Как я был… В стихах и прозе. Стихи (Геннадий Комиссаров)

Я в жизни не всегда все понимал.

Четвертый день у нас в цеху аврал.

С кран-балки пыль стираю, рукой водить устал,

К нам на завод приедет генерал!

Начальник цеха – наш родной отец —

Народ в конторке у себя собрал:

«Прошу, усвойте четко наконец,

К нам на завод приедет генерал!

И значит, так:

Цветочки на окно,

И в белый всё покрасить.

В мой кабинет трюмо,

Ну, и картинами украсить.

Работу в сторону отставить —

Подождет металл,

К нам на завод приедет генерал!»

В столовой приготовлены давно

Хрусталь, салфетки, розовый бокал,

Икра, балык, отличное вино…

Не может без банкета генерал.

Он ведь за тем приедет,

Зачем же пыль стирать?

И нету лишних денег,

Чтоб галстук покупать.

Но распоряженье строго:

При галстуках всем быть

И в халатах белых, новых —

Пусть смотрит на наш быт.

Покрашена трава

В зеленый цвет естественный,

По-новому метла

Метет в момент ответственный.

Дома мылся-брился и даже недоспал,

Но в цех с утра явился, как на карнавал.

И тут нам сообщают (все-таки какой нахал!):

К нам в гости не приедет хваленый генерал.

И по секрету: у него

Как будто печень заболела.

А нам-то что? Нам все равно.

Какое наше дело?

Начальник цеха – наш родной отец —

Народ в конторке у себя собрал:

«Прошу, усвойте четко наконец,

К нам в гости не приедет генерал.

И значит, так:

Цветочки все в ведро,

Даю добро все пачкать,

На склад снести трюмо,

Картины мне на дачку,

И за работу поскорей —

Кончается квартал,

Кто ж нам заплатит за внеплановый аврал?»

Но генерала долг зовет

И впечатлений смена,

И крупных возлияний ждет

Набухнувшая вена.

Я не шучу и не шутил,

Но вот он, непредвиденный финал:

Когда весь цех в дерьме ходил,

К нам на завод приехал генерал!

На Диком Западе, в каких-то Штатах, где-то

Придумали такую ерунду:

Бросай монету, автомат за это

Тебя ободрит – хлопнет по плечу.

Мы ж не приемлем буржуазную заразу,

Нам что попроще, но чтоб без обману,

Коль жизнь такая гнусная, так сразу:

Два пузыря – и на Монахову канаву.

Канава, безусловно, всех нас примет,

И обогреет, и усталость снимет.

Сомненья были, а теперь их нет —

Приняли по стакану, понюхали букет.

Как хорошо, и дышится свободно!

Одна природа только к нам и благосклонна.

А в четырех стенах хиреет человек,

Жаль, все равно домой идти придется – на ночлег.

Продал душу свою я

За вечное счастье.

Торговаться не стал —

Чудо сделка такая:

Обменял, не моргнув,

Лихолетье с ненастьем

На покой,

Выпадала судьба мне иная…

Я уже без души

В безвоздушном пространстве,

В глупой радости тело

Размякло в тиши.

Хорошо пребывать

В безмятежнейшем трансе,

Хорошо не иметь

Бесполезной души.

В душных метр на два

Мне нисколько не тесно.

Это ж счастье какое —

Лежать без нужды.

Но зачем мне сказали

Те, которым известно:

«Слушай, парень, ведь счастье —

Состоянье души…»

Жжет вопрос – в чем не прав?

Жжет, понятно, не очень:

Нет души у меня,

Но нуждаюсь в прозрении.

Вывод есть —

Деловит, рассудительно точен:

Понял слишком буквально я

Первичность материи.

Башка трещит,

Во рту противно.

Чуть оступился —

И вот те на!

Жена ворчит:

Мол, как тебе не стыдно?

Обидно,

Видно

Мне не дождаться,

Когда будет тишина.

Производственная тема – сущий клад для режиссера:

Нет с костюмами проблемы, и можно быстро снять

Жизнь огромного завода – от уборщиц до вахтера,

И директора со свитой показать.

Пишется сценарий – серий будет пять,

Очень много в фильме надо рассказать.

После тяжелой смены что делать? Все равно!

Взяли две бутылки и пошли в кино

С корешом Васяткой культурно отдохнуть,

А в зале время не теряли, в сюжет сходу вникали

И закусили – чтобы не уснуть.

Так, все на месте вроде, значит, будет толк:

Деловой директор, умница-парторг.

Бессонницей страдают, думают за всех…

И вот вам ложка дегтя: пройдоха проник в цех.

В цех по производству ценного сырья,

И всем бы возмутиться, но пока нельзя.

Бригадир Жестянкин – положительный герой —

Совсем дошел до точки, ходит сам не свой.

Все думает, гадает – в чем причина зла?

А пройдоха время не теряет и бригадира увольняет.

За что? Как алкаша.

Во как сильно сюжет закрутился —

Без полбанки и не понять ничего.

Мой друг Васька с испугу взбесился

И кричит: «Ну совсем как в кино».

Только зря проходимец тот радовался,

Он забыл, что ведь серий-то пять.

И в четвертой уже он добаловался,

Ну, а в пятой аж начал икать.

Получил по заслугам иудина,

Бригадир вновь в цеху, молодец!

Надо выпить, где наша посудина?

Вот такой вот счастливый конец.

Фильм прошел, ну что сказать? Все довольно мило,

Только вот я посмотрел, и меня ********

Мысли у меня такие ясные,

Руки у меня такие грязные.

Все машу кувалдою-кувалдочкой,

Намашусь – поем, посплю и сказочной

Называю жизнь свою —

И опять машу, машу.

Дегтем поливаю мысли ясные,

Мою руки, а они все грязные.

Даже сплю теперь уже с кувалдочкой,

И почти не ем, но все же сказочной

Называю жизнь свою —

И опять машу, машу.

Затуманили дурманом мысли ясные,

Добела отмыл я руки грязные.

Не машу теперь кувалдочкой,

А хожу при галстуке и сказочной

Называю жизнь свою

И совсем не тем машу.

С юных лет поем мы в этом хоре.

«Раз» говорят – так мы разинем шире рот.

Стоп! Кто с похмелья вдруг запел в миноре?

Взмах дирижерской палочки – и вот

Все голоса звучат, как полагается, в мажоре,

А кто не так запел, конечно, идиот!

Хотя позвольте, как же так, его отлично знаю.

Я вместе с ним пришел на наш родной завод.

Но дирижер кивком холодным: «Понимаю,

Ведь вы, должно быть, тоже идиот!»

Вмиг оттащили, наказали, покарали.

За что? Тут ясно, и не надо слов…

А неглупый товарищ, пока рты разевали,

Ловко втиснул свой голос в стройный хор голосов.

«Почему мяса нет?» – шептал народ.

Кто кричал – тех отвели за поворот.

На проспекте стояла довольно мрачная толпа

У магазина под названьем «Мясо. Колбаса».

А медицинское светило популярно объяснило:

«Мол, это бред, что вам другие говорят.

Я на кроликах проверил и теперь скажу правдиво,

Вывод ясен, однозначно: мясо – это яд!»

Вот те на, что говорят люди знающие.

Кстати, в мясе толк понимающие.

Да Бог с ним, с мясом, и потом —

Со спиртом проще, чем со скотом.

«Но ведь водка – это ж яд», – ловлю себя на мысли я,

А светило мне: «Вопросу рад,

Но про водку – это сказки для ребят,

Короче, просто фикция».

Вот те на, что говорят люди знающие,

Кстати, в водке толк понимающие.

Да Бог с ней с водкой, она в цене,

Это ж какая прибыль в госказне?

Но я и мясо люблю, и водку:

Стаканчик пропустишь,

Мясом закусишь,

И делаешь это в охотку.

Ухмылки в сторону,

Восторг на лицах!

Подобно стону,

Рвется в мышцах:

То наверх скопом лезут,

Важные, грязные.

Наградою тут

Почести разные.

Кто погрязней – забрался первым:

Чистюли ведь испачкаться боятся.

Не надо белым быть, а лучше серым:

Поболе простоты, поменее стесняться.

Забрался и вцепился,

И получил сполна,

С нахрапу клещом впился,

Чтоб не смела волна.

Кто лезет – затоптать,

Камнями закидать,

Веревки перервать

Или на горло встать.

Кто погрязней – он будет первым:

Чистюли ведь испачкаться боятся.

Не надо белым быть, а лучше серым:

Поболе простоты, поменее стесняться.

А я до рассвета

Мысли раскидаю вслух

В бреду жестоком.

Ну, а до заката

Буду собирать опять

Одну к другой по крохам.

В жизнь пришел как в гости,

В том моя беда.

Горести по горсти

Зачерпал до дна.

Пухом сыпет сверху

Комьями земля —

Бросили по горсти

В могилу мне друзья.

Обида через край – с досады зубы тер.

Сегодня день пришлось закончить ссорой:

Смотрел футбол, но что-то не учел,

Мне предложили вдруг свиданье с Терпсихорой!

Переключили программу и знать не желают,

Как наши герои голы забивают.

Пытаюсь убедить: «Дешевенький сюжет,

А там атаки скоростью горят».

Но все упорно смотрят на балет

И про футбол с усмешкой говорят!

Переключили программу, и меня уверяют,

Что наши герои лишь голы пропускают.

Да, все напрасно, разве их проймешь?

С «Динамо», мол, играют нынче с форой.

Сказать такое… Мне… Но врешь!

Я рассчитаюсь с этой Терпсихорой!

Еще бы:

Переключили программу, а сами даже не знают,

Какие команды сегодня играют!

Мир разделен на две неравных части,

Но это изменить уже не в нашей власти

И даже не резон!

Кромсаем с потом стриженный,

Ухоженный, прилизанный

Зелененький газон.

Футболисты!

Вера в нас нас укрепляет.

Футболисты!

Есть надежда на успех.

Футболисты!

К нам любовь ваша взрывает,

И долгий мы искупим грех.

Мы будем чемпионами – сомнений в этом нет!

Пусть золотом засветится страны авторитет,

И мы к плечу плечом

Работаем все яростно,

Жонглируем безжалостно

Кругленьким мячом.

Футболисты!

Вера в нас нас укрепляет.

Футболисты!

Есть надежда на успех.

Футболисты!

К нам любовь ваша взрывает,

Докажем там – мы лучше всех!

С прибрежных камней смыт волной песок

Уверенно, даже красиво.

Я выбрал одну из немногих дорог,

Которая не пройдет мимо

Тех аллей, тех садов, где ты бродишь в тиши,

Чуть грустя и не думая даже,

Что кому-то вдруг снятся похожие сны

И песок смыт волною на пляже.

На солнечных липах желтеет листва,

И клены вовсю полыхают.

Всем рвущимся сердцем стремлюсь я сюда.

Плевать, что меня не пускают.

Разобью все преграды и вихрем ворвусь

В тихий сквер, где таишься одна.

И скажу: «Не к лицу тебе тихая грусть»

И что желтеет на липах листва.

Груз с плеч долой! Да здравствует природа!

Не зря проделан столь далекий путь.

Вот лес, вот речка, прекрасная погода.

Теперь, пожалуй, можно отдохнуть.

Коля дров притащил

И костер запалил,

Крючок рыбу ловил,

Кто-то воду носил.

Я присел у костра, ох, устал, нету сил,

А Цветков, паразит, вторую литру допил.

Ох, у каждого дела по интересу,

Кому для головы, кому для рук.

Как отдохнем, спасибо скажем лесу.

Сюда вернемся мы когда-нибудь.

В цехе день волненья:

Умер токарь один.

Он сверхурочил в воскресенье,

Да, видно, не хватило сил.

Он проработал тридцать лет,

А дальше вот не смог.

И выставлен его портрет,

И в проходной повешен некролог.

Прошло всего два дня,

А у станка его уже другой,

К чертям сомненья шлет.

Всего два года за спиной,

Но его такая ж участь ждет.

Дождь по крышам бесится,

Хмурый взгляд с небес,

Что ж, в пути мне встретится

Лишь понурый лес.

Капли все по шее катятся,

Тяжелы и холодны,

Но меня непременно хватятся

И в погоню пустится должны.

Расползаются ноги врозь

В липкой грязи дорог.

Кто-то шепчет мне в душу: «Брось,

Погляди, ты промок и продрог».

Но только стиснуты зубы до боли:

Замолчи, не проси!

Очень хочется мне, чтобы зори

К сроку утром взошли.

Грязь в лицо, но сомнение брошено:

Я хриплю, я не сплю и не ем,

Столько грязи в душе натоптано,

Не очистишь совсем.

Поутру всё взойдет без меня,

Впрочем, станется, может и нет,

Свои мысли от дела храня,

Не увидишь рассвет!

Все дальше ухожу от жирной черноты,

Все чище на душе, но почему ж

Все рады, но не рада ты?

Теперь считаюсь – нерадивый муж.

«Вот если б приносил ты три зарплаты,

Стирал, готовил, не просил бы жрать,

И жили б мы – как будто не женаты,

Т.е. не мешал бы спокойно ночью спать, —

Тогда, конечно, отчего ж, нетрудно,

Тебя примерным мужем назову,

А если тебе, милый, станет дурно, —

Лекарство выпить дам и тем спасу».

Усвоил мысль – и сдуру вмиг я приступил пахать,

А сдуру можно даже кое-что сломать.

Еще не начал, но начну я кровушкой харкать,

Наступит утро хмурое, и не смогу я встать.

И вот, когда забрезжила заря,

Я прохрипел с болезненной икотою:

«Дай отдохнуть, устал работать я».

Она ответила: «Я тоже ведь работаю».

Все встало на свои места,

Мысль облачилась лицемерной миною,

Как в омут головой – та мысль проста:

Всегда я буду для нее скотиною.

«Считаю я, – сказала она мне, —

Мы лето это проведем на даче,

А посему придется вкалывать тебе».

Но я считаю несколько иначе.

Все дальше ухожу от жирной черноты,

Все чище на душе, но почему ж,

Все рады и не рада ты?

Пускай считают – нерадивый муж.

В нашей жизни сплошные кругом чудеса:

То вдруг женишься сдуру,

То укусит оса.

Вот меня, для примера, вчера посетил

Лучший друг всех влюбленных —

Святой Валентин.

Посидел за столом, помолчал, покурил,

А потом под грибок стопаря пропустил.

Развязался язык – и полилась вода:

– Ты влюбленный?

– Да нет.

– Хочешь быть?

– Никогда.

Нафига мне любовь?

С ней расходы одни:

То цветы подари,

То похавать своди.

Загрустил Валентин,

Принял рюмку еще,

А потом невпопад говорит:

«Ё-моё,

Разве ж зря на Земле появился Христос,

Слово божье любви человеку принес?»

Впрочем, складно сказал, чем меня удивил,

Этот друг – пресловутый святой Валентин.

А затем из горла всю бутылку допил и

«Ты меня уважаешь?»

Напоследок спросил…

В нашей жизни сплошные кругом чудеса,

То вдруг воду отключат,

То иссякнет роса.

У меня вчера, помню, был целый пузырь,

А сегодня проснулся – и нету его…

Лежит в тумане прошлое красивою картиною.

Казалась жизнь прозрачною и бесконечно длинною.

Но лег на плечи тяжестью груз древа познания,

На роднике желания, тревоги и страдания.

Сердце болит, сердце болит.

Не родись красивой, а родись счастливой.

Сердце болит, сердце болит.

Может, время пришло?

Расписано в подробностях, что было и что станется,

Но вопросов всех вопрос – откуда все случается?

Ружье уже повешено и даже заряжается,

А сны такие вещие, хоть не всегда сбываются.

Сердце болит, сердце болит.

Наша Маша-чебураша, позолоченное брюхо.

Сердце болит, сердце болит.

Значит, время пришло?

Когда чего-то хочется, когда не получается,

Любовь и вера в этот миг надеждою питаются.

На перекрестке времени зеленый загорается,

На перекрестке времени пусть все мечты сбываются.

Сердце болит, сердце болит.

Леночка, Леночка – маленькая девочка.

Сердце болит, сердце болит.

Это значит: живешь.

Ох, ребята,

Голова отдыхает от ума.

В рюмке тонет подстаканник —

Ну и рюмка у меня.

С изумлением взирая,

Ощущаю во рту сухость:

Из вина светилась радость,

Из вина сочилась глупость.

Доберусь скорей до дна,

Поднимая жизни сладость…

Да, ребята,

Голова не страдает от ума,

У меня, конечно.

В рюмке плещется водчонка,

Лег под вилку огурец:

Маша – славная девчонка!

Да и папа молодец…

Розовый цвет

Много лучше, чем серый.

Надежда

В румянец окрашена смелый.

В березовой роще,

Охваченной зорькой, —

Восход!

Нам не сглазить,

Нам горько от горькой.

Что лучше, кто знает?

Ведь жизнь вся в стремленьях

Познать!

А познанье приходит в сравненьях.

Но отблеск огня —

Он ни с чем не сравненный,

И розовый цвет

Много лучше, чем серый.

В далекой жаркой Африке нет снега и в помине.

И в этой самой Африке морозы не трещат.

Растут там баобабы и прочие маслины,

А дети все о ёлочке, конечно же, грустят.

Макаки и гориллы срывают апельсины,

А в теплой сонной речке дремлет бегемот.

А злые крокодилы на солнце греют спины,

Но Новый Год и в Африке он тоже Новый Год.

Мы поймаем крокодила – от судьбы не убежать,

Мы заставим крокодила

С нами Новый Год встречать.

Ну, а ель из крокодила – не такое вовсе диво:

Он зеленый-презеленый, как же это не понять?

Украсим нашу ёлочку конфетами, хлопушками.

Шары повесим, лампочки, а пику вставим в пасть.

И разукрасим ёлочку удавами, лягушками,

И вместе, взявшись за руки, мы потанцуем всласть.

Ах, какая наша ёлка – достает до потолка.

Ах, какая наша ёлка – раскрасавица она.

Ах, какая наша ёлка – ни одной на ней иголки.

Ах, какая наша ёлка – жаль, зубастая она.

В лесу на опушке ёлка стояла,

На ёлочке белка с орешком играла.

Под ёлочкой зайчик морковку сажал,

За ёлочкой крот свою норку копал.

От ёлочки десять шагов отойдем:

Раз, два…….., десять,

Веселого мишку с гитарой найдем.

Он нам споет и сыграет, и спляшет,

И на прощание лапкой помашет.

Над ёлочкой солнышко с неба глядит,

С ёлочкой рядом грибочек стоит.

По ёлочке дятел клювом стучал,

Про ёлочку эту я все рассказал.

Дни рождения бывают даже чаще,

Чем хотелось бы

Тебе, конечно тоже,

Но они приходят все же.

Юбилей. Ох, юбилей.

Раз пришел – вина налей!

Рюмки дружно поднимаем,

А тебе мы пожелаем:

«Дедушка, дедушка,

Жизнь течет все интересней.

Дедушка, дедушка,

Распрямись, душа.

Дедушка, дедушка,

Мы с тобой сегодня вместе.

Дедушка, дедушка,

Будь здоров всегда!

Да!»

Пусть зима за окном, и метель

Завывает в душе иногда

От житейских обид и страстей —

Это будничных дней суета.

Позабудем печаль поскорей,

Позабудем ее навсегда,

От души произносим, поверь,

Незатейливые слова:

«Дорогая бабушка,

Поздравляем!

Пусть твоя улыбка

Излучает свет!

Дорогая бабушка,

Мы тебе желаем

Доброго здоровья

Еще сотню лет».

Радость жизни печаль растворит,

Солнца свет – продолженья огня.

Сердце в такт этой песне стучит,

Повторяя простые слова:

«Дорогая бабушка,

Поздравляем!

Пусть твоя улыбка

Излучает свет!

Дорогая бабушка,

Мы тебе желаем

Доброго здоровья

Еще сотню лет».

Летала планета Мария

В огромном, но замкнутом мире,

Стремилась планета Мария постичь и понять,

Где центр вселенной узнать.

В отдельной, но тесной квартире

Душно планете Марии.

И солнце – не пуп мирозданья,

А рядовая звезда,

Всё гаснет и гаснет она.

По утрам в тишине к нам нисходит откровенье:

Век живи, век учись,

Сам живи и давай жить другим.

И навечно в душе гениальное творенье —

Слово было у Бога,

Слово было – Любовь.

Может быть, я сошел с ума,

Виновата в этом ты, весна.

Птичка божия летит,

Солнце светит и блестит.

Растрепал свежий ветер вуаль,

Ввёл диезы в гармонию бард,

Нас кружил в серых буднях февраль,

Ярких пятен добавил март.

Эта женщина – просто мечта,

Кружит голову света бельё,

А зовут её странно – Весна,

Вот не ждал, что влюблюсь я в неё.

Может быть, я сошел с ума,

Виновата в этом ты, весна.

Птичка божия летит,

Солнце светит и блестит.

Свежий ветер манит нас вдаль,

По диезам ударил бард,

Как достал меня этот февраль,

В ярких красках искрится март.

Эта женщина просто мечта,

Кружит голову света бельё,

А зовут её нежно – Весна,

Я, конечно, влюбился в неё.

Может быть, мы сошли с ума,

Виновата в этом ты, весна.

Птичка божия летит,

Солнце светит и блестит.

Эта женщина просто мечта,

Кружит голову света бельё,

А зовут её страстно – Весна,

Мы, конечно, влюбились в неё.

Мама, я помню добрый светлый мир,

Где нет проблем и я один

Такой на свете.

Мама, ведь было небо голубей,

А дни длиннее и светлей,

Где годы эти?

Ну почему, ну почему

Уходит детство в никуда.

Скажи, зачем на небеса летят года?

Со слов слетает шелуха,

В душе стихает суета,

К тебе с любовью навсегда

Я прихожу.

Мама, я знаю, нет тебя добрей

И нет другой такой, поверь,

На целом свете.

Мама, я верю, будешь ты всегда,

Хоть всё быстрей летят года,

Ох, годы эти.

Маша с куклами играла

Им платочки примеряла:

Кукле Свете – красненький,

Кукле Кате – беленький.

Ах, какие вы нарядные.

Маша куколок кормила,

На плите обед сварила:

Кукле Свете молоко,

Кукле Кате – толокно.

Кушайте на здоровье.

Кукла Света обед съела,

А кукла Катя заболела:

Плачет, кашляет, чихает,

Ручкой слезы утирает.

Ах, ты, бедненькая.

Маша сумочку взяла,

По тропинке в лес пошла:

«Землянички наберу

И Катюше принесу —

Она и поправится».

Ножки топают негромко,

На пригорок, вниз с пригорка,

По тропинке, по траве,

Через мостик на реке.

А навстречу заинька —

Серенький паинька:

«Маша, ты куда идешь?

Сумочку зачем несешь?

Лучше дальше не ходи,

К дому, Маша, вороти,

Там медведь лохматый, злой,

Он расправится с тобой».

Зайке Маша объясняет:

«Кукла Катенька хворает,

Я ягодок набрать хочу,

Их Катюше принесу —

Она и поправится».

Ножки снова топ да топ

По тропинке вдоль болот:

Тут земляничка не растет,

Осока здесь да мох цветет.

А навстречу серый еж:

«Маша, ты куда идешь?

Лучше дальше не ходи,

К дому, Маша, вороти,

Там медведь лохматый, злой,

Он расправится с тобой».

Ежу Машенька сказала:

«Кукла Катя захворала.

Земляничку наберу

И Катюше принесу —

Она и поправится».

Вот заветная полянка,

Сколько ягодок тут, глянь-ка.

Ах, какими сочными

Алеются точками.

Маша ягодки срывает,

К себе в сумочку кидает:

«Все для Катеньки моей,

Чтоб поправилась скорей».

Вдруг раздался жуткий грохот,

А за ним тяжелый топот —

Медведь к Машеньке шагает,

Земляничку подминает:

«Как посмела ты начать

Ягодки без спросу рвать!

Земляничка здесь моя,

Проучу теперь тебя!»

Маша к елочке прижалась,

Очень сильно испугалась,

И медведю отвечает:

«Кукла Катенька хворает,

Я ягодок набрать хочу,

Их Катюше принесу.

Она и поправится».

А медведь в ответ хохочет,

Земляничку, злюка, топчет.

Зайчик с ежиком-иголкой

Спрятались вблизи за елкой,

Хотят Машеньку спасти,

Но как медведя провести?

Грустный заинька сидит,

Ему ежик говорит:

«Я придумал, как нам быть,

Как топтыгу проучить».

А медведь ревет, ревет,

И на Машеньку идет.

Тут зайчишка выбегает,

В лапке камушек сжимает

И кричит: «Эй, ты, медведь,

Хватит на весь лес реветь,

Надоело это мне,

Уходи домой к себе!»

Медведь от наглости такой

Даже рот разинул свой,

А потом как рассердился,

За зайчишкой припустился:

«Ох, тебя я проучу,

Уваженью научу!»

Но так медведь быстро бежал,

Что на ежика упал —

И иголки в пузо впились.

Слезы мишкины полились:

«Ой, спасите!» – медведь закричал.

«Поделом тебе», – еж отвечал. —

Зачем Машу обидеть хотел?

Землянички лесной пожалел?»

А медведь кричит: «Мне больно!»

Ежик говорит: «Довольно,

И теперь ты будешь знать,

Как детишек обижать».

Еж иголочки убрал,

И медведь в лес убежал.

Говорит Маша зайчику серому:

«Спасибо!»

Говорит Маша ежику смелому:

«Спасибо!

А теперь я домой побегу,

Земляничку больной понесу.»

И домой Маша пришла,

Земляничку принесла:

«Кушай, Катя, поскорей,

Поправляйся, не болей».

Катя съела земляничку,

Из блюдца выпила водичку

И поправилась!

Кукла Катя – рада.

Кукла Света – рада.

Очень рада Маша.

Вот вся сказка наша.