Заходите
Продавец в нашем овощном называется «обманщик».
Он ласковый, предупредительный, и дверь на улицу побежит-откроет, и улыбнется с такой томной восточной слезой в очах – но нет-нет да и подсунет среди пяти возможных помидоров один с бочком.
Или зелени завернет с тухлятинкой под ниточками.
Когда он обманывал нашего папочку, мама вскипала, надевала яростно сапоги без колготок – и шла РУГАТЬСЯ.
Выглядит это у нее очень жалостливо: с прекрасным старомосковским произношением и четко артикулируя, но стараясь, чтоб в соседних отделах не слыхали (чтоб не поставить продавца в неловкое положение), она говорит:
– Как только совесть не взывает к вам! Пожилого, порядочного человека, доктора искусствознания, скромного… Вы же отдаете себе отчет в том, что он стерпит, патароции не устроит…
(Патароция – нянино слово, но мама думает, что оно общеупотребительное.)
Обманщик кивает, глаза его наливаются слезами…
Мама машет со всей тщеты рукой и уходит.
Теперь она смирилась, приносит подозрительные фрукты и говорит:
– Буду я еще унижаться, каждое яблоко пересматсматривать.
Я вот только что тоже сходила, обманщик опять: чуть-чуть, но добавил гнильцы…
Иду я под дождем домой и вспоминаю историю с моим другом Бибой.
Он поехал навещать старого двоюродного дядю в город Р.
Чуть не проспал, вышел в ночь. Хоть было полвосьмого.
Поезд повернулся торцом, мигнул, лязгнул – и пропал в потемках, и стало так: Биба – и больше на свете ничего и никого. Где люди – непонятно совсем.
Наконец замигал огонек сигареты, и Биба спросил в том направлении:
– Извините пожалуйста, не скажете, где тут супермаркет?
(Биба решил, что с пустыми руками являться в дом неприлично, и хотел купить коньяка.)
Но на вопрос ничего не ответили, и даже сигарета потухла, поглощенная тьмой.
Наконец Биба увидел яркий светящийся квадрат.
Это был ларек!
Хотя на витрине ничего спиртного не было, Биба заглянул в оконце и поздоровался (хотелось людей):
– Добрый вечер!
– И вам, – скупо ответила тетка, огромная, на весь ларек, неподвижная, почти без глаз, с руками-бревнами, и спокойная, как Будда-ларечник.
– Скажите, – взмолился Биба, – а где тут супермаркет?
– Хм, – сказали из оконца.
– Простите, я хотел сказать: где тут можно купить коньяку?
– Здесь.
– Да? Какое счастье! У вас тут есть коньяк?
– Есть.
– Разные сорта? – мечтал Биба.
– Да.
– Дайте мне, пожалуйста, самый дорогой и лучший! – юбилейным голосом попросил Биба.
Тетка, не шевелясь, сунула бревно-руку куда-то вправо и вниз и выставила в оконце бутылку:
– Бум!
Бутылка была странная, цвет жидкости тоже.
– Это самый лучший? – нерешительно спросил Биба.
– Да.
– Точно? Лучше нет? – еще надеялся Биба.
– Нет.
– Сколько с меня? – спросил колеблющийся Биба.
– Сто.
Биба расплатился, взял бутылку, пошел во тьму, но потом вдруг повернулся и взволнованно подошел опять к окошку.
– Знаете, – сказал он, давая петуха, голосом, похожим на голос моей мамы, когда она «ругается», – я вам хочу сказать следующую вещь, ну, просто предупредить: если я сегодня, сейчас, эту бутылку выпью – и умру… я к вам потом долгие годы по ночам в страшных кошмарах приходить буду!
– Заходите.