Проза
Рассуждения на армейскую тему
Служил я в армии. Служил вроде бы неплохо, пока не замучил меня вопрос: должен командир полка знать всех своих солдат в лицо? Или нет? Ну, комбат – понятное дело. Ты у него целый день на виду, чистишь-драишь, «шаркаешь» и «шаркаешь», и всякий раз, когда не хочешь – а не хочешь, естественно, всегда – сталкиваешься с комбатом нос к носу. По крайней мере, наш комбат меня знал и в лицо, и по фамилии, а вот командир полка – нет. Хотя не исключено, если меня одеть по форме №6, а его заставить как следует напрячь свою память, наш командир и признал бы во мне одного из своих «орёликов», но в тот день, когда славный полковник Строкатов не признал меня, я был одет несколько иначе.
Я задался вопросом.
Кто помочь мне сумеет?
Только память.
Известно:
Пахарь жнёт, что посеет.
Ещё когда в учебной роте я подшивал погоны к шинели и маркировал сапоги хлоркой, в наш взвод пришёл «дед» – парень лет двадцати со значком специалиста первого класса на гвардейской груди. Он потолкался среди увлечённо работающих, поболтал с сержантами и, наконец, спросил:
– Бойцы, в духовом оркестре играл кто-нибудь?
Вопрос старослужащего проигнорировали, и он перешёл на индивидуальные беседы. Я играл в духовом оркестре на баритоне, в чём и сознался.
– Правда, играть давно не приходилось, – попытался я охладить загоревшиеся глаза служителя муз.
– Это всё несущественно, – возразил он, с радостью записывая мою фамилию и координаты в свой блокнот.
Полковой оркестр, созданный Сашей, приходившим к нам во взвод, и существовавший только благодаря его неиссякаемому энтузиазму, имел очень мало общего с настоящим военным оркестром. Сам Саша играл на трубе, довольно сносно, зато его напарник Вовчик, кощунствовавший над партией второго корнета, делал звучание оркестра достаточно специфичным. Группа аккомпанирующих инструментов состояла из Миши Букина, исполнявшего, по непонятному мне принципу, то партию первого альта, то второго тенора. Причём играл он только на альте. Баритонист худо-бедно, но играл. Я и стал ему в этом помогать. Безусловно, в оркестре был и барабан, и тарелки-литавры, но исполнители на них очень часто менялись. Насколько позже я понял, что если барабанщик, значит – скрывается от наряда. С помощниками Миши Букина обстояло примерно так же. Они отбирались по принципу: можешь «дуднуть на альтухе» – годишься, не соло же играть.
Оркестр был гордостью командира полка. Ему нравилось шагать под Встречный марш навстречу суровому начальнику штаба. И когда они, останавливаясь в паре метров друг от друга, синхронно приставляли ногу к ноге, Саша резко махал рукой – и мы играть прекращали. Следовал рапорт, и мы снова играли. В общем, всё было на высшем уровне, почти как на параде. В конце развода весь полк маршировал под нашу бравурную музыку, и на этом развод кончался.
По субботам в частях парковый день. Все распределяются на самые различные работы. Мы же в этот день репетировали, правда, по большей части маясь дурью. Было у оркестрантов и еще одно немаловажное преимущество перед остальными: во время строевых смотров, когда у солдата должно быть всё исключительно, согласно уставам и наставлениям, мы, отыграв Встречный марш, преспокойненько прятались в казарме учебной роты. А когда осмотр каблуков и чистых платков заканчивался, мы выбирались из укрытия и полк дружно шагал под нашу бесподобную музыку.
Конец ознакомительного фрагмента.