Пироманка
(Тиана Эльхаим)
Шестнадцатилетняя Ирма была прехорошенькой и умной не по годам. У нее имелось все необходимое для счастья: изящная фигурка, уже обретшая приятные глазу женственные изгибы, но еще не утратившая подростковой свежести, богатые родители, а также уйма воздыхателей.
Поскольку умные девочки не читают газет, не интересуются политикой и вообще избегают вредных волнений, жизнь Ирмы не омрачалась идиотскими страхами. Готовясь к пляжному сезону, девушка обновляла гардероб, радовалась необычной пустоте магазинов, лайкала котяток и симпотных мальчиков в персон-буке и не замечала нервозности отца и горки транквилизаторов на ночном столике матери. Лето обещало быть особенно жарким в этом году, что дарило возможность каждодневно ошеломлять поклонников изрядно подросшей за зиму грудью, стройными ножками и безупречно плоским животом.
Надо отдать ей должное, Ирма угадала – жарче лета мир еще не видел.
Отца на удивление долго пришлось убеждать вывезти семью к морю. Но как он мог отказать своей маленькой Принцессе? Небольшая, умело спланированная истерика открыла Ирме путь на золотые пляжи Глорифорнии, жемчужины лармериканского побережья.
Но спустя всего лишь неделю юная красотка с негодованием покинула взморье. Пляжи превратились в мерзкие помойки, где никто не появлялся, кроме орд старичья и бездомных собак. Наблюдательные вышки, обычно содержащие внутри широкоплечих атлетичных спасателей, оккупировали бездомные. Магазины и рестораны, за исключением отвратительного «Макрональдса», стояли закрытыми. Ирма возмущалась, истерила, но поделать ничего не могла.
Конец июля девушка встретила в ганзасском захолустье. Отец перед отъездом сюда говорил с ней очень сурово, поминал какую-то нелепую войну, якобы уже где-то идущую, бомбы, убежища и кучу прочей ерунды, которая просто не могла заставить здравомыслящего человека гноить своих дочь и супругу там, где до сих не считается зазорным жениться на сестрах, есть на ужин опоссумов и пить одеколон. Лармериканская армия постоянно защищает демократические идеалы, отправляя своих солдат сражаться с ордами восточных варваров, – сию нехитрую истину Ирме открыл один из ее многочисленных бойфрендов. Она не могла взять в толк, почему отец так разволновался из-за очередной стычки с дикими племенами Гроссии. Ирма пялилась в пыльное засиженное мухами окно, спала, читала старые замусоленные журналы и ждала, когда папа образумится.
**
Чьи-то руки вырвали ее из вялой томительной дремоты. Напольные часы с разбитым стеклом показывали четверть одиннадцатого, судя по окружающей темени – вечера. Отец (а это он разбудил Ирму) был страшен. Стащив еще не пришедшую в себя спросонья девушку по лестнице, он запихнул ее в машину, где уже сидела подозрительно спокойная мать. Наверное, она основательно приложилась к своим «таблеткам радости». Хорошо хоть Ирма легла одетая, а то, чего доброго, папа выволок бы ее на улицу в исподнем. Она уже была готова испугаться, но потом ее осенила счастливая догадка: родители всего-навсего решили наконец вернуться в свои городские апартаменты. Немудрено – здешняя тупая деревенщина, слоняющаяся без дела, а посему излишне назойливая и любопытная, кого хочешь выведет из терпения.
Когда Ирма полностью осознала, что на самом деле затеял отец, она начала яростно сопротивляться, обнаружив в себе силу, которую трудно было предположить в таком изящном теле. Огромный люк, ведущий в убежище, принимал последнюю порцию людей, брошенные автомобили вкривь и вкось застыли на парковке. Ирма в отчаянии вопила и вырывалась, не желая быть заживо погребенной в подземелье из-за нелепого каприза своих свихнувшихся родителей. Вдали, на фоне ночного неба, маняще сверкал огнями мегаполис. Девушка отдала бы все, лишь бы оказаться там, среди нормальных, вменяемых лармериканцев. Человек в сером мундире с нашивками лейтенанта на рукавах буквально подлетел к борющимся. Вдвоем мужчинам удалось подтащить Ирму ко входу. Мама, пошатываясь, брела рядом, судорожно сжимая в руках клатч. Ирма извернулась и пнула дядьку в форме в пах, одновременно погрузив зубки в отцово запястье. Что теперь? Бежать! Бежать куда угодно от безумцев, намеревающихся похоронить ее и себя в лабиринте из бетона и стали. Девушка уже начала поднимать ногу, собираясь рвануться с места, но тут на горизонте зарделось пламя. Ярче тысячи солнц оно озарило прерию, и каждая травинка отбросила длинную тень, похожую на тонкую острую иглу. Склон холма стал белее снега. К ногам застывших в ужасе четырех человек приклеились громадные чернильные двойники, метнувшиеся в долину, прочь от слепящего сияния.
Мужчины, не сговариваясь, подхватили один девушку, другой женщину и помчались к спасительному люку, начавшему уже медленно закрываться. Ирма не могла оторвать глаз от охватившего небо огня. Люди, видевшие атомный взрыв на кинопленке или фотографии, сравнивают его с грибом. Оцепеневшей Ирме он показался туго обтянутым кожей черепом с дымными провалами глазниц, который издевательски подмигивал ей, как бы намекая, что вся дальнейшая ее жизнь пройдет на глубине нескольких сот метров под землей.
– Хорошенько запомни это пламя, малютка, – нашептывал ей жаркий морок, ухмыляясь зубастой пастью, пожирающей мир кусок за куском. – Там, куда ты отправишься, тебя ждет лишь тусклый холодный свет умирающих ламп.
И Ирма закричала не в силах зажмурить или отвести глаза. Ее прошлое, настоящее и будущее обратились в тлеющие угли и пепел. Такую же незавидную судьбу в той или иной степени разделили еще примерно семь миллиардов человек по всему миру, однако сей факт нимало не успокаивал Ирму. Сделать это удалось лишь много позже – квалифицированному медицинскому персоналу с помощью сильнодействующих лекарств.
**
Мэр благочестивого города Феррибелл находился в неоднозначной, прямо говоря, ситуации. Шерифу же, наоборот, все виделось предельно простым, он уже отыскал, как ему казалось, оптимальное решение.
– Джефф, отсутствие улик само по себе ничего не доказывает, – с нажимом произнес блюститель порядка, глядя на градоправителя, расточительно выводящего ручкой замысловатые загогулины на куске грубого картона. – Ты же знаешь эту историю.
Мэр знал. В городе, раскинувшемся райским оазисом посреди радиоактивных руин старого мира, ее знали все. В этом и заключалась проблема. И дурак сообразил бы, к чему клонит шериф.
– Поговаривают, ее бабка сбрендила, увидев взрыв первой бомбы той войны. Глупости, разумеется. Важно, что она чокнулась. Тиана, судя по всему, пошла в нее.
– Приобретенные психические дефекты не наследуются, – мэр устало вздохнул.
– Я в курсе, Джефф, – отвечал шериф. – Но народ требует найти виновника, ведь выгорела целая улица. Сами они уже все для себя решили. Ты же помнишь, как девчонка спалила ангар в нижнем городе? Были и другие случаи… Она странная. Поэтому она виновата, даже если поджог устроил кто-то другой. Мы непременно выясним кто. Потом. А сейчас нам нужен показательный расстрел. В противном случае люди учинят самосуд, а у нас и так забот хватает.
– Ты же не собираешься действительно ее…
– Да ну ладно тебе! Конечно, нет. Это всего лишь фигура речи. Но в Феррибелле ей больше не место.
Мэр огласил свой кабинет очередным страдальческим вздохом. Шутка ли, вот так, запросто, без прямых улик, выставить за ворота гражданку в третьем поколении, выгнать ее на верную смерть среди головорезов, мутантов и груд радиоактивного шлака. Но продолжать спор не имело смысла – обо всем, что озвучил Долговязый Клейн, градоначальник и сам уже подумал не единожды. Кроме того, возмущенный электорат мог влегкую прокатить на выборах (которые, к слову, были уже не за горами), а Джеффрис Райан ценил свое положение и сопутствующие ему маленькие радости жизни.
Наконец, решившись, мэр широким росчерком шариковой ручки исключил Тиану Эльхаим из списка граждан Феррибелла, и уже полтора часа спустя шериф патетически зачитывал приговор у внешней городской стены.
Ворота с лязгом захлопнулись за спиной. Тиана взглянула на бегущие над головой облака, почти не отличимые по цвету от серо-желтой земли под ногами. Окружающий пейзаж внушал ей уважение к неодолимой силе Великого Огня, снизошедшего на землю десятилетия назад. Но, если верить россказням купцов и патрульных команд, пустоши не такие уж и пустынные. Во всяком случае, там осталось немало всего, способного гореть. Когда эта мысль робко проникла в сознание, Тиана вздрогнула, но не поспешила изгнать незваную гостью, откровенно наслаждаясь ею. Поправив на плече потрепанный армейский рюкзак с пожитками, которые ей позволили взять с собой, Тиана зашагала прочь от облепленных зеваками городских укреплений. Опасно в пустошах или нет, в них точно не будет скучнее, чем в Феррибелле.
**
В жизни множество событий зависит от случайностей. Ничтожнейшие мелочи ведут к впечатляющим победам и низвергают великих мира сего с пьедесталов. Нити судеб, сплетенные в мохнатые клубки, безжалостно рассекаются сверкающими лезвиями неожиданностей или перепутываются еще сильнее, словно в лапах игривого котенка.
Рассуждения эти были не совсем уместными в сложившихся обстоятельствах, но Тиана ничего не могла с собой поделать.
Кендрик протянул мощную ручищу, покрытую жесткими щетинистыми волосами, и рванул на себя Тианину рубашку. Ее изготовили из добротной довоенной материи, но гад был слишком силен – сказывалась богатая белком диета. Ткань с треском лопнула, высвободив девичьи груди. В тот же момент мелкий ублюдок, имени которого Тиана узнать еще не успела (если, конечно, при рождении матушка не нарекла его «Эй Ты»), распорол ножом ее левую штанину и впился зубами в бедро. В укусе этом похоть смешалась с исключительно гастрономической страстью. Тиана вздрогнула и зажмурилась.
– Хей, говнюки, мать разве не запретила вам играть с едой? – папаша Гоб просунул в кухню свою тяжелую квадратную башку. – У вас для таких дел есть красавицы-сестры, выросшие из того же семени, что и вы. А чужаки годны лишь в пищу!
Братья нехотя покивали, насупленно глядя на патриарха людоедской семейки.
Впрочем, развлечься с аппетитной милашкой можно и попозже. Толкаясь и переругиваясь, они начали приготовления к пиршеству: точили ножи, раскочегаривали большую закопченную плиту, извлекали из шкафов и холодильника гарнир и приправы.
Обилие работающей техники поражало – засранцы очень даже неплохо устроились, избрав в качестве жилища бензоколонку. Генератор в случае надобности снабжал поместье электричеством, подземные хранилища исправно поставляли газ. А уж что на этом газу приготовить, дело десятое, особенно если ты не брезгуешь человечинкой.
Каннибалы исправно, по широкой дуге, обходили крутящийся табурет у разделочного стола. На означенном предмете мебели восседал мистер Фрай, с живейшим интересом на неприятной роже наблюдающий за происходящим. Пируэты вокруг табурета были, однако, единственным знаком внимания, оказываемым Фраю людоедами.
«Какого хера они его не насадят на вертел, обмявав сперва за сиськи?» – подумала Тиана, испытывая искреннее негодование.
– На этот вопрос я легко отвечу тебе, моя маленькая жгунья, – Фрай выудил из складок плаща коробочку для завтраков (в детстве мама подарила Тиане точно такую же) и принялся складывать бутерброд с колбасой и салатом. – Они, конечно, погрязли здесь в разнообразных пороках, навроде инцеста и людоедства, но до сих пор убежденно гетеросексуальны. Остатки пуританских традиций лармериканской глубинки, знаешь ли. Кулинарные же качества моей скромной персоны вряд ли удовлетворят вкус такой искушенной в приготовлении человечины семьи, как Гашеры.
Фрай вгрызся в бутер, время от времени прихлебывая из серебряной фляжечки. Не отрываясь от перечисленных действий, он каким-то образом умудрился раскурить восхитительно ароматную сигару. Тиана сглотнула слюну – она не вдыхала табачного дыма уже около суток.
– Жаль расставаться с тобой, – Фрай придал своей несимпатичной харе комично-скорбное выражение. – Но уж то, как сначала тебя отжарят, а потом – зажарят, я не пропущу. Прям жду не дождусь вашего совместного отжига. Я вот и попкорн захватил. Не сказать, что очень уж его люблю, но в Мессике весьма трепетно относятся к кукурузе и связанным с нею традициям.
Тиане было нехорошо. В кухне стояла духотища, веревки впивались в тело, но мысль об уготованном придала сил и решимости. Стараясь не привлекать внимания, она начала осторожно вытаскивать из заднего кармана джинсов маленькую зажигалку.
**
Мессика – удивительное место. Великая Война не особенно изменила ее пейзажи – меньше пострадали, наверное, только пустыни Кафрики и Остралии. В Мессике у каждого есть лучший друг, заклятый враг и прозвище. В Мессике далеко не у всех найдется смена нижнего белья, но у любого за пазухой лежит маска героя или шейный платок злодея. Мессиканские женщины красивы, а мужчины брутальны либо комичны и уродливы. Испокон веков местные условно разделились на три категории: хорошие ребята, плохие ребята и крестьяне.
Декстер по прозвищу Королевский Тушкан причислял себя к плохим ребятам и брутальным красавцам, хотя ему больше подходило определение «комичный шалопай».
Вопреки многочисленным довоенным комиксам и фильмам, а также домыслам ныне живущих, радиация не породила на Эос расу могучих супермутантов. Она всего-навсего наградила уйму людей неприятными хроническими заболеваниями, поиграла с количеством конечностей у двух-трех поколений, подарила истерзанному войной миру сурков размером с теленка и… Королевского Тушкана.
Само собой, Декстер не был помесью человека с тушканчиком, который не водился в Мессике и в лучшие времена, но какой-то умник однажды сравнил маленького мутанта с этим забавным зверьком. С таким же успехом он мог бы назвать мальчишку «человеком-кенгуру», если бы знал о существовании таких прыгучих тварей. Декстер тогда, невзирая на нежный возраст, не замедлил пройтись по поводу взаимоотношений матери шутника с линялым ишаком, случившимся неподалеку. Сразу после того он (Декстер, а не ишак, разумеется) обнаружил полезнейшее свойство своих ног – они с легкостью унесли его тщедушное тельце от задетого Декстеровым красноречием недруга. Именно тогда началась история Королевского Тушкана.
Мальчишка, от природы осторожный, если не сказать трусоватый, во всем положился на свои мощные, непомерно удлиненные нижние конечности и голый, с пушистой кисточкой, хвост, позволявший совершать ошеломительные повороты на пределе скорости. Благодаря этим весьма потешно выглядевшим частям его тела Королевскому Тушкану сходили с рук поражающие нахальством фортели. Декстер крал еду, воду, нетяжелую скотинку со дворов оторопевших хозяев, а молодых красоток – из-под носа разъяренных отцов. Оскорбления словом и действием занимали прочное место в перечне декстеровских развлечений. Безнаказанность воспитала в юном мутанте неуемные наглость и бахвальство – он утверждал, что обгоняет пулю. На счастье Декстера, возможности проверить это до сих пор не представилось.
В тот самый день, когда Тиана подвергалась нетривиальной опасности быть отжаренной и зажаренной, Декстер раздумывал, чем бы еще досадить людоедам, обосновавшимся чересчур близко от ареала его обитания. Семейка Гашеров пожаловала сюда откуда-то с севера, не имея, таким образом, никаких прав топтать своими жирными мохнатыми ножищами засушливую мессиканскую землю, и Декстер вел с ними непримиримую войну. Один вид Королевского Тушкана приводил Гашеров в неистовое бешенство, их взаимоотношения во многом цитировали довоенный мультфильм про Дорожного Бегуна и Печального Койота. Рано или поздно кто-то должен был ошибиться…
Декстер видел, как братья под руководством папаньки Гоба затащили брыкающуюся чику на кухню. Девица, белокожая, гладкая, неплохо одетая, родилась и выросла точно не под жарким мессиканским солнцем. Развалившись в колючем кустарнике, Декстер недолго посмаковал грядущие сцены ярости в людоедском логове, после того как он, Королевский Тушкан, отнимет у говнюков и игрушку, и обед. Затем, резко вскочив на ноги, мутант занялся реализацией своих планов, даже не представляя, чем это для него обернется.
**
Еще в том нежном возрасте, когда разница полов в играх ничего не значила, Тиана на спор дольше всех держала ладонь над свечой. Ее взаимоотношения с огнем в итоге сложились удачнее, нежели со сверстниками, которые откровенно побаивались странностей младшей Эльхаим.
Колесико зажигалки щелкнуло почти неслышно. На кухне, наполненной душным и тяжелым смрадом жарящегося картофеля, запах тлеющего сыромятного жгута терялся совершенно.
Мистер Фрай минут пять как перешел к потреблению попкорна, но Тиана уже не отвлекалась на нарочито громкий хруст воздушной кукурузы. Время утекало сквозь пальцы, точно песок; масло вовсю шкворчало на огромном противне, придавая царившему в кухне зловонию горький тошнотворный оттенок. Щипки старшего братца недвусмысленно намекали: скоро начнется самое интересное.
«Да, ублюдок, – подумала Тиана, – скоро».
Кендрик схватил ее за грудь и дернул. Тиана повалилась в его широкие объятия, освободившейся рукой утянув с плиты кастрюлю с кипящим овощным бульоном. От рева обожженного ослепшего людоеда задрожала пластиковая посуда на столе. Фрай выругался и уронил попкорнину. Безымянный выродок в нерешительности застыл с ножом в руке. Тиана выхватила тесак из его щуплых ручонок, судорожным движением взрезала путы на ногах и, попытавшись шагнуть, рухнула на немытый дощатый пол. Вокруг, завывая и круша мебель, метался Кендрик. «Эй Ты» испуганно ринулся к выходу.
Декстер переступил с ноги на ногу и проделал один из тех великолепных прыжков, которые создали ему репутацию. Проломив трухлявую раму, Королевский Тушкан погрузился в смрадную атмосферу людоедской кухни. Со стороны такие действия, пожалуй, выглядели глупо, но, по сути, Декстер не особенно рисковал – стремительность его реакции позволила бы покинуть помещение в доли секунды при малейшей угрозе жизни и благополучию.
Упав, Тиана пребольно ударилась. В ладони вонзилась, наверное, добрая сотня заноз, шляпка ржавого гвоздя рассекла запястье до крови. Ощущение не из приятных, что и говорить. Но Тиана и думать о них забыла. Она не отрываясь смотрела в незастекленное окно – некое существо, одним махом преодолев покосившийся забор, влетело внутрь и толкнуло беснующегося Кендрика. Мордоворот издал последний истошный вопль, затем скатился на пол, шмякнувшись виском об угол плиты и перевернув на себя противень с кипящим маслом. Разлившийся в воздухе запах явно указывал на то, что людоед начал готовиться.
Декстер уставился на полуголую чику. Та, покачиваясь, передвигалась по кухне и открывала газовые вентили. Вонь паленой щетины, картофеля и перца смешалась со сладковатым душком пропана. Вдобавок тонкий нюх Декстера уловил неизвестно откуда взявшийся аромат жареной кукурузы.
– Королевский Тушкан жаждет благодарности! – Декстер приосанился, переместив потертые мотоциклетные очки на лоб. – Я спас тебя!
– Еще нет, – ответила Тиана, – но сейчас спасешь.
Пока Декстер вникал в смысл фразы, девица неожиданно ловко взобралась к нему на спину и обхватила левой рукой за плечи. Что-то зашуршало по кожаному декстеровскому шлему. Мозг Королевского Тушкана мгновенно обработал информацию и вынес вердикт: чиркнула спичка. Мутант не мог похвастаться излишней образованностью, но был в курсе – пропан имеет свойство взрываться от контакта с огнем. Поэтому, когда Тиана Эльхаим еще только «пришпорила» своего скакуна, ноги Декстера уже разгибались, выбрасывая владельца вместе с его ношей в окно.
Если бы Королевский Тушкан знал, что он первым в мире совершил «реактивный прыжок» без тактического доспеха, защищающего задницу от осколков, и уцелел при этом, он возгордился бы непомерно. Но Декстер не догадывался о рекорде; он обжег пяточки, а куском газового баллона ему чуть не отсекло кисточку на хвосте. К тому же, пролетев около сотни метров по воздуху на гребне взрывной волны, он неудачно приземлился и вывихнул лодыжку. От избытка впечатлений Королевский Тушкан потерял сознание.
Тиана откопала в сумке забавного мутанта засохшее буррито и съела его, с непередаваемым наслаждением глядя на полыхающие руины усадьбы Гашеров. Затем она достала из все той же сумки маркировочную ленту и задумчиво обмоталась ею поверх подгоревших обрывков рубашки. После Тиана, понукаемая неясным чувством (возможно, благодарности), взвалила Декстера на плечи и продолжила путь.