина, – лучше пойти с мужиком в койку, чем в тюрьму!

– Это случайно вышло, просто я психанула, – монотонно, словно автомат, бубнила Таня.

– Милая моя, – зарыдала Зина, – что теперь будет?!

Таня промолчала.

Затем был суд, приговор и клиника. Зина больше не встречалась с Таней, жизнь Кондратьевой течет по-прежнему, Леонид пьет.

Зинаида замолчала, я вздохнула.

– Простите, не подумайте, что я сумасшедшая… Вы меня случайно не знаете?

– Кого? – распахнула глаза Зина.

– Меня.

– Тебя?

– Да. Может, встречали? Я никогда не жила с вами в одной квартире?

– Нет.

– И не имела отношения к Рыковым?

Зина отодвинулась к стене.

– Говоришь, в психушке служишь? Заразилась, что ли?

– Ну, пожалуйста, я понимаю, что задаю идиотские вопросы. Я не Рыкова?

– Господь с тобой! Нет.

– И меня не зовут Таней?

Зина перекрестилась.

– Нет.

– Вы уверены в этом?

– Абсолютно.

– Но вы сказали, что я похожа на Таню.

– Только слегка, да и то не очень.

– Я не Рыкова?

– Нет!!!

Зина вскочила.

– Мне пора пол мыть, пошли отсюда.

Очутившись на улице, я побрела домой. Значит, не Таня Рыкова. А кто? Господи, кто я? Как меня зовут?