Глава 4
Тропа перед ними извивалась, как узкая белая лента, по краям которой расположились кусты, деревья и камни, возвышавшиеся над сугробами.
София чуть приподнялась, чтобы проследить, где заканчивалась тропинка. Немного помолчав, спросила:
– Нас ведь нетрудно будет найти, не так ли?
Адам, ехавший рядом с ней на огромном черном жеребце, с усмешкой ответил:
– Полагаю, даже слепой сможет найти нас. А вы что, от кого-то скрываетесь? – Он вопросительно взглянул на свою спутницу.
– Нет-нет, – ответила София, покачав головой. Да, еще нет… В конце концов, своим «щедрым жестом», как отец это назвал, он дал ей время попрощаться со всеми, кого она любила. Для герцога Хеннеси было важно, чтобы его дочь ушла из клуба до того, как его дружки снова начнут болтать о ней и о «Тантале», так что у Софии оставалось семь недель до отъезда в Корнуолл, где брачные узы свяжут ее с преподобным Лоинсом, и она решила провести оставшееся время здесь, в Йоркшире.
Герцог Хеннеси сказал, что викарий из Галвала согласился жениться на ней, чтобы спасти ее душу после неправильного выбора, который она сделала в жизни. Как будто она сделала что-то дурное…
И ведь она очень хорошо представляла, как именно викарий собирался ее спасать. Никаких танцев, никаких разговоров с другими женщинами, тем более с мужчинами. И, конечно же, никаких книг, кроме Библии. Ох, она ужасно не хотела такого «спасения». Ей хотелось совсем другого – чтобы ее оставили в покое.
Тут Адам снова посмотрел на нее, и София, заставив себя улыбнуться, проговорила:
– Скрываться мне не надо, но я бы с удовольствием сбежала от Милли Брукс – она прямо-таки душит меня своей заботой… – София внезапно умолкла. «А не обернутся ли мои слова неприятностями для экономки?» – подумала девушка. – Конечно, она очень старается, но я просто не привыкла к этому.
– Вы на каникулах, София, поэтому наслаждайтесь отдыхом.
– О, я наслаждаюсь! – Заметив, что у нее изо рта вырвалось облачко пара, София попыталась выдуть кольцо – как это делали мужчины, курившие сигары, но из этого ничего не получилось.
– Что вы делаете? – спросил герцог, с удивлением смотревший на ее округлившиеся губы.
– Я пытаюсь выдуть кольцо из пара. Как мужчины из сигарного дыма.
– Хм… почему бы и нет? – пробормотал герцог, ухмыльнувшись.
София же весело рассмеялась, потом вдруг спросила:
– А чья эта лошадь? Ну… на которой я сейчас сижу…
– Купер? Ваша, София.
– Но кто обычно ездит на ней? Она очень спокойная. Вы-то ездите на Зевсе… А кому принадлежит эта кобыла?
– Многим из моих гостей нравятся верховые прогулки, но не все приезжают со своими животными. Поэтому я и держу здесь около двадцати лошадей. – Герцог потянулся к девушке, поправляя ее правую руку на поводьях. – Знаете, вы с Купер понравились друг другу. И потому она теперь ваша.
София нахмурилась.
– Но ведь вы не можете отдать мне лошадь…
– Именно это я только что сделал, – ответил Адам с улыбкой.
Рискнув взяться за вожжи одной рукой, София ткнула пальцем ему в плечо и, покачав головой, сказала:
– Нет-нет, милорд, это так же неправильно, как покупать мне одежду. И даже еще хуже, потому что лошадь дороже.
Герцог, казалось, задумался о чем-то. Потом вдруг спросил:
– Вы, кажется, говорили, что у вас есть три фунта восемь пенсов, – я не ошибся?
– Да, говорила. А что?
– Вы можете купить у меня Купер. Цена – три пенса, доставка в Лондон – за мой счет, потому что вы, черт возьми, прекрасно торгуетесь.
София не нуждалась в лошади в Лондоне. К тому же она не собиралась туда возвращаться. Впрочем, это не имело значения. И она не стала говорить герцогу, что не вернется в Лондон. Действительно, зачем ему слушать рассказ о ее проблемах, когда у него полно своих собственных?
– Может, я и хорошо торгуюсь, но я опять говорю «нет», – заявила девушка. Немного помолчав, спросила: – Но почему вы такой щедрый?
Адам криво усмехнулся и проговорил:
– Я не так уж часто совершаю добрые дела. Но вы, София, мне нравитесь, поэтому я хочу сделать вам подарок. Неужели этой причины недостаточно?
Она ему нравится?.. София уже очень давно потеряла интерес к тому, что думали о ней мужчины. Но ей было очень приятно узнать, что она нравится герцогу. И, наверное, действительно нравится, так как он сказал об этом без раздумий.
– Полагаю, что этой причины вполне достаточно, – ответила девушка.
– В таком случае вы должны мне три пенса.
София с усмешкой кивнула:
– Хорошо, договорились.
– Давайте остановимся вон там. – Адам указал на подъем справа от тропы.
София снова кивнула; она была рада остановиться и спешиться на несколько минут.
– А далеко ли отсюда до Ханлита? – спросила она.
– Он прямо за этим холмом. – Спрыгнув на землю, Адам подошел к девушке и протянул к ней руки, чтобы помочь спешиться.
– Я же надела брюки, – сказала София. – Думаю, что я и сама смогу спуститься.
– Не беспокойтесь. Чуть наклонитесь, и я вас поймаю.
София положила руки на плечи герцога, и тот, подхватив ее, тут же опустил на землю. Но почему-то по-прежнему обнимал за талию. Софию охватила дрожь, и она, подняв голову, взглянула на стоявшего перед ней мужчину.
В следующее мгновение их взгляды встретились, и он, взглянув на ее губы, пробормотал:
– Я собираюсь тебя поцеловать.
Охваченная волнением, София кивнула и тихо произнесла:
– Да, хорошо. А я уже начала опасаться, что ты передумал, хотя наше пари…
– Хватит болтать, – перебил Адам с улыбкой. Он еще крепче прижал девушку к себе и, чуть наклонившись, прильнул к ее губам.
София понятия не имела, как ей сейчас следовало себя вести, но она точно знала, что ей очень хотелось поцеловаться с Адамом. Когда же поцелуй их прервался, он посмотрел на нее сверху вниз и тихо произнес:
– Думаю, я мог бы соблазнить тебя.
– Если не будешь пытаться купить мои чувства, то, может быть, и соблазнишь, – ответила София.
Мужчины в «Тантале» не раз предлагали ей всевозможные подарки и деньги, но она, как правило, отказывалась. Отказывалась вовсе не из-за стыдливости или надежды на замужество, а лишь потому, что ей нравилась именно та жизнь, какую она вела. К тому же ни один из ее потенциальных любовников не интересовался ничем, кроме ее внешности. В результате она отказала всем, кроме двоих. И эти двое были ее ошибкой.
Герцог внимательно посмотрел на нее и спросил:
– Я уже говорил, что ты – необыкновенная женщина?
– Да, говорил, – кивнула София. – Но не стесняйся, продолжай хвалить меня.
Адам невольно рассмеялся. Ему нравилась непосредственность этой девушки. И нравилась ее удивительная способность радоваться почти всему. А ведь жизнь ее была не такой уж радостной…
Тут герцог наконец отстранился от нее и сказал:
– Нам сюда. – Он предложил ей руку, чтобы помочь подняться на вершину небольшого холма.
Было ясно, что они хотели одного и того же. «Так почему же я до сих пор не усадил ее обратно в седло и не вернулся с ней домой?» – спрашивал себя Адам. Он никак не мог этого понять. Бог свидетель, у него были и такие любовницы, которые привлекали его гораздо меньше, чем София. Но сейчас… Он не мог подобрать описания своим чувствам, но точно знал, что с Софией у него было… что-то другое – совсем не то, что с его прежними женщинами. Да-да, совсем не то, уже хотя бы потому, что титул «любовница» совершенно ей не подходит.
Помимо всего этого он был уверен, что любовницы подходят только для плотских утех. А Адам уже понял, что ему очень нравилось общаться с Софией Уайт. Он мог даже сказать, что наслаждался ее обществом. Но все это было очень странно, и он не мог найти определения тому, что испытывал к этой девушке.
Тут они остановились, и София, сжав пальцы своего спутника, спросила:
– Там Ханлит? – Она указала вниз.
– Да, верно, – кивнул Адам. На берегу замерзшей реки Эйр, между двумя низкими холмами, расположился городок, состоявший из двух сотен домов, магазинов, постоялых дворов, церкви и нескольких общественных конюшен.
– Ханлит такой красивый!.. – с улыбкой воскликнула девушка, и ее зеленые глаза засверкали. – Кто-то должен его нарисовать.
– Блейк уже нарисовал, – ответил Адам. – Нарисовал прошедшим летом. Картина же – в моем доме в Лондоне.
– Мне бы очень хотелось ее увидеть. Трудно поверить, что холст может передать всю эту красоту. Заснеженные крыши, дым, поднимающийся из труб, свет в окнах церкви – все это так прекрасно!..
Герцог воздержался от замечания о том, что снег скрывал конский навоз на улицах. Что же касалось всего остального… Когда он думал о Ханлите, то не вспоминал о прекрасной природе. Этот городок, находившийся на северо-западной окраине его земель, принадлежал ему, и поэтому все местные жители являлись его арендаторами.
– Что сначала – модистка или сапожник? – спросил он, когда они вернулись к лошадям и резвившимся собакам.
– Сапожник, – ответила София. – И надо зайти к миссис Симмонс, если у тебя есть время. Я бы очень хотела поблагодарить ее за прекрасное платье.
Проклятье! Он должен был предвидеть, что София захочет поблагодарить свою благодетельницу.
– Я не знаю, где она живет, но мы можем поискать, – ответил Адам.
– Спасибо тебе. – София радостно улыбнулась.
Обхватив девушку за талию, Адам усадил ее в седло. И его по-прежнему завораживал мужской костюм Софии – равно как и мысль о том, чтобы снять с нее этот проклятый костюм.
К счастью, магазин сапожника оказалось легко найти – они сразу же увидели большой деревянный башмак, висевший над дверью, иначе, возможно, пришлось бы поискать. Их встретил высокий худощавый мужчина, неуклюже раскланявшийся при виде его светлости. Вероятно, он жил здесь всю свою жизнь, а Адам даже не знал его имени. Наверное, ему следовало больше времени проводить в Ханлите…
– О, ваша светлость… – пробормотал сапожник. – Такая честь для меня… Моя жена сейчас у мясника, но… не желаете ли чашечку чая? Или… О нет, мы съели все яйца на завтрак, но я могу сбегать в пекарню и принести пирожных, если хотите. А может быть…
– Если в Ханлите все такие радушные, – с улыбкой перебила его София, – то я никогда не захочу уезжать отсюда. Знаете, я бы выпила чашку горячего чая.
«Чай с сапожником? – с усмешкой подумал Адам. – Его светлость будет пить чай с сапожником?!» Коротко кивнув, он сказал:
– Да, это было бы превосходно.
София искоса посмотрела на него и, шагнув к сапожнику, спросила:
– А как обращаться к вам, сэр?
– Дженкинс, миледи. Роберт Дженкинс.
Тихо вдохнув, Адам сказал:
– Мистер Дженкинс, это мисс Уайт, моя добрая знакомая. Она была в той почтовой карете и потеряла обувь в реке.
– И вы пришли ко мне? – удивился сапожник. – О, ваша светлость, я дважды почтен! – Дженкинс, казалось, только сейчас заметил необычную одежду Софии. – Вы потеряли весь свой багаж, мисс? Моя жена немного – совсем немного – больше вас, но она хорошо умеет обращаться с ниткой и иголкой, и если вы…
Девушка взяла сапожника за руки и с улыбкой проговорила:
– Я вам очень благодарна, мистер Дженкинс, но это не обязательно. Люди из Гривз-Парка и Ханлита оказались настолько щедры, что даже не верится…
Адам, внимательно следивший за ней, заметил слезинки в ее глазах; она готова была расплакаться от благодарности. Внезапное осознание того, как жестоко относилось общество к Софии Уайт, ошеломило герцога. А ведь эта чудесная девушка была виновата лишь в том, что родилась дочерью горничной и герцога. И она расплачивалась за эту ошибку – чужую ошибку – все двадцать три года своей жизни.
– Нам действительно не помешал бы горячий чай, – произнес Адам, снова тихо вздохнув.
– О да, ваша светлость! Сию минуту! – воскликнул сапожник и бросился в дальние комнаты.
Как только он удалился, София прошлась по комнате и остановилась за спиной Адама – якобы для того, чтобы осмотреть полку с обувью. Но Адам понимал: ей требовалось время, чтобы прийти в себя. Выждав немного, он приблизился к девушке и проговорил:
– Жители Йоркшира, очевидно, предпочитают практичную обувь, тебе так не кажется?
София кивнула и тихо сказала:
– Да, наверное. И они очень дружелюбные люди.
– Полагаю, клиенты мистера Дженкинса нечасто бывают в Лондоне, – продолжал герцог.
Девушка внимательно посмотрела на него и со вздохом пробормотала:
– Надеюсь, они там вовсе не бывают.
Он понял, что она имела в виду. София надеялась, что ни один из жителей Ханлита не знал, кто она такая.
– Вам здесь что-нибудь нравится? – спросил Адам.
София кивнула:
– Да, пожалуй.
Когда они покидали мастерскую мистера Дженкинса, у Софии была прекрасная пара ботинок для прогулок. Кроме того, сапожник снял мерки для еще одной пары обуви, которую назвал «туфли, более подходящие для такой прекрасной и милостивой леди». Адаму очень хотелось узнать, как выглядели эти чудесные туфли.
– Жаль, что все это заняло столько времени, – сказала София, привязывая покупку к седлу. – У тебя, должно быть, есть дела поинтереснее, чем смотреть, как сапожник измеряет мои ноги.
На самом же деле это было довольно волнующее зрелище, ведь девушке пришлось снять сапоги, позаимствованные у конюха. В какое-то мгновение Адам даже пожалел о том, что он – не сапожник; а вот если бы сапожником был он, то мог бы без помех вертеть перед собой удивительно изящную ножку Софии.
Он уже собирался сказать ей, что с радостью проведет с ней в Ханлите остаток дня, но вовремя сдержался. Ведь тогда бы им пришлось зайти к миссис Симмонс, и в результате София узнала бы, что зеленое платье – его, Адама, подарок.
– Да, ты права, – сказал Адам. – У меня дома действительно есть дела. Прошу прощения за столь короткую поездку. Но мы можем вернуться сюда завтра, если, конечно…
– Ты не обязан исполнять все мои прихоти, – с улыбкой перебила девушка.
– Но я ведь уже говорил, что всегда делаю только то, что мне нравится, – проговорил герцог, отвязывая лошадей. – Так ты хочешь вернуться сюда завтра?
– Я бы хотела посетить миссис Симмонс и наведаться в пекарню. Этот запах хлеба… он просто божественный…
– Ладно, хорошо. – Обхватив Софию за талию, Адам усадил ее в седло. Если бы они не стояли на улице, где любой мог их увидеть, Адам бы снова поцеловал девушку.
– А может, этим вечером сыграем в «Пикет»? – предложила София. – Ставки – те же.
Адам взглянул на нее с усмешкой и проговорил:
– Готовься к проигрышу.
– Я могу понять, почему ты научилась играть в «Фараон» и в «Блекджек», – сказал Адам, раздавая карты. – Ведь в этих играх нужен крупье. Но никто не играет в «Пикет» против крупье, в него играют два соперника. И я, кстати, очень серьезный соперник.
– Пытаешься меня отвлечь? – София взяла свои карты и взглянула на них.
– Нет, просто предупреждаю.
– Видишь ли, перед тем как открылся «Тантал», лорд Хейбери научил нас играть почти во все карточные игры, а также в кости. – Софии показалось, что герцог скрипнул зубами, когда она упомянула маркиза Хейбери. Все в «Тантале» слышали, что между ними лет пять назад произошел какой-то конфликт – это было задолго до открытия клуба.
– Знание правил еще не делает человека хорошим игроком, – сказал Адам, внимательно взглянув на девушку.
– Но я и практиковалась почти каждое утро, а также по выходным, – возразила София. Как ты знаешь, в Лондоне не так много мест за стенами клуба, где мне рады. Поэтому я предпочитаю не выходить, а моя подруга Эмили Портсман – заядлый игрок.
Они играли на деньги, но герцогу незачем знать об этом. Ему также не следовало знать, что Эмили Портсман – ненастоящее имя ее подруги. Никто в клубе не знал, кто она на самом деле, но девушка была красива, хорошо образованна и отчаянно нуждалась в работе – только это и имело значение.
Губы Адама растянулись в улыбке, и он проговорил:
– Пожалуйста, не сообщай мне, чем ты занимаешься в свободное время. Предпочитаю считать, что в такие часы все ваши девушки ходят полуголые и дерутся подушками.
София рассмеялась.
– Да, так и есть. Но это – только по четвергам.
Герцог тоже засмеялся – его бархатистый смех звучал очень приятно – и проговорил:
– В таком случае, мисс Уайт, четверг отныне будет моим любимым днем недели.
– А что бы ты делал сегодня вечером, если бы Гривз-Парк был полон гостей? – спросила София, изучая свои карты.
– Скорее всего, жарил бы каштаны и пел рождественские гимны. – Его светлость сбросил три карты и взял столько же из колоды.
– Правда? – София взглянула на него недоверчиво.
Он тут же кивнул.
– Да, конечно. А что тебя удивляет?
– Мне очень трудно представить, как ты поешь «Да пребудет с вами Бог». Пойнт из шести, – сообщила София, заглянув в свои карты, и записала себе шесть очков. – А как еще ты развлекаешься в праздники?
– Во-первых, я громко распеваю «Да пребудет с вами Бог». Во-вторых… Тебе что, уже наскучило играть в карты и бильярд? – проговорил герцог таким тоном, как будто она его обидела.
Посмотрев в его серые глаза, София проговорила:
– Я думаю, что достоинства провинциальной жизни недооцениваются теми, кто к ней привык. Лучших рождественских каникул, чем сейчас, никогда еще не было. – «И, скорее всего, это последнее развлечение в моей жизни», – мысленно добавила девушка.
– Включая и тот эпизод, когда ты чуть не утонула и потеряла весь свой багаж? – с усмешкой осведомился его светлость.
– Тот эпизод делает этот праздник одновременно и самым страшным, – сказала София, накрыв его ладонь своей. – Но я надеюсь, тебе наш праздник нравится.
Какое-то время герцог молча смотрел на девушку. Потом тихо проговорил:
– Да, очень нравится – можешь быть в этом уверена. Хотя все может измениться, когда приедут остальные гости. Итак… Будем играть до конца – или сдаешься?
София, глядя в свои карты, не отвечала на вопрос. И вдруг радостно воскликнула:
– Ха, да я же тебя разорю! У меня секстет!
– Что?.. Проклятье, – с улыбкой отозвался герцог.
Тихонько посмеиваясь, София вписала себе еще шестнадцать очков.
– Так… у меня валеты. А у тебя что? – спросила она через минуту-другую.
– Короли и королевы. – Адам записал себе шесть очков, а затем, немного помолчав, торжественно объявил: – И еще у меня кварта!
– Черт возьми, – пробурчала София. Теперь Гривз отставал от нее всего на два очка.
– До какого счета играем? – спросил его светлость. – Или ты уже готова сдаться?
Девушка посмотрела на закрытую дверь гостиной. Она прекрасно знала, что незамужняя женщина, проводившая время наедине с мужчиной, рисковала своей репутацией. И Адам Басвич, конечно, тоже это знал. Тем не менее они много времени проводили наедине, да и сейчас рядом с ними не было никого, кроме двух собак, спавших перед камином.
– Думаешь, это глупо – не позволять тебе купить мне платья и все же сидеть здесь наедине с тобой? – спросила София.
– Я думаю, что для тебя это совсем разные вещи, – тут же ответил герцог. – Едва ли ты печешься о соблюдении приличий. Что же касается твоих принципов, то полагаю, что они очень важны для тебя. И, конечно же, я не считаю тебя глупой.
Несколько мгновений София смотрела на его ухоженные руки – на руки, о прикосновениях которых мечтала все последние часы. Собравшись с духом, она проговорила:
– Я предлагаю новую ставку.
– Сгораю от нетерпения, – ответил герцог.
«И я тоже», – подумала София.
– Так вот, проигравший партию снимает один предмет одежды. – Она указала на свой костюм лакея и добавила: – В конце концов, мы с тобой одеты почти одинаково.
– Согласен, – ответил Адам с ухмылкой.
Час спустя, по-прежнему сидя за картами, София Уайт размышляла: «Интересно, знал ли герцог Гривз, на что соглашался?» Она дрожала от волнения, наблюдая, как Адам взялся за подол рубашки и стащил ее через голову. «О боже, о господи!..» – воскликнула она мысленно.
Вспомнив, как легко герцог усаживал ее в седло и с какой ловкостью вытащил ее из реки, София поняла, что он очень силен. Но он к тому же обладал телом атлета – был худощав и мускулист. А темные волосы, покрывавшие его грудь, спускались узкой дорожкой по животу и исчезали под ремнем из оленьей кожи.
Конец ознакомительного фрагмента.