Каменные сердца. Часть 1. Каменные сердца (Иван Мельников)

Неси же мне мой верный меч, неси мой лук и стрелы,

Уж занимается заря, пущу их вскоре в дело.

Наш мир, исполненный любви, скрыт пеплом и песками,

А света тоненькая нить мерцает лишь меж нами.

Как изменилось все вокруг! Сердца оделись в камень.

Не размыкая наших рук, пройдем сквозь тьму и пламя.

Средь каменных душ мы остались одни,

Но одиноки не мы, а они.

В лесах и полях мы бродили с тобой,

Нам солнце с луною сияли.

И думали мы, что хранимы судьбой, —

Ни горя, ни бед, мы не знали.

Но слезы горячие льются из глаз,

И небо окуталось дымом,

И ненависть в сердце моем поднялась:

За то, что утрачено, тысячу раз

В кровавом бою отомстим мы.

Им не сломить нас никогда – не дрогнем, не отступим!

И ратной удалью своей фортуну мы подкупим!

Средь каменных душ мы остались вдвоем,

Но все равно мы на битву идем!

Держу я крепко верный меч, со мною лук и стрелы,

И в блеске утренней зари пущу их скоро в дело…

Глава первая

Рассказывать истории, к вашему сведению, – большое искусство. Ну право же, сложно балакать так, чтобы сидящие вокруг костра слушали, а не ковыряли в носу, слюняво целовались или давили песчаных козявок, да еще вдобавок верили тебе. Кто-то небось и умеет (по крайней мере, у Акселя неплохо получается), но я, к моему сожалению, не из таких. Нет у меня таланта к сочинительству, а тяга есть.

С тех пор как я выбралась из Идэна, прошла уже уйма времени (месяца четыре или около того), и каждый день случается что-то ужасно интересное. Но человеческая память – удивительная штука: даже знаменательные события нередко стираются из нее, а мелочи и подавно. И повествование начинает смахивать на заношенный дырявый свитер – надевать глупо, выбросить жалко. Например, байку про Кирну и три банки тушенки никто уже не помнит, кроме, собственно, Кирны и меня. Но ведь если ты что-то забыл, значит, этого будто и вовсе не было! Или вот про то, как мы гостили на страусиной ферме… А едва я заговариваю про сурка весом в двести пятьдесят четыре килограмма, окружающие просто-напросто обвиняют меня во лжи!

Роботы в Идэне, конечно, не самое приятное общество, но кое-что они устроили достаточно толково. Например, железяки заносят в свою память все, включая явную ерунду. Поэтому они никогда не скучают и редко делают глупости.

Ну вот, я тоже решила регулярно фиксировать происходящее в особой тетрадочке, – не зря же роботы учили меня грамоте! – которая называется «дневник». Таким образом, к старости, то бишь годам к тридцати, я обеспечу себя яркими воспоминаниями. Вообще-то, по-чесноку, старперы, нудящие про «прежние времена», позабыли, как все было на самом деле. А я открою дневник и прочту. Я не забуду! Кроме того, в моей голове теснится множество мыслей, иные из которых я нахожу небезынтересными. Обидно, если они порастеряются. Ну и когда я стану старой, смогу почитывать записанное всяким потомкам и с друзьями.

Подходящая фиговина для заметок отыскалась у Натана – я позаимствовала у него толстенный альбом. Он, один хрен, накалякал бы там дурацких голых баб с раздвинутыми ногами и огромными вислыми сиськами. Но их и так кругом навалом, вполне даже живых, не нарисованных – и баб, и сисек, а вот нехватка интересных историй ощущается крайне остро. Прочтете – еще спасибками закидаете!

**

Ненавижу, когда какой-нибудь говнюк будит меня утром. Ну, знаете, как это бывает – начинает бестактно греметь кастрюлями, топать своими чоботами, чихать, кашлять, рыгать и производить другие, не способствующие качественному сну шумы. Аксель поступил нынче именно так. В мой восхитительный сон про целую ванну воды с воздушной шапкой пены ворвался, подобно бураву, его голос. Я приоткрыла глаза и оглядела нутро трейлера. Свет, еле-еле пробивающийся сквозь жалюзи на окнах, всякий полезный хлам, распиханный по углам, и небритый упырь, решивший спозаранку побакланить с… Нет, помимо Акселя, вокруг никого не оказалось. Зато к уху он прижимал плоский черный брусочек (дистанционное средство связи, спутик, короче, или мобильник), с которым и болтал, продолжая, однако, активно жестикулировать, точно собеседница присутствовала здесь же.

– До встречи, зайка! Ага, и тебя чмоки.

Да, диалог, несомненно, велся с дамочкой.

Аксель нажал кнопочку на переговорном устройстве (видала я уже такие, но вот держать в руках не приходилось), приготовившись убрать его в карман джинсов. Он удачно повернулся ко мне спиной – момент был идеален. Я рванулась с места и почти выбила телефончик из цепких цыганских пальцев. Вернее, он его упустил, но поймал на секунду раньше меня.

– Пиздуй-ка отседова, Том! – ухмыльнувшись, обратился ко мне Аксель, прихватив за шкирку, как нашкодившего кутенка. – Поднимай табор, трогаемся через полчаса. – С этими словами он выдворил меня из помещения, придав ускорение посредством бодрящего дружеского пенделя.

– Да я только позырить хотел! – пробормотала я захлопнувшейся двери, впрочем, тут же радостно заорала: – Ребята, встаем, жрем и отчаливаем! Пошевеливайтесь! Вы думали, если спрятать мою «будильную» кастрюлю, сможете допоздна давить храпунцова? Эй вы, сонные тетери, открывайте, на хрен, двери!

Благодаря старику Сраму в моей голове засело несметное количество обрывков разнообразного фольклора: стишков, песен, нескладушек и прочей чепухи.

Мне, как самому молодому в нашем кочевом сообществе или, по-цыгански, таборе, полагалось заниматься всяческой неблагодарной работой (хотя из чего угодно получится развлечение, если подойти с умом). Например, приходится будить народ, мотаться вдоль вереницы машин из-за любой фигни, лазить на подъемный кран тягача, или даже помогать готовить на всю ораву. Меня-то это не сильно обременяет, а вот друзья воспринимают некоторые мои обязанности, ммм, слегонца в штыки.

О чем я и говорила: какой-то гад запустил в меня тапкой. Не иначе как Натан. У него в багаже осели многие раритеты, исчезнувшие из обихода в послевоенном мире. Это оказалась женская домашняя туфелька с радужными перышками и бантиками, чуточку потертая, но яркая и нарядная. Воздев над ее головой, я подбежала к автомобилю Дриббла и замахнулась, намереваясь от души засадить каблучком в лобовое стекло. Однако вовремя остановилась. Наверное, из-за возникшей в окне разъяренной хари Натана. За порчу своего имущества он мог и убить. Вероятно. Если начистоту, Дриббл из самострела с пяти шагов по банке мазал.

– О’кей, приятель, я просто аккуратно положу ее на крышу, – с напускным ужасом прошептала я.

Чудненько! Нет ничего приятнее бодрой утренней перебранки. Далее я заглянула к Сагерту и Кирне (с особой осторожностью – белобрысая давно обещала укоротить мне уши и, в отличие от Натана, действительно могла воплотить угрозы в жизнь), растолкала Тиану и Данике, пощекотала пяточки Декстеру (эти трое иногда вяло бузили, не больше). Заки, по-моему, вообще не спала – ни разу я ее не застукала. А Владилен Михайлович, напротив, всегда находился как бы в полудреме.

Таким образом, обежав табор по кругу, на обратном пути я не преминула огласить окрестности победным кличем и вломилась в трейлер.

– Садись-ка, мелкий. Кофейку? Какавки? Или, мать его так-то, молочка? – подобные приколы с утречка уже превратились в ритуал. – Кастрюлю твою я нашел, но какой-то умник сделал из нее «розочку»… – цыганин, усмехаясь, протянул мне останки «будильника»: – Вот. Но, на-ка, держи взамен звонкую чугунную сковородку. С ней такое не прокатит!

Аксель добыл ее с одной из полок. Ну прямо любящий папаша сынку игрушку подарил! Я радостно выхватила посудину у цыгана из рук, высунулась в дверь и замолотила по ней алюминиевой ложкой (тоже та еще диковинка). Из-под трейлера раздалось недовольное бурчание – забыла я про новичков-то.

– Сон лучше завершать естественным путем! – вслед за фразой показались рыжая голова и развесистые уши вчерашней гостьи. – А Джо вообще еще маленький. Будет плохо спать – не вырастет.

– Пропустит завтрак – точно не вырастет! – наставительно произнесла я (хотя Джонатан и без всяких снов да завтраков бугаина не из последних). – В большой семье хлеборезкой не щелкают!

Тем не менее через обещанные полчаса караван неспешно двинулся, вздымая клубы пыли. Цыганин объявил, что мы держим путь в Кеблин-Таун. Там нас ждет один из его друзей (поправляю про себя – подруга), которого он оставил здесь когда-то. У Акселя целая сеть единомышленников, раскиданных по миру, и разыскивающих загадочное «место-откуда-можно-отправить-послание-Старшим-Братьям». Сам цыган потратил на это два с лишним года в Кенаде, но не преуспел. В войну разрушили значительную часть радарных установок (Аксель-то, небось, даже слова такого не знает!), а ведь их и раньше было не на каждом углу понатыкано. Теперь нам предстоит подобрать тех из его знакомых, кто преодолел сей немалый для обитателя пустошей срок. И если они ничего не нашли, то караван пересечет Отлантическое море и последует через Ивропу дальше на восток, в суровую Гроссию и таинственный Гатай, где обретаются желтолицые гатайцы, у которых, по слухам, даже император (это такой очень важный вождь) – гатаец.

**

Старик Срам много порассказал о воле. Мир, который ему запомнился, корчился в ледяных тисках Долгой зимы, голода и отчаяния. А я сравнивала Эос с человеком, медленно приходящим в себя после тяжелой болезни. Кризис миновал, и тень смерти отступила. Пустоши покрылись жесткой, как свиная щетина, травой, молодые деревца взрастали на вчерашних пепелищах, плющ оплел руины, торопясь спрятать под зеленым ковром грехи рода человеческого. Да, тут растениям, зверью и людям не так сыто живется, как в безопасном благоденствии опекаемого роботами мирка. Но зато в пустошах ты уясняешь, что почем, осознаешь истинную ценность любой мелочи. Срам был прав на все сто – только здесь я ощутила себя живой.

Разумеется, Великая Пустошь, в которую превратился Великий Континент, – не самое спокойное место. Вернее даже, очень неспокойное. Иногда меня посещают неутешительные мысли относительно будущности человечества, как вида. Но я стараюсь ни о чем таком не думать. По крайней мере, часто.

**

От пространных размышлений меня отвлекла Захария, углядевшая по правую руку от автоколонны сизо-черный дымный столб. Очкастая негритянка изрядно посрамила Тома, ведь зыркать по сторонам – его работа. Ну, как-никак друзья для того и нужны, чтобы прибрать за тобой, если ты напортачил. Конечно, если облажались они, расхлебывать придется уже тебе. Такова нехитрая суть дружбы.

Выпрыгнув из «вороньего гнезда», устроенного над кабиной тягача, я ринулась к головной повозке. Вообще-то табор располагал весьма приличным количеством разнообразной техники. Под управлением Тианы углублял дорожные колеи автокран-тягач «джон гир», к нему с помощью троса крепился натановский «сандерклап». Армейский джип с брезентовым верхом, к которому прицепили жилой трейлер, вела Кирна. Аксель во главе каравана правил тройкой тощих, но крепких лошадей, влекущих странный гибрид кабины автомобиля и телеги. Определить, где и как начинала свою карьеру его распиленная колымага, не представлялось возможным.

Я легко настигла конскую упряжку и вскарабкалась на козлы. Кое-кто из таборчан присоединился ко мне, переговариваясь на ходу, – Аксель сбавил скорость, не затормозив, однако, полностью.

Стоит заметить, караван никогда не передвигался быстро, исключая моменты опасности и спешки: техника и лошадиные подковы при езде «с ветерком» по пересеченной местности (это когда повсюду рытвины да сурочьи норы) изнашиваются в мгновение ока, а ремонтных мастерских в наши трудные времена раз, два и обчелся.

– В полях дым столбом, а Томми молчком. Че за фигня, поц? – отчитал меня цыганин. – Задрых опять?

Вообще-то Аксель способен выражаться нормальным человеческим языком, если захочет. Одна беда – такая охота возникает у цыгана редко. Слова выкатываются из его рта, точно маслом смазанные – легко и непринужденно, в темпе движения иглы швейной машинки, прилепляясь друг к другу в самых немыслимых положениях. Посему пришлось научиться понимать несомую Акселем околесицу. Впрочем, Срам и Борис заложили неплохой фундамент в данной области моего образования.

– Ну поучи еще меня! – я несильно тюкнула цыганина в плечо. – Прошвырнусь туда-сюда!

От нетерпения у меня даже ушки задрожали. Еще бы! Потряситесь с мое в тесной обзорной корзинке, и вам тоже непременно захочется размяться. А если откровенно, я просто любопытна. Очень.

Кстати, когда я говорю «утро», то подразумеваю время примерно около пяти-шести часов дня, а то и позже. Только конченый идиот рискнет выдвинуться в путь под палящим солнцем, запекающим человека, как картошку в углях, – до хрустящей черной корочки и раскаляющим автомобильные корпуса настолько, что хоть яишенку жарь. Поэтому матерые караванщики навроде нас начинают движение во второй половине дня, ближе к вечеру, и едут всю ночь до утра. Впереди обычно идет кто-то с жировым светильником, на машины и повозки тоже вешают фонари. Таким образом, самый жаркий период суток употребляется для сна.

– Том, ну че за твою мать. Горит и горит, не у тебя штанах – и ладно. Хошь заглянуть на огонек к тем, кто хатку запалил? – недовольно протараторил Аксель, а для подкрепления своего невысказанного, но очевидного решения звонко щелкнул кнутом поверх лошадиных спин.

Тройка побежала резвее, позади послышался рев набирающего скорость тягача, перекрывший прочие звуки. Судя по всему, Тиана не увидела дым пожара, иначе, к гадалке не ходи, поддержала бы меня. Тогда караван точно встал бы.

– Отвали, а! – я показала цыгану один из тех жестов, которые разъясняют, куда следует идти, и скатилась с козел.

Мой велосипед, мой персональный скакун, мой гребаный Дуцефал, висел на внешних крюках на правом борту трейлера. Вероятно, когда-нибудь я просвещу вас, откуда у Тома велик и чьим славным именем назван – если найдется минутка. Дождавшись у обочины автомобиля Кирны, я махнула ей рукой, та недовольно притормозила. Прежде чем она успела как-то прокомментировать мои действия, я уже сняла велик, взобралась на него и помчалась к ферме. Вслед доносились нечленораздельные ругательства Акселя.

Немного погодя со мной поравнялся Сагерт, бегущий ненапряжной трусцой. Его, к слову, укачивает в машинах, потому он обычно идет рядом с колонной, умудряясь не отставать, и чаще других исполняет роль «поводыря» ночами. Этот мужик вообще впечатляюще ловок и вынослив – я, например, так не смогла бы. Сильно запоздав, нас пытались догнать Захария и Владилен Михайлович. Птицын брел, тяжело опираясь на лыжную палку и периодически утираясь грязным клетчатым платком. Негритянка же бодро отмеряла шаги, сохраняя ровный темп и не сбивая дыхание. Мы вдвоем снизили скорость, чтобы явиться на пожарище вместе с ними.

Я оглянулась: Аксель продолжал движение, как и следовало ожидать. Ну и пусть его! В любом случае мы успеем улизнуть под защиту городских стен, до которых отсюда рукой подать. Вон повозка уже втягивается в ворота. Сейчас начнется та еще скучища: шмон, препирательства с местными властями из-за машиномест, из-за оружия, из-за мутантов, из-за хрен-знает-чего-еще. Снова Аксель примется заливаться соловьем по поводу нашей маленькой походной горелки – Тианиного огнеплюя. Эту мутотень я с превеликой радостью пропущу. То ли дело – свеженькое пепелище, где наверняка осталось, чем поживиться.

– Владилен Михайлович, вы опять за старое? – недовольно пробурчала Захария, наблюдая тощий зад гроссийского лесника, обращенный в небо.

Птицын беседовал с углями, припадая к ним ладонями, а порой и физиономией. Заки получила достаточно хорошее воспитание (интересно где?) и соглашалась уважать почтенный возраст, но эксцентричные выходки дряхлого оборванца ее раздражали. И не ее одну.

– Ладно тебе, зато после расскажет, что стряслось, – урезонил Сагерт негритянку.

– Ты ему веришь?

Ага, а это извечный вопрос, поднимаемый в таборе изо дня в день и столь же часто получавший ответ, но не надоедающий. Владилен угадывал не всегда, но чаще, чем можно предполагать. Хотя в данном случае и без общения с духами была ясна неприглядная картина разыгравшейся здесь драмы.

Пока остальные бессмысленно ворошили пепел, осматривали обгоревший скелет домика снаружи, я решительно шагнула внутрь. Фермерское семейство пренебрегло опасностью, не пожелав бросить имущество. Их не застали врасплох – судя по дыркам в стенах и гильзам на полу, завязалась ожесточенная перестрелка. Трупы, избавленные от излишков мясца, валялись рядом с оконцами.

Нападавшие вынесли все подчистую, точнее все, что нашли. Зуд в моих ладошках и кончиках ушей подтверждал: ворюги лоханулись, – а я привыкла доверять наитию. Уж если мне так приспичило обыскать руины, значит, тут непременно что-нибудь есть. Послышался протяжный стон – это возник и осел в дверях наш пожилой гроссиец. Он вновь окунулся в кошмары своих правдивых (я-то не сомневаюсь ни капли) видений, связанных с местной трагедией. Наверное, только молодость не дает мне прочувствовать ужас случившегося. Ох, как бы не пришлось выволакивать деда отсюда на себе.

Зашедший внутрь Сагерт предупредил меня о замеченной им дымке на горизонте. Похоже, проклятые каннибалы возвращались за добавкой.

– Да я уже… почти… вот оно! – я ухватилась пальцами за едва приподнятую половицу-лючок.

Рывок – мне в нос ударил влажный подвальный запах. Ай да я! В промасленной тряпке лежал заряженный обрез с двумя дополнительными патронами. Конечно, оружие было не очень ухоженным, но все-таки было оружием – добычей.

Я выскочила наружу. Пылевые столбы, переместившиеся с линии горизонта в непосредственную близость от фермы, прозрачно намекали – нужно убираться поскорее.

– Владилен, подъем! – засунув обрез подмышку, я тряхнула дедка за плечи.

– Она там! – взревел лесник, неожиданно распахнув свои мутноватые гляделки, ринулся ползком к обломкам кровати, подлез под нее и вынырнул с жестянкой, от которой распространялся терпкий запах брожения. – Теперь идем! – скомандовал Птицын, указуя мосластым пальцем на дверной проем.

Сагерт и Заки уже улепетывали вовсю – только пятки сверкали. Я плюхнулась в седло, педали бешено завертелись, велосипед понес меня к спасительным стенам, на которые высыпали ополченцы и зеваки. Но меньше чем через минуту сзади донеслось надсадное хриплое дыхание лесника, категорически не способного к быстрому передвижению. Я обернулась: угроза оформилась во внедорожник с болтометом в кузове, несколько мотоциклов и линию темных точек чуть поодаль.

**

В голове Птицына раздался голос Бэллы, рекомендующий поторопиться. Однако прыти старику это не прибавило. Дух покрыл тихохода трехэтажным матом и выдал увесистого пинка: «Твоей мохнатой заднице вряд ли понравится знакомство с вертелом или еще чем похуже!»

**

– Владилен, шевели батонами! Поедешь на багажнике, – рявкнула я на отрешенно закатившего глаза Птицына. – И держись за ремень. А то, чего доброго, наебнешься.

– Да-да…

Приземлив пятую точку на погнутое сетчатое сидение, алкаш взялся-таки одной рукой за мой пояс, а другой бережно прижал к сердцу добытую банку. Лыжная палка опасно легла поперек багажника, удерживаемая лишь костистыми стариковскими коленками.

– Жми, бесененок! – скомандовал Владилен.

Оставалось надеяться только на крепость моих ног, ну и на удачу, конечно. Рейдеры наступали нам на хвост. «Вот бы кто-нибудь из ублюдков навернулся под колеса этому драндулету!» – гневно подумала я.

Раздался испуганный вопль, оглушительный визг тормозов и скрежет. Переднее колесо одного из мотоциклов провалилось в сурковую нору, отправив наездника в полет по эффектной дуге. Сам же байк влетел в утыканный шипами ржавый скребок внедорожника. Обо всем случившемся радостно сообщил мне Владилен, рискнувший повернуть башку вполоборота. Ввиду обстоятельств непреодолимой силы, преследование захлебнулось. К тому времени двое наших более расторопных товарищей уже были в безопасности, а нам со стен приветственно выкрикивали всякую ободряющую (по мнению крикунов) чушь.

**

В общем-то, вышеописанные события легко позволят догадаться, почему я, Мэйби Туморроу, прячу свои девичьи округлости в мешковатой одежде. Великая Пустошь – мир мужчин. Мир, без стеснения демонстрирующий самые уродливые черты хозяев. Женщина здесь – такой же предмет вожделения и торга, как рабочее оружие или машины на ходу, невольный и бесправный игрок за столом, где крутые парни режутся в свои жестокие игры. Так проявляется мрачная ирония судьбы: проигравший мужчина всего-навсего умирает. Для слабого пола поражение в мужской игре зачастую оборачивается адом, а смерть тянет на благополучное избавление.

Посему я без зазрения совести мухлюю в этом нелепом состязании. На мой взгляд, пусть уж лучше мне всадят под ребра стрелу или нож, приняв за пацана, чем насильно засунут между ног ту смешную штукенцию, которой парни так гордятся. Хотя наш мир не без извращенцев, и Тому Мэйби тоже может не повезти. Ну, теоретически.

Хорошо у меня не такие здоровенные буфера, как, например, у Тианы, и их нетрудно скрыть под разномастными обносками. Конечно, с момента побега из Идэна мои волосы отрасли, но я все еще с легкостью строю из себя парня (даже хитрожопый Аксель не догадался). Я сквернословлю, бахвалюсь, пью, смеюсь в лицо опасности – совсем как мужики. Не получается только мочиться стоя и, самое главное, мужественно вонять. Впрочем, по-женски я тоже не пахну, не знаю уж, как мне удается. Наверное, запах придет с возрастом, однако я искренне надеюсь, что нет.

**

Аксель ругался на чем свет стоит, понося упрямого пацаненка, решившего в очередной раз испытать свою счастливую звезду. Вот же не сидится маленькому засранцу, а ведь еще полтабора с собой увел. Молодость специально отведена человеческой природой для совершения глупостей, но цыганин все равно злился на «юнгу» – мальчишка успел стать чем-то вроде караванного талисмана. Гибель его, согласно поверьям, сулила крупные неприятности.

Стена, окружающая Кеблин-Таун возвышалась на добрых десять метров, ее венчали несколько площадок со станковыми болтометами, наверху сновали люди. Одни спешили к орудиям, другие лениво взводили ручные самострелы, третьи просто прибежали поглазеть. Городские стены выглядели неприступными – кочующие орды мародеров и племена дикарей никогда не осмелились бы на кровавый штурм.

– Вовремя поспели, ребята. На горизонте опять бандюги на колесах, – воскликнул стражник, потом, окинув караван взглядом, несколько тише, но не сильно таясь, проворчал: – Правда, вы не лучше смотритесь, да и хари у вас…

Ворота распахнулись, и вереница машин попала в специальный «карман», предваряющий улицу. Место это было призвано помешать неблагонадежным гостям проникнуть в город. Если шерифу и его парням по каким-то причинам не нравились приезжие, то они быстро, без особых затруднений, изгоняли их обратно за стены или истребляли. Все более-менее крупные поселения нынче основательно укреплялись, возвращая человечество к эпохе замков, вот только рвы теперь не заполнялись водой, а стены складывались из разнообразного мусора вперемешку с камнями, песком, глиной и изредка бревнами. Оборонительные ухищрения предков возродились: кипящая жижа, баллисты и требушеты, ловушки в надвратных башнях, ну и еще кое-что новенькое, из поздних наработок.

Караван долго и нудно досматривали. Цыганин сладкоречивым змием увивался за охранниками, но оружие пришлось-таки сдать (в городах его вообще редко удавалось оставить при себе). А потом начались извечные проблемы с мутантами.

– Мужик, ты поручишься за своих уродцев? – спросил Акселя один из ополченцев. В категорию таковых попадал Декстер, хвостатый приятель Тианы, и рыжая Туве. Попал бы и Том, очутись он сейчас с табором. Удивительно, насколько важна для некоторых форма ушей! У мальчонки-то всего недостатков – эти хреновы уши.

– Как, блин, за самого себя! – Аксель выдавил одну из своих широчайших улыбок.

– Сэр, данные существа совершенно безопасны. Они ничем не больны, – вмешался Данике. – Я вам как врач гарантирую. – Его спокойный голос подействовал безотказно.

– Перейдем к оружию, – подытожил страж.

– Мы уже его сдали вон тому бурдюку в окне! – возмутился цыганин, ткнув пальцем себе за спину, где располагался приемник и хранилище всего, хотя бы приблизительно напоминающего оружие.

– Угу, заливай! Я не вчера родился! Это что за срань? По-твоему, пропановая плитка? – процедил стражник.

– Приятель, каждой девочке нужна зажигалка, разве ты не знал? – вступила в диалог Тиана, прикуривая самокрутку от крошечного язычка пламени, скользнувшего из раструба.

Если дипломатические изыски Акселя разбивались о крутолобые головы городских сторожей, на сцену выплывала Эльхаим. Да, девица была хороша, и огонек безумия, тлеющий на дне серо-зеленых глаз, лишь подчеркивал ее красоту, буйную и неухоженную. Обычно нескольких секунд беседы хватало для закипания мужских мозгов и чресел. Вот как теперь.

Почему важно было оставить «горелку» при красотке? Ну, она нервничала без нее, просто спать не могла, а бессонница Тианы грозила проблемами и табору, и поселению. Разумеется, те блюстители порядка, кто не зря ел свой хлеб, понимали: забирать все оружие у гостей совсем не обязательно, следует изъять лишь наиболее опасные экземпляры. По счастью, никто из местных ополченцев, включая шерифа, никогда не видел боевого огнеплюя, иначе не прокатили бы никакие доводы.

В конце концов внутренние ворота откатились в сторону, пропуская караван в Кеблин-Таун. Аксель утер пот со лба и погнал повозку на платную стоянку – по сути, город в городе: многие заезжие оставались жить прямо здесь. А сейчас гостей задерживали бандиты, кружившие под стенами не первый день. По словам местных, головорезы ошивались тут уже около двух недель, сильно затрудняя выход наружу, нанося серьезный ущерб торговле и разграбив все близлежащие фермы. Ввиду недостатка у бандитов сил и желания для полноценного штурма, а у горожан – решимости для изгнания злодеев, ситуация сложилась патовая.

Цыган почесал подбородок, соображая, насколько противоестественно такое поведение кочевой кодлы. Обычно мародеры избегали длительных осад: фермеры и, соответственно, запасы пищи в окрестностях городков вроде Кеблин-Тауна очень быстро заканчивались. Если к тому времени не удавалось получить какого-либо выкупа, налетчики, скучая и голодая под неодолимыми стенами, теряли свой запал. Впрочем, в данный момент у Акселя имелись другие заботы и тревоги – он присоединился к толпящимся на стенах людям, напряженно следившим за головокружительным бегством бесшабашного велосипедиста от передовых разъездов.

**

Я вкатилась в узкую щель, которую оставили для меня в воротах, буквально ободрав о створы коленки. Не свои, конечно, – владиленовские. К счастью, старик додумался перехватить лыжную палку на манер рыцарского копья, а то лежать бы ему на спине за оградой, глотая пыль. Весь табор вернулся к проходной, чтобы достойно встретить победителей в гонках на выживание. Я ликующе подняла вверх обрез.

– Повезло говнюкам! Хотел перестрелять их к едрени-фени! – совершенно не смущенная осуждающими взглядами спутников горделиво возвестила я.

– Ты мог задержаться, я бы на это посмотрела, – съязвила Кирна, винившая, очевидно, меня в смертельной опасности, которой подвергся ее бесценный Сагерт. А еще девка страшно завидовала моей находке.

– Я дам тебе пальнуть пару раз. Не кипятись, зайка, – рассмеялась я.

– У меня есть свой да получше твоего, сопляк! – Кирна любовно огладила ствол «моссбурга». Только два объекта в целом мире пользовались симпатиями Кирны: ее дробовик и Сагерт.

– Если ты отполируешь мой ствол своим острым язычком, будет не хуже!

Вокруг послышались смешки, а я, уже вовсе не страшась взбучки, вразвалочку зашагала к приемке, где меня чуть не настиг подзатыльник от Акселя. Успев поднырнуть под тяжелую ладонь, я бросила обрез в руки клерка и утекла по лестнице на стену.

– Встречаемся в «Лиловом носе»! – долетел до меня клич цыгана.

Все разбрелись по городку: кто на рынок, кто в бордель, кто в трактир. А самые любопытные – позырить на осаждающих.

На последней ступеньке я ловко проскользнула в зазор между одоспешенным боком стража и перилами, а дальше уже ищи-свищи меня (пропали втуне все проявления заботы о малолетних типа «тикай вниз, поц», «молокососам здесь не место» и тому подобные). Зато Сагерта здоровяк вытеснил обратно; ему повезло, что боец незлоблив да и сообразителен. Снизу донесся краткий диалог Тианы и Королевского Тушкана.

– Декстер, составишь мне компанию у бойницы? – с напускным безразличием спросила девица сквозь табачный дым.

– Чика, ты в своем уме? Это может серьезно повредить целостности моего организма! – вознегодовал мутант и веско добавил: – У меня есть дела поважнее. Чао.

Мне хорошо представилось лицо Эльхаим: в гневе девица, поди, разгрызла самокрутку, глаза потемнели, а в пропасти зрачков, точно ракета в шахте, полыхнула зарница. Правда, Декстеру она прощала многое.

На верхотуру красотка проникла без особых затруднений: на ее прелести запал давешний охранник, порекомендовавший ей не подвергать опасности столь впечатляющий экстерьер. Видимо, по его мнению, потный перепихон с малознакомым мужиком в каморке под лестницей принес бы Тиане больше пользы, чем прогулка по стене. На этот сомнительный посыл Тиана отреагировала надлежащим образом, заявив, что трусоватым задротам наверх действительно лучше не соваться, а вот у нее там есть интерес. Мужик ошалел и не посмел удерживать нахалку.

Именно тогда Тиана впервые высказала идею спалить к ебеням лагерь рейдеров. Ее внимание привлекла огромная цистерна, надежно охраняемая бандитами и наверняка полная драгоценного топлива. Всякое мало-мальски уважающее себя племя держало в хозяйстве такую, и благополучие шайки напрямую зависело от уровня жидкости внутри. Топливо в буквальном смысле было кровью банды: когда техника глохла, головорезы незамедлительно становились жертвами многочисленных соперников. Кочующие обитатели пустошей жили, боролись и умирали ради горючего.

Имелась, однако, важная тонкость – Эльхаим интересовала способность цистерны воспламениться, взмыть в небеса ярким огненным цветком, а вовсе не прямое назначение ее содержимого. Тягач с заветной емкостью торчал точно по центру временного стойбища налетчиков, и его уничтожение положило бы конец всему лагерю. Жаль, безусловно, топлива, техники, снаряжения, но простота решения искупала потери с лихвой. Пожалуй, поддержу-ка я Тиану, если представится случай подискутировать.

Становище и бессмысленная круговерть мотоциклистов, призванная запугать горожан и развлечь осаждающих, занимали меня недолго. Взгляд мой упал на шикарную тачку, нашедшую приют во рву. Там валялся неведомо как попавший сюда гроссийский байк «юрал» военной модификации с аутентичным названием «Торчащий ствол», полученным за возможность установки в коляску турели под какую-то охрененную пушку. Собственно, я передаю вольный перевод пьяной болтовни Владилена, который узнал земляка, якобы нежно любимого им в мотострелковых войсках. Опустим закономерные вопросы плана, «как хромой алкаш взобрался на стену» и «в каких это войсках он служил», ибо ответы на них мне неизвестны. Главное – сверкающий красавец под стеной. Владелец (до столкновения с метровым болтометным снарядом) явно холил и лелеял своего железного скакуна, и тот до сих пор находился в великолепном состоянии. В коляску я могла установить, разве что, Акселя или Кирну с ее дробовиком, но желание завладеть штукенцией не ослабевало. Одна беда – нас разделяли десять вертикальных метров укрепления.

– Малыш, не облизывайся на того жеребца, – обратился ко мне ближайший ополченец. – Последнего, кто пытался его достать, ублюдки сожрали на минувшей неделе. Думаю, мотик пролежит внизу до конца осады.

– Да ты хоть знаешь, с кем говоришь-то счас? – не терплю, когда сомневаются в моих способностях. – Приятель, моей удачи хватит на весь гребаный Кеблин-Таун!

Ответом мне были обнажившиеся гнилые зубы мужика, затрясшегося в припадке неистового смеха. Скучковавшиеся вокруг зеваки всячески пытались подначить нас и сподвигнуть на спор. Какой-то хохмач прошелся по поводу моих ушей. Обычно эти долбоебы, лишенные ума и фантазии, прозрачно намекают на порочную связь моей матери с ослом. Так случилось и на сей раз.

Вообще-то я стараюсь не появляться на людях с непокрытой головой. Увы, во время велосипедной гонки моя бандана слетела, и теперь ушки мне трепали ветер и тупые подколки.

Само собой, я вспылила не на шутку.

– Запомните, трусы, вы вскоре увидите меня верхом на классном байке. Взять с вас один хрен нечего, посему я добуду его оттуда только ради того, чтобы продемонстрировать, как должен вести себя настоящий мужчина. Вам будет полезно поучиться! – Не обращая внимания на смешки и унизительные шуточки, я, гордо вскинув голову и нарочито шевеля ушами (и вовсе они не ослиные!), направилась в «Лиловый нос».

**

Аксель заказал на всех еды и пива. Лично я терпеть не могу пиво (и на вкус, и на запах – сущая моча, да и похмелье потом ужасное), но мужики и некоторые девки от него в восторге. Поэтому из своей надтреснутой глиняной кружки я прихлебывала исключительно для виду. Основное же мое внимание сосредоточилось на сурке-гриль с дрянными горькими овощами и рассказе Акселя – он решил загодя расписать свою подружку, которую мы тут поджидали.

Тиана нервно курила, вяло ковыряясь вилкой в еде, – Королевский Тушкан уже часа два как куда-то запропал. Туве выхватывала куски из тарелки Джонатана (свою порцию она заглотила в считанные минуты), втолковывая ему что-то о вреде жирной пищи. Сама Туве, кстати, довольно-таки гладкая (чересчур гладкая!), но Джо, видимо, наплевать на возможное наличие человеческого мяса в рационе дикарочки. Да и на прочие странности тоже, судя по взглядам, которые он мечет на ее сиськи. Также Тувины буфера весьма возбудили Натана, но пока исключительно с художественной точки зрения. Полагаю, через какое-то время ее портретец украсит хижину очередного любителя вздрочнуть, а Дриббл пополнит бездонный багажник «сандерклапа» чем-нибудь полезным. Данике, так и не притронувшийся к пище, катал языком во рту очередную таблетку и сонно таращился в стену. Подвыпившая Кирна ластилась к Сагерту, но его это, похоже, не особо занимало – он погрузился в какие-то собственные мысли. Птицын, невнятно ворча в бороду, отирался у стойки и привлекал боязливо-неприязненное внимание посетителей. Наверняка дед уже приложился к трофейной банке с бормотухой. Заки исподволь оглядывала собравшуюся публику, украдкой собирая крошки и пригоревший жир с тарелки. Она вообще большое значение придавала регулярным приемам пищи.

То есть я единственная слушала Акселя. Как и всегда.

Множество народу застряло здесь из-за буйства рейдеров: купцы, мрачные фермеры, пустынное отребье вроде нас – все они галдели, гремели посудой, играли в карты, кости, кулачки. И, разумеется, накачивались выпивкой. Короче, в кабачке было очень людно. Тем не менее я сразу заметила женщину, пробирающуюся к нам, именно потому, что уделила внимание акселевскому рассказу.

Элейн получила прозвище «Принцесса воров» в своей давно прошедшей молодости, лихо провернув несколько крупных дел. С тех пор удача не жаловала ее своим вниманием – Элейн благополучно повзрослела и даже начала стареть, но титул «Королевы воров» так и не завоевала.

Неверно было бы назвать Элейн красивой, но она, спору нет, относилась к разряду женщин эффектных. Вьющиеся ржаво-каштановые волосы, увенчанные легкомысленной береточкой, придавали грубоватым чертам ее лица неотразимое обаяние. Одевалась Принцесса вызывающе до крайности. Думаю, в том числе поэтому королевы воров из нее не вышло. Ширину сутулых плеч скрадывала поражающая своими размерами (даже больше Тианиной) грудь. Животик, бесстыдно выставленный на всеобщее обозрение, уже начал слегка обвисать, имелись и мясные бока, в каковые глубоко врезался пояс юбки неопределенного зеленоватого оттенка. К моему удивлению, высокие потертые сапоги оказались без пижонских каблуков, столь обожаемых Кирной. Иными словами, так, как Элейн, могла выглядеть либо очень недалекая, либо очень самоуверенная и сильная женщина.

Развратно качая узкими, но пухлыми бедрами, Принцесса воров приближалась к нашему столику. Движение ее затруднялось людьми, которым внезапно приспичивало протиснуться мимо по самым неотложным делам. Элейн, брезгливо ругаясь, распихивала (судя по всему, силушкой девицу природа не обделила) поклонников декольтированных блузок и мясистых молочных желез. Наконец она прорвалась к нам.

Вокруг Элейн распространялось тяжелое благоухание, которое мне, как девушке, вообще не издающей сильных запахов, было трудно оценить по достоинству. Мужикам, однако, от такого просто крышу срывает: резкий аромат женского пота с вкраплениями табачного дыма и алкоголя, смешанный со слащавой ноткой духов. Учуяв поветрие в полной мере, я смекнула, кому принадлежит до блеска надраенный скутер у коновязи перед входом – Принцессе воров, кому же еще. Несло от него точно так же.

Наградив Акселя слюнявым несестринским поцелуем, Элейн продефилировала вдоль стола. О небо, неужели Аксель ее трахал? Ну конечно, трахал, о чем это я, право же. Взгляд девки скучающе скользнул по нашим рожам, на мгновение задержавшись на сосредоточенном челе рисующего Натана. Вдруг Элейн ухмыльнулась и грациозно запрыгнула на колени к Джо, случайным (или, наоборот, хорошо рассчитанным) пинком отодвинув прочь табуретку Туве. Та, не растерявшись, забрала Джонатанову тарелку с остатками еды и между делом предупредила ошалевшего Хайда, что он и сам сейчас может попасть на закуску, если не остережется. Принцессу воров, однако, ремарка ничуть не смутила.

Элейн не теряла времени зря, потратив два года с пользой. На столешницу легла выцветшая картинка, завернутая в целлофан, изображающая ажурную чашу, выемкой устремленную в небо. С помощью такого устройства Аксель и намеревался отправить весточку Старшим Братьям.

В окрестностях обнаружилось аж три подобных штуковины, ближайшая – в селе Гатскиллз, в неделе пути от Кеблин-Тауна. Теперь оставалось лишь незамеченными улизнуть из кольца осады, и эту проблему сочли заслуживающей обсуждения.

Головорезов, если верить слухам, насчитывалось около шестидесяти при внушительном количестве мотоциклов и более серьезной техники. Правда, обилием огнестрельного оружия рейдеры похвастать не могли. Тиана, раздраженная и взволнованная долгим отсутствием Декстера, предлагала выйти за ворота и сжечь всех и вся. Кирна сетовала на высокие риски и низкие прибыли такой операции, Натан предпочитал дождаться, когда рейдерам надоест тусоваться под стенами или когда кеблинцы прекратят трусливо отсиживаться внутри, Аксель смешливо подначивал полемистов. В общем, предприятие, как обычно, грозило завершиться судорожной импровизацией. Меня, впрочем, такой подход вполне устраивал, потому я, ввернув реплику-другую, переключила внимание на Принцессу воров.

Элейн откровенно ерзала у Джо на коленях, доставляя ему ощущения вполне определенного рода. Жестом заправского фокусника она извлекла откуда-то из-за его спины гитару и начала томно перебирать струны, выпуская в лицо осоловело хлопающего глазами Хайда клубы сигаретного дыма. Да, дымила она почище Тианы. Кирна, болезненно завистливая по своей природе, бросала уничтожающие взгляды на Принцессу, которую загодя внесла в длинный список соперниц. Туве, искоса посматривая на Джо, слизывала с пальцев соус. А он, прижатый крепкой Элейниной рукой к ее здоровенным буферам, невнятно мямлил что-то про радиолокационные комплексы, инопланетян и смехотворность Акселевой задумки. Шум усиливался, и неизвестно, чем бы закончились препирательства, но тут нашу компанию почтил вниманием еще один гость.

Ларри Фостер появился за нашими спинами словно чертик из табакерки. Как это мы не заметили персонажа его габаритов? Высокий, широкоплечий, с необъятным брюхом, мужчина был богато, хоть и безвкусно, одет. Лицо его, в нижней трети поросшее сивой щетиной, покрывали разнокалиберные шрамы, выдавая в нем человека тертого.

На самом деле только конченый псих или романтик решится вести кочевую жизнь в Великой Пустоши. Большинство людей продолжают следовать старым, испытанным веками, шаблонам – они обрастают семьей, знакомствами, заводят тощего облезлого кота и вешают на стену не менее облезлый ковер. Мир за пределами городских стен видится им враждебным и опасным. Там обитают чудовища, людоеды, великаны, феи и другие твари, в существование которых не веришь, укрывшись грязным пледом у дымного семейного очага. Купцы, работорговцы, коммивояжеры и мусорщики вынуждены бродяжничать, но в душе они такие же домоседы – необходимость покидать комфорт своих жилищ лишь усиливает желание поскорее вкусить его вновь.

Другое дело – цыгане, путешественники и прочие приверженцы разгульной жизни. Они раз за разом покидают тоскливые застенки сытого городского благоденствия, увлекаемые песней странствий. Пыльная, поросшая по краям засыхающей травой, дорога становится их домом и незримой преградой между скитальцами и благопристойными горожанами. По мнению последних, пустынные гуляки рискуют своей шкурой ради самого процесса риска, а не для получения материальных выгод. На этой благодатной почве взращен в обывательском сознании образ человека без имени, являющегося из пустошей, делающего свое дело, будь то убийство полусотни людей из автоматического оружия или покупка трех поросят, и возвращающегося обратно к серым пескам, людоедам, великанам и феям.

Наверное, вы уже поняли, к чему я веду.

Любой бродяга, сидючи в кабаке или нежась в полумраке холла публичного дома, знает: если к нему вдруг подходит некто, то случилось одно из двух – либо он (и его друзья) вызвал недовольство местных властей, либо ему сейчас предложат дело, в процессе которого придется убивать и калечить. И подставлять свою задницу под клинки и пули, конечно же.

Богатый купец Ларри Фостер обратился к нам по второму пункту. Он, судя по всему, имел понятие, как обстряпываются такие дела: перво-наперво он наполнил наши тарелки едой, а кружки – пивом, потом отрекомендовался и сразу приступил к сути.

– Я слышал, вы привезли с собой целый арсенал, – Ларри уперся в столешницу волосатыми кулаками. – Мне нужны именно такие люди. Люди, владеющие оружием и умеющие им пользоваться.

Натан попытался возразить, но купчина лишь обвел нас покровительственным взглядом: дескать, не пристало таким, как вы, ломаться да отнекиваться. Вот что он поведал:

– Банда Керроувелла уже давно терроризирует окрестности. Мерзавцы пожаловали откуда-то с юга. Разумеется, с ними пытались бороться. С переменным успехом. Точку в конфликте вроде бы поставил нынешний шериф Генри Свирф. Вернее, тогда он еще не занял свой, – Ларри пренебрежительно хмыкнул, – высокий пост, а был всего лишь одним из кандидатов. В рамках предвыборной кампании Генри с десятком отчаянных парней прокрались в лагерь бандитов и устроили славную резню…

На мой непросвещенный взгляд, в обозримом прошлом шайка не подвергалась «славной резне», но я предпочла дослушать, прежде чем делать окончательные выводы. Фостер между тем продолжал:

– Уцелевшие выблядки убрались прочь, но через полтора месяца приперлись обратно. Их стало еще больше, чем раньше. Наверное, они захотели с нами посчитаться…

Определенно похоже на правду. Но зуд в кончиках ушей не покидал меня. Шериф, которого я мельком видела на городских стенах, относился скорее к породе политиканов, а не крутых парней.

– Генри и рохля-мэр решили подождать, – глаза Фостера недобро сверкнули. – Ведь не они ежедневно теряют прибыль из-за осады, и не их фермы полыхают вокруг. На минувшей неделе мы попытались справиться своими силами. – Мужчина угрюмо опустил голову. – Скоты захватили моего сына. Теперь они требуют выкуп не только от города, но и от меня лично. Чего просят? Как обычно: топлива, еды, запчастей. В непомерных, естественно, количествах. Их цистерна начинает пустеть, ума не приложу, какие еще дела способны удерживать злодеев здесь так долго.

Как по мановению волшебной палочки, на столе появились три патрона для дробовика, промасленный автоматный рожок и ржавая канистра, остро пахнущая соляркой. Тиана жадно втянула ноздрями воздух.

– Вот задаток, – проговорил купец. – Верните мне сына. Живого, если повезет, или мертвого… Тогда я похороню его, как подобает. Я щедрый человек, и вы получите больше, чем можете вообразить. С превеликим удовольствием я отдам вам то, что вымогает у меня Керроувелл. За каждого убитого мерзавца еще и накину сверху.

Мы молча переглянулись, только Элейн продолжала шумно сосаться с Джо, хотя – я готова уши прозакладывать! – она-то не упустила ни одной детали. А вот Хайд, оторопевший, перемазанный помадой с пухлых губ девицы, наверняка все проворонил. Ну, по крайней мере, на время занудствовать прекратил.

– Даже если откажетесь, задаток ваш. Считайте это подарком. Вам пригодится пара лишних патронов, когда вздумаете выбираться из Кеблин-Тауна, – Фостер грузно поднялся из-за стола и, не прощаясь, двинулся к дверям.

– Давайте уже кого-нибудь прикончим, – высказалась Тиана, притянув к себе канистру.

Захария привстала с места, коснувшись потайного чехла, в котором, как я знала, лежал огромный нож.

– Я схожу к ним… к головорезам. Вернусь – доложу, – Заки несмело улыбнулась.

Иногда негритянка пробирала меня до самых печенок. Кирна убивала с ненавистью, которая буквально ощущалась физически. Сагерт забирал чужую жизнь легко, но с неохотой. Тиана высвобождала жадное пламя огнеплюя, восхищенно распахнув безумные глаза. Прочие сражались в случае необходимости и изрядно в этом поднаторели. Только Захария Джонстон, костлявая черная женщина с добрым взглядом, убивала почти небрежно, с безразличием, с которым иные ковыряют в носу или чешут задницу.

Все начали разбредаться, ухватывая с собой остатки пищи и сливая дрянное пиво во фляги. В конце концов, Заки понадобится какое-то время, которое можно употребить с пользой. Элейн увлекла Джонатана на улицу. Туве проводила парочку неопределенным взглядом и медленно, по-кошачьи лизнула тарелку, прочертив в густом слое жира полоску блестящей жести. Уши ее подрагивали, но связывалось ли это с какими-то переживаниями или предчувствиями – мне неизвестно.

**

Собственно, просто сидеть и ждать возвращения Заки из разведки было бы чересчур скучно, кроме того, Тиана вся извелась от опасений за пресловутую целостность тушки Декстера. Владилен подлил маслица в огонь, категорично заявив: «В кольце городских стен хвостатого нет». И я, на правах джентльмена, предложила даме локоть, чтобы сопроводить ее на стену – полюбоваться бандитским становищем, а заодно разузнать, не видал ли кто поблизости молодого да борзого тушканчика.

Темная улица радушно встретила нас вонью свежих помоев и экскрементов, разложенных по углам (утром их иногда убирают, но вечером некто раскладывает подарки снова, как говенный Санта Глаус). Напротив зазывно горели оконца второго кабака «Кроличья норка», предусмотрительно совмещенного с борделем, вернее даже, поглощенного им. Вдоль стен, подобные уродливым изваяниям, притулились подвыпившие обыватели, кто-то уже прилег отдохнуть. А, это ж Владилен Михайлович! Ну-ну.

Наш дуэт вслед за практически невидимой Захарией направился к воротам, как вдруг… послышался сиплый рассерженный женский шепот:

– Генри, ты – вонючий подонок! Но ты сдержишь обещание! Если и теперь на мне не женишься, я открою всем твою гребаную тайну!

– Лучший выход для тебя – немедленно заглохнуть, Салли! – раздалось гневное предупреждение. – Пока не стало слишком поздно.

Голос мужчины напоминал шерифский. Я развернулась. Нет ничего интереснее чужих секретов, особенно, если в них замешан столь влиятельный человек. Дверь дома терпимости открылась, высветив на мгновение (достаточное для меня) лица спорщиков, женщина шагнула внутрь, а мужик, наоборот, отпрянул в тень.

Блин, девка же сейчас уйдет! Хрен ее потом найдешь в этом вертепе! Не желая заниматься выуживанием шлюхи из-под клиента, я метнулась за ней. Ошеломленная Тиана осталась посреди улицы вместе с Заки и вышедшим следом за нами Сагертом. Иногда я забываю предупредить друзей о своих замыслах, отчего возникают разные курьезы. Ну ничего, я завариваю, я и расхлебываю.

Преследуемая девица уже толковала с каким-то прокопченным солнцем типом о совместном времяпрепровождении. Дядька нервно сглатывал, поглядывал на дверь, а при моем появлении мигом ретировался к столику с захватанными срамными открытками, где уже сидело несколько любителей бумажных утех.

Я развязно подкатила к «жертве».

– Не рановато ли тебе, шкет? – конечно, дамочка начала диалог с плоской шутки, тем не менее она беззастенчиво выпятила фасад на мое обозрение.

– Мамзель, у меня к вам дело посерьезнее, – многозначительно пошевелив бровками, намекнула я и указала пальцем на свободный диванчик у окна.

Шлюха игриво хохотнула, но решила выяснить, какое же к ней дело у молокососа. Возможно, касаемо отсоса?

Мы уселись, я начала говорить, но тут девка навалилась на меня, тычась густо напомаженными губами мне в нос и щеки. Ох, уж это мое смазливое личико!

**

– А куда это Том побежал? – с улыбкой вопросила Заки. – Приперло, что ли?

– Да кто его разберет! – откликнулась, раскуривая очередную цигарку, Тиана. – Ветер в голове, шило в жопе.

Вдруг неслышно подошедший Сагерт обратил их внимание на силуэт рядом со входом в бордель.

– Вон тот тип не клиент, – шепнул боец.

Действительно, присмотревшись, девушки поняли: кто-то крутился у двери с длинным, почти в рост неизвестного, продолговатым предметом. Захария хотела посоветоваться, но Сагерт уже исчез.

– Пойду, проведаю мелкого. Он должен был уже кончить, – Эльхаим вальяжно направилась в рассадник блуда и разврата, спугнув заодно подозрительного незнакомца.

А Заки двинулась выполнять «задание».

**

От шлюшечьих приставаний меня избавила наша огнепоклонница. Ослепив всех в холле заведения своими красотами, искупавшись в похотливых мужских взглядах (и в завистливых женских), она прошла до середины зала, обводя интерьеры ищущим взором. Заметив меня, Тиана ободряюще махнула ладонью и села на подоконник неподалеку.

– Это чо еще за шмара? – ревниво поинтересовалась моя соседка.

– Мама моя! Волнуется, как бы не случилось чего, – ехидно огрызнулась я, затем довольно грубо повернула физиономию девахи к себе и процедила: – Детка, я – твой шанс совершить доброе дело. Сдается мне, ты знаешь кое-что интересненькое…

– Парень, да тебе в головку никак ударило? Ты чего несешь? – взвилась та. По всему видно, мои слова испугали ее не на шутку.

– В кои-то веки, Салли, поработай мозгами, а не языком, – выразительно прошипела я. – Генри запросто разделается с тобой.

Кстати, об опасности: к чему бы этот тревожный зуд в кончиках ушек? Возможно, он намекает лишь на то, что Тиана кинула на незанятое кресло непотушенный окурок, а сейчас, насвистывая, направляется к дверям, но на ее мелкие шалости мое шестое чувство уже не реагирует. Вряд ли мебельная обивка займется от полупогасшей искорки. Да вон сверху уже плюхнулась освободившаяся Саллина товарка! Примерно такие беспечные мысли осенили меня, но, сконцентрировав внимание на цветастой мордашке и рассказе путаны, я так и не ухватила ни одну из них за вертлявый хвост.

Салли поведала мне весьма заурядную историю. Генри Свирф метил на должность шерифа, и ему требовалось как-то привлечь избирателей на свою сторону. Полтора месяца назад, накануне выборов он условился с бандой Керроувелла, орудующей в окрестностях. Было разыграно представление, в котором героические парни во главе с кандидатом одолели пустынных бродяг и изгнали их с позором. Все бы ничего, но Свирф, воцарившись на посту, предпочел забыть о своих обещаниях. Разъяренные бандиты возвратились, и борьба возобновилась. Замкнутый круг осада-переговоры-осада-переговоры продолжался уже около двух недель.

В общем, рассказ Ларри Фостера подтвердился и оброс интересными подробностями. Надо бы познакомить купца с этой женщиной. Большая политика, конечно, не наше дело, но, если легкие телодвижения в данной области могут принести очевидную выгоду, стоило вмешаться.

Внезапно я учуяла едкий запах гари, заметила густой дым, струйками сочившийся сквозь щели в стенах, и Тиану, выбирающуюся почему-то через окно. Вот вам и зуд в ушах.

**

Сагерт замер, прислушиваясь к звукам из окна второго этажа гостиницы, – тихо. Из кабаков и борделя доносился гомон посетителей, в куче мусора поблизости шумно копошился жирный сурок. Откуда-то издалека долетали нежные гитарные переборы. Под городской стеной выл койот, суля кому-то скорую гибель. Сагерт, однако, не беспокоился на сей счет – он точно знал, кто должен умереть.

Кеблин-Таун насчитывал от основания много лет сравнительно сытого благополучия, хоть и находился в отдалении от бойких караванных трактов. Гильдия работорговцев отчего-то не почтила город открытием своего филиала, но перекупщик живого товара здесь все-таки был.

Первое, что делал Сагерт, попадая в любое поселение, – расспрашивал о точках продажи невольников. Так он поступил и сегодня. Его направили к мрачному, заросшему многодневной щетиной, мессиканцу, застрявшему в Кеблин-Тауне из-за рейдеров, как и многие другие. Скудный ассортимент купца состоял из пятерых изможденных мужчин, провожавших покупателей и праздношатающихся отупевшими голодными взглядами: по причине осадного положения цены на еду подскочили, и купчишка бессовестно экономил на рационе своих подопечных.

Вряд ли из пристрастной беседы с этим мужиком будет какой-то прок – мессиканец не числился среди членов Гильдии, следовательно, мог ничего не знать о предателе Тайгерте, – но попробовать все равно не мешало.

Легко преодолев подъем по щербатой, облицованной прогнившей жестью стене гостиницы, Сагерт проник в комнату. Купчина храпел, облапив грязную подушку. По торчащей из-под одеяла голой мохнатой лодыжке лениво полз жирный клоп.

Сагерт снял с пояса крепкую конопляную веревку и двинулся к хлипкой кровати. Мужик перевалился на другой бок, раздавив клопа, храп сменился сиплым бульканьем. В окно потянуло дымом, с улицы раздались топот ног и крики. Купец всхрюкнул, поморгал и приподнялся на локте, сонными глазами уставившись на полуночного гостя. В тот же момент Сагерт нанес мощный удар – шея работорговца сломалась с оглушительным хрустом. Боец пожал плечами, вынул из-под кровати недопитый кувшин дрянного пойла и обильно полил дряблую грудь покойника, затем, с легкостью подтащив грузную тушу к окну, метнул сосуд вниз. Спустя пару секунд работорговец отправился следом. Потолковать не удалось, увы. Что ж, может быть, в другой раз. Мягко приземлившись рядом с замершим в неестественной позе трупом, Сагерт незаметно влился в глазеющую на разгорающийся пожар толпу.

**

Дом терпимости уже полыхал вовсю. Не иначе как расточительный поджигатель воспользовался бензином, керосином или другой горючей смесью. Больно быстро занялось.

Тиана, донельзя довольная, выпрыгнула из окна первого этажа. Истинно верно подметил мистер Фрай, навестивший ее минут пять назад: «Неплохо бы очистить пламенем эту аспидную дыру!» Вот она и запалила. Хотя слава достанется кому-то другому – едва ли тлеющее кресло произвело эдакий содом. Уж не тому ли типу, который тут отирался? И дверь-то позаботился закрыть снаружи на засов. Изнутри отчаянно ломились, но доска плотно засела в скобах. Тиана подергала запор и смятенно заозиралась. Ей претило выступать в роли убийцы, просто нравился огонь.

В окне возник Том, ловко преодолел подоконник и зачем-то наклонился обратно: он пытался помочь шлюхе, с которой обнимался на диванчике. Какие сантименты, право же! Гм, или сантиметры? Неуклюжая деваха зацепилась юбкой за раму, визжала и только мешала парнишке себя освободить. Сзади напирали прочие желающие спастись.

Вдруг из толпы зевак вырвался Сагерт. Отстранив Тиану, он одним ударом выбил засов, а толпа страждущих довершила дело. Потом боец, потеснив Тома, легко и непринужденно выворотил дамочку вместе с рамой из оконного проема и вручил мальцу.

Подоспели ополченцы, по совместительству пожарные, незамедлительно организовав ближайших зевак тушить огонь и оттаскивать потерпевших. К добровольцам присоединились Данике, Аксель и Дриббл, отвлекшийся ради такого от рисования. Кирна, чуждая состраданию, подпирала стену «Лилового носа». Она предпочитала хорошо стоять, чем хорошо работать и перепачкаться.

– И часто здесь так зажигают? – спросил Том у ошарашенной Салли.

**

Неожиданно меня хлопнула по плечу Тиана, указав на мужика в широкополой шляпе и длинном кожаном плаще. Тот досадливо треснул кулаком в столб коновязи и побрел прочь.

– По ходу, это он дверь запер, – шепнула она. – А, может, и притон подпалил.

Переглянувшись, мы согласно кивнули друг другу – нужно было проследить за предполагаемым злодеем. В свете занятной истории, поведанной мне Салли, мужик представлял особый интерес. Я пихнула деваху к только разогнувшему спину Акселю и подмигнула ему.

– Хорош прохлаждаться, на-ка, побереги ее для меня.

– Не бойсь, мелкий, не попорчу, – цыган щипнул Салли за бок.

Не по себе мне от того, как он лыбится, ну да ладно.

Дальше мы с Тианой окунулись в лабиринт междомовых расщелин, соединяющих три главных городских улицы. За нами увязались Сагерт и Кирна.

К сожалению, в итоге злоумышленник заметил нашу компанию, свернул и исчез. Поскольку свернул он в тупик, у говнюка было всего три пути: зайти в правую дверь жилого дома, проникнуть в универсальный магазин с черного хода или взмыть в небеса. Стену неизвестный не штурмовал, по крайней мере, никаких следов не оставил. Значит, нам придется разделиться для обыска помещений, а ведь в байках цыганина именно с этого начинаются настоящие проблемы персонажей.

Тиана борзо распахнула магазинную дверь и первая шагнула в чернильный мрак, Сагерт недолго всматривался и вслушивался, а потом двинулся за ней. Похоже, дом обшаривать не придется…

Во тьме кто-то хрипел, доносились звуки ударов, тренькнула тетива арбалета, а затем раздался хруст костей. Тут помещение озарило тусклое мерцание жирового светильника – Кирна зажгла фонарь над притолокой.

**

Произошло же примерно следующее: злодей понадеялся на удачу, эффект внезапности и нашу нерешительность. Когда красотка, не задумываясь, вломилась в магазин, тот уже приготовился, укрывшись между ящиком с вяленым мясом и тюком шерстяных одеял. Насколько он мог судить, девку сопровождал хиленький подросток, который теперь жмется, поди, от страха за дверью. Нисколько не сомневаясь в свой способности справиться со столь пустячной угрозой, Бутч бесшумно вытянул из кармана крепкий шнур со свинцовыми рукоятками, дождался, пока преследовательница поравняется с ним, и, прошелестев полами плаща по коробкам, накинул ей на горло удавку. Жаль, с такой приятнее завалиться в постель, а не танцевать джигу смерти, но гребаная баба напросилась сама. Девчонка дергалась все слабее и через считанные секунды затихла бы навсегда (Бутч был профессионалом – жертва попалась на выдохе).

Однако силуэт, приближавшийся от двери, принадлежал не пацаненку!

**

Сагерту хватило приглушенного скрипа кожаного одеяния – беглец находился здесь. Надо полагать, вместе с глупышкой Тианой. Пропускать вперед нужно бойца, а не женщину. Да уж, Кирна подобной ерунды никогда не сотворит! Мысли эти рождались в голове, ничуть не мешая послушному телу действовать: собственно, вот прямо сейчас его стальной кулак пришел в соприкосновение с корпусом говнюка. Мужик согнулся и выпустил полузадушенную Тиану, мешком шлепнувшуюся на пол. По прикидкам Сагерта, у злодея стало на несколько целых ребер меньше; часто после такого избитый благоразумно отключался, но этот тип явно нарывался на добавку.

**

Цедя проклятия, Бутч выхватил миниатюрный арбалет из специального крепления на бедре. Промазать он бы не сумел – атаковавший ублюдок стоял вплотную. Бзынь. Болт по-прежнему торчал в направляющих. Предательская тетива оборвалась вместе с надеждой уйти. А в скулу врезались костяшки пальцев безвестного громилы.

– Эй, вы чо? Без нас забавляетесь? – в дверном проеме мелькнул тот самый задохлик с ослиными ушами.

Тут сознание покинуло Бутча, и он грузно осел в ящик с мясом.

**

Том метнулся к лежащей Тиане, но убедившись, что она жива и лишь чуточку раскраснелась, обозленная своей неудачей, подошел к поверженному врагу. Сагерт крутил в руках арбалет, усмехаясь про себя наивности людей, вверяющих свое благополучие хрупким детским игрушкам. Кирна переместила фонарь поближе, на бочку с водой, и нагнулась, желая получше разглядеть, из-за кого весь сыр-бор. Опасаясь, как бы она не развлеклась с жертвой в своей обычной манере (например, почесывая мошонку горемыки тесаком, который, кстати, уже достала), Том оттеснил Сагертову подружку.

– Э-э-э, погодь, милочка! – мальчишка сноровисто обчистил карманы дядьки, добыв миниатюрный однозарядный «деррингер» с тремя запасными патронами и… – Я-то думаю, чего рожа такая знакомая! – удивленно воскликнул Том, подбросив на ладони жестяную звезду помощника шерифа.

– Теперь ты усек, Томми? – с едва скрываемым нетерпением, вкрадчиво поинтересовалась Кирна. – Его нужно похоронить! Предварительно распилив на куски.

– Сначала – допросить! – жестко возразил пацаненок.

Вряд ли мнение Тома возымело бы действие, учитывая садистскую любовь Кирны к издевательствам над беззащитными (или не очень беззащитными, надо отдать ей должное) людьми. Но Сагерт молчаливым кивком поддержал мальчишку.

**

Итак, мы вчетвером склонились над помощником шерифа и рассуждали, как выйти из щекотливого положения. Большинство придерживалось мнения, что злодея следует прикончить сразу или после допроса, Сагерт соблюдал нейтралитет, я же требовала сохранить бедолаге жизнь.

– Давайте разбудим его уже! – высказалась Тиана, поставив точку в прениях (как раз поступило предложение подбросить труп на пепелище борделя).

Невзирая на присутствие Сагерта, мне не хотелось отдавать дядьку в руки Кирны. Я ухватила мужика за щеголеватый грязный галстук, наотмашь хлестанула по сусалам. И без того не блещущий красотой шнобель пленника свернулся на сторону.

– Кажется, я сломала ему нос, – смущенно пролепетала я, разжав пальцы и озадаченно посмотрев на свои ладони.

Глаза Кирны превратились в узкие щелочки, злобные и смертоносные. Она довольно осклабилась, но тут Сагерт предложил донести шерифского прихлебателя в мешке до трейлера и там уже решить его участь. Блондинка звонко топнула каблучком с досады, но спорить со своим мужчиной не посмела. Вдвоем они принялись укутывать дядьку в кусок брезента, случившийся под рукой, а я обратила внимание на как-то странно притихшую Тиану. Конечно же, кто бы сомневался? В ящике с разномастным тряпьем тихонько тлел окурок, а Эльхаим рассеянно поглаживала бок канистры с керосином, делая вид, будто ни при чем. Полагаю, если б самый крупный магазин в городе сгорел (или, к примеру, эффектно взлетел на воздух), сие никому не прибавило бы радости. А узнай кеблинцы о нашем участии в этом… Боюсь даже вообразить!

– Тиана, лучше б ты забрала шмотки себе – обновила гардероб! – проворчала я, вытаскивая бычок и сбивая ладонью крошечный язычок пламени.

– Я не мародер! Я поджигатель! – гордо сообщила девица и надула губы.

Наконец мы гуськом покинули магазин, уходя постаравшись вернуть все, как было. Процессия наша, сильно напоминающая похоронную, тем не менее особого внимания не привлекла. На улицах города всякое случается под покровом темноты. Почему вот лотки в мясных лавках пополняются каждое утро? Где те тучные стада, чьи туши вывешивают на крюках? Напугала? На самом деле это популярная городская легенда, не совсем, впрочем, бессмысленная.

Идею оставить мужика, хоть живого, хоть мертвого, на пожарище, естественно, отмели: там было излишне многолюдно. В толпе любителей легкой наживы, блуждавших среди руин дома терпимости, мы приметили Владилена Михайловича, также что-то собирающего. Я решила увести лесника от греха подальше – пусть под трейлером копается. По дороге Птицын повеселил меня очередной байкой: предки посоветовали ему собрать гвоздей и соорудить из них противомотоциклетные «ежи». Один из пращуров лесника назвал их чесноком; якобы с помощью сией хитрости изводили кавалерию (так вроде бы именовались раньше конные войска). Речь Владилена бессвязно лилась мне в уши, пополняя мозговые запасы ерунды, иногда я понимающе поддакивала. В любом случае на скрепление добытых гвоздей уйдет непомерно много времени, да и надыбал их старичок, прямо скажем, не густо. Правда, когда он неуклюже заваливался на меня, мое бедро явственно ощущало запасы металлических ошметков, набитых в дедовы карманы. Самому Владилену, судя по всему, это никакого дискомфорта не доставляло.

**

Натан, всецело довольный минувшим днем, махнул рукой Данике, склонившемуся над последним пострадавшим на пожаре пациентом, и направился на стоянку – пора бы и отдохнуть от трудов. Улыбка не хотела слезать с лица Дриббла, как он ни старался (ведь радостный человек привлекает внимание, в том числе нежелательное). На рынке ему удалось реализовать весь альбом с дамочками, разобрали даже быстрее, чем обычно. После он удачно наткнулся на единомышленника, способного оценить безусловные преимущества и комфорт «сандерклапа». Конечно, Натан, в отличие от того немытого утырка, не собирался поселиться в своей машине, какая бы удобная и уютная она ни была. Автомобиль, по его разумению, являлся исключительно средством передвижения, а не недвижимостью. Жилище он надеялся обустроить в фамильном убежище, как только найдется возможность спустить оттуда воду, или в крайнем случае рядом с озером, на дне которого до поры таились бы несметные сокровища семьи Дрибблов.

Факт обнаружения такой редкости, как «сандерклап» в занюханном городишке, сам по себе был невероятным везением. Мужичина, обосновавшийся в нем, позволил Натану покопаться под капотом своего «домика» за смехотворную цену. Однако прижимистый потомок тексасского антисемита все равно исступленно поторговался перед выдачей банки маринованных помидоров, банки тушенки и листа с полуголой сисястой девкой в обрывках оградительной ленты (Тиана и не подозревала, что ее впечатляющие формы стали объектом купли-продажи). После двух часов утомительного изучения изуродованного двигателя Натан извлек неплохо сохранившийся стартер. Остальное, увы, было безнадежно испорчено (именно надежда на большее задержала Натана, так бы он ушел раньше). «Непростительная безалаберность!» – гневно подумал Дриббл, аккуратно обертывая деталь промасленной тряпицей.

Вечером же случился пожар в «Кроличьей норке». Поначалу Натан досадовал на необходимость отвлекаться от рисования новой порции девах, но активное участие в тушении создало ему репутацию надежного парня. Выше поднялся лишь авторитет Данике. Нынче они вдвоем могли бы смело баллотироваться на посты мэра и шерифа – их бы с радостью поддержали. Кроме того, Дриббла будоражила обещанная им с доктором незабываемая бесплатная ночь с любой (или даже с каждой) девочкой из заведения. Осторожный разум, впрочем, подбрасывал, помимо непристойных, всевозможные картинки с сыпью на гениталиях, нечистым бельем, грязными ногтями, гнилыми зубами и тому подобными ужасами. Но бесстыдств, как всегда, было больше.

**

Принцесса воров хрипло вскрикнула и засопела, быстро двигая бедрами. Ее желтоватые от никотина зубы впились в беретку, которую она зачем-то сунула себе в рот вскоре после начала. Груди, освобожденные из плена нечистого бюстгальтера, потешно подпрыгивали, покрытые крупными каплями пота. Вислый живот Элейн покрывали серо-коричневые разводы – размазанная руками Джонатана Хайда пыль пустошей.

Джо неожиданно открыл в себе философа, о существовании которого еще какую-то неделю назад («Точнее семьдесят лет с хвостиком», – шепнула память) и знать не знал. Заложив руки за голову, искоса поглядывая на оседлавшую его девку, Хайд размышлял о превратностях судьбы, занесшей их двоих на покрытое безвкусным розовым ковриком заднее сиденье «сандерклапа», ровесника Джонатанова отца и Биглов.

Будущее представлялось весьма туманным. Джо очутился в мире, похожем на огромную свалку, в мире, где арбалет и старый добрый кулак надежнее автоматического пистолета. Джо с горечью вспомнил, как на рынке выменял у желтолицего болезненного фермера электрическую погонялку для скота на рубашку и ключи от квартиры с брелком. Ему стало жаль себя.

Происходящее смахивало на видеоигру, в которую Джонатан запойно резался в школьные годы. Но он не хотел есть паштет из крысы, не хотел тыкать в людей электропогонялкой. Трахать Элейн ему тоже не особенно хотелось, вернее, не хотелось задумываться о возможных последствиях этого в целом вполне приятного занятия. В открывшемся новом мире все казалось нереальным, словно он, пребывая в приличном подпитии, вдобавок раскурил косячок. Рыжая девка, мечта фаната типпонской анимации, разговаривающая, как тронутые медиумы из второсортных киношек. Рейдеры с цистерной из «Безумного Мака». Цыгане. Женщина с самодельным огнеметом. Лесник-шаман. Истории об инопланетянах. Принцесса воров, которая, не сняв одежды, занимается сейчас с ним грязным сексом. Причем грязным во вполне определенном смысле, не имеющем никакого отношения к извращениям, – навскидку Элейн принимала душ, хорошо если в прошлом месяце.

Девица всхлипнула и обмякла, обслюнявленная береточка плюхнулась прямо в мрачную Джонатанову физиономию. Вслед за головным убором навалилась и владелица, едва не задушив Хайда своими буферами. Машинально извергая семя, Джо страдальчески сообразил: это его первая женщина за последние (семьдесят) два года. После разрыва с Феорой у него все никак не находилось времени устроить личную жизнь, а потом…

Кучка горячего пепла упала ему на лобок. Хайд вздрогнул, выныривая из своих невеселых мыслей. Принцесса томно дымила, восседая у него на ногах, поправляла замятое исподнее и укладывала перезрелые груди обратно в топ.

«Неудивительно, что она такая сутулая», – с раздражением подумал Джо.

– Разбуди меня часика через два, симпатяжка, – сонно пробубнила Элейн, лениво вытирая пот полой хайдовского халата и уронив бычок на его голый живот.

В окно «сандерклапа» кто-то яростно постучал.

Когда двадцать минут назад Элейн привела Джо на автостоянку, ее взгляд сразу же прикипел к Натанову автомобилю.

– Это одна из ваших? – голос девицы тогда аж задрожал от волнения. Похоже, именно вид нелепой слоноподобной ретро-тачки по-настоящему завел ее.

Джо в ответ промычал какую-то несуразицу, наблюдая, как Принцесса лихорадочно вскрывает замок шпилькой для волос. Потом она втолкнула его внутрь, сдернула с него штаны и…

И теперь явился хозяин.

– Убирайтесь вон, иначе я стреляю! – Натан ухватился за кобуру, но стрелять-то было нечем (оружие он добросовестно сдал). Указательным пальцем разве.

Дриббл резко распахнул дверь и выволок Джо, как есть, с голой задницей, на холодный ночной воздух. Затем протянул руку и поймал Принцессу воров за кожаную бретельку бюстгальтера, намереваясь сделать с ней то же самое. Издав звонкий шлепок, полоска черной кожи лопнула. Элейн, хлопая глазами, огромными в обрамлении потеков туши, уставилась на Дриббла. Натан неожиданно для себя смутился.

– Так это твоя машина? – Принцесса хищно улыбнулась. – Я выращу здесь наших детей!

Мутная капелька пота блеснула на затвердевшем Элейнином соске. Натан, зачарованный зрелищем, вмиг порастерял всю свою злость. «А она ведь очень даже…» – отметил он про себя, шумно сглотнув слюну.

В следующий момент Элейн ухватила его за воротник и, затащив в салон, с оглушительным лязгом захлопнула дверь.

Стыдливо оглянувшись, Джо поправил штаны и понуро побрел прочь от ритмично покачивающегося «сандерклапа». Возникшая перед ним Туве застигла его, что называется, врасплох.

– Случившееся – важный этап твоего взросления, – проронила она, заботливо разглаживая Джонатанов шейный платок и полы халата. – Пойдем, назрел клиент.

– А?

– Скоро может понадобиться могила, – Туве взяла Джо за руку и повела к цыганскому трейлеру.

**

Бутч сидел весь пунцовый от злости и необходимости признать: его обставили две бабы, мальчишка и безоружный мужик. Мало того, им удалось его напугать, да и кто бы не струхнул, увидев выражение лица злющей белобрысой девки, подкрепленное угрозами недодушенной красотки и деловитой невозмутимостью паренька. Пускай Генри сам расхлебывает свое дерьмо! Помощником шерифа Бутчу так и так не бывать: или его прикончат здесь за несговорчивость, или Свирф избавится от него лично (отстранит или даже убьет). Сейчас это стало очевидным, хотя, когда он подряжался провернуть грязное дельце для своего начальника, столь светлая мысль его не посетила. Обидно! А вроде всегда считал себя башковитым парнем.

Мальчишка, выяснив подробности сделки шерифа с рейдерами и с шлюхой, почему-то не удивился. Невзирая на гневные возражения блондинки, пацан обещал сохранить Бутчу жизнь, если тот повторит свои слова при Ларри Фостере (вот же ушлые цыганские рожи – и с купцом-то уже сторговались). Торговец был влиятельной фигурой в Кеблин-Тауне и одним из оппонентов клики нынешнего правительства. Он нанял табор для освобождения сына из плена, но теперь мог придать делу политический оттенок и инициировать внеочередные выборы. А цыган, поди, ждет дополнительное вознаграждение. Впрочем, помощник шерифа плевать хотел на чью-то выгоду, дипломатические междоусобицы, даже на свою гордость и должность; он любил жизнь, какой бы говенной она порой не казалась. Бутч согласился сделать все (или почти все), чтобы сберечь шкуру: он признается Фостеру, покажет тайный подземный ход из города и в топливное хранилище, куда так рвется его бывшая жертва. Однако вопрос про горючее шкет замял. Предусмотрительно. Бутч тоже не подпустил бы дамочку с таким агрегатом (и таким блеском в глазах) к кеблинским запасам топлива. К луже с бензиновой пленкой и к той не подпустил бы! Кто бы мог заподозрить в дурацкой штуковине, похожей на пылесос, оружие? Век живи – век учись!

Вдруг в закрытую дверь постучали.

– Могила готова, – раздался с другой стороны приятный девичий голосок.

Гребаные бродяги! Неужели паршивец обманул?

**

Джонатан уселся на трухлявую тракторную шину. Видела ли его Туве со спущенными штанами? Как они будут копать без лопат? В трейлере его новые друзья (если их можно считать таковыми) собрались пытать какого-то мужика, напоминающего забулдыгу-ковбоя из шпагетти-вестернов. Затем и понадобилась могила…

– Не сиди на холодном слишком долго, мелкий Джо, – Туве подошла к нему и нагнулась, уперев руки в грязные коленки. – Лучше помоги мне отвалить плиту. Мы же вроде как команда.

Не препираться же с сумасбродкой! Джо поплелся за ней.

Рядом с трейлером в дорожном покрытии был выжжен неровный четырехугольник. Если бы Хайд решил осмыслить увиденное, он бы вынес следующий вердикт: «Поверхность повреждена концентрированным энергетическим пучком», – или что-то не менее занудное. Туве просунула пальчики в оплавленную щель, взглядом приглашая Джо присоединиться. Вдвоем они с трудом подняли кусок бетона и с грохотом обрушили его на противоположную сторону ямы.

Мокрицы и муравьи бросились в щели и норы, белесые черви корчились, вырванные из привычного подземного тепла.

– У меня нет лопаты, – Джонатан брезгливо покосился на копошащихся тварей и вытер ладони о штаны.

– Не волнуйся, самое сложное позади. – Туве начала совершать непонятные, но смутно знакомые движения. Они вызывали ассоциации с детством и зимой – таким же образом маленький Джо (да и всякий другой ребенок) скатывал снежки.

Вскоре у Туве в руках пылал ровным иссиня-белым светом небольшой шарик. Девушка оценивающе взвесила его на руке и кинула в пролом. Джо любопытно вытянул шею: около кубометра земли просто… исчезло. Вместе с копошащимися букашками, личинками и вездесущим подорожником. Повторив вышеописанную операцию еще пару раз, Туве устало вздохнула и уселась на пыльный растрескавшийся бетон.

«Сама непосредственность», – изумился Джонатан, в котором уже принял охотничью стойку внутренний ученый, безжалостно оттеснивший внутреннего ребенка вместе с внутренним подростком, наперебой галдящих о волшебстве, девках в бронелифчиках и прочей нелепице.

Разумеется, Джонатан Хайд не вполне соответствовал довоенному словечку нерд, хотя на его книжной полке (до того, как ее милосердно разложила на атомы гроссийская ядерная боеголовка) обретались и серия «Игр на престоле», и «Приключения Черного Эльфа в Позабытых королевствах», и дрянной худлит, посвященный вселенной «Топора войны», и другие издания, чтение которых считалось постыдным в кругах серьезных людей. Да, Джо изредка собирался со своими школьными дружками поиграть в «Лабиринты драконов» и, чего греха таить, не раз забивал в поисковую строку контакт-нета «эльфийки-лесбиянки». Но при всем том Джонатан оставался выдающимся ученым с цепким трезвым рассудком. Чудесам, по его мнению, надлежало ютиться на страницах любимых с детства книжек про мохноногих недомерков, за усеянным крошками пиццы игровым столом и в иных подобных местах. В реальном мире, пускай даже пережившем глобальную катастрофу, волшебству места не было.

– Как ты это сделала? – вкрадчиво осведомился Джо.

– Я очень захотела, глупый. А если очень захотеть, можно к звездам улететь, не говоря уж о ерунде навроде копания могил.

Джонатан задрал голову. Светящиеся точки, щедро рассыпанные в чернильной тьме, подмигивали ему, будто подначивая, предлагая захотеть. Он никогда не видел столько звезд, даже в заповеднике Редстоун, где они с Феорой отдыхали накануне разрыва…

– Не слишком-то заглядывайся, мелкий Джо. – Обхватив Хайда за щеки ладонями, Туве мягко опустила его голову, оторвав от созерцания горних высей. – В это время года там холодновато – для начала раздобудь куртку и теплые носки. Шапку и шарфик я, так и быть, попрошу у Птицына.

– Кто же ты на самом деле? – Джонатан накрыл Тувины ладони своими.

– Просто я, – ответила девушка, высвободив руки, и направилась к трейлеру. – Могила готова!

**

– Спасибо, Туве, но нам пока не нужно! – крикнула я, посмеиваясь про себя над побледневшим Бутчем. Даже если он собирался артачиться, теперь это пагубное желание пропало у него окончательно.

– Кекс, а чой-то ты заперся с девочками-припевочками? – донесся ехидный голос Акселя. – И с фига ли Джо с рыженькой роют ямы под окном?

Я открыла.

Цыганин поддерживал под локоток изрядно захмелевшую Салли, живую и здоровую. Не иначе у Акселя имелись особые виды на трейлер. Вместо того ему пришлось в качестве взрослого разумного мужчины возглавить делегацию к Ларри Фостеру. Нельзя же отправлять ценных свидетелей грязной политической игры кеблинского шерифа под охраной сопливого мальчишки и женщины (меня и Тианы). Прочие сочли это мероприятие чересчур унылым.

Итак, мы сдали шлюху и помощника шерифа Фостеру. Конечно, он не обрадовался, выслушав их, но, как человек приличный, поблагодарил нас за помощь и содействие. Похоже, мы с лихвой отработали задаток. Мне бы возгордиться – ведь благодаря моей пытливости удалось все обтяпать, – но это довольно низко, недостойно даже. Что мне, удачи жалко, что ли?

Теперь можно было посвятить несколько часов отдыху. Чем все с чувством выполненного долга и занялись. Ничью, даже Натанову, голову не посетили опасения за судьбу табора.

Я долго маялась, пытаясь представить, какие такие блага шериф дрянного городка в жопе мира посулил главарю бандитов, не располагая, по сути, неограниченным доступом к городскому топливному хранилищу или запасам еды. В итоге меня одолел-таки сон.

**

Многие полагали, что после ядерной войны уцелеют крысы, тараканы и несколько разновидностей кузнечиков. Никто и не думал о кроликах или сурках.

Крысы с тараканами издавна паразитировали на людских сообществах и являлись не меньшим продуктом цивилизации, чем род человеческий. Нет, их легендарная живучесть и приспособляемость никуда не делись, да и война, продлившаяся около восьми часов, обильно снабдила пищей и крыс, и тараканов на несколько лет вперед, обеспечив резкий прирост численности. Однако позже, в разгар Долгой Зимы, обнаружилось, что эти существа вкусны, богаты белком, просты в приготовлении и поимка их связана с меньшими затруднениями, чем можно предположить. А крысиные шкурки оказались незаменимы для нужд легкой промышленности.

Люди открыли охоту на своих мелких неприятных соседей, да и те, в свою очередь, жрали преимущественно друг друга. Теплолюбивые насекомые вскоре сдались под двойным натиском. Пасюки, напротив, долго удерживали занятые позиции. Байки о стаях, обгладывающих человека до костей в течение десятка минут, до сих пор с замиранием сердца слушают у костров в разных частях света.

И все-таки жестокая правда состоит в неоспоримом факте: люди практически истребили вышеупомянутых существ. Причиной тому стал и масштабный отлов, и, самое главное, катастрофическое (с точки зрения животных-синантропов) снижение производимых человеческими сообществами отходов.

Сурки и кролики – другое дело.

Еще до войны в некоторых лармериканских штатах приходилось закачивать под землю ядохимикаты: иначе победить расплодившихся тварей не представлялось возможным.

Вы никогда не увидите крысу или таракана, соблюдая относительно несложные правила гигиены, в худшем случае наткнетесь на следы их деятельности. Сурки же и кролики не таясь копались в городских помойках, не забывая опустошать окрестные поля.

О масштабной борьбе в отсутствие специальной техники и ядов бессмысленно упоминать; единичный же отлов грызунов бесперспективен. Кролик хитер и быстроног, с его убийством возникали сложности как у специально выведенных для этой цели пород собак, так и у вооруженных скорострельным оружием охотников. А голыми руками поймать кролика удавалось лишь героям сказок, негритянских баек и канувших в небытие комиксов. Сурок куда менее быстр, но на порядок осторожнее.

Но главное – все они рыли норы. Глубокие норы.

Взрывы почти не затронули ареал обитания сурков и кроликов. Во время Долгой Зимы им, разумеется, пришлось не сладко, как и прочим выжившим, зато про них надолго забыли. А когда первый послевоенный фермер, вооружившись ржавой водопроводной трубой в качестве дубинки, подкараулил на свой убогой делянке юркого длинноухого ублюдка, момент для борьбы на равных уже был безвозвратно упущен.

Поразительная штука – естественный отбор.

**

Декстер применил свою излюбленную тактику: скрываясь в редких кустах колючек и высокой жухлой траве, он до темноты наблюдал за потенциальными жертвами. Следовало изучить их повадки и привычки – вызнать о них побольше. А затем под покровом мрака…

Хвост Королевского Тушкана мелко задрожал от предвкушения тех нечеловеческих унижений, которым подвергнутся рейдеры еще до полуночи.

**

Марк подкрутил фитиль жирового светильника и оперся локтем на громоздкий, покрытый облупившейся темно-зеленой краской, болтомет. Херк, ухмыльнувшись, пододвинул стопку карт, сбросив все, кроме одной. Марк мысленно ругнулся: проверить сейчас означало проиграть. Пятеро ополченцев увлеченно резались в «наеби соседа». Фил, Боб и Джоанна напряженно следили за размышлениями оппонента. Тот тяжело вздохнул и уже собрался подсунуть еще пару картишек, вынудив рискнуть кого-нибудь другого, но тут тишину августовской ночи прорезал сухой треск автоматной очереди. Почти сразу за ним прозвучал гулкий взрыв. Игроки мигом повскакивали на ноги и устремили взгляды на становище рейдеров. Там явно происходило нечто интересное. Опасаясь, как бы головорезы не решились наконец на приступ, Боб взвел оружие и притаился у бойницы.

– Шесть валетов!

Марк, не упустив шанса, шмякнул сверху все свои карты и дернул Фила за рукав. Тот рассеяно вскрыл первую же (единственного валета в наборе), смачно выругался и вернулся к созерцанию бурлящего разбойничьего лагеря. Марк придвинул к себе горку поставленных на кон ценностей и принялся деловито засовывать выигрыш в сумку. Бандиты бандитами, а к имуществу нужно относиться бережно.

Под стенами же разворачивалось форменное цирковое представление.

**

Дабби приложил автомат к плечу и нажал на спусковой крючок. Но он опоздал – прыгучая скотина взвилась над палаткой, оттолкнувшись длиннющими мускулистыми ножищами. А незадачливый стрелок прошил очередью Тощего Гарфильда и его жопастую подружку, ошалело уставившихся в черное небо, куда уносился их брезентовый полог.

Кто-то впопыхах прогревал мотор мотоцикла, другие выбегали из палаток в чем мать родила: паника охватила стан головорезов своими по-кошачьи мягкими, но цепкими лапами.

Наконец отдача повалила Дабби, который никогда не слыл силачом, на груду пустых канистр. Пули колокольным звоном прогрохотали по бронированному боку цистерны, после чего дряхлый Н-16 милосердно заклинило. Повсюду с воплями метались полуодетые люди.

**

Королевский Тушкан был великолепен. Подобно опытному тореадору, играющему с молодыми бычками, он глумился над неуклюжими бандитами, шутя избегая редких стрел и пуль. Ловко отпрыгнув с пути разъяренного мотоциклиста, вознамерившегося провернуть эффектный таран, Декстер удовлетворенно проводил взглядом кувыркнувшегося через руль наездника. Тушкан натянул пыльники за несколько секунд до того, как пробитый ударом о булыжник бензобак вспыхнул вместе с близлежащими палатками.

Сполна насладившись зрелищем учиненного им беспорядка, он собрался уже возвратиться в городок и пожать там плоды своей отваги – обожание женщин и бессильную зависть мужчин, – но блестящим планам не суждено было осуществиться из-за самого обычного суркового семейства.

Декстер провалился в обширную нору по плечи. Днем такие места довольно просто заметить, если знать, на что обращать внимание. Декстер знал, но стояла ночь, поэтому он сейчас и торчал в яме, пытаясь выдавить на лице дружелюбную улыбку, окруженный мрачными, злыми, униженными головорезами.

Лысый лупоглазый толстяк, прикрывший жирные телеса лишь короткими домоткаными шортами, медленно занес над головой громадную, утыканную ржавыми гвоздями, дубину. Декстер малодушно зажмурился.

– Погодь, Богри, – раздался вкрадчивый баритон. – У меня есть идейка получше…

**

Большинство значимых поселений располагаются на месте частных или муниципальных убежищ. Кеблин-Таун не числился среди городов крупных, однако история его тоже восходила к довоенным годам, когда какому-то богатею вздумалось возвести личный бункер, а позже расширить его ради тех, кто способен заплатить. Внизу, под улицами Кеблин-Тауна, располагалась запутанная сеть ходов и помещений, часть которых на всякий случай засыпали. Кое-какие, правда, использовались для хранения скоропортящихся продуктов. Но оставались также и потайные норы… Благодаря покладистости Бутча мы получили доступ к катакомбам и планировали с умом применить открывшиеся возможности.

Захария выполнила свое обещание и проникла в бандитский лагерь. Увы, из-за устроенного Тушканом светопреставления ей мало чего удалось узнать. Но главное она выяснила – пленники были еще живы.

Самого же Декстера, привязанного к цистерне и медленно запекающегося на солнце, я заметила утром, прогуливаясь по стенам. К тому времени горожане только и судачили, что о бесстрашном, но теперь обреченном, хвостатом уродце, переполошившем ночью осаждающих. Так или иначе, Тушкан изрядно осложнил нам задачу – взрыв бензовоза, о котором мечтала Тиана, откладывался. Она требовала вызволить недотепу Декстера, судьба прочих пленников ее не волновала. Зато волновала нас. К сожалению, ни им, ни Королевскому Тушкану до темноты мы помочь не могли. Все напряженно дожидались сумерек. Тиана понуро ковырялась в огнеплюе, Принцесса воров мыла скутер. Птицын с завыванием скакал по стоянке, пугая наших соседей, – должно быть, камлал (кажется, так именуются эти кульбиты у людей в теме). Сагерт с Кирной оккупировали трейлер и вряд ли там скучали, Аксель возился с лошадьми. Заки отсыпалась, Данике тоже еще не вылезал из тканевого нутра повозки, а Натан куда-то смотался поутру, похоже, скрываясь от страстных взоров Элейн. Я же погрузилась в сладостные мечты о «юрале».

**

Джонатан с возрастающим ужасом наблюдал, как его спутники буднично готовятся к массовой резне. Он почему-то не задумался над тем, что им тоже присущи бахвальство и пустословие. В его мозгу вертелись сетования Кирны про разорительность затеи, где придется тратить больше одного патрона на цель, и соответствующий им кровавый образ. Не в силах терпеть это дольше, Хайд, побродив среди машин, отыскал Туве, спящую в ржавой бочке. Девушка подняла голову, вяло моргая заплывшими со сна глазками. Выглядела она довольно комично – Джо усмехнулся.

– А ты бывала уже в Кеблин-Тауне? – спросил он. Фраза «с добрым утром», которая вертелась на языке, как-то не вязалась с солнцем, давно миновавшим зенит. – Может, посмотрим, что здесь интересного?

– Давай попробуем, – флегматично согласилась Туве. – Хотя все эти городки на одно лицо. Как разбитые и криво склеенные тарелки.

Она выползла из своей «спальни», каким-то чудом умудрившись не ободрать колени, и, потянувшись, встала рядом с Джонатаном.

Разумеется, девушка оказалась права. В Кеблин-Тауне не обнаружилось достопримечательностей, заслуживающих внимания, по крайней мере, топливное хранилище, кирпичная тюрьма и кособокая часовая башня к ним, по мнению Джо, не относились.

Гуляя, Хайд подмечал, как окружающие реагируют на его спутницу. Некоторые, конечно, провожали ладную фигурку Туве сальными взглядами, но большинство брезгливо косилось на уши и амулеты, иные складывали пальцы в знаки, защищающие небось от дурного глаза. Джонатану также перепала порция негатива – ведь он якшался с бродяжной нелюдью.

– А там, откуда ты родом, у всех такие красивые уши? – Джо решил приободрить девушку, заметив очередную абракадабру из пальцев, выставленную в ее сторону какой-то бабкой.

– Уши – твой фетиш? – Туве приподняла бровь, и Хайд смутился, припомнив похотливых эльфиек-лесбиянок. – Там, откуда я родом, были самые разные уши, если тебя именно это интересует. По паре одинаковых на каждой отдельно взятой голове.

– Нет, не фетиш, – пробормотал он. – Но почему-то я уверен: в порядке вещей такие уши, как у меня, Натана, Кирны, ну, в общем, у всех, кроме тебя и Тома.

Пытаясь поскорее замять щекотливую тему форм и размеров ушных раковин, Джо всучил Туве, уже раскрывшей рот для ответа, пару леденцов. Пока девушка жевала, он задал следующий вопрос:

– А почему ты покинула дом? Наверное, за тебя волнуются… Впрочем, я-то рад. Приятно, когда за тобой присматривают, – Хайд несмело улыбнулся. – Вообще у нас с тобой практически случай инбридинга…

– Инбридинга? Так ты называешь то, что сделал с Принцессой воров? Вроде бы это зовется иначе. – Увидев, как лицо Джонатана страдальчески вытягивается и заливается румянцем, Туве подмигнула ему: – Все просто: я не люблю скуку, мелкий Джо.

– Элейн – эффектная женщина, но в ней есть немного от самки богомола. Та пожирает своих партнеров после соития, – Джо потупил глаза.

Ему показалось, Туве всерьез осуждает его. А та молчала.

– Ей нужен не ты. – Девица с хрустом разгрызла остаток конфетки. – Может, Натан.

– Знаешь, я тоже так считаю. – Джо, уже начавший нервничать, воспрянул духом. – Ей нужны не мужчины, а то, что у них есть. В кои-то веки я почти рад своей нищете.

– Она уже немолода и мечтает завести семью, – продолжала Туве, поправляя с едва заметным оттенком кокетства свой легкомысленный наряд. – Но нельзя вступать в серьезные отношения с тем, кто не умеет вить гнезда.

– Гм. Тогда, пожалуй, мне стоит овладеть этой наукой. Надеюсь, под твоим руководством.

Джо никогда не был специалистом по общению с женщинами, а Туве вообще являлась для него сложнейшим ребусом. Ему вспомнилась книжка «Обезьянья планета», герой которой, помимо прочего, танцевал, вил гнездо и вытворял другие нелепости, пытаясь завоевать расположение красавицы-дикарки. Хайд, правда, еще не созрел морально для брачных танцев и постройки гнезд, но избежать их, похоже, не удастся.

– Но я не с Элейн хочу вить гнездо, – быстро добавил Джонатан.

– Тебе еще рано задумываться о таких серьезных вещах, как гнездование. – Туве всецело погрузилась в возню со своим топиком, одна из завязок которого перетерлась. – Начни с простого – с рытья могил.

– Я не могу дезинтегрировать материю. В свете этого начну с поисков лопаты. А ты умеешь вить гнезда?

– Конечно, умею. Все туве умеют их вить.

– Мне повезло, один я вряд ли справился бы, а с такой наставницей – освоюсь. – Джо вздохнул, несколько раздраженный необходимостью соблюдать идиотские дикарские ритуалы. – А пока я еще не решил, чем заняться в этом мире, уж очень он странный и жестокий. – Тут взгляд Джо зацепился за белую спираль на плече собеседницы, и он поинтересовался: – А зачем на тебе рисунки?

– Все хорошо воспитанные туве наносят анима-разметку, – рыжая почесала руку, прочертив в узоре царапины.

– Погоди-ка! – Хайд придержал ее за локоть. – Разве Туве много? А как же твоя уникальность?

– Глупый Джо! – девица хихикнула.

Не иначе он вновь оплошал, выдав свою неосведомленность о неких элементарных вещах. Поди, дикарка уже записала его в дураки. Примерно те же чувства у Хайда пробуждал его приятель, не способный самостоятельно отладить операционную систему своего домашнего компьютера.

– Мы все туве. Но поскольку у Мэйби-туве есть имя, то он туве с маленькой буквы. А я обыкновенная туве, но достаточно важная, поэтому начинаюсь с заглавной. Ты ведь знаешь про буквы, да?

– То есть у тебя нет другого имени? – Джонатан пропустил последний вопрос, побоявшись осрамиться вновь. – Тогда я буду называть Туве только тебя. Я не глупый, просто пока мало знаю. Но я учусь. Кстати, мне удалось раздобыть спальник – тебе больше не придется ночевать на голой земле…

– Не стоит слишком зависеть от вещей.

– Вещи – всего-навсего инструмент. Почему бы не воспользоваться им? – удивился Джонатан. Его немножко задело то, с каким откровенным презрением Туве отнеслась к подарку. Мешок из кроличьих шкур, хоть и пах прескверно, обошелся ему, между прочим, в леденец, девять картофелин и два килограмма вяленого мяса, которые втихомолку пришлось взять взаймы в таборе. – Пока есть кровать, можно спать в ней, а если нет, тогда уже на земле. Неужели ты и дома спала на полу? – В итоге Хайд не утерпел и съязвил: – Похоже, ты тоже не так давно родилась.

– На твое счастье, достаточно давно, чтобы позаботиться о нас обоих, – сурово откликнулась Туве. – Вещи коварны: сейчас ты разглагольствуешь о своей воображаемой независимости, а завтра Колесо Вселенной давит тебя, потому что ты забыл дома смену носков.

– Ты преувеличиваешь, потеря вещей – это лишь досадное неудобство. – Джонатан с грустью представил навсегда утраченный комфорт своей пятикомнатной квартиры. – До тех пор пока я не вылупился, мне снился сон про другой мир. Мир без руин, мир, где людей не убивают только из желания повеселиться. Нет, разумеется, существовали свои сложности, но жизнь ценилась больше. – Туве внимала, слегка наклонив голову и любопытно приподняв мясистое ухо. – Хотя тебе там не понравилось бы, наверное. То был мир вещей. И девушки в костюмах, как у тебя, встречались только на пляжах и в бассейнах. По сравнению с этим сном нынешняя реальность переполнена злобой. Все можно решить миром, но люди продолжают убивать. Я, конечно, не имею в виду тебя. Ты уникальное исключение.

– Мне доводилось убивать, мелкий Джо. Насилие – неотъемлемая часть бытия. Иногда оно служит вполне адекватной заменой другим способам общения. Что касается твоей грезы… Сны обычно или не значат ничего, или наоборот – значат очень много. Одно точно – мир, который тебе приснился, плох. Хуже настоящего.

– Тот сон имел для меня значение… но его не вернуть. Придется жить здесь и сейчас. —Джонатан протянул Туве еще леденец. Пора бы уже продумать модель отношений без них, ведь конфетки потихоньку заканчивались. – Скажи, а тебе не колко ходить босиком?

– Я уже говорила о вреде вещей. – Девушка, по своему обыкновению, закинула сосалку в рот, не разворачивая. – Мне не нужны ботинки, чтобы не раскроить ногу о камень.

Целый день Джонатан (не считая неуклюжих и наивных попыток флирта) пытался осмыслить Туве с точки зрения науки, но выяснить, кто же она такая, представлялось очень даже нетривиальной задачей. Регенерация тканей, контролируемые энергетические выбросы, уши. «Эльфийские!», – шепнул ребенок из глубин подсознания. «Отличные дойки! Я бы помявал», – вторил ему подросток. Биоконструкт? Инопланетянка? Акселевские Старшие Братья выступили вперед. Неизвестный науке вид? Взаправдашняя мутантка с суперсилой? Ученый не приблизился к разгадке ни на шаг. Пока Туве оставалась просто Туве, странноватой девицей в обрывках выцветшей ткани и бренчащих амулетиках. Оставалась таинственной. Наверное, впервые за долгие века страсть сплелась в чьей-то голове с живейшим научным интересом.

– Иногда ты какая-то слишком уж серьезная. Хотя вообще такие ноги, как у тебя, следует беречь. – Неуклюжие комплименты рождались как бы сами собой, помимо Хайдовой воли.

– Разве ты не поклонник моих ушей? Странноватая манера – делать комплименты отдельным частям тела. – Расплата не заставила долго ждать. Джонатан в очередной раз мысленно пообещал себе следить за речевым потоком в присутствии симпатичных женщин.

Тем временем Туве поучала его:

– Жизнь – серьезная штука. Серьезная, но не занудная!

– Мне пока трудно судить. Всего-то пару суток вне яйца! – побледнев, выдавил из себя Хайд. Предательский язык ляпнул вдогонку: – Я поклонник тебя всей.

– Даже не знаю, хорошо это или плохо. – Туве неопределенно всплеснула ушами.

– Конечно хорошо! Позитивное отношение всегда лучше негатива. – Джонатан хотел придать голосу убедительность, но получилось так себе, и он поспешно сменил тему: – Кстати, а как тебе наши спутники?

– Они путешествуют. Это мудро.

– Я не про то спрашивал….

– Людей трудно узнать так быстро, ты не находишь? – Туве лукаво ухмыльнулась.

– Да. Однако мнение-то уже успевает сложиться. Все, кроме Натана, производят впечатление бедовых голов, – заявил Джо, надеясь услышать согласный ответ.

– Боятся те, кому есть, что терять. Вероятно, нашим спутникам бояться нечего.

– Тогда я должен быть абсолютно бесстрашным, а это совсем не так.

– Ну, тебе-то есть, что терять. Ты еще и не пожил толком.

Туве собиралась продолжить, но тут ночное небо озарилось алым, а барабанные перепонки накрыло ревущей звуковой волной. Девушка, толкнув Джонатана в проулок, навалилась сверху и тем самым уберегла его от незавидной участи быть располовиненным стремительно вращающимся автомобильным капотом.

«Нет худа без добра», – рассеянно заключил Джо: лицо его покоилось между выпавших из топа Тувиных грудей.

**

Не помню, кто первым предложил отвлекающий маневр, но идея оказалась великолепная, да и воплощение ее, я считаю, прошло удачно (хотя кое-кто оспаривает это). Ну, при моем участии иначе получиться не могло.

В становище с миссией освобождения отправились, воспользовавшись кеблинским подземельем, Сагерт с Заки, а Тиана и я вызвались отвлечь побольше народу.

В городе, кроме единственных въездных ворот, существовало еще несколько пешеходных калиточек на разной высоте от земли, надежно охраняемых и не менее секретных, чем лаз в катакомбы. Нас с Эльхаим спустили из одной из них на подобии детской «тарзанки» (только не морщите лбы, неужели вы не в курсе, как это выглядит?), и мы устремились в ночь.

Стоило нам отойти метров на триста от городской стены, как наш замысел потребовал незамедлительной порции импровизации: в темноте мы буквально споткнулись о бандитский разъезд! Ребятки все сделали по-умному, надежно укрыв костерок от нежелательных взглядов, в том числе наших, переносной ширмой, которой послужила металлическая бочка без дна. Пятеро рейдеров намеревались совместить приятное с полезным и прихватили с собой смазливую мясистую девку. К моменту нашего появления один из них похрапывал в коляске мотоцикла, другой занимал даму делом, остальные, наблюдая за дуэтом голодными глазами, курили и негромко переговаривались. Тиана, которая в минуты внезапной опасности (как, впрочем, и многие другие мои товарищи) бывает до ужаса медлительна, застыла разинув рот. Папироска выпала из ее пухлых обветренных губ и отскочила от потертого сапога. По счастью, головорезы также вытаращились на нас с тупым непониманием, даря мне спасительные секунды для принятия решений. Лишь девкины сиськи продолжали ритмично подпрыгивать в такт движениям партнера – парочка, похоже, достигла той стадии, когда их остановил бы, разве что, огонь небесный, но только не две незнакомки, свалившиеся как снег на голову.

Идея сверкнула у меня между ушами, точно молния: единственное действие, позволяющее выполнить все одним махом (привлечь внимание лагеря, избавиться от пятерых бандитов и спастись от паршивой участи быть убитыми, изнасилованными или съеденными в любом порядке), – выстрелить в мотоциклетный бензобак. И уповать на последствия, многажды виденные мною в фильмах, в реальности же почти недостижимые. Правда, мы находились от мотоцикла в каких-нибудь трех-четырех метрах, но это в сложившейся ситуации показалось мне несущественным. На одном дыхании вытянув трофейный «деррингер» из бокового кармана на бедре, я кое-как прицелилась и, уже падая назад, пальнула в яйцевидную емкость с топливом, последний раз ухмыльнувшуюся миру намалеванным на боку черепом.

«Деррингер» пользуется в пустошах славой дамского или детского оружия. Маленький, идеальный для скрытного ношения, пистолетик также очень привечают люди с сомнительной репутацией – от карточных шулеров до наемных убийц. Говорят, прикончить из него человека можно только выстрелив в упор. Правда же заключается в другом: крохотный «деррингер» дает всего один шанс, но оставляет огромные дыры.

Чем, интересно, прежний хозяин заряжал свою пукалку? Реальность потонула в чадном мареве, наполненном криками боли, Тианиными в том числе. Девица часто похвалялась способностью (мнимой или реальной – не знаю) сидеть в костре без ущерба для здоровья, но вот сейчас ее подпалило основательно, кроме того, в Тианином животе засела пара осколков. Поэтому она неистово поносила меня и проклинала моих предков вплоть до десятого колена. Бандиты так легко не отделались.

Со стороны лагеря рейдеров послышался шум, ясно указывающий на то, что наша хитрость сработала, – сюда направлялась внушительная группа любопытных. Согласившись для простоты со всеми упреками в свой адрес, я схватила Эльхаим за руку и увлекла обратно к калитке. Там нас ждали с распростертыми объятиями, из которых далеко не сразу удалось выпутаться. Дальше я сдала Тиану Данике, а сама вернулась на стену, где собрались прочие таборчане.

Тут где-то в районе секретного лаза, откуда должны бы уже выползти Сагерт и Заки, раздались вопли. Не иначе диверсантов засекли.

**

Захария жестом остановила следовавшего за ней по пятам Сагерта – снаружи донесся какой-то подозрительный шелест. Негритянка высунулась из черного нутра подземелья, но наверху было не сильно светлее, и разглядеть, кто или что издало этот звук, ей не удалось. Она бесшумно выскользнула из-под валунов, укрывавших вход в катакомбы, на локтях доползла до чахлого кустика и потянулась за ножом (пока возможно, нужно сохранять тишину).

Раздался приглушенный расстоянием и стенами города взрыв, а следом – галдеж в лагере, тарахтенье моторов, шорох шин по земле. Да, Том с Тианой отлично справились. Поблизости от Заки плюхнулся Сагерт. Кажется, это получилось у него случайно, зато своевременно – совсем рядом кто-то чихнул. Неужто головорезы знали о подземелье? Скрип кожаных штанов, шуршание мелких камушков с пылью под подошвами, мелодичное позвякивание чьих-то украшений на одежде. Нелепое пижонство бандитов, даже в дозор напяливших свои узорчатые косухи, вызывало у Захарии улыбку – дилетанты.

Мужчины побродили рядом с валунами, почти наступая на лазутчиков, но ничего не обнаружили и побрели дальше. Дождавшись, когда патруль отойдет подальше, негритянка совершила короткую перебежку до заброшенной сурочьей норы, в которой засела, укрывшись по глаза. Сагерт последовал ее примеру. Им повезло сделать еще два захода, а потом их заметили и окликнули от ближайшего к границе лагеря костра. Сагерт попробовал старый как мир метод – прикинуться своим. Но выслушав несколько, надо признать, довольно несуразных, ответов бандиты вскочили с насиженных мест, выхватывая тесаки и взводя арбалеты (благо огнестрельного оружия никто из присутствующих не припас).

«А закричать они могут не успеть», – подумала Захария и метнула нож.

Когда Бен с тесаком в солнечном сплетении грохнулся в костер, Тренч торопливо нажал на спусковой крючок, целясь в ту из призрачных теней, которая была ближе. Болт со свистом ушел в небо. Прочие любители пропустить по глоточку перед сном еще вникали в ситуацию, хотя оружие уже держали в руках.

Последним, что увидел Тренч, было суровое лицо Сагерта. Потом кулак бойца отправил бандита грабить караваны в загробном мире. Почему-то больше никто не выстрелил, завязался ближний бой, в котором у рейдеров почти не имелось шансов.

Захария еще немного понаблюдала и решила оставить соратника веселиться, а сама направилась искать пленных горожан.

Сагерт же, против ожиданий, не веселился, а смертельно скучал: все эти здоровенные, но неуклюжие мужики не составляли ему серьезной конкуренции в рукопашной, да и самострелы тоже особого вреда ему не причинили. Если так, может, получится перебить ублюдков в одиночку? Боец, безусловно, отдавал должное мастерству Захарии, но ей придется сейчас выручать купеческого сынка, искать дурацкого Тианиного дружка и остальных узников (если их еще не съели).

**

Мне на плечо легла горячая ладонь Тианы. Она перекатывала в зубах очередную (из бесконечной череды выкуриваемых за день) самокрутку и напряженно вглядывалась в сторону лагеря. Я знала: она смотрит на еле заметную в темноте цистерну, уже предвкушая будущий разгул пламени. Или все-таки ее будоражило обладание несметным количеством топлива? А еще красотка волновалась за Декстера, хоть и старалась это скрыть.

Конец ознакомительного фрагмента.