Глава 1. Терра
Шум двигателя разбудил Адама. В рации охранника шумели переговорами другие охранники, голова гудела от ударов, изображение в его глазах то мутнело, то становилось четким. Он чувствовал, как мир оборвался, как только что рухнула вся его жизнь, несмотря на то, что он всегда был законопослушным гражданином. Он шептал только одно слово: «Как?». Голос его дрожал. На лице была нарисована только одна эмоция… Он только что потерял все, чем дорожил.
– Как? – по пульсирующим мышцам лица пробежала слеза, размыв высохшую кровь…
Вдруг в салоне самолета все озарилось оранжевым сиянием враждебного рассвета. Враждебного, но по-своему прекрасного. Пыль, которая стояла стеной в салоне, вырисовала множество лучей, и они, словно играя, освещали по очереди всех заключенных.
Они сидели, замерев, в ожидании объявления о посадке. Из иллюминатора виднелись бескрайние дали пустыни. Вырисовывались длинные стены, по которым временами проблескивали синие искры электрического тока. Из-за горизонта лениво поднималось большое красное солнце. Каждое здание внизу бросало на землю длинную тень.
– Внимание! Всем приготовиться к посадке! – прозвучало в салоне. Многие из людей, сидевших рядом с Адамом, тревожно сглотнули, у кого-то на лбу проступили капли холодного пота.
Заключенный, сидевший позади Адама, начал всхлипывать, все громче и громче. Волна безысходности накрыла всех пристегнутых к креслам будущих заключенных. Они напряглись. Из головы выветрились все мысли, там не было ничего кроме безграничного страха, страха перед неизвестностью.
И только Красное солнце давало небольшую надежду на свет.
Самолет стало трясти, салон наполнился звуком лязгающего железа, тревожное громкое дыхание сменялось всхлипами и стуком зубов, тех, кто летел в нем. Шум набирал обороты и постепенно превратился в гул.
– Заткнитесь сейчас же! – крикнул охранник, сидевший в первом ряду перед кабиной пилота, при этом он выпрямил руку, в которой трещал и сверкал электрошокер. Салон снова погрузился в тишину.
– Добро пожаловать в Страну Лжецов, господа! – прозвучало из динамика пилота. Иронии в его голосе хватило бы на целую плеяду актеров юмористического жанра.
Спустя еще минуту борт коснулся земли и Адам услышал свист тормозящей об асфальт резины. Проезжая по взлетной полосе, он видел в окно, как из огромных серых зданий вдоль обочины стали выходить и выстраиваться люди в одинаковых серых одеждах.
– Вас встречают, словно президентский борт, – снова нарушил мертвую тишину охранник.
Адам видел, как измученные безжизненные лица выстраивались в колоны, как отстающих избивали палками со сверкающими наконечниками, как искры отлетали от их голов и практически омертвелые тела падали в конвульсиях наземь. Как другие заключенные проходили мимо, делая вид, что не замечают этого. Падали в грязь ослабленные старики, по ним шли другие, еле волоча ноги. Охранники, словно стая бешеных псов, то и дело рыскали от колонны к колонне и «подбадривали» и без того еле идущих узников. От увиденного Адам тяжело вздохнул и опустил голову, качая ею в разные стороны.
– Да уж… Вот тебе и честный мир, – заметив действия Адама прошептал ему сосед по сидению…
Адам поднял на него тяжелый взгляд и сосед сразу же опустил глаза, словно понял, что юмор здесь, пусть и такого рода, крайне неуместен.
– Да чего ты? – снова шептал парень. – Я просто пытался тебя подбодрить…
– Здесь и так слишком мрачно, чтобы еще и погружаться в тоску
– Спасибо…
– Николас… – перебил Адама парень, – меня зовут Николас.
– Приятно, Николас, – все же выдавил из себя Адам.
– И мне тоже! – практически в полный голос сказал он. – А тебя как зовут? – снова шепотом, как бы исправляясь, спросил парень.
– Адам… – еле слышно ответил он, но шум двигателя и грохот салона заглушили слова.
– Что, прости? Плохо слышу! – наклоняясь для лучшей слышимости, прокричал Николас.
– Адам… Адам Фримен! – нехотя, но достаточно громко произнес он.
– Очень приятно, Адам! Рад, что здесь есть хоть кто-то разговорчивее ботинка, – его лицо расползлось в улыбке.
– Ну-ка всем заткнуться! Приготовиться к выходу! – грозный голос из громкоговорителя оборвал разговор новоиспеченных узников. – Строиться в колонну по одному. Живо! В салоне появились люди в черных масках, напоминающих что-то среднее между намордником для бешеных псов и аппаратом для очистки воздуха.
– Живо, кому сказал!? – голоса их были словно ретранслированы по радио. Идущий впереди всех, совсем молодой парень, побледневший от ужаса, пошел немного скорее, чем все, и тем самым, опередил колонны на пару метров.
– Попытка побега! – закричал кто-то из охранников. Прозвучал приглушенный выстрел – безжизненное тело рухнуло на землю.
– Нарушитель ликвидирован. – отчитался слуга закона.
В колонне люди задрожали от ужаса.
– Двигаться живо, если не хотите закончить как он! – послышалось из конца колонны. За словами последовал смех.
Когда Адам вышел на трап, то увидел на спуске невероятное число заключенных, выстроившихся в два ряда коридором от трапа до главных ворот. Под палящим солнцем они с трудом стояли на ногах. Живые стены растянулись на несколько километров, ширина между ними была не больше метра. Когда в коридор вошли первые узники, до Адама донесся шум и коллективный шепот.
Утреннее солнце уже успело раскалить асфальт. До ближайшего здания, которое Адам увидел вдали, было километра три, не меньше, и вдоль всего пути до этого самого здания, а точнее до огромных ворот, служащих входом в него, стоял коридор из шепчущих что-то людей.
Когда Адам подошел к началу живой вереницы, с обеих сторон он услышал, как люди стоящие по бокам шепчут:
– Вы это заслужили, вы виноваты сами. Вас наказали справедливо!
Некоторые из произносивших это с каждым новым словом слабели на глазах, они были сломлены и обессилены. Дай им шанс выпить яда, который освободил бы их от такой жизни, они бы выстроились в очередь. Лица их были состарившиеся, в глазах было пусто. Они, воткнув взгляд в пол, тихо произносили свое заклинание. У каждого на шее был старый, потерявший окрас, ошейник, с синей, ярко светящейся цифрой «999». От раскаленного африканским солнцем асфальта обувь начинала стремительно нагреваться. Колонна новеньких двигалась медленно, идти было все сложнее и сложнее. Некоторые идущие тихо плакали, не выдерживая вечно повторяющихся слов, жары и ситуации в целом. К слову, Адам старался напевать в голове свою любимую песню, слова которой он заменил словами, произносимыми заключенными. Так он развлекал себя…
– Заткнитесь! Заткнитесь, уроды! – Идущий вначале колонны мужчина в окровавленном камуфляже бросился с кулаками на одного из стоящих узников. – Нихера, я не заслужил! Я – офицер, – он не прекращал наносить удары практически безжизненному телу. С каждым ударом голос мужчины все больше дрожал и переходил в плач, колонна остановилась. – Заткнитесь… Господи! – давясь слезами он обнял окровавленное тело и громко заскулил… И через плач продолжал повторять. – Заткнитесь! … прошу… Прошу вас.
Идущие вне коридора охранники взорвались смехом. Колонна напряженно застыла. К офицеру в камуфляже подошли двое и оттянули его от жертвы. В то время он повторял… – Простите, Господи… Прости меня… Жертвой его нападения стал старенький, полностью седой узник.
– Молчать! – крикнул один из охраны. – Слушать! – приказал он.
– За убийство на территории «Тэрры» по Закону, нарушитель подвергается немедленному уничтожению, приговор исполняется на месте без права на обжалование. – Прозвучал выстрел. Мужчина в камуфляже, которого под обе руки держали охранники, оросил кровью землю под собой. Тело бросили прямо под ноги идущим. Оно так же и осталось лежать на горячем, словно сковорода, асфальте взлетной полосы.
– Двигаться! – прогремел голос командира конвоя.
– Продолжить пояснение! – добавил он, после чего заключенные снова запели.
Адам шел, словно зомби, он больше ничего не слышал, у него в ушах звенело так, словно у его ног только что взорвалась свето-шумовая граната. На глазах ученого, который за всю жизнь видел только учебники студентов, доклады, парты, ручки и мониторы, только что случилось два убийства. До этого случая он не видел своими глазами даже обычной драки. Только картинки из телевизора во время войны, не больше. Поэтому шок его абсолютно понятен и естественен. Колонна неспешно плелась. Движение ее также затруднял тот факт, что при выходе из самолета на ноги узникам надели неудобные кандалы, длина их не позволяла сделать полноценного шага, потому заключенные, то и дело спотыкались и не могли нормально двигаться к цели.
Они шли уже около часа и все более начинали походить на участников живого коридора, который не смолкая, продолжал повторять свое «заклинание». Тем временем, ворота становились все ближе и ближе. Уже стали виднеться высоченные дозорные башни, на которых стояли вооруженные снайперскими винтовками солдаты, держащие на прицеле каждого из двигающихся в колонне. Адам из последних сил поднял голову, чтобы посмотреть на местный пейзаж из-за черных стен. Тут же получил плотный и сильный удар прикладом по голове, от которого силы покинули тело, и он тут же рухнул на колени. Кровь залила все лицо Адама.
– Не поднимать голову! По сторонам не смотреть! – прогремел голос начальника.
Адам предпринял несколько тщетных попыток подняться.
– Помогите ему! Живо!
– Давай же… Немного осталось, – идущий сзади Ник поднял обессиленное тело Адама. – Немного, Фримен… Немного.
Шатаясь и еле волоча за собой ноги, Адам поднялся. Ворота, размером с пятиэтажный дом, стали открываться, показались огромные серые каменные здания, выстроенные ровными рядами. На воротах красовалась большая белая затертая от времени надпись: «Это ваш последний маршрут», а под ней маленькими буквами – «Регион «Смертник». Кровь залила всю, еще совсем недавно, белую рубаху Адама. Она прилипла к его телу.
– Держись, мы, кажется, пришли, – шепотом подбадривал его Ник.
– Стоп! Построиться вдоль белой линии! Живо!
Люди стали суетливо строится у белой линии. К строю «новобранцев» подошел мужчина плотного телосложения в фуражке с кокардой, на которой блестели две золотые буквы СЧ.
Он ходил вдоль стоящих с опущенными головами людей. Не произнося ни слова, он иногда останавливался возле кого-нибудь из заключенных, брал его за руку и смотрел на браслет почета. Потом резко хватал за подбородок и пристально смотрел в глаза. После такого изучения он кивал головой некоторым солдатам, и они тут же выдергивали человека из строя и тащили в какое-то здание. Вот подошла и очередь Адама. Генерал (судя по погонам) схватил его руку, Адам пошатнулся, еще мгновенье и он упал бы, но чудом устояв, покорно протянул руку смотрящему дикими, наполненными агрессией глазами генералу..
– Умгу… – промычал тот и многозначительно улыбнулся. – Очень неплохо…
По телу Адама прошлась волна ужаса…
Генерал, отойдя к стоящему перед строем микрофону, выдержал паузу и начал:
– Добро пожаловать в «Терру» – место, где очутились те, кому не было достаточно четырех войн, более миллиарда жертв, сотен разрушенных городов и десятков тысяч сломанных судеб. Каждый из вас оказался здесь, потому что является нечестным нарушителем, не осознавшим всю тяжесть последствий лжи, не желающим искоренить ее из своей жизни. В «Терре» вы увидите всю уродливую суть вечно предающих лживых собак, которых общество ошибочно считало людьми! – пауза, которую он сделал после этих слов, намекала стоящим в строю, что их жизнь только что поделилась на два этапа – до «Терры» и после.
– И для того, – продолжил генерал, – чтобы вы отвыкали считать себя людьми, с этой минуты у вас больше нет имен, нет фамилий, а есть только номер, который заменит вам все эти, прежде привычные, формальности. Вот ты, беременная барышня, – он показал пальцем на стоящую в строю женщину, с явными признаками жизни в ее животе, – выйди! Выйди сюда! – она неспешно поплелась к генералу. – Скорей! – Подгонял он. – На какой лжи тебя поймали? Какой по счету? – он схватил ее за волосы и прислонил губами к микрофону, от чего тот засвистел на всю площадь.
– Первой… – сквозь слезы слабым голосом проговорила она.
– Вот, – произнес довольный генерал, – теперь у тебя есть имя, но нужно уточнить, есть ли у тебя тезки. Он отрыл голографический планшет на своем браслете и ввел в строку поиска «1». – Итак, вводим нового лжеца в базу, – вслух проговаривал свои действия генерал. – Вот теперь у тебя есть имя – Первая В-Р-С. Его предыдущий носитель отправился на тот свет четыре минуты назад.
– Вернуться в строй, Первая В-Р-С! Поживее! – генерал продолжал – Каждый из вас какое-то короткое время будет носить имя «Первый», но так как вы все лживые скоты, вы очень скоро его лишитесь – многозначная улыбка генерала, завершила это пояснение – Меня зовут Генерал Фоули – я руковожу конвоями, слежу за дисциплиной и принимаю решения, которые касаются вашего перевоспитания! И отныне я – ваш злейший друг на всей территории «Терры»
– Полковник Лафайет, начинайте. – Генерал пригласил военного в полевой форме, который конвоировал узников от самолета.
– Кирстен Фармер, отныне Первая-С-С-П, осуждена за предательство друга, отправляется в регион «Предатель» после интегрирования ошейника позора в её тело! Сауль Гонсалес, отныне Первый-У, осужден за самозванство, отправляется в регион «Первый» после интегрирования ошейника позора в его тело. – Голос полковника, уверенный и сильный, по одному называл каждого узника. Среди них были маньяки и убийцы, но в то же время среди них были и старушки, рассказавшие своим внукам о существовании Зубной феи; люди, которые старались скрыть свою неприязнь к новому режиму или начальнику на работе; люди, слушавшие запрещенную музыку или читавшие запрещенные книги; люди, пытающиеся сами заняться творчеством. Разными людьми пополнилась в тот день «Терра»
– Кшиштоф Бзежинский, отныне Первый Н-М-Т, осужденный за то, что скрыл факт заболевания раком от единственной дочери, отправляется в регион Первых, после интегрирования ошейника позора в его тело, – абсурдность сего заявления вывела уже практически не стоящего на ногах Фримена из состояния анабиоза.
– Адам Фримен, отныне… Эмм, – полковник запнулся, словно его кто-то ударил в затылок, – отныне, – неуверенно продолжил он, – отныне Первый.
В строю стали переглядываться между собой, шептаться: – Адам Фримен? Как он здесь оказался? – бурлила толпа удивленных. – Тишина! – протрещала автоматная очередь, – осужденный за… – снова запнулся полковник, – за неугодную и опасную для Содружества Честных, ложь, которая не подлежит публичному разглашению, отправляется в Регион «Первый», до принятия индивидуального решения, – закончил генерал. – Доктор Шварц, ваш выход!
К микрофону подошел человек в халате
– Есть ли среди вас раненые? – угрожающим тоном спросил док. Ответа не последовало, все настороженно переглядывались между собой. – Хорошо… Тогда… – доктор прервался – из строя на асфальт упало безжизненное тело Адама Фримена. – А вы говорили – нет, – смеясь, произнес врач. – Унести! – скомандовал он.
Следом за этой командой последовали и другие. – Колонной по одному к корпусу обследования! Мигом! – Колона устрашенно полилась в направлении корпуса.
Лежащий на носилках, Адам тем временем пришел в сознание. Он видел, как небо над головой сменилось темным помещением с жиденьким освещением. Носилки небрежно бросили на пол, и к Адаму подошел человек со шприцем.
– Восстань из мертвых, дорогой. – С ехидной улыбкой он уколол Адама в плечо. По телу тут же прошла волна жгучей крови. Адам резко поднялся с земли. Судя по всему, это был стимулятор для военных, которым последних приводили в чувства на поле боя. Перед столпившимися узниками отрылась дверь с надписью «Градирование». Надпись светилась красным светом, все зачарованно смотрели на нее. Затем надпись поменяла окрас и стала зеленой, раздался оглушительный сигнал, похожий корабельный гудок, и тяжёлая металлическая дверь стала подниматься, растворяясь в потолке. За дверью заключенных встречала комната, размером с арену для хоккея, и во тьме можно было разглядеть небольшие стеклянные камеры два на два метра. В каждой из них находилось по одному человеку с оружием и человек в халате, сидящий за столом перед металлической кушеткой. Камеры стояли рядом друг с другом ровными рядами вдоль стен. По центру «ледовой арены» впивался в землю огромный вертикальный тоннель по которому, судя по всему, ходил лифт. Над каждой такой камерой светилась надпись 1-ВР, 1-ЦК, и прочие «новые» имена заключенных.
Над одной из камер, находящейся в самом углу помещения, горела цифра «1». Со звуком пара, вырывающегося из утюга, двери камер открылись и люди с оружием стали по одному, а то и вместе, говорить:
– Видите свое имя над камерой? Подходите!
Все с опаской потянулись к своим камерам. Одна женщина пожилого возраста осталась стоять на месте. – Чего застыла? Живо подошла к своей камере! – на все помещение закричал заметно нервничающий охранник.
Я плохо вижу, сынок, – тихонько произнесла старушка – сейчас достану очки, подожди-ка. Женщина полезла во внутренний карман своего пиджака.
– Стоять! Не шевелиться! – солдат нацелил лазер прямо в лоб старушке. – Как твое имя? – Люсиль Трейси – ответила бабушка и цифра на ее ошейнике тут же сменилась на 2. – Сука! – он отвесил ей звонкую пощечину. – Не то имя! Номер! Твой номер! – атмосфера накалилась до предела. – Перв… То есть Вторая Т-Л-С. – произнесла сквозь слезы женщина.
Солдат оглянулся по сторонам, пристально посмотрел на все камеры, и видимо, не найдя такой, с уродливой улыбкой сказал:
– Тогда мне очень жаль… – и снял винтовку с предохранителя.
Адам вырвался из плотной опеки своего охранника и подбежал к месту события
– Стойте! Стойте! Прошу… Вон же… Вон ее камера… – догнавший Адама охранник со всего размаху зарядил «герою» стальным ботинком по коленной чашечке, со страшным хрустом нога подогнулась и тело Адама вновь оказалось на холодном металлическом полу.
– Лежать! – кричал охранник.
Другой же охранник не сводил прицела с бабушки, которая закрыв глаза, что-то тихо шептала себе. Это была молитва, Адам услышал ее.
– Ее камера… – превозмогая боль, вторил Адам. – Вон она….
– Заткнись! – кричал охранник, наступив Адаму на колено.
Стиснув зубы Фримен вытерпел и протянул руку с указательным пальцем в сторону камеры бабули.
– Будем считать, что он твой ангел хранитель, – с циничной иронией произнес солдат.
Толкая бабушку прикладом в спину, боец вел ее к камере. Адам, увидев, что его старания не прошли даром, с облегчением вздохнул и опустил голову.
– Встать! – крикнул охранник. – Это последнее предупреждение.
Фримен с трудом поднялся и, хромая, поплелся к камере. Многие люди уже лежали внутри камер и о чем-то говорили с людьми в халатах. Охранники остались снаружи. Камеры были звукоизолированы, потому из них не доносилось ни единого шороха.
Нога Адама отказывалась работать, он подползал к камере под канонаду яростных криков «пса системы», которому, для полноты картины, не хватало только пены у рта.
– Поднимите его, – скомандовал доктор, сидевший в камере. Фримен не успел оглянуться, как оказался на твердой и холодной кушетке, отвернутой от доктора.
– А теперь покиньте нас, – строго сказал мужчина в халате. Охранник не мило взглянул на доктора.
– Пожалуйста, – гораздо более мягко добавил доктор. Солдат недовольно и нехотя исполнил приказ.
– Итак, – неспешно начал док, нависнув над Адамом, – начнем с вашего браслета. Как вам известно, по законам Содружества Честных, если браслет показывает цифру или число больше, чем ноль, гражданин обязан немедленно обратиться в управление по контролю лжи, для описания обстоятельств и причин своего поступка, после чего, в девяноста процентах случаев, он отправляется к нам – в Терру – Док многозначно улыбнулся. – Здесь мы проводим замену браслета на ошейник, на котором будет указана цифра количества вашей лжи. Как вы уже поняли, отныне у вас нет имени, фамилии, нет никаких родственных связей. Только имя – Первый, и название вашего региона заключения. Цель вашего пребывания здесь – труд во благо чистого, честного общества, продолжающего жить мирной и честной жизнью. Адам плохо слышал доктора и разбирал суть его речи только по ключевым словам.
«ошейник… нет имени… труд…»
– Не пытайтесь сбежать, ведь как только Вы покинете допустимую зону, ошейник выдаст напряжение силой в одну тысячу вольт, после чего сердце, не выдержав напряжения, остановится, а в мозге лопнут сосуды и Вы скончаетесь на месте. Также обратите внимание, что если число Вашей лжи на ошейнике дойдет до тысячи, то с Вами произойдёт то же, что и при попытке побега. Теперь скажите – остались ли у Вас вопросы?
Адам молчал, пытаясь победить в голове весь тот поток информации, который только что услышал.
– Ну что ж… Если вопросов нет, то пожалуй… – док стал отходить от кушетки.
– Но есть ли шанс на исправление? Ведь на моем браслете ноль. – Адам протянул окровавленную руку доктору. Глаза последнего округлились.
– Как ноль?! – док суетливо стал водить руками по голограмме на стене, перебирая, словно документы на рабочем столе, файлы, в которых Адам увидел огромное количество своих биографических фактов.
«Так они все это время следили за нами» – мысленно сделал вывод Первый.
– Вот оно – ваша ложь имеет четвертую степень тяжести, а по законам Содружества Честных Вы подвергаетесь немедленной изоляции. И браслет не показывает вашего числа. – успокоившись машинально проговорил доктор.
– Но, док… Есть ли шанс на исправление? Шанс вернуться… – подавлено, но с надеждой продолжал Адам.
– У Вас был шанс, мистер Фримен! – крикнул разъярённый доктор. – Вы провалили свой экзамен, отныне Вы заключенный по имени Первый, и никак иначе! – на лбу доктора выступила испарина.
После слов дока на руках и ногах Адама замкнулись толстые замки, с потолка камеры опустилось большое множество прозрачных проводков и различных датчиков.
Пока Адам зачарованно наблюдал за этим чудом, потолок превратился в операционную «мастерскую», доктор ввел ему в плечо несколько кубов синей жидкости.
– Не волнуйся, Первый. Сейчас ты не сможешь шевелиться и разговаривать… Кстати, ты единственный, кто сохранил свое имя среди только что поступивших, в данный момент – ты один такой, на полтора миллиарда лжецов!
«Полтора МИЛЛИАРДА… Господи, да какая же это война за правду…» – пронеслось в голове парализованного Фримена.
Доктор суетливо вводил все новые и новые иглы в тело Первого, приклеивал какие-то присоски, менял датчики. Останавливаясь на мгновенье, он с ног до головы осматривал Фримена, кивал головой, что-то бубнил и снова принимался «украшать» тело новоиспеченного узника.
Вторая фаза. Сейчас я введу Вам наркоз, и Вы медленно погрузитесь в сон. Доктор подключил несколько проводков к браслету Адама, и суетливо стал возить руками по голографической стене. Спустя еще несколько минут из металлического пола выехал куб размером с тумбочку. Внутри куба находился ошейник, по форме и цвету он был практически идентичен браслету, с единым только различием в размере. Он был в несколько раз больше. Во внутреннем кольце ошейника было огромное множество иголочек; а также проводков, которые заканчивались иглами разной длины.
«Так вот почему невозможно без потери жизни снять браслет…» – мысленно предположил Адам.
Доктор бережно достал браслет из куба, положил его на столик возле кушетки, который, к слову, так же появился практически из ниоткуда.
С трудом повернув голову, Адам обратил свой взгляд на соседнюю камеру, в которой корчился от боли другой заключенный. В той камере доктор суетливо вводил заключенному шприц за шприцем разноцветные жидкости…
«Господи…» – вновь пронеслось в голове.
Жжение в запястье заставило Адама отвлечься от этой жуткой картины. Док тем временем, небольшим, как ручка, лазером прожигал руку Адама. Судя по всему, боль была бы гораздо ощутимей, если бы не введенное доктором противоядие от последней.
Наркоз уже полностью овладел телом Адама. Изображение становилось менее разборчивым и все более сложным представлялось рассмотреть
силуэт доктора в полумраке, различать звуки…
Очнулся Первый в камере. Уютная минималистичная камера с преобладающей серой гаммой в тонах стен. Продолговатая форма камеры – от предполагаемой двери до вполне материального окна (предполагаемой потому, что двери, как таковой, не было, была цельная металлическая стена, которая, при необходимости, проделывала в себе окно или поднималась полностью, но все остальное время она оставалась просто стеной). В камере был санузел и одноместная металлическая кровать, обшитая тканью. Свет в камере создавал светившийся по всему периметру белый потолок. Также в стене был встроен шкафчик для личный вещей, хранить в котором, к слову, можно было лишь зубную щетку, мыло, пасту и мочалку. Вдобавок, эту камеру от тюремных камер в их привычном понимании, отличало наличие душа, он был размещен здесь по не ясным причинам. Но, не смотря на относительное удобство и комфорт, общая картина оставляла не лучшее впечатление. Серый цвет угнетал сознание находящихся в камерах заключенных. Потому главной ценностью в камере оставалось окно из бронированного мутного стекла, в котором время от времени можно было наблюдать солнечных зайчиков и отличать день от ночи. В те редкие моменты, когда солнышко, играя, рисовало бликами свои веселые узоры, окно напоминало картину, и было единственным местом в камере, которое позволяло забыть о том, где ты в данный момент находишься.
Первый проснулся от резких раскатов грома в голове, которые провоцировали звуки объявлений по тюрьме. Наркоз, судя по всему, неохотно покидал организм Адама, создавая жуткую головную боль.
– Вы находитесь здесь по своей вине, вы сами выбрали путь лжи и предательства. Мы готовы вам помочь и наставить вас на путь исправления. Через труд, через моральную корректировку, мы готовы вернуть вас к жизни, – гремел голос. Одно объявление сменялось другим.
– Мир был на грани краха, и только он, великий Райан Хит, использовал теорию Честного Мира не менее великого Пола Роджерса и привел этот мир в идеальный порядок. Он создал модель мира, где не будет войн и насилия, где не будет гнусной лжи с телеэкранов, лживых книг и прочих не нужных нам вещей. Эти два гения современности предоставили человечеству шанс пожить в том мире, который будет симпатичен каждому, – голосом эпического героя продолжал говорить динамик.
– Внимание! – прервал предыдущую пропаганду женский голос, – до отбоя остается десять минут, повторяю – десять минут. Заканчивайте свои дела и по сигналу подойдите к красному лазеру в правом углу своей камеры для получения графика работ на завтрашний день.
Адам сидел на кровати, пытаясь осознать все, что он уже пережил и страшась мысли о том, что же еще ему предстоит пережить. Он рассматривал жженые раны, они уже больше походили на свежие шрамы на запястье, на котором еще недавно красовался «браслет почета». Он осторожно водил пальцами по плотно впившемуся в кожу ошейнику и думал… думал… мысли разъедали его изнутри…
– Пять минут…
Он видел дом… Людей… Машины… Слышал пение птиц… Видел солнце… Вспоминал, как он был еще ребенком, как смотрел любимый мультфильм, пока не видят родители. Как он, порой, ненавидел любимую работу, но все же отдавал ей всего себя…
– Одна минута, – предупреждаем, что за не получение обязанностей и графика работы вас ожидает суровое наказание в виде работ четвертого уровня моральной сложности в регионе «Смертник». Цените свое место в регионе «Первый».
Громкий, пронзительный сигнал прорезал слух Адама. В углу комнаты возле «двери» замигал красный свет, весь остальной свет в камере выключился
– Подойти к лазеру. – прозвучала команда.
– Не двигаться. – за ней последовала и вторая.
Адам спешно вскочил с кровати, но упал из-за острой боли в колене.
– Приготовиться.
Сделав сверхусилие, Адам прислонился к стене. В его голове резко ниоткуда появились данные: «Третий блок. Погрузка запрещенных материалов».
– Крепкого сна!
Адам похромал к кровати. Сев, он заскулил, словно избитый пес, и не было этому отчаянью конца, не было конца всхлипам Адама. До самого утра.