Глава 2
Город это мешок с возможностями. Большой Город – большие возможности. Можно взлететь в поднебесье, но есть шанс и грохнуться на городское дно. Для профилактики падений важно правильно выбрать дорогу в жизни. Ещё важней родиться у правильных родителей с большими возможностями. Важно понимать: сын слесаря может стать депутатом, а сын депутата обязан им быть. Права у всех равны – возможности разные.
Другой оптимист разгонится по своей биографии до молочных рек с кисельными берегами: ипотеку взял, кредит оформил, машину иностранку прикупил, в квартиру люкс вселился, мебелью финской обставился. Всё хорошо. Всё путём. Грудь колесом, нос к зениту. Шаг упругий, взгляд настырный – посторонись прохожий, хозяин жизни идёт!
Чем чёрт не шутит, пока Бог спит. Дёрнул Нечистый за язык в курилке и при всём честном народе вырвалось изо рта нехорошее слово про супругу начальника. Слово-то пустяшное и обиды настоящей среди простого народа не стоит. Начальник, скотина, на публике и глазом не моргнул, но должность сократил. Предложил другую. От неё даже бомжи в обморок падают. И началось всё, как у всех: банки, рассрочки, просрочки, пени, суды, пересуды, приставы, коллекторы. Молоко в реке прокисло, кисельные берега сожрали штрафные санкции. Жена забрала остатки былой роскоши и ушла в поисках лучшей доли. На долгую память оставила алименты.
У каждого города свой набор возможностей. Пример вам нужен?
Пожалуйста. В Москве теоретически любой может стать мэром, но практически шансов нет. В городе, где асфальт пожиже и дома пониже шансы на мэрство появляются, но не всегда и не для всех. В городках без асфальта, без бюджета и с кучей долгов, должность городского головы для безголовых самоубийц всегда вакантна.
Но нам туда не надо. Мы идём на встречу с госпожой Василевской. Она в этот момент въезжала на обыкновенной «Бентли» в черту города NN и торопилась на свою инаугурацию.
Кроме любопытных гражданок и детей Евгению Васильевну встречал большой подвох в виде небольшой лужицы. Василевская её видела со своего пассажирского места и не придала ей значения. Видел её и водитель, но решил пофорсить и с лёту проскочить провинциальную лужу. Даванул на газ. Машина чутко отреагировала и метнулась вперёд. Разрезала импортным колесом гладь грязной воды. И со всей дури ухнулась в полуметровую яму.
Встреча буржуазного заносчивого автопрома с твердью и упорством российских дорог прошла с предсказуемым результатом – правое переднее колесо едва успело пискнуть что-то жалостливое, сугубо иностранное, и осталось жить в яме. Машина клюнула носом, развернулась и некультурно встала задом к народным массам. Колесо оторвалось. Подушки безопасности исправно сработали на ДТП и мигом сдавили Василевскую с водилой со всех сторон. Публика обомлела. Ещё ни разу простая российская миллиардерша не теряла так стремительно в их городе колёса, макияж и репутацию.
Последний гвоздь в гроб своего имиджа Евгения Васильевна забила сразу после того, как её вытащили из салона. Она сказала такое, что все три глаза светофора враз покраснели. Бабушки срочно заткнули уши внучатам. Дедушки дружно хмыкнули:
– Своя баба! Едрит тебя в кочерыжку!
Василевская быстро оценила дорожную ситуацию, состояние личного «Бентли» и совершила непредсказуемый шаг. Она рванулась наперерез маршрутному автобусу. Водитель, дурак, нарушил правила ПДД, остановился и услужливо распахнул двери. Василевская спешно влетела в переполненный салон. Решила, видно, не строить из себя «белую кость» и добраться на собственную инаугурацию общественным транспортом.
В автобусе было людно и душно. Пахло потом, духами, перегаром, чесноком и, почему-то конским навозом. Евгения Васильевна внимательно оглядела салон автобуса – ни лошади, ни маленького жеребёнка не заметила. Кто-то из умников сообразил открыть верхний люк. Дышать стало легче. Но тут Евгению Васильевну прижал к поручню женский торс 64 размера. Над торсом возвышалась кудрявая бабья башка с язвительной ухмылкой на тонких губах. На торсе висел мешок из паршивого драного кожзаменителя. Из него торчали узкие ленточки с цифрами.
– Женщина! Не наглейте! – на весь салон сказали тонкие губы. – Ради вашего здоровья остановили автобус. Люди время потеряли. Они на работу из-за вас опаздывают. Обилечиваться будем?
– Что? – не поняла Василевская кондукторшу.
– Билет, говорю, брать будем?
– Куда билет?
– Это я вас спрашиваю: куда билет?
До Евгении Васильевны дошло, что за проезд на общественном транспорте нужно платить.
– Ну, да,.., конечно…, я сейчас…
Василевская принялась искать в своих карманах деньги.
Откуда у миллиардерши деньги?
У миллиардерш наличных не бывает. Не царское это дело таскать при себе купюры – карманы рвутся и банкноты треплются.
– Может быть у вас проездной есть? – язвительно заметила кондукторша.
– Ни хрена у меня нет! – взорвалась Василевская. – Ни денег, ни проездного! Заплачу завтра. Сейчас мне срочно нужно на инаугурацию мэра.
– Ой, ой! – заблажил торс на весь автобус. – Вы посмотрите на её лицо! У неё жизнь сплошные именины, а билет купить совести не хватает. Гражданка! Билет брать будем?!
– Завтра. – Сквозь зубы прошипела Василевская. – Завтра я куплю все билеты вместе с автобусами.
– Господи! – возопила кондукторша. – Люди, посмотрите на эту наглючесть! Она ещё угрожает! Много вас тут халявщиков ездют.
– Я не угрожаю. Я богатый человек и мэр вашего города.
Где вы видели, чтобы мэр города свою фигуру шаркал об народ в автобусах?
Вот и кондукторша не видела и сразу заподозрила гражданку, как иностранную шпионку. Только в ЦРУ не знают, что у нас для мэров существуют специальные членовозы немецкого производства.
– Приятно познакомиться! – Ёрничала кондукторша. – Я жена губернатора. Берите билет или я остановлю автобус. Пассажиры вас сами взашей вытолкают на свежий воздух.
Василевская набрала в грудь воздуха и честно пыталась удержать в себе гневную тираду о нравах города NN, но не удержала. Хорошо поставленным голосом высказалась. Мёртвая тишина воцарилась в салоне. Было слышно, как стучит поршень в третьем цилиндре мотора автобуса. И клацает вставной челюстью бабуся с гусем на первом сиденье. Нарушил тишину толстый дядька в ватнике. В переводе на общедоступный язык, он сказал:
– Прегидроль радикала в пермангидрат калия мать!
Удивительно, но все всё поняли и дружно поддержали. Особенно насчёт «радикала». Правильно мужчина заметил – «радикал», он и есть «радикал», но, если вместе с «калием», да ещё с «пермангидратом» – вообще, туши свет! В конец обнаглел холёный народ – нас за людей не считает. Мы для них налогоплательщики и голоса для урн.
Народный гнев в отдельно взятом автобусе выплеснулся криком возмущённых пассажиров в поддержку кондукторши.
Лаяться можно «tet a tet» и даже перелаять визави, но лаяться со стаей может только сумасшедший или самоубийца. Вы не успели гавкнуть «А», а в ответ уже летит вся азбука на разные голоса и акценты. Самые добрые уже позвонили в полицию с заявлением, что задержали террористку и иностранную шпионку. Толстый дядька в ватнике на пару с кондукторшей пытались высадить Василевскую из автобуса. У Евгении Васильевны кипел от возмущения разум.
Она цеплялась за любую возможность остаться в автобусе и попасть на собственную инаугурацию.
К приезду наряда ППС на Василевской порвали платье и три раза её уронили. Все три раза лицом о матушку землю. Один раз случайно. Остальные нарочно. Для уменьшения гонора и сбития спеси. В результате из порванного лифа вывалилась холёная крупная грудь. И тотчас покрылась грязью. Породистое бедро в порванном ажурном чулке назойливо выпадало наружу между двумя лоскутами грязного подола от «Версачи». Лицо Василевской под ударами судьбы потеряло остатки макияжа и обрело статус бомжовской рожи.
– Твои документы! – потребовал старший наряда у Василевской.
– Вы мне не тычьте! – возмутилась Евгения Васильевна. – Я с вами свиней не пасла! Между прочим, я мэр вашего города!
– Понял. – Спокойно ответил полицейский. – Не дурак, – и обратился к напарнику. – Алексей, вызывай психбригаду к отделению Острый случай шизофрении с осложнением в виде хулиганства.
Бравые полицейские отрепетированными до автоматизма движениями, быстро упаковали Василевскую в камеру полицейского УАЗика.
*******
Инаугурация без мэра – это похороны без покойника. Публика собралась. Речи заготовлены, закуска тухнет, алкоголь греется, а виновницу торжества словно корова языком слизнула. Обещала быть в срок. Решительно отказалась от торжественной встречи и провожатых – продемонстрировала с первого шага самостоятельность и полную независимость.
Решила творить историю в одиночку?
Нет проблем! Ветер тебе в спину и лопату в руки! Посмотрим на какую из статей УК РФ быстрее натворишь. Ожидание Василевской затянулось, и становилось неприличным. Поначалу приглашённая публика многозначительно поджимала губы и закатывала глаза, мол, понимаем замашки столичного бомонда – опоздание, признак хорошего тона. И, вообще, точность при исполнении служебных обязанностей хороша для киллера и продавца. Чиновники за свои слова не отвечают. Они научились говорить без обещаний, без даты и ответственности, каждое отдельное слово значительно, и поражает сознание слушателей новизной, демократичностью и, даже хитростью. Как только слова свяжутся в предложение. Возникает в атмосфере привычный уху звукоряд пустобрехательства и небесной нирваны особого пути богоизбранного народа.
Василевская, не исключение. Не появилась к назначенному часу инаугурации. И, что? Потолок упал? Цунами захлестнуло? Ну, задержалась девушка по какой-то надобности. Чего блажить-то? Придёт. Куда она денется. Без инаугурации править городом нельзя.
Напряжение нарастало. Утомлённая публика начала превращаться в толпу тревожных людей. Поползли слухи:
– Вы не поверите, но нашёлся истинный хозяин миллиардов Василевской.
– Он разве терялся?
– Боже, не мусорите в моих мозгах. Приличные люди с самого начала не верили, что какой-то полуледи собачьего племени позволят в личных целях спереть такую кучу бобла.
– Правильно, батенька, говорите – зачем руки пачкать, коли чистильщики обуви есть.
– Кто хозяин-то? Не томите!
– Он! – говоривший молитвенно закатил глаз под лоб и, в спешке, захлопнул ладошкой рот.
– Неужто! – дружно ахнула толпа.
– Точно! Он её и крышевал.
– Не может быть!
– Он может всё! – заключил ехидненький голосок. – Мужик скрадёт ящик водки и через неделю уже валит тайгу на Северах. Она же стырила миллиарды и получила домашний арест. Вроде как отпуск без содержания.
– Куда только прокурор смотрит!
– Бесхозных прокуроров не бывает.
– А вы в курсе, что её опять арестовали? – пробасил седой господин в светлом костюме.
– За что?
– Не за «что». А за «как».
– Не понял?
– Господи! Элементарно, «Ватсон». Деньги она спёрла?
– Ну.
– Тот, для кого она мошенничала, у неё на крючке?
– Похоже на то…
– Значит бабе лучше всего заткнуть рот.
– Деньгами?
– Можно и деньгами, но пулей надёжнее.
– Не верю!
– Ваше право. Только объясните, пожалуйста, какая причина помешала ей появиться на собственной инаугурации?
– Не знаю.
– Я тоже не знаю, но предполагаю – это арест, либо сердечная заноза в девять грамм свинца.
*******
Журналисты, от «зелёных романтиков пера», до маститых добытчиков «информации из достоверных источников, первыми поняли безнадёгу ожидания Василевской и начали незаметную миграцию в зал для фуршета.
Прислуга у слуг народа понятливая. Она мигом просекла ситуацию. Выделила работникам пера стол с закусью и питьём в скромном углу и начала набивать сумки халявой с барского стола.
Жизнь бутерброда яркая и короткая. Неупотреблённый бутик – вещь никчёмная и опасная. Собрать из них обратно палку колбасы или головку сыра невозможно, продать уйму бутиков некому, выбрасывать – рука не поднимется. Почему не устроить праздник живота себе и всем родным, если за всё уплачено?
Андрюша Рыбаков воспалением совести не страдал. Он, как и все, считал: на «поляну» в честь инаугурации Василевской аппарат мэрии не скидывался тяжело заработанными рублями. Всё меню фуршета оплачено за счёт бюджета. Создавалось устойчивое впечатление, что толпа налогоплательщиков – от уборщицы тёти Маши до светил медицины местного разлива – в приступе краевого патриотизма добровольно распахнули свои кошельки для организации банкета по случаю встречи очередного мэра.
Каждый раз, бывая на инаугурации городской головы, Рыбаков давал себе внутреннюю установку: подвергнуть суровой критике нецелевое использование бюджетных средств, и призвать органы прокуратуры к расследованию факта растранжирования народных денег. Однако, каждый раз не успевал с подачей материала. Его затмевал очередной скандал умыкания неловким чиновником куска бюджетного пирога. Почему неловким чиновником? Да потому, что попался! Все ловкие давно греют пузо на Лазурном Берегу.
Без тени смущения Андрюша набил бумажный пакет бутербродами с красной и чёрной икрой, с фруа, с хамоном, французским птифур, с бельгийской телятиной. Выпросил у старшего официанта бутылку немецкого шнапса и удалился в холл. Под сенью огромных фикусов принялся, как патриот, с гневом уничтожать незаконно проникшие на Родину санкционные продукты. Между облизыванием пальцев, причмокиваниями, прихлёбываниями открыл планшетник и углубился в поглощение новостей.
Журналисты питаются бутербродами, но без новостей жить не могут.
Журналист без новостей – это книга без букв. Страницы есть, а читать нечего.
Андрюша поглощал пищу телесную из пакета и духовную из планшетника. Широко распахнутые глаза и рот пожирали каждый свой кусок. Бутерброд с чёрной икрой нашёл свой смертный час между избиением группой школьниц учительницы физкультуры и взятками в ГИБДД Кусочки хамона прыгали в рот под грохот обвала рубля на бирже. Шнапсом Андрюша залил пожар от взрыва бытового газа в жилом трёхэтажном доме. Закусил красной икоркой на голландском сливочном масле немецкий шнапс под новость об ограблении ювелирного салона на Декабристов…
Андрюша зевнул, Скучно. Нет настоящей новизны – всё, как всегда. Порадовать читателя нечем: от новостей из планшетника несло плесенью. Действительно, кого удивишь ДТП со смертельным исходом? Один труп, вообще, мимо ушей проскальзывает у обывателя – не берёт за нерв, не тревожит душу. Привык народ. Ему нынче для переживаний и справедливого гнева фактуру подавай! И, чтоб масштаб присутствовал. Если автобус перевернулся, то обязательно в пропасть и с детьми, и с пьяной учительницей, которая во время рейса оказывала секс-услуги шофёру-самоучке без прав. В смысле шофёр без прав, а учительница с дипломом о высшем образовании. Если автокатастрофа, то меньше, чем о сотне трупов и писать не стоит.
Рыбаков затолкнул в рот птифур французских кровей, и чуть не подавился. Виновата оказалась не Франция с некачественной продукцией, а новостная лента о чрезвычайных происшествиях. Она бесстрастно гласила: «На въезде в город NN потерял колесо легковой автомобиль «Бентли».
На первый взгляд неискушённого обывателя новость пустяшная, и внимания порядочных людей не стоит. Ну потеряла машина колесо. И что? У нас мало машин теряют колёса на дорогах? У нас не только колёса, но и машины теряются и, ничего. Никто в набат не колотит и вече не собирает.
Андрюша Рыбаков не просто журналист – он журналюга, он волчара новостных полос. Птифур нежёваный проскочил в желудок, и не успел с комфортом устроиться среди элиты продуктов, а Андрюша уже набирал номер городского отдела ГИБДД.
Вы спросите: «зачем»?
Так я вам отвечу: «У Андрюши нюх на скандальную хронику в сто раз лучше, чем у бабы Нюры».
Вы не знаете бабу Нюру?
Вы зря так рискуете. Баба Нюра о скандалах узнаёт раньше, чем они вспыхнут.
Конец ознакомительного фрагмента.