II
Прекрасная страна
Победу одерживает игрок, способный дальше заглянуть вперед, – то есть тот, кто может предвидеть ход своего противника, предугадать его замысел и заранее подготовить ответ, тот, кто, атакуя, видит наперед защитные меры соперника.
Глава 9
Жизнь оператора турникета, взимающего плату на въезде в Нью-Йорк, едва ли можно назвать богатой событиями.
Конечно, время от времени происходит что-нибудь из ряда вон выходящее – как, например, тот случай, когда грабитель напал на оператора и отобрал всю выручку, триста двенадцать долларов наличными. Беда состояла в том, что ограбление произошло на въезде на мост Триборо, и на противоположном конце моста, единственном пути отхода, бедолагу уже ждали человек десять довольных полицейских.
Но оператор, дежуривший на въезде в туннель Куинс – Мидтаун в восемь часов утра в этот дождливый ветреный день, – бывший полицейский, работающий здесь по совместительству, – уже несколько лет не сталкивался ни с чем серьезным, поэтому он очень обрадовался, когда монотонность дежурства была нарушена: все операторы платных дорог Манхэттена получили срочное уведомление от начальника порта относительно корабля, перевозившего нелегальных иммигрантов и затонувшего у побережья Лонг-Айленда. В сообщении говорилось, что нескольким китайцам, находившимся на борту, а также перевозчику живого груза удалось спастись и теперь они направляются в город на белом микроавтобусе с надписью на борту, принадлежащем церкви, и красной «хонде». Предположительно кто-то из них, а может быть, и все вооружены.
Попасть из Лонг-Айленда в город наземным транспортом можно несколькими путями: по мостам и туннелям. Часть из них являются бесплатными – так, например, не взимается плата за проезд по мостам Куинсборо и Бруклинскому, но кратчайшая дорога проходит через туннель Куинс – Мидтаун. Полиция и ФБР получили санкцию закрыть все автоматические турникеты, так что преступникам придется обязательно проехать мимо оператора.
Бывший полицейский не предполагал, что именно ему будет суждено обнаружить иммигрантов.
Вытирая вспотевшие ладони о штаны, он смотрел, как белый микроавтобус с надписью, управляемый водителем-китайцем, приближается к его турникету.
До него осталось десять машин, девять…
Оператор достал из кобуры свой старый служебный револьвер, смит-вессон калибра.357 с четырехдюймовым стволом, и положил его рядом с кассой, гадая, как быть дальше. Надо предупредить полицию, но что, если эти ребята попытаются прорваться? Оператор решил не поднимать шлагбаум и заставить всех выйти из машины.
Ну а если один из них достанет что-то из-под сиденья?
Проклятье, он находится в открытой стеклянной кабинке, один, а к нему приближается целый автобус китайских гангстеров. Возможно, они вооружены венцом российского вклада в стрелковое оружие: автоматами АК-47.
Твою мать, он будет стрелять.
Женщина в джипе громко пожаловалась на закрытые автоматические турникеты. Не обращая на нее внимания, оператор посмотрел на очередь машин. До микроавтобуса оставалось три автомобиля.
Оператор нащупал на ремне устройство быстрого заряжания, металлическое кольцо с шестью патронами, с помощью которого можно будет за считаные мгновения перезарядить «смитти». Положив устройство рядом с револьвером, он снова вытер правую руку о штаны. Затем, поколебавшись мгновение, взял револьвер и взвел курок. Это было нарушением правил, но сейчас он находился в аквариуме, а не тот осел, который эти правила составлял.
Сначала Сэм Чанг испугался, что длинная очередь машин, скопившихся на дороге, говорит о блокпосте, но затем он увидел кабинки и решил, что это какой-то пропускной пункт.
Документы, паспорта, визы… У иммигрантов ничего этого не было.
Бывший профессор в панике огляделся по сторонам, ища путь к спасению, но его не было: дорога была обнесена высокими стенами.
– Нам надо заплатить, – спокойно сказал его сын Уильям.
– Заплатить за что? – спросил Сэм Чанг сына, признанного эксперта по американским порядкам.
– Это платная дорога, – объяснил тот таким тоном, словно это было что-то очевидное. – Мне нужны американские доллары. Три с полтиной.
В сумке на поясе у Чанга было несколько тысяч юаней, правда промокших в соленой воде, но он не осмелился обменять их на американские доллары на черном рынке Фучжоу, опасаясь, что это может предупредить органы безопасности о подготовке к бегству из страны. К счастью, Уильям нашел на полу между сиденьями пятерку.
Микроавтобус медленно полз вперед. До турникета осталось две машины. Взглянув на человека в стеклянной будке, Чанг увидел, что тот чем-то очень встревожен. Он постоянно украдкой смотрел на микроавтобус.
До турникета осталась одна машина.
Человек в будке внимательно следил за ними краем глаза. Переступая с ноги на ногу, он провел языком по губам.
– Мне это не нравится, – сказал Уильям. – Он что-то заподозрил.
– А что нам делать? – ответил его отец. – Езжай вперед.
– Давай прорвемся.
– Нет! – испуганно пробормотал Чанг. – Вероятно, у него есть оружие. Он будет в нас стрелять.
Уильям плавно подъехал к будке и остановился. Неужели мальчишка, в котором вдруг проснулся бунтарский дух, осмелится ослушаться отца и собьет шлагбаум?
Сглотнув комок в горле, человек в будке протянул руку к чему-то, лежащему рядом с кассой. У Чанга мелькнула мысль, не кнопка ли это тревоги?
Уильям нагнулся, поднимая пятидолларовую купюру.
Оператор, вздрогнув, отшатнулся назад, вскидывая правую руку.
И вдруг застыл, уставившись на протянутую бумажку.
В чем дело? Уильям дал ему слишком много? Или слишком мало? А может быть, он ждет чаевых?
Человек в будке недоуменно заморгал. Шагнув вперед, он взял купюру и прочитал надпись на борту микроавтобуса: СЕТЬ МАГАЗИНОВ «ТОВАРЫ ДЛЯ ДОМА».
Отсчитывая сдачу, охранник заглянул в салон микроавтобуса. Чанг взмолился о том, чтобы он увидел внутри лишь зеленые ветки, которые У, Уильям и Чанг наломали в парке по дороге от поселка. Остальные иммигранты лежали на полу, укрывшись листвой.
Наконец оператор дал сдачу с пятерки.
– Хороший магазин «Товары для дома». Я регулярно в него захожу.
– Спасибо, – ответил Уильям.
– Ужасная сегодня погода, да? – сказал оператор, обращаясь к Чангу.
– Спасибо, – ответил тот.
Уильям тронул машину. Через мгновение микроавтобус, набирая скорость, въехал в туннель.
– Фу, кажется, пронесло, – объявил Чанг, и остальные пассажиры поднялись с пола, отряхивая ветки и листья.
Что ж, его замысел увенчался успехом.
По дороге от берега Чангу вдруг пришло в голову, что американская полиция может сделать то, к чему нередко прибегали китайская служба госбезопасности и спецслужба Китайской народной армии: выставить на дорогах блокпосты.
Поэтому беглецы остановились у огромного торгового центра, значительную часть которого занимал магазин «Товары для дома». Магазин был круглосуточный, но в такой ранний час посетителей в нем не было, и Чанг, У и Уильям без труда проскользнули через служебный вход на склад. Там они взяли несколько банок краски, растворитель и кисти и так же незаметно вернулись на улицу. Но перед этим Чанг подкрался к двери в торговый зал и заглянул внутрь. Он увидел несколько акров стеллажей с товарами. У него перехватило дыхание: никогда в жизни ему еще не приходилось видеть так много инструментов, оборудования, материалов. Мебель для кухни, тысячи сантехнических узлов и агрегатов, решетки, двери, окна, ковровые покрытия. Целые ряды, отведенные гайкам, винтам и гвоздям. Первой реакцией Чанга было привести сюда Мей-Мей и отца, просто чтобы показать им такое фантастическое изобилие. Ну да ладно, это можно будет сделать и потом.
– Я забираю эти материалы сейчас, потому что они нам жизненно необходимы, – объяснил Чанг сыну. – Но как только у меня появятся одноцветные деньги, я обязательно расплачусь за украденное.
– Да ты с ума сошел! – ответил мальчишка. – Тут этого добра навалом. Магазин заранее предвидит то, что товары будут красть. Это заложено в их стоимость.
– Мы за все заплатим! – отрезал Чанг.
На этот раз мальчишка даже не удосужился ответить отцу. Чанг подобрал со стопки товара пестрый лист бумаги. Напрягая память, он прочел по-английски, что это рекламный проспект торговой сети с адресами магазинов. Захватив листок, Чанг твердо решил, что как только он получит свою первую зарплату или обменяет юани на доллары, то обязательно пришлет в магазин деньги.
Вернувшись к своему микроавтобусу, беглецы обнаружили стоящий рядом с ним грузовик. Они быстро поменяли на машинах номера, а затем снова поехали в сторону города. По дороге они свернули на заброшенный завод и заехали в просторный ангар, прячась от дождя. Чанг и У быстро закрасили белой краской название церкви. Как только краска чуть высохла, Чанг, признанный каллиграф, мастерски вывел: «Сеть магазинов „Товары для дома“», копируя шрифт с рекламного проспекта.
Да, выдумка удалась, и микроавтобус, благополучно миновав турникеты, выплыл из туннеля на улицы Манхэттена. Стоя в очереди перед шлагбаумом, Уильям тщательно изучил карту, и теперь он приблизительно знал, как ехать в Чайна-таун. Правда, его несколько сбили с толку улицы с односторонним движением, но вскоре мальчишка сориентировался и нашел нужную магистраль.
Беглецы медленно проехали в плотном потоке транспорта утреннего часа пик, усугубленного проливным дождем и туманом, по мосту через реку, напоминающую своим цветом океан. Океан, из пучин которого им только что удалось спастись.
«Какая серая и унылая земля!» – подумал Чанг. Никаких золотых дорог, ведущих к алмазному городу, обещанных несчастным капитаном Сенем.
Бывший профессор разглядывал дома и улицы, гадая, что ждет иммигрантов впереди.
Теоретически Чанг остался должен Призраку много денег. Средняя такса за тайную переправку человека из Китая в Соединенные Штаты составляла около пятидесяти тысяч американских долларов. Поскольку диссидент Чанг отчаянно спешил покинуть родину, он ожидал, что агент Призрака в Фучжоу запросит дополнительные деньги. Однако, к его удивлению, Призрак потребовал всего восемьдесят тысяч за всю семью Чанга, включая его отца. Чанг полностью выскреб свои скудные сбережения, а остальное занял у друзей и родственников, чтобы заплатить задаток в размере десяти процентов.
В соответствии с обязательством, данным Призраку, Чанг, Мей-Мей и Уильям, а затем и его младший сын, когда он подрастет, будут ежемесячно отдавать деньги подручным Призрака до тех пор, пока его услуги не будут оплачены полностью. Многие иммигранты работали непосредственно на «змеиных голов», переправивших их в Штаты: мужчины преимущественно в ресторанах Чайна-тауна, а женщины на швейных фабриках, проживая в конспиративных домах, где жилье предоставлялось им за непомерно высокую плату. Но Чанг не доверял «змеиным головам», особенно Призраку. Слишком много ходило рассказов о том, как в этих конспиративных домах, кишащих крысами, иммигрантов избивают, насилуют и фактически держат на положении рабов. Поэтому Чанг через брата своего друга заранее договорился о будущем месте работы для себя и Уильяма и нашел в Нью-Йорке жилье.
Сэм Чанг намеревался полностью расквитаться со всеми долгами. Но теперь, после того, как Призрак потопил «Дракон Фучжоу» и пытался убить спасшихся, соглашение аннулировалось. Над ними больше не висит неподъемный долг – если только, конечно, им удастся остаться в живых, пока Призрака и его подручных не убьет или не схватит американская полиция или они не сбегут обратно в Китай. Значит, надо как можно скорее затаиться.
Уильям умело вел микроавтобус в плотном потоке транспорта. (Черт возьми, где он этому научился? У семьи Чжан никогда не было машины!) Сэм Чанг окинул взглядом остальных. Растрепанные, мокрые, пропахшие соленой водой. Состояние Юн-Пин, жены У, было особенно плохим. Она лежала, закрыв глаза, мокрая от пота; ее била дрожь. При столкновении со скалой женщина разбила руку, и рана, перевязанная самодельными бинтами, до сих пор кровоточила. Красивая дочь У, Цзинь-Мей, хотя и не пострадала при крушении плота, была сильно напугана. Ее брат Лан был одного возраста с младшим сыном Чанга, и сейчас мальчишки, с одинаковыми стрижками в кружок, жались друг к другу, выглядывая в окно и тихо перешептываясь.
Старый Чжан Цзици сидел неподвижно в глубине салона, поджав под себя ноги. Он не говорил ни слова, внимательно следя за происходящим из-под полуопущенных век. Кожа старика заметно пожелтела за две недели, прошедшие с тех пор, как семья покинула Фучжоу, но, возможно, Чангу просто так казалось. В любом случае, он решил первым делом, устроившись на новом месте, показать своего отца врачу.
Микроавтобус вынужден был остановиться из-за дорожного затора. Уильям нетерпеливо надавил на клаксон.
– Тише! – воскликнул его отец. – Не привлекай к нам внимание!
Мальчишка снова принялся сигналить.
Чанг внимательно посмотрел на своего старшего сына, на его худое лицо, на длинные волосы, ниспадавшие ниже ушей.
– Машина… – шепотом спросил он. – Где ты научился так их заводить?
– Какое это имеет значение? – пожал плечами мальчишка.
– И все-таки скажи.
– Случайно услышал, как кто-то рассказывал об этом в школе.
– Ты лжешь. Тебе уже приходилось делать так раньше.
– Я угонял машины только у партийных функционеров и других больших шишек.
– Что?!
Но Уильям хитро усмехнулся, и Чанг решил, что он просто пошутил. Однако его замечание было сделано с жестоким умыслом: мальчишка намекал на антикоммунистическую деятельность отца, доставлявшую всем его родным столько неприятностей на родине и в конечном счете вынудившую семью бежать в Америку.
– С кем же ты общался – с ворами?
– Отец, только не надо, – снисходительно покачал головой мальчишка, и Чангу захотелось отвесить ему затрещину.
– А зачем тебе был нужен нож? – спросил он.
– Мало ли у кого есть ножи. Например, у яя тоже есть нож.
Этим почтительным обращением китайские дети зовут дедушек.
– У него есть маленький ножик для чистки трубки, – возразил Чанг, – а совсем не оружие. – Он наконец потерял терпение. – Как ты можешь так непочтительно разговаривать с отцом?
– Если бы у меня не было ножа, – раздраженно ответил мальчишка, – и я бы не знал, как заводить машину без ключа, нас уже не было бы в живых.
Затор на дороге рассосался, и Уильям погрузился в задумчивое молчание. Чанг отвернулся. Слова сына причинили ему физическую боль. Он увидел Уильяма совершенно с другой стороны. Да, разумеется, в прошлом с мальчишкой уже были проблемы. В переходном возрасте он стал угрюмым, раздражительным, замкнутым. У него возникли проблемы со школой. Когда Уильям принес домой письмо от учителя, ругающего его за низкую успеваемость, Чанг решил строго переговорить с сыном – ведь тот неоднократно проходил тесты на уровень интеллекта и неизменно показывал результат выше среднего. Уильям ответил, что он ни в чем не виноват. Якобы его травят в школе потому, что его отец диссидент, нарушивший правило «одна семья – один ребенок», выступающий за предоставление независимости Тайваню и – самое страшное святотатство – критикующий КПК, Коммунистическую партию Китая, и ее закоснелые взгляды на свободу и права человека. И над Уильямом, и над его младшим братом постоянно издеваются дети влиятельных партийных функционеров, развращенные оравами сердобольных родственников и взирающие свысока на остальных учеников. Усугубляло дело и то, что Уильяма назвали в честь известного американского предпринимателя, а его младшего брата Рональда – в честь президента Соединенных Штатов.
Но Чанга не встревожило ни поведение сына, ни то, как Уильям его объяснил. К тому же воспитанием детей должна была заниматься Мей-Мей, а не он.
Почему характер мальчишки изменился так резко?
И вдруг до Чанга дошло, что он, работая по десять часов в день в типографии и проводя бо́льшую часть ночи в обществе других диссидентов, практически не общался с собственным сыном – до тех пор, пока не отплыл вместе с ним из России в Мейго. Бывший профессор ощутил леденящий холод при мысли, что теперь для Уильяма такое поведение стало нормой.
Какое-то мгновение Чанг готов был дать выход переполнявшей его ярости – правда, лишь отчасти направленной на Уильяма. Он не мог сказать, что́ его так разозлило. Некоторое время Чанг разглядывал заполненные улицы, затем повернулся к сыну:
– Ты прав. Сам я не смог бы завести машину. Спасибо.
Уильям не подал виду, что услышал слова отца. Он сидел, крепко вцепившись в рулевое колесо, погруженный в собственные мысли.
Через двадцать минут беглецы въехали в Чайна-таун. Они оказались на широкой улице, надписи на которой были выполнены на английском и китайском языках: Канал-стрит. Дождь утих, и тротуары заполнились народом. Вдоль улицы стояли десятки бакалейных лавок и сувенирных ларьков, рыбных магазинов и крохотных пекарен.
– Куда дальше? – спросил Уильям.
– Остановись здесь, – распорядился Чанг, и Уильям свернул к обочине. Чанг и У вышли из машины и зашли в ближайший магазин, они расспросили продавца о землячествах, «тонях». Эти землячества создаются людьми, приехавшими из одной провинции. Чанг хотел найти землячество выходцев из Фуцзяня, поскольку и он, и У были родом из этой провинции. Он опасался, что кантонское землячество примет их холодно, а большинство китайских иммигрантов первой волны были именно из Кантона. Однако Чанг с удивлением узнал, что в настоящее время Чайна-таун Манхэттена населен преимущественно выходцами из Фуцзяня, а кантонцы перебрались в другие места. Правление крупного фуцзяньского землячества находилось совсем неподалеку, всего в нескольких кварталах.
Оставив свои семьи в украденном микроавтобусе, Чанг и У отправились пешком по многолюдным улицам искать нужный адрес. Выкрашенное красной краской убогое трехэтажное здание, крытое классической китайской крышей в виде крыльев птицы, казалось, было перенесено на Манхэттен прямиком из квартала лачуг в окрестностях северного автовокзала Фучжоу.
Чанг и У торопливо вошли в правление тоня, опустив голову, как будто те, кто находился в вестибюле здания, должны были вот-вот достать сотовые телефоны и сообщить об их появлении в СИН – или Призраку.
Встретивший Чанга и У Джимми Май, одетый в костюм, обсыпанный сигаретным пеплом и готовый вот-вот лопнуть по швам, проводил их в свой кабинет на верхнем этаже.
Президент Восточнобродвейского общества фуцзяньцев, Май был фактически хозяином этой части Чайна-тауна.
Его кабинет представлял собой просторное, но очень скудно обставленное помещение, где были всего два письменных стола, заваленных бумагами, старый компьютер и с полдюжины разношерстных стульев. В покосившемся книжном шкафу стояло около сотни книг на китайском. На стенах висели выцветшие и обтрепавшиеся календари с пейзажами Китая. Но Чанга не обманула кажущаяся простота обстановки: он подозревал, что Май как минимум миллионер.
– Пожалуйста, садитесь, – предложил им Май по-китайски.
Широколицый президент землячества с зализанными назад черными волосами угостил пришедших сигаретами. У взял одну, но Чанг отрицательно покачал головой. Он бросил курить, когда лишился работы в университете и в семье стало туго с деньгами.
Май посмотрел на перепачканную грязью одежду своих гостей, на их всклокоченные волосы.
– Ха, похоже, у вас есть что мне рассказать. Ваш рассказ будет захватывающим? Неотразимым? Каким? Чувствую, мне уже хочется его услышать.
Чанг действительно приготовил рассказ. Он не мог сказать, будет ли его рассказ интересным или захватывающим, но одно было точно: он будет выдуман от начала до конца. Чанг решил никому не говорить о том, что они находились на борту «Дракона Фучжоу» и за ними, возможно, охотится Призрак.
– Мы только что прибыли в порт на гондурасском корабле.
– Кто ваш «змеиная голова»?
– Свое имя он нам не называл. Мы знали его как Моксиге.
– Мексиканец? – Май презрительно покачал головой. – Терпеть не могу латиноамериканцев. – Он говорил с едва уловимым американским акцентом.
– Он взял с нас деньги, – с горечью пожаловался Чанг, – а затем просто оставил нас в порту. Обещал дать нам транспорт и документы, а сам исчез.
У с интересом слушал его рассказ. Чанг предупредил его, чтобы он молчал, предоставив говорить с Маем ему. Во время плавания на борту «Дракона» У пил слишком много и терял над собой контроль. Он не следил за тем, что говорил другим иммигрантам и членам команды.
– Вот ведь как они поступают? – радостно оживился Май. – Зачем им обманывать людей? Разве это не вредит делу? Черт бы побрал всех мексиканцев. Откуда вы родом?
– Из Фучжоу, – вставил У.
Чанг вздрогнул. Он собирался назвать другой город провинции Фуцзянь, чтобы как можно больше отдалиться от Призрака.
Снова заговорил Чанг, изображая гнев:
– У меня трое детей, один еще грудной. И старик-отец. А у моего друга У больная жена. Нам нужна помощь.
– А, помощь. Что ж, ваш рассказ очень интересный, разве не так? Но какая помощь вам нужна? Одни вещи я могу. Другие нет. Разве я один из Восьми Бессмертных? Нет, разумеется. Что вам нужно?
– Документы – на меня, мою жену и старшего сына.
– Да-да, конечно, кое-что я смогу сделать. Водительские права, карточки социального обеспечения, пропуска на работу – в обанкротившиеся компании, так что никто не сможет их проверить. Правда, я очень хитрый? Только Джимми Маю может прийти в голову такое. С этими пропусками вы будете похожи на настоящих граждан, вот только на работу вас с ними не возьмут. В наши дни ублюдки из иммиграционной службы заставляют проверять всех.
– У меня уже есть договоренность относительно работы, – сказал Чанг.
– И я не делаю паспорта, – добавил Май. – Слишком опасно. А также зеленые карты.
– А это что такое?
– Вид на жительство с правом на работу.
– Мы намереваемся жить нелегально и ждать амнистии, – объяснил Чанг.
– Вот как? Возможно, вам придется ждать долго.
Чанг пожал плечами.
– Моему отцу необходимо показаться врачу. – Он кивнул на У. – И его жене тоже. Вы можете достать нам карточки медицинского обеспечения?
– Нет, я ими не занимаюсь. Их слишком легко проследить. Вам придется обратиться к частному врачу.
– Это дорого?
– Да, очень дорого. Но если у вас нет денег, ступайте в муниципальную больницу. Там вас примут бесплатно.
– А лечат там хорошо?
– А я откуда знаю, хорошо ли там лечат? К тому же, разве у вас есть выбор?
– Ну хорошо, – сдался Чанг. – Сколько будут стоить документы?
– Полторы тысячи.
– Юаней?
Май рассмеялся:
– Одноцветных.
«Полторы тысячи американских долларов! – подумал Чанг. – Это же сумасшедшая сумма». Но внешне он ничего не показал. В сумке на поясе у него было юаней на пять тысяч долларов. Это были все деньги семьи. Чанг покачал головой:
– Нет, это очень много.
После нескольких минут жарких торгов они с Маем остановились на девятистах долларах за все документы.
– Вам тоже? – спросил председатель землячества У.
Худой иммигрант кивнул, добавив:
– Но только мне. Это ведь будет стоить меньше, да?
Май сделал глубокую затяжку.
– Пятьсот. На меньшее я не согласен.
У тоже попытался было торговаться, но Май твердо стоял на своем. В конце концов худой иммигрант вынужден был согласиться.
– Мне будут нужны ваши фотографии для водительских прав и пропусков на работу. Пройдите дальше по улице. Там есть автомат.
Чанг со щемящим сердцем вспомнил, как они с Мей-Мей много лет назад, только познакомившись, зашли в Сямыне в такую кабинку. Эти фотографии остались в чемодане, лежащем в трюме «Дракона Фучжоу» на дне океана.
– Нам также будет нужна машина. Купить я пока что не могу. Можно будет взять у вас напрокат?
– Разве у меня нет всего, что нужно? – насмешливо переспросил председатель землячества. – Ну конечно, ну конечно.
После новых споров они договорились о плате. Май подсчитал, сколько всего должны ему иммигранты и по какому-то своему курсу перевел это в юани. Он назвал астрономическую сумму, но те скрепя сердце согласились.
– Назовите мне имена и адреса. Это нужно для документов.
Май повернулся к компьютеру и под диктовку Чанга быстро застучал по клавишам.
Бывший профессор сам проводил много времени за своим старым переносным компьютером. Для китайских диссидентов Интернет стал основным средством общения с внешним миром. Модем в компьютере Чанга работал невыносимо медленно, а сотрудники органов госбезопасности и разведка Народно-освободительной армии постоянно следили за сообщениями, которые отправляли и получали по электронной почте диссиденты. Чанг установил на своем компьютере программу, предупреждающую о том, что правительственные чиновники пытаются взломать его систему. Как только раздавался тревожный сигнал, он поспешно выходил из Всемирной паутины, после чего искал нового провайдера. Чанг вспомнил, что и его компьютер покоится вечным сном в трюме «Дракона».
Когда Чанг начал диктовать адреса, председатель землячества оторвался от экрана.
– Значит, вы намерены остановиться в Куинсе?
– Да. Мой знакомый уже договорился о жилье.
– Это просторная квартира? Вам там будет удобно? Вы не думаете, что мой человек сможет подобрать что-нибудь получше? А я думаю, сможет. У меня есть связи в Куинсе.
– Этот человек – брат моего лучшего друга. Он уже все устроил.
– А, брат друга. Хорошо. Да, у нас и в Куинсе есть землячество. Во Флашинге. Очень большое. Могущественное. Это новый нью-йоркский Чайна-таун – Флашинг. Быть может, вам не понравится ваше жилье. Быть может, ваши дети не будут там в безопасности. Такое ведь возможно, вы не находите? Обратитесь в землячество и назовите мою фамилию.
– Хорошо, я воспользуюсь вашим предложением.
Кивнув на экран компьютера, Май обратился к У:
– Вы оба будете жить по этому адресу?
Чанг начал было отвечать, но У его опередил:
– Нет-нет. Я хочу остаться на Манхэттене, здесь. Ваш человек сможет подыскать нам дом?
– Но… – нахмурился Чанг.
– Вы ведь не имели в виду дом, правда? – весело переспросил Май. – Здесь нет домов. – Помолчав, он добавил: – Которые вы смогли бы себе позволить.
– Ну тогда квартиру?
– Да, у него есть на примете комната на первое время, – ответил Май. – Можете сегодня же отправляться туда. Останетесь там до тех пор, пока он не подыщет вам постоянное жилье.
Май снова застучал по клавишам, и комната наполнилась писком модема. Взяв У за руку, Чанг прошептал:
– Цидзен, ты должен пойти с нами.
– Мы остаемся на Манхэттене.
Нагнувшись к самому его уху, Чанг зашептал так, чтобы не слышал Май:
– Не будь дураком. Призрак тебя найдет.
– Забудь о нем, – рассмеялся У.
– Как ты можешь быть таким беспечным? Он ведь убил стольких наших друзей! – У мог рисковать своей жизнью, как ему заблагорассудится, но ставить под угрозу жизни жены и детей – это что-то немыслимое.
Но У упрямо стоял на своем:
– Нет, мы остаемся здесь.
Чанг сдался. Выключив компьютер, Май написал записку и протянул ее У:
– Отдадите это моему человеку. Он живет совсем рядом, в нескольких кварталах отсюда. Вам надо будет с ним расплатиться. А я с вас за это ничего не возьму. Ну разве я не щедрый? Все говорят, какой щедрый Джимми Май. Так, а сейчас займемся машиной мистера Чанга.
Набрав номер, Май быстро заговорил в телефон. Попросив о том, чтобы машину подогнали к зданию, он положил трубку и повернулся к иммигрантам:
– Ну вот. Все дела сделаны. Ну разве не удовольствие работать с рассудительными людьми?
Все трое встали и пожали друг другу руки.
– Не хотите взять с собой сигарету? – предложил Май У.
Тот вытащил из пачки три штуки.
Когда иммигранты были уже у двери, Май спросил:
– Еще одна мелочь. Этот мексиканский «змеиная голова»? У него нет причин вас искать, да? Вы с ним расквитались?
– Да, полностью расквитались.
– Хорошо. Разве у нас и без того не хватает причин оглядываться? – радостно спросил Май. – Разве в этой жизни за нами и без того не гоняются полчища демонов?
Глава 10
Вдалеке утренний воздух разорвал вой сирен.
Он становился все громче и громче, и у Линкольна Райма появилась надежда, что этот звук возвестит о возвращении Амелии Сакс. Улики, собранные молодой женщиной на берегу, уже были доставлены в импровизированную лабораторию: их привез молодой эксперт, робко вошедший в логово прославленного Линкольна Райма и молча разложивший пакеты и пачки с фотографиями, следуя ворчливым указаниям легендарного криминалиста.
Однако самой Сакс по дороге из Истона пришлось свернуть в сторону, чтобы осмотреть другое место преступления. В Чайна-тауне был обнаружен угнанный церковный микроавтобус, сорок пять минут назад брошенный в переулке у станции метро. Машина беспрепятственно миновала все блокпосты, поскольку мало того, что номера на ней были заменены на краденые, – иммигранты закрасили название церкви, заменив его довольно приличным изображением логотипа популярной сети магазинов.
– Ловко, – огорченно заметил Райм; он не любил ловких преступников. Позвонив Сакс, спешившей по скоростной магистрали «Лонг-Айленд», криминалист приказал ей разыскать передвижную лабораторию и провести осмотр найденного микроавтобуса.
Сотрудник СИН Гарольд Пибоди уехал – отправился отбиваться от вопросов журналистов и звонков из Вашингтона по поводу случившегося фиаско.
В гостиной особняка Райма остались Алан Коу, Лон Селитто и Фред Деллрей, а также Эдди Дэн, аккуратный полицейский с волосами ежиком. К ним прибыло подкрепление: Мэл Купер, худой, лысеющий, сдержанный. Райм часто прибегал к услугам этого ведущего эксперта криминалистической службы Управления полиции Нью-Йорка. Бесшумно ступая в балетных туфлях на матерчатой подошве, – Купер носил их днем, потому что так было удобно, и вечером, так как занимался бальными танцами, – эксперт собирал оборудование, устанавливал стенды и раскладывал собранные на берегу улики.
По просьбе Райма Том закрепил на стене рядом с картой Лонг-Айленда и прибрежных вод, по которой криминалисты следили за продвижением «Дракона Фучжоу», подробный план Нью-Йорка. Взглянув на красную точку, отмечавшую положение затонувшего судна, Райм снова ощутил укол вины: его близорукость привела к гибели людей.
Вой сирен становился все громче и наконец оборвался под окнами особняка, выходящими на Центральный парк. Через минуту двери распахнулись, и в гостиную торопливо вошла Амелия Сакс, слегка прихрамывая. В ее спутанных волосах торчали комки водорослей, джинсы и рубашка были мокрые и испачканы песком.
Присутствующие встретили появление молодой женщины рассеянными кивками. Посмотрев на ее одежду, Деллрей удивленно поднял брови.
– Выдалась свободная минутка, и я решила искупаться, – объяснила Сакс. – Привет, Мэл.
– Добрый день, Амелия, – ответил Купер, поправляя очки.
Разглядев ее получше, он недоуменно заморгал.
Райм не отрывал жадного взгляда от того, что было у нее в руках: серой упаковки из-под пакетов молока, наполненной пластиковыми и бумажными мешочками. Протянув улики Куперу, Сакс направилась к двери, бросив на ходу:
– Вернусь через пять минут.
Через мгновение послышался шум воды в душе, и действительно, ровно через пять минут молодая женщина вернулась, переодетая в одежду, хранившуюся про запас в гардеробе в спальне Райма: голубые джинсы, черную футболку и кроссовки.
Надев резиновые перчатки, Купер принялся раскладывать пакеты, сортируя их в соответствии с тем, где были найдены эти улики: на берегу или в микроавтобусе. Глядя на пакеты, Райм ощутил, как учащенно забилось его сердце, – ощутил в висках, а не в онемевшей груди. Сейчас начнется охота. Безразличный к спорту, Райм тем не менее испытывал тот самый упоительный азарт, который чувствует, например, спортсмен-горнолыжник, застывший на стартовой площадке и смотрящий на уходящий вниз крутой склон горы. Будет ли он праздновать победу? Или же верх одержит трасса? А может быть, он допустит тактический просчет и проиграет какую-то долю секунды? Получит травму или погибнет?
– Ну хорошо, – наконец сказал Райм. – Приступим. – Он обвел взглядом собравшихся. – Том! Том? Где он? Только что был здесь. Том!
– В чем дело, Линкольн? – В дверях появился испуганный помощник, с тарелкой и полотенцем в руках.
– Ты станешь нашим писцом… будешь заносить наши мысли, – Райм кивнул на большую доску, – своим изящным почерком.
– Слушаюсь, повелитель.
Развернувшись, Том направился было назад на кухню.
– Нет-нет, оставь это здесь, – проворчал Райм. – Пиши!
Вздохнув, Том положил тарелку и вытер руки о полотенце. Засунув бордовый галстук в карман рубашки, чтобы не испачкать его, Том подошел к доске. Ему уже не раз приходилось работать в составе команды криминалистов, и он знал свое дело. Он обратился к Деллрею:
– Это дело уже имеет наименование?
ФБР обычно называет крупные расследования аббревиатурами, составленными из частей ключевых слов. Деллрей помял сигарету, покоящуюся за ухом.
– Нет, пока что не имеет. Но давайте дадим ему название сами, а уж Вашингтон как-нибудь это переживет. Как насчет прозвища нашего друга? «ПРИЗРАК-СМЕРТЬ». Всех устраивает? По-моему, достаточно страшно.
– Очень страшно, – согласился Селитто голосом человека, напугать которого крайне трудно.
Записав название дела вверху доски, Том повернулся к криминалистам.
– Мы имеем два места преступления, – сказал Райм. – Побережье под Истоном и микроавтобус. Сначала побережье.
Пока Том записывал название, у Деллрея зазвонил сотовый телефон. Ответив на звонок, агент ФБР после недолгого разговора передал остальным то, что ему сообщили.
– Пока что других спасшихся не обнаружено. И береговая охрана не смогла найти корабль. Однако в море было подобрано несколько трупов. Двое с огнестрельными ранениями, один утонувший. У одного из них документы моряка торгового флота. У остальных двоих ничего. Фотографии и пальчики отправят нам и в Китай.
– Он убивал даже членов экипажа? – переспросил потрясенный Эдди Дэн.
– А вы что ожидали? – ответил Коу. – Пора бы уже понять, с кем мы имеем дело. Вы полагаете, он оставит в живых хотя бы одного свидетеля? – Он мрачно усмехнулся. – К тому же, если не будет моряков, не надо будет платить за фрахтовку судна. А вернувшись в Китай, Призрак, вероятно, заявит, что береговая охрана открыла огонь и потопила «Дракона».
Но у Райма не было времени гневаться на Призрака и расстраиваться по поводу человеческой жестокости.
– Ладно, Сакс, к делу. Побережье. Расскажи нам, что там произошло.
Склонившись над столом, молодая женщина сверилась со своими заметками.
– Плот с четырнадцатью иммигрантами подошел к берегу примерно в полумиле к востоку от Итона, деревушки на шоссе, ведущем к Ориент-Пойнт. – Подойдя к стене, она указала точку на карте Лонг-Айленда. – Недалеко от маяка Хортон-Пойнт. У самого берега плот налетел на скалы и начал спускать воздух. Четверых иммигрантов смыло в воду и выбросило на берег. Остальные десятеро остались на плоту. Они угнали микроавтобус, принадлежавший церкви, и уехали из Истона.
– Фотографии следов? – спросил Райм.
– Вот они, – сказала Сакс, протягивая Тому конверт. Тот закрепил на стене снимки, сделанные поляроидом. – Я обнаружила их под навесом, неподалеку от того места, где причалил развалившийся плот. Там было слишком сыро, чтобы делать электростатические слепки, – объяснила она собравшимся. – Пришлось фотографировать.
– Снимки получились великолепные, – заявил Райм, разъезжая перед фотографиями взад и вперед.
– Я насчитал только девять следов, – вставил Деллрей. – Амелия, почему ты сказала, что спасшихся было десять?
– Потому что, – объяснил Райм, – среди них есть грудной ребенок, верно?
Сакс кивнула:
– Верно. Под навесом я обнаружила следы, которые никак не смогла идентифицировать: как будто что-то протащили по земле, но только отпечатки ног были не спереди, а сзади. Я решила, что это прополз на четвереньках маленький ребенок.
– Итак, – сказал Райм, изучая размеры обуви, – похоже, мы имеем дело с семью взрослыми, двумя детьми и одним младенцем. Один из взрослых, по-видимому, пожилой – он волочит ноги. Я говорю «он» из-за размера обуви. И один из них ранен – скорее всего, женщина, опять же если судить по размеру обуви. Ей помогает мужчина, идущий рядом.
– На берегу и в машине были следы крови, – добавила Сакс.
– Образцы взяла? – спросил Купер.
– На песке и плоту крови было совсем немного – ее смыл дождь. Мне удалось взять три образца. Но в машине крови много, еще не засохшей.
Отыскав пластиковый пакет с тремя ампулами, молодая женщина передала его эксперту.
Тот приготовил образцы для исследования и заполнил бланки. Позвонив в медицинскую лабораторию, Купер попросил срочно выполнить анализ на группу и пол.
Сакс продолжила излагать свой сценарий событий:
– Далее, Призрак на втором плоту причалил к берегу приблизительно в двухстах ярдах к востоку от иммигрантов.
Ее пальцы, исчезнув в рыжих волосах, принялись терзать кожу черепа. Порой молодая женщина раздирала себе голову в кровь. Красавица, бывшая фотомодель, она нередко ходила с окровавленными ногтями. Райм давно отказался от попыток выяснить первопричину возникновения этой болезненной привычки, но, как это ни странно, сам он внутренне завидовал Сакс. Он тоже испытывал это загадочное напряжение. Вся разница заключалась в том, что у него, в отличие от Сакс, не было предохранительного клапана, позволяющего такими беспокойными движениями дать выход внутреннему стрессу.
Линкольн Райм мысленно обратился с молитвой к доктору Уивер, своему нейрохирургу: «Сделайте для меня хоть что-нибудь. Освободите из этого жуткого плена. Пожалуйста…» И тотчас же захлопнул дверь своих личных мыслей, злясь на себя, и переключил все внимание на Сакс.
– Затем, – продолжала та, и ее голос едва заметно дрогнул, – он стал искать спасшихся и убивать их. Обнаружив двух человек, смытых с плота, Призрак расправился с ними. Выстрелом в спину. Еще одного он ранил. Четвертый до сих пор не обнаружен.
– Где сейчас раненый? – спросил Коу.
– Его доставили в медицинский центр Манхэттенского отделения СИН. Он сказал, что не имеет понятия, где находится Призрак и куда могли отправиться спасшиеся иммигранты. – Сакс снова сверилась со своими промокшими записями. – Далее, на дороге у берега стояла машина, но она уехала, очень быстро, рванула с места, пробуксовывая. По-моему, Призрак выстрелил в нее. Так что у нас может появиться свидетель, если только нам удастся установить модель машины. Я измерила колесную базу и…
– Подожди, – остановил ее Райм. – Рядом с чем она стояла? Машина?
– Рядом с чем? – удивилась Сакс. – Ни с чем. Просто остановилась на обочине.
Криминалист нахмурился:
– Зачем кому-то останавливаться в таком пустынном месте в ливень, ночью?
– Быть может, этот человек проезжал мимо и увидел плоты? – предположил Деллрей.
– Нет, – уверенно произнес Райм. – В этом случае он позвал бы на помощь или попытался помочь сам. Но служба «девять-один-один» не получала никаких звонков. Нет, на мой взгляд, водитель должен был забрать Призрака, но когда выяснилось, что «змеиная голова» не торопится уезжать, он сбежал один.
– То есть бросил Призрака, – заметил Селитто.
Райм кивнул.
Сакс протянула Мэлу Куперу лист бумаги:
– Данные относительно колесной базы и ширины колеи. А вот фотографии рисунка протектора.
Эксперт отсканировал снимки и ввел их в компьютер, а затем отправил все сведения в базу данных отдела транспортных средств полиции Нью-Йорка.
– Долго ждать не придется, – спокойно произнес Купер.
– А что насчет остальных машин? – спросил молодой полицейский Эдди Дэн.
– Каких машин? – удивилась Сакс.
Вмешался Коу:
– Условия контракта контрабандной переправки людей включают также наземный транспорт. Иммигрантов должны были встречать машины, чтобы доставить в город.
Сакс покачала головой:
– Я не обнаружила никаких следов. Впрочем, возможно, когда Призрак решил затопить корабль, он связался с водителями и приказал им возвращаться в Чайна-таун. – Молодая женщина снова склонилась над коробкой с уликами. – Я нашла вот это. – Она достала пакет с сотовым телефоном.
– Бесподобно! – воскликнул Райм.
Он прозвал такие улики «высокотехнологичными». Компьютеры, сотовые телефоны, органайзеры. Целое новое семейство улик, эти устройства могли поведать массу сведений о преступниках и тех, с кем они вступали в контакт.
– Фред, пусть твои люди займутся этим.
– Есть.
Бюро недавно добавило в нью-йоркское отделение команду специалистов по компьютерам и электронике. Связавшись с ними, Деллрей попросил прислать сотрудника, чтобы тот забрал сотовый телефон и доставил его в лабораторию ФБР для исследования.
– Ну хорошо, он охотится за иммигрантами, убивает их, стреляет в водителя, бросившего его, – задумчиво произнес Райм. – И делает все это сам, так, Сакс? Никаких следов таинственного помощника?
Она кивнула на снимки отпечатков ног:
– Нет, я уверена, что на втором плоту находился только один Призрак и только он стрелял.
Райм нахмурился:
– Не нравится мне, что при осмотре места преступления присутствует неопознанный преступник. Есть хоть какие-то данные на этого баншу?
– Никаких, – пробормотал Селитто. – Ни единой наводки. У Призрака таких десятки по всему миру.
– И никаких следов четвертого спасшегося? Того, которого смыло с плота?
– Нет.
Криминалист повернулся к Сакс:
– Что у нас для баллистиков?
Молодая женщина показала пакет со стреляными гильзами.
– Калибр семь и шестьдесят два миллиметра, – на глаз определил Райм, – но гильзы странной длины. И неровные. Дешевые.
Хотя его тело не могло двигаться, глаза у него были зоркие, как у тех соколов, что жили на подоконнике окна его спальни.
– Мэл, проверь гильзы по базе данных.
В свою бытность главой криминалистической службы Управления полиции Нью-Йорка Райм потратил несколько месяцев, составляя базы данных различных типов улик – образцы веществ и материалов вместе с источниками их происхождения, таких как машинное масло, ткани, волокна, почва и так далее, – чтобы облегчить процесс определения улик, обнаруженных на месте преступления. Одной из самых обширных и наиболее часто используемых баз стало собрание гильз и пуль. Объединенная коллекция ФБР и полиции Нью-Йорка насчитывала образцы и оцифрованные изображения почти всех пуль, выпущенных из огнестрельного оружия за последние сто лет.
Открыв пакет, Купер достал одну гильзу деревянными палочками – что было очень кстати, учитывая, расследование какого именно дела велось. В свое время Райм пришел к выводу, что это приспособление причиняет наименьший вред уликам, и приказал всем своим сотрудникам научиться пользоваться палочками, отдавая им предпочтение перед пинцетом и плоскогубцами, которыми чересчур легко смять хрупкие образцы.
– Сакс, продолжай свое захватывающее повествование о том, что произошло на берегу.
– Дело становилось жарким. Призрак уже провел на земле довольно много времени. Он знал, что береговой охране известно его приблизительное местонахождение. Обнаружив в море третьего иммигранта, Джона Суна, Призрак выстрелил в него, затем угнал «хонду» и скрылся. – Молодая женщина посмотрела на Райма. – Есть какие-нибудь сведения относительно машины?
Предупреждение об угнанной машине было разослано всем сотрудникам правоохранительных органов района Большого Нью-Йорка. Как только красная «хонда» будет обнаружена, Селитто или Деллрею тотчас об этом сообщат. Но пока что не поступало никакой информации.
– Призрак уже бывал в Нью-Йорке, и неоднократно, – объяснил полицейский из отдела убийств. – Ему знакома организация движения. Полагаю, он двигался на запад, придерживаясь второстепенных дорог, до тех пор пока не попал в черту города, после чего бросил машину и воспользовался метро. Уверен, сейчас он уже в Чайна-тауне.
Райм обратил внимание, что агент ФБР нахмурился.
– В чем дело, Фред?
– Жаль, что мы не поймали мерзавца до того, как он попал в Нью-Йорк.
– Почему?
– По сообщениям моих людей, у него в городе налаженная сеть. В первую очередь землячества и уличные банды Чайна-тауна. Но этим дело не ограничивается – на него работают даже купленные правительственные чиновники.
– Правительственные чиновники? – переспросил изумленный Селитто.
– По крайней мере, так говорят, – подтвердил Деллрей.
– Лично я готов в это поверить, – цинично заявил Дэн. – Если в кармане у Призрака десятки чиновников в Китае, почему бы ему не заняться этим и здесь?
«Итак, – угрюмо подумал Райм, – мы имеем дело со „змеиной головой“, чьи руки уже обагрены кровью, неизвестным сообщником, предположительно вооруженным, а теперь еще и предателями в наших собственных рядах. Конечно, легко в нашем деле никогда не бывает, и все же…»
Он бросил на Сакс взгляд, означающий: «Продолжай».
– Следы соприкосновения?
Термин криминалистов, означающий отпечатки пальцев, ладоней и следы ног.
– На берегу творилось черт знает что, – объяснила Сакс. – Проливной дождь и ветер. Несколько частичных отпечатков пальцев мне удалось снять с подвесного мотора, резиновых бортов плота и сотового телефона. – Она протянула фотографии снятых отпечатков. – Но качество ужасное.
– Отсканируй и направь в АСИО, – распорядился Райм.
Автоматизированная система идентификации отпечатков содержит огромную разветвленную базу оцифрованных отпечатков пальцев, собранных местными и федеральными правоохранительными органами. АСИО сократила поиски нужных отпечатков с месяцев до часов и даже минут.
– Еще я нашла вот что. – Сакс протянула обрезок водопроводной трубы, завернутый в полиэтиленовый пакет. – Один из иммигрантов с помощью вот этого разбил окно микроавтобуса. Видимых отпечатков пальцев здесь нет, так что я решила захватить трубу сюда.
– Мэл, принимайся за работу.
Взяв пакет, эксперт натянул резиновые перчатки и достал обрезок трубы, держа его за края.
– Я воспользуюсь ВОМ.
Метод вакуумного отложения металла в деле восстановления скрытых отпечатков пальцев считается непревзойденным, как «роллс-ройс» в мире машин. Он заключается в том, что исследуемый предмет покрывается тончайшей пленкой металла с последующим ее испарением. Через несколько минут Купер получил четкие, словно гравюра, латентные отпечатки. Сфотографировав их, он пропустил снимки через сканер и отправил в АСИО, после чего отдал Тому, и тот закрепил их на доске.
– На этом с берегом покончено, Райм, – сказала Сакс.
Криминалист взглянул на таблицу. Пока что улики почти ничего не говорили. Но Райм не отчаивался; в этом и состоит работа криминалистов. Все равно что на стол высыпали тысячу элементов мозаики-паззла: сначала в них не видно никакого порядка; лишь после тщательного анализа, а также многочисленных проб и ошибок начинают появляться первые узоры.
– Переходим к микроавтобусу, – сказал Райм.
Сакс закрепила на доске фотографии машины.
Узнав по снимкам район Чайна-тауна, Коу сказал:
– Рядом с этой станцией метро всегда людно. Обязательно должны быть очевидцы.
– Никто ничего не видел, – кисло усмехнулась Сакс.
– Где я это уже слышал? – добавил Селитто.
Райм по собственному опыту знал, какая поразительная амнезия одолевает простого гражданина, когда ему показывают полицейский значок.
– Что насчет номеров? – спросил он.
– Сняты с грузовика, стоявшего на одной из стоянок округа Суффолк, – сказал грузный полицейский из отдела расследования убийств. – И тоже никаких свидетелей.
– Что ты нашла в машине? – обратился Райм к Сакс.
– Иммигранты наломали зеленых веток и положили в салон.
– Зеленых веток?
– Насколько я поняла, чтобы спрятать тех, кто находился внутри, а также сделать вид, будто машина развозит заказанный товар. Но, кроме веток, я почти ничего не обнаружила. Еще отпечатки пальцев, тряпки на полу и кровь – пятна на окне и двери, так что, полагаю, место ранения выше пояса. Скорее всего, рука или плечо.
– А банки из-под краски? – спросил Райм. – Кисти? Чем они рисовали логотип на борту?
– Нет, они все выбросили. – Молодая женщина пожала плечами. – Так что могу предложить только частичные отпечатки пальцев.
Она протянула Куперу сделанные поляроидом снимки, и тот, отсканировав, тотчас же отослал их в АСИО.
Райм не отрывал взгляда от таблицы. Он изучал перечисленные улики так, как скульптор изучает кусок мрамора перед тем, как начать высекать скульптуру. Наконец он повернулся к Деллрею и Селитто:
– Как вы собираетесь вести расследование?
Селитто посмотрел на агента ФБР.
– Мы распределим наши усилия, – сказал тот. – Не вижу другого пути. Во-первых, мы пойдем по следу Призрака. Во-вторых, надо найти остальных спасшихся иммигрантов до того, как это сделает он. – Деллрей взглянул на Райма. – Командный пункт у нас будет здесь, ты ничего не имеешь против?
Райм кивнул. Он уже смирился с тем, что его дом превратился в Центральный вокзал. Необходимо найти человека, на чьей совести столько невинных загубленных жизней, – чего бы это ни стоило.
– Так, а еще я подумал вот о чем, – сказал Деллрей, расхаживая по комнате. – С этим парнем шутки плохи, так его растак. Я собираюсь пригласить еще человек десять из Южного и Восточного округов, а также спецтак из Куантико[1].
Тактический отряд специального назначения входил в состав ФБР. Это подразделение, о котором знали лишь немногие посвященные, принимало участие в операциях на всей территории страны, часто в сотрудничестве с отрядом «Дельта» и «морскими котиками»[2], и практически неизменно добивалось успеха. Райм испытал облегчение, узнав, что Деллрей намеревается нарастить силы. Судя по тому, что было известно о Призраке, нынешних ресурсов было явно недостаточно. Так, например, Деллрей был единственным сотрудником ФБР, занимающимся этим делом, а Пибоди представлял лишь среднее звено руководства СИН.
– Придется повозиться, чтобы объяснить в Бюро, что к чему, – продолжал Деллрей. – Но я постараюсь.
У Коу зазвонил сотовый телефон. Сотрудник СИН, кивая, выслушал то, что ему сообщили.
– Звонили из изолятора временного содержания, – объяснил он, окончив разговор. – Насчет того нелегального иммигранта, Джона Суна. Его выпустили на свободу под поручительство одного из наших сотрудников. – Коу поднял брови. – Все лица, задержанные за незаконное пересечение границы, подают прошение о предоставлении политического убежища. Но, похоже, этому Суну повезет. Оказывается, он известный китайский диссидент.
– Где он сейчас? – спросила Сакс.
– Вместе с адвокатом, которого ему прислали из Центра по правам человека. Тот подыскал Суну жилье в одном из домов на Канал-стрит. Мне уже сообщили адрес. Они будут на месте через полчаса. Я еду туда, чтобы допросить Суна.
– Я хотела бы поехать вместо вас, – поспешно сказала Сакс.
– Вы? – удивился Коу. – Вы же занимаетесь осмотром мест преступления?
– Он мне доверяет.
– Доверяет? Почему?
– Можно считать, я спасла ему жизнь.
– И тем не менее этим делом занимается СИН, – упрямо заявил молодой чиновник.
– Вот именно, – подтвердила Сакс. – Как вы думаете, Сун будет откровенен с вами?
– Пусть к нему поедет Амелия, – вмешался Деллрей.
Коу неохотно протянул молодой женщине адрес. Та показала листок Селитто:
– Надо установить за этим домом наблюдение. Если Призрак узнает, что Сун жив, тот тоже станет его мишенью.
Полицейский быстро переписал адрес.
– Хорошо, я позабочусь об этом.
– Так, каков лейтмотив нашего расследования? – окликнул молодую женщину Райм.
– Работай тщательно, но береги себя, – со смехом ответила та.
– Помни об этом. Нам неизвестно, где Призрак, нам неизвестно, где его баншу и кто он, – бросил ей вдогонку криминалист.
Его внимание уже было занято другим. Райм заметил, как Сакс схватила сумочку и направилась к двери, также отметил, как недовольно вздохнул Коу, как расхаживал взад и вперед Деллрей, как развеселился щегольски одетый Эдди Дэн, узнав, что руководство операцией будет осуществляться из этой странной гостиной. Но все эти впечатления быстро поблекли, как только зоркий взгляд Райма снова прошелся по перечню улик, обнаруженных на месте преступления. Криминалист внимательно всматривался в список, словно упрашивая неодушевленные улики ожить, выдать хранящиеся в них тайны, которые помогли бы вывести на убийцу и несчастных жертв, скрывающихся от него.
Истон, Лонг-Айленд, место преступления
•Двое иммигрантов убиты на берегу выстрелами в спину.
• Один иммигрант ранен – доктор Джон Сун.
• На борту корабля находился баншу (помощник); личность его не установлена.
• Спаслись десять иммигрантов: семь взрослых (один пожилой, одна раненая женщина), двое детей, один младенец. Иммигранты угнали церковный микроавтобус.
• Образцы крови направлены в лабораторию на анализ.
• Машина, ожидавшая Призрака на берегу, уехала без него. По-видимому, Призрак произвел один выстрел в машину. На основе данных о колесной базе и рисунке протектора отправлен запрос о типе машины.
• Машин, которые должны были забрать иммигрантов, не обнаружено.
• Сотовый телефон, предположительно принадлежащий Призраку, отправлен на анализ в ФБР.
• Оружие Призрака – пистолет калибра 7,62 мм. Необычная гильза.
• По сведениям, Призраком подкуплены государственные чиновники.
• Призрак угнал красный седан «хонда». Разосланы данные о машине.
• В море обнаружены три трупа – двое убиты выстрелами, один утонул. Фотографии и отпечатки пальцев направлены китайской полиции.
• Отпечатки пальцев отправлены в АСИО.
Угнанный микроавтобус, Чайна-таун
• Перекрашен иммигрантами, нарисовавшими на борту логотип магазина «Товары для дома».
• Брызги крови позволяют предположить, что у женщины ранена рука или плечо.
• Образцы крови направлены в лабораторию на анализ.
• Отпечатки пальцев отправлены в АСИО.
Глава 11
Призрак ждал своих гостей в богато обставленной квартире.
Побрившись и переодевшись в свежую, ничем не примечательную одежду, он уселся в кожаное кресло, откуда открывался прекрасный вид на порт Нью-Йорка. Эта квартира на восемнадцатом этаже была его самой надежной явкой в городе. Она находилась в шикарном небоскребе рядом с Бэттери-парком, на юго-западной окраине Манхэттена, недалеко от Чайна-тауна, но была защищена от его запруженных людьми улиц, запахов морепродуктов, зловония подгоревшего масла из дешевых ресторанчиков. Призрак поймал себя на мысли, что удобство и изящество, которых он так долго добивался, с самого начала были провозглашены целями коммунистической партии.
Почему ты пятишься назад?
Ты пережиток прошлого! Раскаиваешься ли ты в своих поступках?
Ты должен выбросить из себя старую культуру, старые обычаи, старые привычки, старые мысли! Ты должен отказаться от своих упадочных ценностей.
Ты заражен ошибочными мыслями и ошибочными желаниями!
«Ошибочными желаниями? – цинично усмехнулся про себя Призрак. – Желаниями?» Он ощутил знакомый зуд в паху. Это желание было ему хорошо знакомо; больше того, часто оно было определяющим в его жизни.
Теперь, когда он спасся с тонущего корабля и избежал встречи с полицией и береговой охраной, его мысли быстро возвращались в обычное русло: ему просто необходимо женское тело.
Его воздержание длилось уже больше двух недель – последней была русская проститутка из Санкт-Петербурга, женщина с полными губами и пышными грудями, которые давали опасный крен к подмышкам, когда она ложилась на спину. Общение с ней было очень приятным, но с тех пор прошло уже много времени.
Ну а на борту «Дракона Фучжоу»? Никого. Как правило, «змеиная голова» пользуется неписаным правом приглашать самых симпатичных женщин-«поросят» к себе в каюту, обещая за ночь любви снизить плату за переправу. Или, если женщина путешествует одна или вдвоем со слабым мужчиной, просто затащить ее к себе и изнасиловать. В конце концов, что она может сделать? Пожаловаться в полицию, когда они прибудут в Прекрасную страну?
Но его баншу, скрывавшийся среди иммигрантов, доложил Призраку, что среди женщин-«поросят» на борту «Дракона» нет ни одной особенно привлекательной или молодой, а мужчины все, как один, дерзкие и независимые, способные доставить много хлопот. Так что в течение всего долгого плавания Призраку пришлось воздерживаться.
И вот сейчас он, как всегда, начал фантазировать о женщине, которую называл Яньдао – на китайском название женских половых органов. Разумеется, прозвище было презрительным, но в данном случае не особенно обидным, ибо Призрак думал обо всех женщинах, за исключением немногих деловых партнеров и женщин – «змеиных голов», которых уважал, исключительно с точки зрения их тела. У него перед глазами мелькнули картины того, что он намеревался проделать с Яньдао: она лежит под ним, ее голос отчетливо звучит у него в ушах, она выгибает спину, он хватает ее за длинные волосы… такие прекрасные шелковистые волосы… Призрак поймал себя на том, что вожделение начинает причинять ему физическую боль. У него мелькнула было мысль на время забыть про семейства Чанг и У. Можно будет встретиться с Яньдао – она здесь, в Нью-Йорке, – и воплотить в жизнь эти фантазии. Но, разумеется, поступать так не в его правилах. Сначала должны умереть «поросята». А уже потом можно будет провести долгие часы в обществе Яньдао.
Найсын.
Всему свое время.
Призрак взглянул на часы. Уже почти одиннадцать часов утра. Куда же запропастились эти три турка?
Прибыв на конспиративную квартиру, Призрак первым делом с одного из краденых сотовых телефонов, хранящихся здесь, позвонил в центр одного из землячеств в Куинсе, с которым в прошлом уже несколько раз имел дело. Он нанял троих людей для того, чтобы те помогли ему разыскать и убить «поросят». Маниакально осторожный, стремящийся как можно больше отдалиться от своих преступлений, Призрак не стал связываться с китайскими землячествами Чайна-тауна; он нанял уйгуров.
В национальном плане абсолютное большинство населения материкового Китая составляют китайцы, или хань, ведущие свою родословную от династии с таким же названием, воцарившейся в третьем веке до нашей эры. Оставшиеся восемь процентов составляют национальные меньшинства: тибетцы, монголы и маньчжуры. Одним из таких меньшинств являются уйгуры, живущие в западных районах Китая. Мусульмане по вероисповеданию, они являются выходцами из Средней Азии, и их родина до того, как была насильственно присоединена к Китаю, называлась Восточным Туркестаном. Отсюда прозвище, которое дал им Призрак: «турки».
Подобно другим национальным меньшинствам в Китае, уйгуры подвергались гонениям со стороны официальных властей, стремившихся ассимилировать их в китайскую культуру. Сепаратистов арестовывали, пытали и убивали. Уйгуры очень громко выступали с требованиями о предоставлении независимости; за большинством террористических актов в Китае стояли уйгурские борцы за свободу.
Уйгурское землячество Нью-Йорка отличалось спокойствием и миролюбием. Однако эта троица из Исламского центра Куинса в жестокости и безжалостности не уступала триадам, с которыми приходилось иметь дело Призраку. А поскольку задача состояла в расправе с представителями национальности хань, выбор был особенно хорош; уйгурскими боевиками должны были двигать не только щедрые суммы, обещанные Призраком, – часть этих денег вскоре попадет в западную провинцию Синьцзян, на поддержку уйгурского националистического движения, – но и годы унижений и притеснений.
Десять минут спустя уйгуры пришли. Обменявшись рукопожатиями, они назвали свои имена: Хайджип, Юсуф и Кашгари. Все трое были смуглые, щуплые, худые – ростом ниже Призрака, а он сам не из высоких. Они были в черных костюмах, с золотыми браслетами и цепями на шеях, с яркими сотовыми телефонами на поясе.
Уйгуры говорили на языке тюркской группы, который Призрак не понимал, и не чувствовали себя свободно ни с одним диалектом китайского. Было решено остановиться на английском. Объяснив, что ему нужно, Призрак спросил, не возникнет ли каких-либо затруднений, поскольку предстоит убивать безоружных, среди которых есть женщины и дети.
От лица всех троих заговорил Юсуф, молодой мужчина лет тридцати, с черными сросшимися бровями; его английский был чуть лучше, чем у остальных. Не спрашивая мнения своих друзей, Юсуф сказал:
– Нет проблем. Мы сделаем это. Мы сделаем, что ты хочешь.
Как будто ему регулярно приходилось убивать женщин и детей.
Впрочем, подумал Призрак, быть может, это и так.
Достав деньги из сейфа, Призрак выдал каждому по десять тысяч долларов, после чего позвонил в Исламский центр и протянул трубку Юсуфу. Тот по-английски сказал своему боссу, сколько денег было получено от Призрака, чтобы впоследствии не возникло споров по поводу недостаточной оплаты. Убедившись, что с этим никаких вопросов не будет, Призрак положил трубку.
– Мне нужно ненадолго отлучиться, – сказал он. – Я должен получить кое-какую информацию.
– Мы будем ждать. Можно мы пить кофе?
Призрак кивнул в сторону кухни, после чего зашел в небольшую молельню. Он зажег ароматическую палочку и прошептал молитву, обращенную к Юй, китайскому небожителю, божественному лучнику, которого Призрак выбрал в качестве своего личного божества. После чего, спрятав пистолет в кобуре на щиколотке, он покинул свою квартиру.
Сонни Ли сидел в автобусе, пробиравшемся по залитым дождем улицам, забитым утренним потоком машин. Небо над Манхэттеном медленно светлело.
От природы циничный и грубый, Ли тем не менее был поражен увиденным. Не огромными размерами города, к которому приближался автобус, – Сонни был родом с юго-восточного побережья Китая, самого густонаселенного пояса городов в мире. Шанхай вдвое больше Нью-Йорка, а в Жемчужной дельте между Гонконгом и Гуанчжоу проживает пятьдесят миллионов человек.
Нет, Ли был очарован автобусом, в котором ехал.
В Китае автобус является основным видом общественного транспорта. Это грязные, битком набитые машины, часто ломающиеся, в которых летом стоит удушливая жара, а зимой леденящий холод, с окнами, грязными от копоти, сальных волос и сажи. Автобусные станции размещаются в старых, развалившихся зданиях. Однажды Ли застрелил человека за печально знаменитым Северным автовокзалом Фучжоу, а затем его самого пырнули ножом неподалеку от того же места.
Одним словом, Ли никогда не приходилось видеть ничего похожего на этого бегемота: автобус был огромный и уютный, с удобными мягкими сиденьями, чистым полом и прозрачными стеклами. Даже в этот сырой, пасмурный августовский день бесшумно работали кондиционеры. Две недели Ли выворачивало наизнанку, он был совершенно разбит и не имел понятия, где Призрак. У него не было пистолета и даже пачки сигарет. Но, по крайней мере, этот автобус явился райским благословением.
Бежав с берега, на который выбросило спасшихся с «Дракона Фучжоу», Ли прошел несколько километров вдоль шоссе и на стоянке упросил водителя грузовика подбросить его к городу. Шофер, взглянув на его мокрую и грязную одежду, согласился посадить его в кузов. Где-то через полчаса грузовик подъехал к сверкающей чистотой станции, перед которой на стоянке стояло великое множество автобусов. Водитель объяснил Сонни, что здесь тот может сесть на автобус, идущий туда, куда ему нужно, – на Манхэттен.
Ли не знал точно, что необходимо при покупке билета на автобус, но, судя по всему, ни паспорта, ни каких-либо других документов для этого не требовалось. Протянув кассиру одну из двадцатидолларовых бумажек, украденных из машины Хонксе, Ли сказал: «До Нью-Йорка, пожалуйста». Он постарался произнести эти слова, подражая актеру Николасу Кейджу. Наверное, у него получилось настолько хорошо, что кассир, ожидавший услышать нечленораздельное бормотание, недоуменно заморгал и протянул отпечатанный на компьютере листок и шесть долларов сдачи. Дважды пересчитав деньги, Сонни пришел к выводу, что или кассир его обманул, или, как он пробормотал себе под нос по-английски, это «гребаная дорогая страна».
Зайдя в газетный киоск рядом со станцией, Ли купил бритву и расческу. В туалете он побрился, смыл с волос соленую воду и вытер голову бумажными полотенцами. Затем, зачесав редеющие пряди назад, Сонни, как мог, стряхнул с одежды песок и наконец присоединился к прилично одетым пассажирам в зале ожидания.
Подъезжая к Нью-Йорку, автобус сбавил скорость у турникета, затем нырнул в длинный туннель и въехал в город. Через десять минут автобус остановился на оживленной улице.
Вместе с остальными пассажирами Ли вышел на тротуар.
Первой его мыслью было: «А где же велосипеды и мотоциклы?» В Китае это были основные виды личного транспорта, и Ли не мог себе представить такой огромный город без миллионов велосипедов, заполняющих улицы.
Второй его мыслью было: «Где можно купить сигареты?»
Отыскав газетный киоск, он купил себе пачку.
Пересчитав сдачу, Сонни подумал: «Десять судий преисподней! Почти три доллара за одну пачку!» Сонни выкуривал не меньше двух пачек в день, а то и три, когда выполнял опасную работу и ему требовалось успокоиться. Он быстро подсчитал, что разорится через месяц жизни в этом городе. Закурив, Сонни сделал глубокую затяжку и шагнул в толпу. Он спросил у симпатичной женщины азиатского типа, как попасть в Чайна-таун, и та направила его в метро.
Протиснувшись сквозь толпу пассажиров, Ли купил жетон. Жетон тоже оказался непомерно дорогим, но Сонни уже устал сравнивать цены. Бросив жетон в турникет, он прошел на платформу. Ему пришлось пережить несколько очень неприятных мгновений, когда на него вдруг начал кричать какой-то мужчина. Сначала Ли решил, что у мужчины не все дома, хотя он и был одет в дорогой костюм. Затем он понял, что тот хочет. Похоже, курить в метро запрещалось.
Ли пришел к выводу, что это полный идиотизм. Он никак не мог поверить, что мужчина в костюме не сумасшедший, но, не желая устраивать сцену, загасил сигарету и убрал ее в карман, пробормотав себе под нос: «Гребаная дорогая страна!»
Через несколько минут на станцию с грохотом вкатил состав, и Сонни Ли вошел в вагон с таким видом, будто ему приходилось проделывать это всю жизнь. Ли внимательно осмотрелся по сторонам – но искал он не полицейских, а кого-нибудь курящего, чтобы можно было снова зажечь сигарету. К его полному разочарованию, во всем вагоне никто не курил.
На Канал-стрит Ли вышел из метро и поднялся навстречу пробуждающемуся городу. Дождь прекратился, и Сонни зажег припрятанный окурок и влился в толпу. Вокруг него то и дело слышалась китайская речь, но только кантонский, южный диалект. Однако, если бы не это, Ли почувствовал бы себя в своем родном Лю-Гуяне или любом другом небольшом китайском городке: в кинотеатрах крутили китайские боевики и мелодрамы, молодые мужчины носили длинные волосы, зачесанные назад, и вызывающе улыбались, маленькие девочки гуляли, держась за руку мам или бабушек, в коробках со льдом трепыхалась свежая рыба, на лотках лежали корешки женьшеня, похожие на скрюченных человечков, в пекарнях продавались свежие булочки к чаю и рисовые лепешки, в грязных витринах ресторанчиков болтались подвешенные за шею копченые утки, вывески предлагали целебные травы, иглоукалывание, исцеление от всех болезней традиционными способами.
И где-то неподалеку, надеялся Ли, должно быть еще кое-что такое, с чем он был очень хорошо знаком.
Ему потребовалось десять минут, чтобы найти то, что нужно. Он увидел завешенные черным окна первого этажа, красноречивую вывеску и охранника у входа – молодого парня с сотовым телефоном, курящего сигарету и разглядывающего прохожих. Это был круглосуточный игорный зал.
Подойдя к охраннику, Сонни спросил:
– Во что здесь играть? Фань-тай? Покер? Тринадцать очков?
Тот, взглянув на его мятую, грязную одежду, презрительно отвернулся.
– Я хочу играть, – сказал Ли.
– Убирайся к чертовой матери, – процедил охранник.
– Я иметь деньги, – недовольно воскликнул Ли. – Пусти меня!
– Ты фуцзянец. Я слышу это по твоему произношению. Тебе сюда вход закрыт. Убирайся, а то будет хуже.
– Мой доллар хороший, как доллар кантонца, твою мать! – яростно крикнул Ли. – Твой босс, он хотеть, чтобы ты не пускал клиент?
– Убирайся отсюда, коротышка. Повторять не буду.
И он достал маленькую дубинку, продемонстрировав рукоятку пистолета, спрятанного под пиджаком.
Замечательно! Именно на это и надеялся Ли.
Притворившись, что он испугался, Сонни начал было поворачиваться и вдруг резко развернулся, выбрасывая вперед руку. Он попал молодому охраннику кулаком в солнечное сплетение, и тот, ахнув, отшатнулся назад. Ли ударил пястью ему в лицо. Пронзительно вскрикнув, парень повалился на мостовую, пытаясь отдышаться. Из разбитого носа хлынула кровь.
Пнув охранника в бок, Ли отобрал у него пистолет, запасную обойму и сигареты. Он осмотрелся по сторонам. Две девушки, шедшие под руку, сделали вид, будто ничего не заметили. Кроме них, на улице больше никого не было. Снова склонившись к парню, Ли забрал у него часы и долларов триста наличными.
– Если ты кому-нибудь пожалуешься, – зловещим шепотом произнес он, переходя на пекинский диалект, – я тебя из-под земли достану!
Тот кивнул, вытирая кровь рукавом.
Ли собрался было уходить, но затем, оглянувшись, вернулся. Парень испуганно сжался в комок.
– Снимай ботинки! – приказал Ли.
– Я…
– Снимай!
Расшнуровав шикарные черные ботинки, парень поспешно стащил их с ног.
– И носки.
Дорогие черные шелковые носки присоединились к ботинкам.
Сняв с себя носки и ботинки, мокрые насквозь и набитые песком, Сонни отшвырнул их прочь и надел все свежее.
Рай!
Ли быстро вернулся на людную торговую улицу. Отыскав дешевый магазин одежды, он купил джинсы, футболку и ветровку. Переодевшись в примерочной, Сонни расплатился и выбросил старую одежду в мусорный контейнер. Затем он зашел в китайский ресторан и заказал чай и миску лапши. За едой Ли достал из бумажника сложенный лист бумаги, прихваченный из машины Хонксе.
Конец ознакомительного фрагмента.