2. Начиная с нуля
«Сэм с детства мог превзойти любого во всем, что привлекало его внимание. Думаю, он просто родился таким. Когда он в детстве занимался доставкой газет, у них там было соревнование. Не помню уже, какие были призы, может, долларов 10, кто знает. Он победил в соревновании, потому что стучал в каждую дверь, предлагая подписку на новые издания. И он знал, что победит. Дело в том, что у него просто-напросто такой характер. Я могу объяснить это лишь тем, что Сэму передались по наследству многие черты нашей матери».
Я не знаю, что именно побуждает личность к честолюбивым стремлениям. Знаю одно: с тех пор как я сделал свой первый шаг, энергии и честолюбия во мне было хоть отбавляй. Полагаю, что мой брат, вероятно, прав: наша мать питала по отношению к своим детям крайне честолюбивые замыслы. Она много читала и к образованию относилась с большой любовью, хотя самой ей не слишком много довелось учиться: она провела в колледже один год, а потом бросила и вышла замуж. Быть может, именно поэтому она с самого начала решила, что я должен учиться в колледже и достичь чего-то в этой жизни. Она умерла молодой, от рака, и это – одно из самых больших несчастий в моей жизни. Мама скончалась как раз тогда, когда наши дела в бизнесе пошли в гору.
Видимо, моя мать владела исключительным даром убеждения, потому что я очень серьезно относился к ее словам, когда она говорила мне, что я должен всегда стараться делать все в полную силу, чтобы достичь максимума во всем, чем бы я ни занимался. Вот почему я всегда делал все, что мне было интересно, вкладывая в это истинную страсть. Я всегда ставил планку предельно высоко.
Помню, даже в раннем детстве, которое я провел в Маршалле, штат Миссури, я уже был честолюбив. Несколько лет подряд я был старостой класса. Играл в футбол, бейсбол и баскетбол с другими детьми, а летом занимался плаваньем. Дух соревнования был во мне настолько силен, что, вступив в Маршалле в ряды бойскаутов, заключил пари с другими мальчишками на то, кто из нас первым получит степень Орла. Прежде чем я получил эту степень, наша семья переехала в небольшой городок Шелбина, штат Миссури, с населением около 1500 жителей. Однако пари я выиграл, получив степень Орла в тринадцать лет и став на то время самым юным Орлом в истории скаутского движения штата Миссури.
ИЗ ГАЗЕТЫ «ШЕЛБИНСКИЙ ДЕМОКРАТ», ЛЕТО 1932:
«Благодаря своей тренированности, приобретенной в рядах бойскаутов, Сэмми Уолтон, 14-летний сын мистера и миссис Уолтонов из Шелбины, спас жизнь Дональду Петерсену, малышу профессора и миссис Петерсонов, когда тот, в четверг, во второй половине дня, тонул в Солт Ривер…»
Говорят, я спас ему жизнь. Может, это так, а может, и нет. Газеты любят раздувать такие истории. Но из воды я его по крайней мере вытащил. Воспоминания о подобных случаях из детства помогают мне понять, что я всегда был очень деятельным, и эта особенность сыграла очень важную роль в истории Wal-Mart. Честно говоря, мне несколько неудобно говорить о подобных «подвигах», так как может сложиться впечатление, что я хвастаю или пытаюсь изобразить из себя этакого героя. Это особенно беспокоит меня потому, что мне уже давным-давно известно: всякая показуха, всякая игра на публику – определенно не тот путь, который ведет к созданию эффективной организации. Один человек, жаждущий славы, немногого достигнет. Все наши достижения в Wal-Mart – результат работы коллектива, сплоченного для достижения общей цели, работы в команде. Этому я обучился еще в детстве.
Игра в команде началась для меня в пятом классе, когда папа моего приятеля собрал нас в кучу и создал футбольную команду. Мы играли против других городков, таких как Одесса, Сиделия и Ричмонд. Командные виды спорта стали важной частью моей жизни на продолжении всего обучения в средней школе, да и в колледже тоже. Ко времени нашего переезда в Шелбину у меня был более обширный опыт игры в футбол, чем у большинства других учеников девятого класса, так что мне было по силам играть в команде в качестве запасного полузащитника. Я все еще был щуплым, весил около 130 фунтов, но многое знал о том, как ставить блоки, отбирать мяч и бросать его, а так как я старался во всем быть лучшим, то заслужил право быть причисленным к команде и носить ее знаки отличия.
Потом мы снова переехали, на этот раз в Колумбию, штат Миссури. Здесь, в средней школе Хикмен, я погрузился в самую гущу дел. Не было, кажется, ничего, чем бы я ни занимался. Меня нельзя было назвать одаренным, однако я упорно трудился и попал в список лучших учеников. Я был председателем ученического совета самоуправления и активно участвовал в работе множества клубов по интересам, в частности, в клубе ораторского искусства и был избран Самым Разносторонним Мальчиком.
Я обожал спорт. В это трудно поверить, но я говорю правду: за всю свою жизнь я никогда не играл в футбольном матче, который завершился бы поражением. Дело, несомненно, было в том, что мне просто везло.
Думаю, что привычка считать очки научила меня ждать победы в любом случае. Много лет спустя мне кажется, что Kmart и другие наши конкуренты превращались в моем сознании в наших противников по спортивному чемпионату 1935 года. Мне никогда не приходило в голову, что меня могут победить. Я ощущал это почти как факт жизни. Зачастую такой образ мыслей бывает весьма похож на этакое пророчество ради самоуспокоения.
Играя в качестве полузащитника в школьной команде «Кьюпайз», которая являлась непобедимым чемпионом штата, я уже был достаточно широко известен в Колумбии, где находится Университет штата Миссури. Так что моя школьная карьера как-то сама по себе продолжилась обучением в колледже. Большая часть мужских студенческих организаций была предназначена для детей из более состоятельных семей, и обычным путем мне туда было бы не попасть. Однако меня приняли в члены одной из них невзирая на то, что я был парнишкой из маленького городишки. Дальше уже я сам выбрал Beta Theta Pi, так как это было лучшее студенческое общество, вот уже долгие годы лидирующее в университетской атлетической лиге.
На втором курсе члены «Беты» сделали меня старшиной по набору новых кадров. Так что я купил себе старый-престарый Ford и в то лето исколесил на нем весь штат, беседуя с потенциальными кандидатами. В те дни я был так переполнен духом соперничества и честолюбием, что даже тешил себя мыслями о том, что однажды стану президентом Соединенных Штатов.
Из целей же более реальных я избрал стремление стать президентом университетского студенческого совета самоуправления. Мне потребовалось совсем немного времени, чтобы сообразить, что к лидерству в студенческом городке ведет очень простой путь: надо первым заговаривать с теми, кто идет по улице, не дожидаясь, пока они обратятся к тебе сами. Именно так я и сделал, используя для бесед с людьми время, когда разносил газеты. Я всегда смотрел вперед и заговаривал с тем, кто шел по направлению ко мне. Если я был с ним знаком, то окликал его по имени, если же нет – все равно начинал говорить. Вскоре я уже был знаком, вероятно, с большим числом студентов, чем кто-либо иной во всем университете, а они тоже узнавали меня при встрече и относились ко мне по-дружески. Я выставлял свою кандидатуру на все должности, какие только подворачивались. Меня избрали президентом почетного общества старшекурсников, членом правления моего студенческого объединения и президентом старшего курса. Я был капитаном и президентом «Ножен и клинка», элитной военной организации Службы подготовки офицеров резерва.
ИЗ СТАТЬИ, ОЗАГЛАВЛЕННОЙ «ЖИВЧИК УОЛТОН» В ГАЗЕТЕ СТУДЕНЧЕСКОГО ОБЪЕДИНЕНИЯ, 1940 г:
«Сэм – один из тех редких людей, кто знает по имени каждого дворника и привратника, передает подносы в церкви, обожает участвовать в различных организациях… Лидерская жилка Сэма стала источником множества шуток. Из-за его военной формы его прозвали “Маленьким Цезарем”, а должность председателя общества по изучению Библии обернулась для него кличкой “Дьякон”».
Когда я жил в Миссури, меня тоже избрали председателем подобного общества, сформированного из студентов из колледжей Миссури и Стивенса. Подрастая, я всегда посещал церковь, а каждое воскресение – воскресную школу. Это было важной частью моей жизни. Вряд ли я сам по себе был таким уж религиозным, однако церковь всегда казалась мне чем-то важным. Само собой разумеется, мне нравилось бороться за различные должности во время учебы в колледже. Но если не считать любительского политиканства в городском совете долгие годы спустя, я действительно оставил все свои амбиции касательно выборных должностей там, в моей студенческой юности.
В июне 1940 года я должен был закончить Университет Миссури с дипломом по бизнесу, и, кажется, я еще никогда не трудился с такой самоотдачей. Энергия во мне всегда так и бурлила, но усталость все же брала свое. Начиная со средней школы, я сам зарабатывал все свои деньги и всю одежду покупал себе сам. Так продолжалось и в колледже, вот только список расходов пополнился платой за обучение, еду, членскими взносами в студенческое общество и расходами на свидания с девушками. Папа с мамой с радостью помогали бы мне, если бы только у них была такая возможность, но учился я во времена Депрессии, и у моих родителей вообще не было никаких свободных денег. Мне пришлось продолжить свою работу по доставке прессы и в колледже, так же, как в средней школе. Я добавил несколько новых маршрутов, нанял нескольких помощников и превратил доставку газет в весьма прибыльное дело. Я зарабатывал 4–5 тысяч в год, а это в конце Депрессии были действительно немалые деньги.
В дополнение к доставке газет я еще подрабатывал официантом, а также возглавлял команду спасателей, дежуривших в плавательном бассейне. Как видите, парень я был очень занятой, так что вам станет понятно, отчего мое пресловутое уважение к деньгам отнюдь не исчезло. Однако сейчас, когда я должен был вот-вот получить диплом об окончании колледжа, я был готов отказаться от этой рутины и преисполнен жажды повидать мир и добиться высот в настоящей работе.
Впервые я узнал о возможностях розничной торговли в 1939 г., когда наша семья переселилась, и нашим соседом стал некто Хью Мэттингли. Начав с профессии парикмахера в Одессе, штат Миссури, он со своими братьями принялся создавать сеть розничных универсальных магазинов, число которых к тому времени, как мы с ним познакомились, достигло примерно шестидесяти. Я вел с ним разговоры о торговле, о том, каким образом нужно ею заниматься. Он проявил ко мне интерес и позже даже предложил мне работу.
Однако я в те дни никогда не думал всерьез о том, чтобы применить свои силы в розничной торговле. Честно говоря, я был уверен в том, что собираюсь стать страховым агентом. В школе я дружил с девушкой, отец которой был очень успешным агентом General American Life Insurance Company, и мы с ним вели беседы о его бизнесе. Мне тогда казалось, что он зарабатывает все деньги, какие только есть в мире. Заняться страховым делом казалось мне само собой разумеющимся, так как я думал, что смог бы успешно торговать страховыми полисами. Я всегда мог продать все что угодно и занимался этим делом с раннего детства. Будучи совсем маленьким мальчиком, я продавал журнал Liberty по пять центов, а затем перебросился на Womans Home Companion и стал продавать его по десять центов, поняв, что стану зарабатывать вдвое больше денег. С девушкой той мы порвали, однако свои грандиозные планы я не оставил. Я думал получить диплом и продолжить учебу в Уортонской школе финансов в Пенсильвании. Однако с течением времени понял, что даже если продолжу подрабатывать таким же образом, каким подрабатывал на протяжении всех лет, проведенных в колледже, то все равно мне не хватит средств на учебу в Уортоне. Вот почему я решил пока остановиться на достигнутом и нанес визит двум людям, занимавшимся набором кадров для компаний, прибывшим в студенческий городок. Оба предложили мне работу. Я принял предложение от J.C. Penney и отверг предложение Sears Roebuck. Сейчас я понимаю простую истину: я пошел в розничную торговлю потому, что устал и жаждал нормальной работы.
Уговор был простым: явиться в магазин J.C. Penney в Де-Мойне, штат Айова, три дня спустя после получения диплома, то есть 3 июня 1940 года, и начать работать в качестве менеджера-стажера. Зарплата – 75 долларов в месяц. С этого дня я и начал работать в рознице и, исключая недолгий период службы в армии, не покидал ее последние пятьдесят два года. Быть может, я родился, чтобы стать торговцем, возможно, так мне было на роду написано. Я ничего не знаю о таких вещах. Но вот что я знаю точно: розничную торговлю я полюбил с самого начала и остался верен этой любви до сегодняшнего дня. И не потому, что все у меня шло само собой, легко и просто.
Я уже говорил, что продавать я умел. И что мне это очень нравилось. К несчастью, почерк у меня был ужасный. Хелен говорит, что во всем мире насчитывается не более пяти человек, которые могут разобрать мои каракули (она к их числу не принадлежит). Именно это и стало причиной некоторых осложнений в моей новой работе. У J.C. Penney в Нью-Йорке работал некто Блейк, который ездил по всей стране, занимаясь аттестацией персонала, проверкой работы магазинов и вообще всякой всячиной. К нам он наведывался с похвальной регулярностью. Я помню, это был здоровенный детина, ростом больше шести футов, всегда одетый с иголочки, в лучшие костюмы, рубашки и галстуки, какие только продавались в J.C. Penney. Как бы то ни было, он ужасно расстраивался, видя, какими каракулями я заполняю бланки продаж и как неправильно веду кассовую книгу. Я никак не мог заставить себя вынудить нового покупателя ждать, пока я не заполню всех бумажек на то, что уже продал предыдущему. Следует признать, что это вносило некоторую путаницу.
«Уолтон, – говорил мне Блейк, навещая Де-Мойн, – я уволил бы вас, если бы только вы не были таким хорошим продавцом. Может быть, розница – просто не ваше призвание».
К счастью, я нашел защитника в лице директора своего магазина, Дункана Мэджорса, умевшего всех заразить своей энергией, который более всего гордился тем, что обучил для фирмы J.C. Penney больше менеджеров, чем кто-либо еще в стране. У него были собственные методики, и на своей должности он достиг немалых успехов. Его секрет заключался в работе с половины седьмого утра до семи – девяти часов вечера. Все мы хотели стать такими же менеджерами, как он. По воскресеньям мы не работали, и собирались у него дома. Нас было человек девять, все мужчины, и говорили мы, конечно же, о розничной продаже, однако не чурались и игры в настольный теннис или карты. Так что на самом деле работал я тогда без выходных. Помню, в одно из таких воскресений Дункан Мэджорс, только-только получив от фирмы чек на свои годовые премиальные, разгуливал по своему дому, размахивая им. Чек был на 65 000 долларов, что чрезвычайно впечатляло нас, мальчишек. Мой глубокий интерес к розничной продаже возник под влиянием именно этого человека. Он был действительно хорош. Ну и, конечно же, особо приятным и волнующим событием было посещение нашего магазина самим Джеймсом Кэшем Пенни. Он не столь часто посещал свои магазины, как это делаю сейчас я, но в курсе дел находился постоянно. Я до сих пор помню, как он учил меня искусству упаковки и увязки товара, как заворачивал его, используя при этом минимум шпагата и бумаги, однако пачка при этом получалась весьма приятной на вид.
Я работал в J.C. Penney около полутора лет, и эта фирма действительно была, насколько я это понимал, «кадиллаком» в своей отрасли. Однако даже тогда я бдительно следил за конкурентами. На перекрестке, где был наш магазин, кроме него были еще два, так что в обеденный перерыв я бродил по магазинам Sears и Yonkers, чтобы посмотреть, что там у них новенького.
Однако к началу 1942 года наступило военное время, и меня ожидала отправка за моря, чтобы и я мог внести свою лепту в военные действия. Но армия подготовила мне большой сюрприз. Оказалось, что у меня небольшие неполадки с сердцем, в действующую армию я не гожусь. Это несколько вывело меня из себя, а поскольку я постоянно ждал призыва на альтернативную службу, и призвать меня могли в любой момент, то я уволился из J.C. Penney и направился на юг, в окрестности Тулсы, с некой смутной идеей насчет того, чтобы взглянуть, что представляет собой нефтяное дело. Вместо этого я получил работу на большом пороховом заводе фирмы Du Pont в городке Прайор за пределами Тулсы. Единственное место, где мне удалось поселиться, располагалось поблизости, в Клэрморе. Именно там, апрельским вечером, в кегельбане, я впервые встретился с Хелен Робсон.
ХЕЛЕН УОЛТОН:
«Я пришла туда на свидание с другим парнем и впервые в жизни играла в кегли. И только я запустила шар и вернулась на свое место (там были такие старомодные деревянные театральные кресла), как Сэм, перебросив ногу через подлокотник одного из них, улыбнулся мне и игриво поинтересовался: “Мы не встречались с вами раньше?” Тут мы выяснили, что он пришел на свидание с девушкой, знакомой мне по колледжу. Некоторое время спустя он позвонил мне и попросил номер ее телефона, и, как мне кажется, быть может, даже встретился с нею. Однако вскоре мы с ним уже начали встречаться. Вся моя семья просто влюбилась в него без памяти, и я всегда говорю, что и он настолько же влюбился в мою семью, насколько и в меня».
Когда мы с Хелен встретились, и я начал ухаживать за ней, то ощутил, что на этот раз влюбился всерьез. Она была прехорошенькой, умной и образованной, честолюбивой, своенравной и обладала большой силой воли. У нее были собственные планы и идеи. Она, так же как и я, занималась спортом, обожала прогулки на свежем воздухе и энергия била в ней через край.
ХЕЛЕН УОЛТОН:
«Я всегда говорила своим родителям, что собираюсь выйти замуж за человека, наделенного особым видом энергии и напористостью, желанием достигнуть успеха. Я определенно нашла того, кого искала, но сейчас иногда смеюсь и говорю, что, пожалуй, все же слегка перестаралась».
В то же самое время, когда мы с Хелен полюбили друг друга, меня, наконец, призвали в армию. Из-за неполадок с сердцем о боевых действиях мне нечего было и мечтать, однако все же я мог служить в чине младшего лейтенанта. К тому времени как я ушел в армию, два вопроса я для себя уже решил окончательно: я знал, на ком хочу жениться, и знал, чем хочу зарабатывать себе на жизнь. Розничной торговлей. Примерно год спустя после моего призыва мы с Хелен поженились. Это случилось в Валентинов день 1943 года, в ее родном городке Клэрморе, штат Оклахома.
Конец ознакомительного фрагмента.