Как умирала Вера. **1 (Ольга Гуляева)

**1

– Иду-иду, кому не спится?

Вера замерла, услышав приглушенный голос, и немного удивилась спокойному тону говорящего. Может быть, это и не морг вовсе? Раз предполагается, что она должна всего лишь спать? Шаги приблизились и остановились. Вера постучала еще раз, чтобы определить для невидимого спасителя свое местоположение.

Лязгнул замок, и ее пренеудобное ложе выкатилось из кромешной темноты на тусклый свет, который все равно заставил Веру зажмуриться. Она, наконец, смогла протянуть руки, прикрыть ими заиндевевшее лицо и сесть без всякого бам-с.

– Передумала?

Вера отняла руки от лица и уставилась на говорящего.

Невзрачный паренек с топорщащимися в разные стороны темно русыми волосами, недельной щетинкой в очках прямоугольной формы и сером халате смотрел на нее устало и недовольно.

– Хорош пялиться, – Вера свесила ноги и скрестила их, чтобы хоть как-то спрятать ничем не прикрытые участки тела, руками обхватила себя за плечи, пряча обнаженную грудь и пытаясь хоть немного согреться, – Передумала что?

Тем временем, Вера не преминула с удовлетворением отметить свой впалый живот. Как бы его удержать в такой форме – мимолетом пронеслось у нее в голове.

– Помирать, чего ж еще? – ее спаситель облокотился локтем на ее недавнее ложе. В его, казалось бы, отстраненном взгляде заиграли искорки любопытства.

– Так это все-таки морг?

– Нет, б***, курорт на водах! – оживился собеседник.

Вера огляделась по сторонам. Как минимум на трех тележках лежали трупы. Не было никакого сомнения, что они уже никогда не передумают. Древняя старушка, старик и раскуроченное от подбородка до паха тело молодого мужчины. Это не Антон, успокоила себя Вера. А вслух в сердцах воскликнула:

– Твою мать! Твою ж ты мать! Как я тут оказалась?

Паренек молча наблюдал за ней.

– Я не один из ваших жмуриков, со мной можно разговаривать, – Вера помахала ладонью у него перед лицом для убедительности, – Но сейчас стану им, если вы не дадите мне одежду. Что вообще принято делать в таких случаях?

– Понятия не имею. Впервые подобный казус.

– Да? А лицо у тебя, как будто я третья такая за ночь.

– Это шок, – отмазался он.

– Врешь! Ты до сих пор что-то жуешь.

– На, – молодой человек снял с себя серый халат и накинул его на девушку, – Идти сможешь? Сейчас найдем что-нибудь для согрева.

– Спасибо. Да, – уверенно заявила Вера, но ступив на ледяной кафель босыми ногами, почувствовала небывалую слабость.

– Давай, опрись на меня. Как звать тебя?

– Вера.

– А я Пахом.

Слава богу, в подсобке у санитара морга Пахома нашлось все необходимое для согрева, а также и для того, чтобы отметить спонтанное знакомство.

Вера сидела облаченная в спортивные штаны, удобство которых заключалось в том, что они затягивались шнурком на талии до нужного размера и в растянутом шерстяном свитере крупной вязки. В руках она крепко сжимала граненый стакан с прозрачным напитком, а кончиками пальцев придерживала кусочек черного хлеба. Брезгливо оглядывая себя, она спросила:

– Чье это шмотье?

– За ним уже никто не придет, – обнадежил ее Пахом.

– Ясно, – поежилась Вера, – А мои вещи где?

– В больнице, наверное, остались. Плеснуть еще?

Вера протянула руку со стаканом.

– После такого сколько ни выпей, будешь как стекло, – усмехнулся Пахом, подливая спирта из прозрачной колбы.

Вера отняла руку.

– Погоди! Водой разбавлю! Не до такой же степени…, – остановил ее Пахом.

– Смотрю, тебя тоже не особенно забирает.

– Ты видела моих клиентов? А тут еще и ты! В момент все выветрилось.

– Ладно, Пахом, раз ты такой трезвый и адекватный, рассказывай.

– Что?

– Хоть что-нибудь! Как я тут оказалась? Живая в морозильной камере для трупов – хотя бы про это пару слов.

– Как все. Из больницы привезли, – равнодушно ответил Пахом, – Только ты была не живая. Я своими собственными глазами видел.

Вера скептически посмотрела в затянутые пьяной поволокой глаза, глядящие на нее поверх грубой оправы очков.

– Я тогда еще не пил, – поймал он ее сомневающийся взгляд.

– Так ты вчера наверняка пил.

– Ну и что? Глаз-то наметан. Что я мертвого от живого не отличу? Мертвая ты была. И белобрысый твой, убедившись в этом, слинял.

– Что? Антон был здесь? Он в порядке?

– Да, примчался вслед за скорой. Кричал, что на тебе не было ни царапины, что все ошиблись. Сам при этом весь в синяках и ссадинах. Я ему тебя выкатил, он постоял с минуту, руку твою потеребил, в дознании поучаствовал и ушел.

– Давно ушел?

– Да нет, с час. Тебя и привезли-то всего пару часов назад. А вскрытие назначили на семь утра.

Вера перевела взгляд на настенные часы.

– Может, стоит позвонить отменить?

– А им все равно надо доделать того на столе.

– Я понимаю, что ты не знаешь, куда сообщать в таком случае. Но может стоит позвонить в больницу, чтобы увезли меня обратно? Или в милицию заявить о вопиющем случае? Или дай мне оставленные кем-нибудь из твоих клиентов ботинки и пальто, и я просто пойду? – Вера заглянула в отрешенное лицо санитара.

Тут он впервые посмотрел на нее осознанно и даже немного серьезно.

– Чувствуешь себя нормально?

– Вполне.

– Тогда иди.

– Ага, щаз! – Вера резко передумала. Она закинула ногу на ногу и облокотилась на спинку дряхлого кресла, – Я засужу эту гребаную больницу, которая чуть было не похоронила меня заживо и буду безбедно существовать всю оставшуюся жизнь.

– Не стоит. Если ты сейчас не уйдешь, то вскрытие состоится, независимо ни от чего. Поверь мне на слово.

Вера, вздохнула.

– Шутник. Ладно, дай мне телефон. Эй, у тебя же есть мобила?

– Ты ничего не добьешься, – равнодушно заметил Пахом.

– Да я хоть Антону позвоню, он меня заберет.

– Не заберет.

– Машина разбита, но он найдет способ. Приедет на такси.

– Не знает тебя твой Антон.

– Как это не знает?

– Сказал, что просто подвозил тебя. Менты записали его показания, контакт взяли на всякий случай и распрощались.

– Ха, да все ты брешешь! За рулем была я, это я расфигачила его тачку, а он был в стельку пьян! Значит это не Антон приходил сюда. А самозванец какой-то, – Вера обиженно сложила руки на груди.

– Он самый, при мне его менты записывали.

– А что же он руку мою поглаживал, раз не признал?

– Да просто из жалости. Такая молодая и красивая, говорит. Ты и вправду даже мертвая была красивая, – мечтательно проговорил Пахом.

– Фу, извращенец! Похоже, я вовремя очнулась!

– И не такая бешеная, – добавил он.

– Так ты себя послушай! Что ты мне тут лепишь! Что вскрытие состоится независимо ни от чего, что труп мой тебя привлек, что мой мужик меня не узнал после трех месяцев знакомства.

А всего-то три месяца, они друг другу никто, с грустью подумала Вера. Она в него почти влюбилась, а вот он помалкивал… То ли присматривался, то ли обнадеживать не хотел. Мог ли Антон сейчас так поступить, чтобы избежать лишних хлопот? Вполне. С ее родней и друзьями он не знаком, так что даже если бы и признался, что знает потерпевшую, то ничем бы следователям не помог. Они и без него передадут информацию ее родственникам, а он поправит воротник своего модного пиджака и пойдет дальше, стерев этот неприятный инцидент и последние три месяца жизни из своей памяти. Он без труда найдет себе новую пассию или пороется в старых запасах, которые и без того бесконечно напоминали о себе, пока он был с Верой. Почему-то сейчас, когда она сидела в подсобке морга, распивая с санитаром медицинский спирт, согревая свое окоченевшее тело одеждой снятой с какого-то трупа, ее заботило только то, что Антон так легко смирился с ее смертью и в данный момент, пожалуй, уже даже не скорбит. Зная его спокойный непоколебимый характер, так оно и было.

А ведь она почти поверила, что с ним у неё может что-то получиться. После неудачного брака и череды безнадёжных романов, она вдруг встретила его, и уже почти не веря в удачу, просто поплыла по течению вместе с ним. Все твердили ей, чтобы она просто наслаждалась моментом, брала от жизни все. Но для истинного наслаждения ей нужен был рядом человек, к которому у нее было бы особенное отношение и с которым она представляла бы общее будущее. Ей уже не двадцать лет, чтобы тратить время на человека только потому, что с ним весело и кайфово. А рядом с Антоном она жила. Она вообще жила только когда любила. Но чем сильнее любила, тем скорее наступал конец всему. По ряду неизведанных причин. Антон вообще был не в её вкусе. Никогда не любила блондинов. Может быть, на то он и блондин, чтобы сломать систему, вырвать её из замкнутого круга обманщиков и неудачников. Несколько раз она отходила в сторону, давая Антону свободу выбора и время определиться. Лучше раньше, чем когда она потеряет бдительность. Но он, каждый раз оправдывая её самые смелые ожидания, возвращался в её жизнь с новыми идеями и предложениями, которые подразумевали совместное времяпровождение. Иногда Вера задумывалась о том, из-за чего их отношения могли бы оборваться, но никогда не предполагала, что причиной тому послужит её собственная смерть. А если бы ей кто-нибудь сказал, что у неё после этого ещё и появится возможность всерьёз обидеться на него, за то, что он так легко перешагнул через это событие, она бы сочла его сумасшедшим…