Как развалили СССР. Крушение Сверхдержавы. Глава 5. Начало атаки (Р. И. Хасбулатов, 2017)

С весны 1992 года, когда стали обнаруживаться провалы той модели реформы, которую предложил Гайдар и его американские советники (при полном одобрении со стороны президента), вполне естественно, началась их критика и со стороны парламента. Это вполне ожидаемая реакция, обычная практика в демократических странах. Но и президент, и правительство стали реагировать на эту критику неадекватно. На передний план начавшейся борьбы с парламентом выдвинулся один из наиболее приближенных к Ельцину деятелей – министр печати Михаил Полторанин.

Михаил Полторанин, министр печати и заместитель премьера, был одним из самых приближенных (как и Бурбулис) царедворцев Ельцина, и он же – непревзойденный лгун и мошенник слова и пера. Так, он выдвинул идею о том, что председатель Верховного Совета… готовит государственный переворот, опираясь на вооруженные отряды, подчиняющиеся парламенту. Эти бредни он высказал в интервью газете «Унита». В этой связи газета полагала эти высказывания не просто необычными, а сенсационными для высокого должностного лица. Она задавалась вопросами: какие цели может преследовать автор подобных обвинений в действительности? Какие последствия для России могут иметь и имеют такие демарши высокопоставленных руководителей страны в столь сложный период?[43]

Такие вопросы возникали практически всегда после очередного интервью М. Полторанина зарубежным средствам массовой информации. Любопытно, что громкие «разоблачения» со стороны этого должностного лица сопровождались последующим шумом в средствах массовой информации России и зарубежья, тогда как ничего нового они, как правило, не содержали. Идейная основа политических заявлений Полторанина, писала «Нью-Йорк таймс», представляет собою не что иное, как воспроизведение классических образцов из учебников по классовой борьбе. Схема проста: определение главного противника – «вычисление» его вождей – поиск «подпольного» центра, готовящего переворот (заговор)[44]. Цитируем автора (материалы ИТАР-ТАСС): «По имеющимся сведениям… готовят свои акции из подполья структуры коммунистической ориентации. А тут еще прослеживается координация их деятельности из «Белого дома»; «…депутатами бывшего СССР». А теми, кто готовит съезд, руководит кто-то из «Матросской Тишины». И далее: «общество должно знать, что с Хасбулатовым дальше иметь дело просто опасно. Он именно тот взрыватель, запал, который способен взорвать ситуацию в стране»[45].

Запугивание, сообщала эта газета, – особенность тактики Полторанина. Запугивание переворотом, войной, диктатурой. Запугивание граждан своей страны, жителей ближнего и дальнего зарубежья, руководителей иностранных государств и собственного президента. Вот что говорил этот лжец: «Только слепой не видит за эксцентрическими поступками Руслана Хасбулатова продуманной тактики на ослабление демократических институтов, на укрепление личной власти, на дискредитацию конституционных структур. Хотел бы ошибиться, но будет поздно о чем-либо рассуждать, если нагрянет Второе Пришествие Сталина»[46]. Далее «Унита» пишет: «Михаил Полторанин… подверг уничтожающей критике Президента СССР Горбачева. Он считает теперь неизбежной гражданскую войну с огромным риском применения в ней ядерного оружия» (из интервью газете «Джорно»[47]); Cтрана может двинуться к «новой диктатуре, более опасной, чем фашизм», если сторонникам жесткой линии, пытающимся заблокировать реформы правительства, будет позволено брать под политический прицел средства массовой информации»[48]. Интересно мнение Полторанина, что какая-то диктатура может быть более опасной, чем фашизм, – похоже, совсем заговорился глупый министр. Здесь уместно заметить, что в большей степени «запуганными» остаются, как правило, не россияне, а граждане зарубежья и особенно предприниматели. Понятно, что ожидать каких-либо серьезных шагов в экономической сфере со стороны западных партнеров в условиях постоянных пророчеств «переворотов и заговоров» не стоит.

Еще одна особенность, характерная для тактики Полторанина, – навязывание общественному мнению предполагаемого в качестве действительного. Цитируем «Гардиан»: «Полторанин заявил, что на предстоящем съезде народных депутатов оппозиция планирует свергнуть правительство и провести довыборы в Конституционный суд. Это позволило бы им объявить большинство указов президента неконституционными, избавиться от самого поста президента… и сделать пост президента номинальным»[49]. Кстати, этот прием – толковать предполагаемое в качестве действительного – вообще «естественен» для некоторых политических деятелей сегодняшней России. Цитируем далее «Монд» от 17.10.92, поместившую отчет об известной встрече Г. Бурбулиса, М. Полторанина, А. Чубайса и А. Козырева с группой иностранных журналистов: «Он (Полторанин. – Р.Х.) сделал акцент на том, что председатель парламента «прикрывает тех, кто готовит государственный переворот», а также на том, что в распоряжении председателя Верховного Совета есть «собственные вооруженные формирования». По свидетельству корреспондента «Монд», присутствовавшие на встрече журналисты выглядели «все более озадаченными», тогда как члены российского правительства излагали им предполагаемую тактику действий своих противников»[50]. Конечно, не будет справедливым утверждение о том, что отмеченные особенности тактики политической «полемики» Полторанина являются, так сказать, собственными его наработками, отмечала газета. И с точки зрения «методологических» оснований, и с позиций терминологии – в интервью, довольно ясно видно влияние Геннадия Бурбулиса. Это отмечали и журналисты: «Наиболее активно на встрече с иностранными корреспондентами выступал Г. Бурбулис», – писала Le Monde[51]. Эту же тему развивал министр печати и информации М. Полторанин. Но в чем нельзя отказать этому деятелю, это – в самостоятельности разработки подхода в решении организационных и иных вопросов в отношении средств массовой информации – то есть в политике лжи и фальсификаций, грубых нападках на законодательную власть, оскорблениях – чем не гибель Геббельса? В разработке и реализации такой тактики, которая характеризуется, говоря словами «Фигаро», «склонностью к интервенционизму», и проявился особый авантюризм и лживость этой деградировавшей личности. Наиболее ярко эта черта проявляется в безудержном стремлении к глобальному контролю над СМИ, в попытках контролировать не только «все и вся» информационные потоки, но также путем постоянных реорганизаций СМИ «прибрать к рукам» и материальную базу, и источники информации. Характерно, что своих планов в этой связи Полторанин не скрывает. Цитируем автора: «…в Верховном Совете есть люди, которые хотели бы взять под контроль средства массовой информации… Но им не удастся взять прессу под контроль»; «Я вам заявляю здесь прямо, что, пока я в этом министерстве, оно не пойдет на это. Мы не будем перерегистрировать «Известия». И мы с вами, кому дорога свобода слова, должны быть начеку и принимать какие-то превентивные меры»[52]. Мастером тактических шагов назвала Полторанина боннская «Хандельсблат»[53]. В оригинальности тактики по достижению цели по контролю за СМИ Полторанину действительно не откажешь. Только несколько примеров: в январе 92-го этот деятель по существу берет под контроль имеющиеся в России информационные каналы (указ президента по объединению ТАСС и части бывшего АПН), в мае 92-го создается им же руководимый «Совет по информационному обеспечению реформ» при Российском правительстве; тогда же он становится председателем «Специальной комиссии по архивам при Президенте России».

Таким образом, берет под контроль наиболее взрывоопасные для многих российских и зарубежных политиков суперсекретные архивные документы (в интервью газете «Унита», опубликованном 9 июня 1992 года, эта гнусная личность заявила, что может «сбить Горбачева одним ударом»). Вскоре появляется постановление правительства «О защите печати», которым министерство Полторанина берет под контроль процесс распределения газетной бумаги.

В октябре 1992 года для «усиления информационного обеспечения реформ» указом президента Полторанину передается Санкт-Петербургская телерадиокомпания. Декабрь 92-го – создано новое «министерство правды» – Федеральный информационный центр России с Полтораниным во главе. А сколько идей, высказанных мошенником, еще ждут своей реализации! Конфедерация «всех творческих союзов», «Российского информационного концерна» и т. д. и т. п., вопрошала газета. Полторанин, конечно, интуитивно понимал, что только организационно-административными методами СМИ удержать под его контролем невозможно, даже при том, что он щедро наделял их бюджетными деньгами. Поэтому «мы будем проводить государственную политику через средства массовой информации, используя чисто экономические методы», – заявил в интервью первому каналу «Останкино»[54]. Еще несколькими днями ранее, 26 декабря, в интервью корреспонденту ИТАР-ТАСС он сформулировал свое понимание стратегии возглавляемого ИГП Информцентра: «Наша задача в том, чтобы объяснять людям, куда идет Россия, обрисовать контуры и модель будущего государственного устройства»[55]. Для достижения этих политических целей министр-авантюрист стремится сконцентрировать под своим контролем все важные органы, учреждения, так или иначе связанные с производством и распространением информационных потоков.

Наша тактическая задача, сказал этот чиновник, ясна: концентрация в «наших» руках, в преддверии референдума, всех средств обработки общественного мнения. Но в стратегическом плане верность Полторанина объявляемому им сегодня «курсу на верность президенту» вызывает большие сомнения, указывала «Хандельсблат»[56]. В этой связи всего лишь напомним слова самого Полторанина из совсем близкого его прошлого из интервью газете «Джорно»: «В 1985 году я входил в его (Горбачева) команду; лично для меня он не представляет никакого интереса. Со своей стороны, я знаю, что Горбачев никогда не вернется, как политик он кончился 10 июня 1992 года». И последнее характерное высказывание в интервью пражскому еженедельнику «Сигнал»[57]: «Господин Полторанин, что вы думаете о будущем Ельцина?» Ответ авантюриста: «Думаю, что он уже сыграл свою историческую роль, помог развитию демократии». Бурбулис и Полторанин – два могущественных сановника, получивших огромную власть из рук президента, два председателя-негодяя: один стал распространять слухи о скорой смерти Ельцина, другой упреждал, что Ельцин должен уйти, он сыграл свою роль.

Письмо президенту Б.Н. Ельцину

от вице-премьера А.Н. Шохина

«…Считаю своим долгом еще раз обратиться к Вам, чтобы попытаться предупредить опасное развитии ситуации, которая складывается вокруг Российского дома науки и культуры (РДНК) в Берлине и грозит нанести непоправимый ущерб нашему государству и скомпрометировать его руководство. На наших глазах разыгрывается спектакль, постановщиком и исполнителем главной роли в котором с российской стороны выступает, по всей вероятности, М.Н. Полторанин. М.Н. Полторанин преследует следующие цели:

– свести разговор о правовом статусе РДНК в плоскость якобы существующих межведомственных разногласий между ФИЦем и РАМСом;

– закрепить здание и имущество на балансе ФИЦа, чтобы им распоряжаться единолично и завершить его переоформление на германское общество с ограниченной ответственностью (ГМБХ), руководимое А. Убероем.

Еще задолго до создания ФИЦа М.Н. Полторанин по-своему распорядился судьбой российского имущества в Берлине. Как я вам уже докладывал, 6 мая 1992 года во Франкфурте-на-Майне были подписаны договоры, по которым РДНК площадью 29 тыс. кв. м и стоимостью около 800 млн. дойч марок (по рыночной стоимости) и земельный участок, на котором он расположен, безвозмездно передавались вышеупомянутому ГМБХ, зарегистрированному с минимальным по законодательству ФРГ уставным капиталом в 50 тыс. ДМ (ДМ – немецкие марки).

5 июня 1992 года от имени правительства Российской Федерации М.Н. Полторанин документально подтвердил заключенные 6 мая договоры, хотя никаких полномочий на то не имел. 26 июня 1992 года М.Н. Полторанин, выступая уже от имени Российской Федерации, на что также не был уполномочен, выписывает генеральную доверенность на распоряжение РДНК на имя С.М. Байгарова, заместителя главного редактора газеты «Россия», который, в свою очередь, от имени российского правительства передоверил распоряжаться российским имуществом в Берлине некоему У. Хофману – менеджеру, работающему в предпринимательской группе А. Убероя. 12 августа 1992 года А. Уберой и выступавший от Российской Федерации У. Хофман подписывают договор, который фактически за 4 месяца до издания Указа Президента Российской Федерации «О Федеральном информационном центре России» оговаривает условия взаимодействия сторон по созданию информационно-культурного центра на базе РДНК. Подписание договора от 12 августа 1992 года имело, как можно предположить, целью закамуфлировать слишком очевидный мошеннический характер сделки от 6 мая 1992 года, из-за чего по законодательству ФРГ сделка могла быть просто расторгнута.

При этом обращает на себя внимание тот факт, что предпринимательская группа А. Убероя специализируется исключительно на торговле недвижимостью и никакого отношения к деятельности в области информации и культуры не имеет. Все документы по РДНК, подписанные с санкции М.Н. Полторанина, тщательно скрывались от правительства Российской Федерации и от российского посольства в ФРГ. 28 декабря 1992 года М.Н. Полторанин в письменном виде предостерег нотариуса, оформляющего сделку, от разглашения, заявив при этом, что он является единственным полномочным представителем Президента Российской Федерации по данному вопросу. Только в феврале 1993 года российское правительство получило возможность ознакомиться со всеми подробностями сделки с российским имуществом.

Исходя из того, что М.Н. Полторанин ни исполнительной, ни законодательной властями не был уполномочен распоряжаться собственностью Российской Федерации в ФРГ, а также принимая во внимание очевидный ущерб интересам государства, наносимый заключенными вышеупомянутыми договорами, и положения действующего соглашения между правительствами СССР и ГДР (правительство ФРГ является правопреемником ГДР по этому договору), в соответствии с которым «в случае, если у советской стороны возникнет намерение передать право собственности (на РДНК) третьей стороне, то компетентным органам ГДР принадлежит преимущественное право приобретения здания», от имени Председателя Совета Министров – правительства Российской Федерации В. С. Черномырдина германской стороне было заявлено о непричастности российских властей к документам, подписанным с санкции М.Н. Полторанина, и поставлен вопрос об их опротестовании.

Заявление М.Н. Полторанина о том, что РАМС якобы пытается удержать за собой здание РДНК, переданное ему Указом Президента Российской Федерации от 14 августа 1992 года, не более чем попытка завести вопрос о судьбе российского имущества в сферу исключительно межведомственных противоречий. Существо дела в другом – будет ли имущество стоимостью в 800 млн. ДМ по-прежнему находиться в распоряжении Российской Федерации или будет для нее раз и навсегда утрачено. Считал и считаю, что до тех пор, пока не будут расторгнуты договоры и окончательно не подтвердится правовой статус РДНК как собственности России, никакой межведомственной дележкой этого имущества заниматься не следует.

Все возможные усилия в настоящее время необходимо направить на опротестование сделки с российским имуществом в судебном порядке, пока не сделано окончательной записи о его перерегистрации в земельной книге Берлина. Усилия же М.Н. Полторанина, как можно судить, сосредоточены на достижении прямо противоположного результата. Сразу же после своего возвращения из ФРГ, где он находился по приглашению А. Убероя и смог удостовериться, что переоформление российской собственности на ГМБХ благодаря демаршам, предпринятым российским правительством и посольством в ФРГ, приостановлено, М.Н. Полторанин ставит перед Вами вопрос о немедленной передаче РДНК на баланс ФИЦа.

Можно не сомневаться, что, как только такая передача состоится, М.Н. Полторанин постарается сорвать усилия российского правительства по опротестованию договоров, заключенных с его санкции, произойдет окончательное переоформление российской собственности на нового владельца, и она будет навсегда утрачена для Российской Федерации.

М.Н. Полторанин пытается мотивировать обоснованность своих действий тем, что его схема позволит получить от ГМБХ А. Убероя деньги на политические цели демократического движения (проведение референдума, предвыборной кампании). Во-первых, считаю безнравственным строить подобные планы на базе мошеннической сделки, во-вторых, нет никаких оснований считать, что ГМБХ А. Убероя, получив в свою собственность здание в Берлине, будет исправно выполнять условия соглашения с М.Н. Полтораниным и перечислять ему часть доходов от эксплуатации РДНК (сделка, построенная на обходе российских законов, провоцирует и на нарушение всех прочих договоренностей), наконец, в-третьих, нарушение условий межправительственного соглашения об учреждении РДНК позволит властям ФРГ забрать его в свое ведение при минимальной компенсации российской стороне.

Пользуясь доступом к Вам, Борис Николаевич, М.Н. Полторанин пытается ввести Вас в заблуждение по поводу сделки с РДНК (чем, безусловно, «подставляет» в сложный политический период) и одновременно предпринимает попытки дискредитировать и устранить меня из правительства, с тем чтобы ликвидировать главное препятствие на пути реализации своей дурно пахнущей сделки.

Исходя из вышеизложенного, до окончательного решения вопроса о правовом статусе РДНК и его функциях предлагаю безотлагательно принять специальный Указ Президента Российской Федерации «О Российском доме науки и культуры в Берлине» (проект прилагается).

Приложение: 1) упомянутое на 1 листе; 2) материалы юридической экспертизы договоров, подписанных по РДНК, на 4 листах.

А. Шохин

06.04.1993[58].

Вот такое интересное письмо одного министра, вице-премьера, с обвинением в мошенничестве другого министра, тоже вице-премьера, более могущественного. Чего стоят все жалкие «разоблачения» Полторанина, этого проходимца, место которого – в тюрьме, в том числе его обвинения в «заговоре» председателя Верховного Совета?

«Российские вести» напечатали комментарий по поводу публикации (в «Правде» и «Рабочей трибуне») письма А. Шохина президенту Ельцину, излагающего точку зрения вице-премьера на ситуацию, сложившуюся вокруг Российского дома науки и культуры (РДНК) в Берлине. Это сугубо конфиденциальное письмо, содержащее обвинения в адрес руководителя Федерального информационного центра Полторанина, по утверждению пресс-службы Шохина, «кто-то выкрал». Вот что сказал «Российским вестям» по поводу «правдинской» публикации Михаил Полторанин: «Это – продолжение политической акции, направленной против президента и его единомышленников. Сегодня практически любая информация может быть куплена. Мне трудно поверить, что письмо украли – слишком уж выгодна утечка Шохину и его ведомству».

Здесь другой вопрос: может ли считаться вор, мошенник – политиком? На мой взгляд, нет. Вор, как говорил Жеглов из известного фильма Станислава Говорухина, «должен сидеть в тюрьме». Политикой должны заниматься другие люди, не связанные с воровством и казнокрадством. Будучи пойманным «за руку», Полторанин вдруг вспомнил о Верховном Совете, как «высшем судии» «для его» дела. Вот что он стал говорить: «Считаю, что Черномырдин в сложившейся ситуации просто обязать издать распоряжение проверить, сколько на «доме» заработано и куда ушли деньги. Скажу больше: пусть Верховный Совет поручит прокуратуре, чтобы у всех, не считаясь с должностью, – у президента, вице-президента, членов правительства, депутатов, – были проверены счета в зарубежных банках. Личные и по доверенностям, вот тогда все станет ясно. Говорю это с легким сердцем, потому что у меня таких счетов нет»[59].

Что может быть более позорным явлением: один заместитель главы правительства обвиняет другого заместителя главы правительства… в коррупции! Это – реальное свидетельство разложения самого правительства, всего политического режима, сформированного президентом. Разве не следовало президенту отправить в отставку все это правительство со всеми их коррупционными делами, склоками, взаимными обвинениями и контробвинениями? Этот вполне естественный для данной ситуации шаг президент не сделал, ограничившись тем, что назначил другого министра печати (Федотова), а Полторанин так и остался руководителем Федерального информационного центра, которому подчинялось и это Министерство печати.

«Вице-премьер Шохин в ответ на попытки со стороны Полторанина оправдаться перешел в новую атаку на него. На встрече с журналистами он снова обвинил Полторанина в нанесении «реального ущерба России». По его словам, «некая сумма (уже весьма скромная, всего в 1 млн марок), заморожена на счетах арендаторов», использующих помещения Российского дома науки и культуры (БДНК). Однако потенциальный ущерб от деятельности Полторанина, ответственного за БДНК, может быть значительно большим, поскольку возникла угроза экспроприации Дома науки и культуры в Берлине германскими властями. Г-н Шохин считает, что действия Михаила Полторанина привели к смене владельцев БДНК: «Советский Союз был собственником дома, а Россия, как записано в земельной книге Берлина, только пользуется этим домом». Теперь, после мошеннических операций Полторанина с сообщниками, необходимо «судебное разбирательство», «чтобы вернуть в собственность России этот дом». В завершение обвинительной речи Шохин заявил: «Я не хочу сказать, что Михаил Никифорович – германский шпион, но тем не менее он играет на руку федеральным властям Германии, которые могут… изъять этот дом при минимальной компенсации российской стороне. А стоимость этого дома – 800 млн марок»[60].

Намеки вице-премьера на причастность Полторанина к процессу измены интересам России, возможно, были трудно доказуемы, но факты коррупции все же были очевидны. Конечно, ни одно западное правительство и тем более ни одна западная спецслужба не была в состоянии предложить этому человеку материальные условия, сопоставимые с объемом контролируемого им, как руководителем Федерального информационного центра, имущества, – писали аналитики. Полгода назад в соответствии с указом президента России в «непосредственное подчинение» ФИЦ перешла телерадиовещательная компания «Россия» и пресс-центр правительства. ФИЦ также осуществляет «координацию и руководство» агентством ИТАР-ТАСС и телекомпанией «Останкино», «в ведение» ему переданы Дома российской прессы в Москве, БДНК в Берлине, здание в Москве (по ул. Люблинской, д. 1) и подведомственные Минпечати телерадиовещательные компании[61]. По действующим, явно устаревшим расчетам (точную оценку дать невозможно, так как здания, сооружения и оборудование числятся на балансе указанных организаций, то есть на порядок ниже современных оценок их стоимости в сметных ценах советского периода), Полторанин управляет собственностью в 1,5 трлн руб., или 1,5 млрд долл., из которых треть приходится на БДНК. Полторанин, как известно, лелеял мечту создать консорциум, где ФИЦу, вероятно, отведена роль холдинга, обладающего контрольным пакетом акций всех своих подразделений. И как предполагаемый хозяин гигантской информационной структуры, Полторанин, писал автор цитируемой газеты, естественно, не заинтересован в утрате БДНK. Если же вопросы принадлежности этого «дома» до сих пор не урегулированы, то, по-видимому, потому, что для Полторанина защита от притязаний Шохина на это монументальное задание представляется более актуальной, чем борьба с потенциальной пока угрозой захвата его властями ФРГ. Свою «оправдательную статью Полторанин назвал «Сегодня любая информация может быть куплена»[62]. Это – сущая правда! Но именно этот мерзавец Полторанин внес самый весомый вклад для того, чтобы российская пресса стала предметом купли-продажи.

Общество никак не ожидало, что первые ростки свободного предпринимательства принесут появление в феноменальных масштабах коррупции, прежде всего в самом государственном аппарате. Скорее всего это было связано в значительной мере с общим ослаблением государственных институтов, уходом из политической системы мощного аппарата КПСС, который выполнял контрольные функции, ослаблением (и депортацией) правоохранительных органов, спецслужб, прокуратуры и суда. Сами эти органы быстро стали также коррумпированными – их давила общая среда накопительства, жадности, дикая страсть к богатству легким (любым!) путем. Одновременно сформировались организованные преступные группы, некоторые из которых стали устанавливать постоянные связи с государственными и муниципальными работниками, а также с правоохранительными органами. Этому же способствовали либерализация режима въезда-выезда граждан и в значительной мере поток иностранцев-авантюристов из всех частей мира, которые под видом бизнесменов слетались, как вороны, в крупные города России в целях быстрой наживы на сомнительных операциях. Они находили удивительно скоро таких же российских авантюристов, устанавливали «деловые связи» с должностными лицами и обогащались. Вывозили все: военную технику, машины и оборудование, руды и металлы, нефть, газ, лес, металлом и т. д. Взамен обычно обязывались поставлять продовольственную или гуманитарную помощь. Это была какая-то всеобщая маниакальная страсть – обеспечить продовольствием страну, на полях которой собирали богатый урожай и паслись десять миллионов крупного рогатого скота, овцы, козы, свиньи, сотни миллионов птицы и т. д., – абсолютно никаких признаков возможного голода не было и в помине.

Но все – и общество, и власть, и новые предприниматели, и СМИ – все только и говорили о проблемах с продовольствием. Спустя много лет я пришел к такому выводу, что это была хорошо спланированная глобальная мистификация с целью подчинить Россию Западу через быстрый рост продовольственной зависимости. Этот «новый порядок» ускоренно был введен при Ельцине, который не видел в этом опасности. А первоочередная задача состояла в том, чтобы заставить малопрофессиональное правительство Гайдара, а затем – Черномырдина заключить долговременные соглашения на поставку больших объемов продовольствия из Запада в Россию по завышенным ценам. В США и Западной Европе было много стратегических запасов продовольствия, вот его и надо было сбыть, причем по дорогим ценам, в Россию. Эта «операция» была успешно выполнена благодаря ельцинской политике. На этом заработали многие: банкиры, спекулянты, предприниматели, авантюристы, перекупщики из США, Канады, Австрии, Франции и, конечно, мошенники из России, в том числе должностные лица в правительствах и иных властных и деловых кругах, имеющих отношение к такого рода внешним операциям.

Самые масштабные коррупционные явления стали развиваться в Москве и Петербурге, почти одновременно с приходом к власти известных в обществе депутатов СССР. И вдруг – целый поток сигналов о растущей коррупции в обеих столицах. Причем сигналы обоснованные и исходящие в том числе от городских депутатов, с указанием реальных событий, фактов, суммы незаконных сделок с какими-то сомнительными компаниями, при «содействии» мэрий и их ответственных сотрудников. Некоторые депутаты из Моссовета и питерского Совета мне стали передавать целые папки «бумаг», – правда, я вскоре отказался их принимать, сославшись на то, что «разбирать» эти вопросы – не в моей компетенции. Аналогичные сведения приходили отовсюду – от Калининграда до Владивостока, и в не меньшей мере – из национальных республик, южных краев и областей; поступали сообщения о крупнейших аферах вокруг имущества Западной группы войск (ЗГВ). В общем, страну буквально захлестнули воровство, подкупы, взятки – все хотели быстро разбогатеть за счет государства.

Я имел непосредственное отношение к тому, что Попов и Собчак были избраны мэрами. Дело в том, что в соответствии с действующим тогда законодательством, население городов избирало депутатов в городские советы. А последние избирали исполнительные комитеты этих советов как коллегиальных органов исполнительной власти; одновременно эти советы избирали председателя исполнительного комитета. Кстати, почти такие же системы существуют в ФРГ, Австрии и даже в ряде штатов США. Мы поторопились разрушить превосходно работающую управленческую модель.

Спустя много лет после ликвидации этой системы мы видим, как предельно вульгарно организована власть и управление в России в современных условиях, мне кажется, что та, прежняя, была и разумной, и вполне демократичной. После устранения роли всесильных партийных органов она представляла собой наиболее оптимальную модель организации власти в городах, селах и деревнях – обеспечивая прямую связь с избирателями и подконтрольность органов управления легислатуре. В то же время, как показала практика, за четверть века, которые прошли после ликвидации модели Советов, которые были почти идеальными органами местного самоуправления, – новая система организации местных органов власти, мало связанная с волей избирателей, – это, по сути, профанация, издевательство над самими понятиями «самоуправление» и «демократия».

Публика в России в отличие от европейской имеет свои давние, многовековые традиции и психологические особенности национального характера. В частности, подчинение и поклонение прямой силе, повышенное значение авторитета силы, а не силы авторитета. Отсюда – легкость, с которой общество всегда подчинялось грубой силе, давлению. Потому и Ельцин не желал считаться с парламентом, исходя из убеждения: как же так, меня же избрал народ, почему я должен считаться с какими-то «парламентариями»? Точно так же рассуждают губернаторы, мэры и прочие руководители, – которых в кресло возвели не избиратели через парламенты, а вышестоящая власть. В этом еще одно принципиальное отличие – в данном случае психологии огромной армии исполнительной власти в России всех уровней от поведенческих мотивов соответствующего корпуса чиновничества в западных странах. (Не во всех, а в тех, которые составляют «ядро» культуры западноевропейского сообщества.)

Отсюда мое твердое убеждение: в России может успешно действовать исключительно как парламентская республика, и все должностные лица должны назначаться (избираться) через «парламентское сито». Любая другая модель неизбежно ведет к авторитаризму, произволу и самолюбованию власти, коррупции в гигантских статистиках, и в конечном счете – гибели государства.

Тогда, в начале 90-х, а это происходило непосредственно после подавления августовского (1991 г.) путча, Гавриил Попов обратился в Президиум Верховного Совета с ходатайством позволить провести в Москве выборы мэра непосредственно избирателями. И хотя Московский городской совет в лице своего председателя Николая Гончара возражал, я этот вопрос вынес на решение Президиума Верховного Совета и добился его согласия (как эксперимент). Интересно, что к концу заседания пришел запыхавшийся Анатолий Собчак с «кучей бумаг» и тоже стал просить нашего разрешения на выборы в Петербурге губернатора (мэра) аналогичным образом. Мы, конечно, не стали читать все эти «бумаги», я предложил согласиться с предложением Собчака, возражений не было. Оба – и Попов, и Собчак – вскоре были избраны. Первый – мэром Москвы, второй – Петербурга. Попов вскоре ушел добровольно, его первый заместитель Юрий Лужков не имел ни одного шанса стать мэром – ни москвичи, ни депутаты города (Моссовет) и районов не допустили бы этого, его популярность была в пределах 1–2 %, как сообщали СМИ.

После ухода Попова я и Ельцин столкнулись с выбором нового руководителя Москвы – мы оба знали, что стабильность в столице – это важный элемент общей стабильности в стране. И понимали, что москвичи не изберут серенького чиновника Лужкова мэром. Напомню читателю, что Московский Совет народных депутатов был избран, как и парламентарии Российской Федерации, на самом пике горбачевской демократической реформы. Поэтому избиратели столицы направили своими представителями в Моссовет людей с самыми разными идейными воззрениями – от неистового трибуна Виктора Ампилова («русский Че Гевара», как называли его в западной прессе) до рафинированного интеллектуала с умеренными демократическими взглядами Сергея Станкевича, вместе с известным союзным депутатом профессором Гавриилом Поповым. Моссовет был свободным, раскрепощенным, и в ходе его работы разворачивались целые политические баталии. Попов и Станкевич стали широко известными благодаря их частым критическим высказываниям в адрес Михаила Горбачева на съездах народных депутатов СССР. Попов, как я выше писал, был избран председателем Моссовета, а Станкевич стал его первым заместителем. А вот Юрия Лужкова в качестве своего ставленника на пост исполнительного комитета Попову удалось провести с огромными трудностями. Многие помнили Лужкова со времен прихода Ельцина в 1985 году к руководству Москвой, когда он назначил Лужкова руководителем аграрно-промышленного комплекса и тот благополучно провалил дело – снабжение города только ухудшилось, это помнили москвичи. Поэтому было очевидно, что ни выборы населением, ни выборы Московским Советом не дадут шансы Лужкову стать главой Москвы после «тихого» ухода Гавриила Попова.

«Мне нужен Лужков во главе Москвы, Руслан Имранович, – сказал мне тогда Ельцин. – Подумайте, найдите выход из этой ситуации. Вы знаете, насколько важно сохранить в Москве стабильность. Я верю, что Лужков с этим справится, других кандидатур я не вижу, хотя и Лужков – не особенно сильная личность. Я помню его – так, добротный середняк. Пусть поработает год-два, а потом посмотрим».

Я был согласен с президентом. Часто встречался с Лужковым по разным вопросам, включая те из них, которые были связаны со строительством жилых домов для депутатов России, и многим другим вопросам. Он показывал желание помочь, оперативно решал вопросы. Мне тогда представлялось, Лужков может стать неплохим градоначальником. Вопросы возможной деградации в плане мошенничества, коррупции и пр. – это даже не приходило в голову.

Через дня два я поехал к Ельцину и передал ему проект совместного постановления, который должны были подписать президент и председатель Верховного Совета. В нем Юрий Лужков назначался мэром до истечения срока с периода избрания ушедшего в отставку мэра Гавриила Попова. Ельцин внимательно прочитал, потом подумал и сказал: «Да, пожалуй, это самое правильное решение. Против этого документа, подписанного нами вдвоем, даже самые ярые противники Лужкова возражать не будут». Так и произошло – Моссовет согласился с нашим решением. Так, со 2 июня 1992 года Юрий Михайлович Лужков стал мэром Москвы. Он оказался весьма неблагодарным человеком и никогда не упоминал, что стал мэром не по воле москвичей, а по милости председателя Верховного Совета и президента России, и ложно утверждал, что был избран москвичами.

Оба, и Собчак, и Лужков, так и не смогли найти взаимопонимания со своими легислатурами, непрерывно воевали с ними, стремились стать «над ними», выходили за пределы своих полномочий, откровенно злоупотребляли своей властью. Мне постоянно приходилось успокаивать депутатов двух столиц, выслушивать их жалобы, а затем – вести соответственные «беседы» с двумя предельно выраженными автократами, в которых было столько же демократизма, сколько в грибоедовском Скалозубе.

И вот – вал жалоб депутатов обеих столиц (прежде всего, со стороны «демократов»), пухлые папки с компроматом, чуть ли не ежедневные публикации в питерских и московских газетах разной ориентации – от прохановского «Дня» до суперлиберальных «Московских новостей» и «Новой ежедневной газеты» – с целыми повествованиями о мошеннических проделках в системе управления столиц. Это было предельно неприятно. Я, как выше писал, к обоим героям относился хорошо (даже в страшном сне не мог представить себе, как низко, подло будут они вести себя в сентябре – октябре 1993 года по отношению ко мне и Верховному Совету). Одним из первых по поводу противоречивой деятельности Лужкова забил тревогу знаменитый журналист, публицист и писатель Юрий Щекочихин. 10 сентября 1992 года в «Литературной газете» появилась его обширная статья «Страх». Это была бомба, журналист провел криминальное расследование, в центре которого оказался мэр Москвы Ю. Лужков. Ниже – некоторые из изложенных им фактов.

«Так, еще на посту вице-мэра, – писал Щекочихин, – Лужков участвовал в так называемом «оргкомитете» – по существу частной фирме – по приватизации нежилых помещений, в которую сплошь входили ответственные чиновники московского правительства. Уже впоследствии, изучая документы «оргкомитета», я поразился, с какой легкостью он распоряжался городским капиталом и даже, не стесняясь, проводил лжеаукционы, где первоначальная стоимость квартир на продажу равнялась сумме, которую за эту квартиру учредители аукциона получили, и при этом покупатель был обозначен одним и тем же номером». И далее: «Как он (Ю. Лужков. – Р.Х.) объяснит, какие доходы позволили ему провести отпуск с женой – в декабре (1991 г.) прокатиться в Англию?» Щекочихин направил сведения о фактах коррупции со стороны Лужкова в письме на имя президента Ельцина – это, по его словам, было обращение к «своему бывшему коллеге по межрегиональной группе в Союзном парламенте, а также и человеку, за президентство которого он, Щекочихин, отдал свой голос», – так писал Щекочихин в «Литературной газете». Никакого ответа он не получил. О реакции Кремля на письмо Щекочихина другой журналист писал: запомнилась гробовая тишина, наступившая на какой-то период в ошарашенной Москве и официозных средствах массовой информации[63]. Воцарился своего рода «заговор молчания». Запомнилось смятение Лужкова, запечатленное телекамерой во время посещения Ельциным Третьяковки. Мэр предстал тогда в смиренной позе кающейся Марии Магдалины. Но мэрия – не Мария. По данным, приведенным Юрием Щекочихиным, только «недопоступление» от проданной в 1991 году в Москве гуманитарной помощи превысило 200 млн руб. (по нынешним ценам это – миллиарды). А, следовательно, «наша кающаяся Магдалина скорее сравнима с Вараввой»[64].

Помните его историю? В Древнем Иерусалиме в честь праздника Пасхи был обычай отпускать на свободу одного узника; то есть это тот исторический выбор, который вошел в Книгу Книг. Был выбор между Иисусом и Вараввой. Посредником был римский консул Пилат. Кого же предпочел освободить народ? Варавву – разбойника и душегуба! Кто был распят? Правдолюбец и правозащитник Иисус. Вот вам «свободное волеизъявление» еврейского народа! (Как оно похоже на «волеизъявление» первого народного референдума 25 апреля 1993 г.!)

Свою блудливую роль и в 1993 году, и две тысячи лет назад сыграла официальная пропаганда. Как свидетельствует Библия, «первосвященники и старейшины возбудили Народ простить Варавву, а Иисуса – погубить». Правда, к чести тогдашнего римского правителя Иудеи – Понтия Пилата, он трижды просил за Христа и только после этого «умыл руки».

Попытки принципиального главного контролера Юрия Болдырева провести инспекцию дел в Москве были жестко пресечены лично Ельциным. А сам «железный Феликс» (то есть Болдырев) российского контроля попал в опалу. Вот как, по его словам, обстояло дело, согласно его интервью «Московским новостям»: «Я отказался выполнять переданное мне устное поручение президента (прекратить проверку) без письменного подтверждения. Письменное поручение приостановить проверку (хотя я был с таким решением не согласен) выполнил. Но ответственность за прекращение проверки на себя брать не стал».

Ну и что? Кому какое было дело до Болдырева, если президент лично решил прикрыть мошенников? Другой журналист, Юрий Глухов, писал: «Что ж, на каждый роток не накинешь платок, хоть он и президентский. Платок разоблачительных материалов нарастает, от тактично щадящих до убийственно безжалостных («Лужков, ты коррумпирован!» – шумит на всех углах «День»). В войну против Лужкова включился Моссовет, начав кампанию за перевыборы мэра. Если все предъявленные обвинения – ложь, то странно, что никто из обличителей до сих пор не привлечен к суду за «клевету», да и сам «пострадавший» (Лужков) не торопится искать судебной сатисфакции. При отсутствии открытого выяснения существа дела в установленном законом порядке стопроцентное алиби, выданное Лужкову сверху, выглядит как индульгенция. Оправдательный вердикт с большевистской формулировкой «человек, преданный делу» не очень-то впечатляет. Представим себе, что хотя бы сотая доля выдвинутых обвинений – истина. На какие злоупотребления может пойти должностное лицо, занимая такой пост, чтобы замести следы? Ведь в его распоряжении силы ОМОН, финансовые средства для их поощрения, он проводит инструктаж, то и дело председательствуя на совещаниях работников МВД. В его распоряжении – канал телевидения и многие печатные органы, не говоря о прочих административных «мелочах» (как жилой фонд и т. д.). Зададимся вопросом: вправе ли вообще человек с мало-мальски запятнанной репутацией обладать такими рычагами власти? Отдавать указания о разгоне народных демонстраций, разрешения о проведении митингов, читать морали съезду народных депутатов? По крайней мере, видимо, ему надлежит, хотя бы временно, приостановить свою деятельность до полной публичной реабилитации своего имени и своей чести. Это элементарно. Личная безупречность – неписаный закон для претендентов на государственное место. Бесстыдство власти – феномен сегодняшней российской действительности. От разгула демократии мы пришли к демократии разгула»[65].

Кстати, об уровне компетентности руководства мэрии свидетельствует и то, что еще в конце 1991 года оно обратилось в доживающий свои дни Союзный комитет по управлению делами СССР – с просьбой дать деньги на приобретение 30 000 автомобилей марки «Мерседес» для московского такси! В грязную, оплеванную, не убирающуюся тогда Москву запустить «Мерседесы»! Каково? Какой размах мысли! Прямо по Остапу Бендеру, только в отличие от призрачных мечтаний Остапа приобрести 1 млн руб. московские правители получили сотни миллионов, не особенно утруждая себя хитроумными комбинациями.

«Это бесстыдство власти», о котором писал журналист, проявилось в наиболее отвратительной форме в провозглашении жены мэра «первой бизнес-леди» России, владеющей предприятиями на миллиарды долларов. И то обстоятельство, что следственные и судебные органы не провели тщательное расследование всех неприглядных дел московского мэра и вокруг них, позволяя ему в течение 20 лет разрушать столицу страны – это лучший показатель слабости власти, ее податливости сомнительным влияниям дельцов от политики и бизнеса.

Не лучше обстояло дело и в Петербурге в связи с деятельностью Собчака, вокруг которого не утихали разного рода коррупционные скандалы, в том числе в связи арестом руководителя «Балтийского морского пароходства»[66]. Продажа квартир, земельных участков, передача нежилых помещений в аренду, строительных подрядов и т. д. и т. п. – все это фигурировало не только в СМИ, но и множестве справок, докладов и отчетов разных организаций, включая городской Совет. Здесь приводилась и деятельность предприятия «Мариинский фонд», созданный Собчаком (во главе с женой – ну как же без жены?), финансирующий в том числе зарубежные путешествия семейства[67]. Реакции властей, включая правоохранительные органы, – никакой.

В такой атмосфере Верховный Совет приступил к разработке закона о борьбе с коррупцией, соответствующие комитеты подготовили неплохой проект и вынесли его на обсуждение Верховного Совета. В проекте был учтен богатый международный опыт, а также рекомендации ООН. Казалось бы, закон надо принимать, к этому склонялся Верховный Совет. Но вдруг выступает Михаил Митюков, председатель комитета по законодательству, и буквально громит проект (ныне – член Конституционного суда). Чисто субъективный, необоснованный подход Митюкова (бывшего судьи) был очевиден, но сомнения среди парламентариев он породил. В результате проект закона был утвержден в первом чтении и… отложен.

А через неделю, 4 апреля 1992 года, появился указ президента «О борьбе с коррупцией в системе государственной службы» (точное название проекта закона, обсуждавшегося на Верховном Совете). Спрашивается – какой в этом смысл? Разве не логично было бы президентской стороне внести свои соображения в закон? Здесь, разумеется, было очевидное проявление какой-то неумной конкуренции с законодателем, попыткой его подменить через «указное право» – излюбленный подход диктаторских, авторитарных правителей. И заодно не допустив принятия нормативного акта, которого опасались прежде всего носители исполнительной власти всех уровней. Указ носил следы поспешности, в нем отсутствовала необходимая конкретизация, да и ответственность нарушителей указа не могла быть сравнимой с той, которую содержал проект закона Верховного Совета. Поэтому он не обеспечил реализацию тех задач, которые в нем ставились. Однако этот указ сыграл свою предельно негативную роль, он заблокировал окончательное рассмотрение и принятие указанного выше закона. (Его удалось принять лишь летом 1993 г.)

Под таким названием была опубликована большая статья в газете «Правда». Спустя несколько месяцев газета вернулась к этой теме, задавшись вопросом: что последовало за выступлением газеты? Главное, это перемены в руководстве Контрольного управления администрации президента[68].

На место Ю. Болдырева пришел А. Ильюшенко. Казалось бы, следовало ожидать кардинальной перестройки всей системы этого органа с целью усиления его роли в борьбе с коррупцией. К сожалению, предложения о радикальном укреплении Контрольного управления учеными, аналитиками, народными депутатами России, профессионалами из центральных аппаратов Минюста, Генеральной прокуратуры, МВД, МБ на конкурсной основе были проигнорированы. Без долгих размышлений в должностях утверждались прежние сотрудники управления, многие из которых серьезно скомпрометировали себя, – А. Шестак (юридический отдел), Д. Шабанов (территориальная инспекция) и другие. Словом, вновь пришло 95 % «бывших». Причем происходили странные вещи. Так, симпатичные секретарши-машинистки стали… кто зав. сектором, кто консультантом, кто экспертом. «Ветераны» территориальной инспекции также через две-три ступени назначались на должности руководителей подразделений.

По существу, – писали журналисты, расследовавшие деятельность этого ведомства, – произошел захват Контрольного управления радетелями теплых чиновничьих мест, объединенных в некую стаю и не ориентированных на усиление борьбы с коррупцией и укрепление Российского государства. Легализовавшихся «теневиков» и их пособников в государственном аппарате это всегда устраивало. Не наводят ли подобная ситуация, сомнительная кадровая политика, длительное непринятие мер на печальную мысль о реально существующей всесильности коррупции, влиянии мафиозных сил на высшие органы управления? И не заставляет ли это задуматься об истинных причинах создания в стране общегосударственной системы коррупции и превращения нашего государства в криминальное? – задавала вопрос газета. Раньше в ходу было выражение «расправа за критику». То же самое происходит с нами и сейчас – создана обстановка самой настоящей нетерпимости. Прошло уже много времени, но нам не было сделано ни одного должностного предложения – пишут сотрудники Контрольного управления. Нам не дают никаких поручений, мы фактически не у дел. Более того, уже предлагают освободить кабинеты. Ясно: мы здесь неугодны[69]. Кстати, газета «Гардиан» отмечала, что «взяточничество во всех звеньях российского государственного аппарата встречается так часто, что стало чуть ли не общепризнанной практикой»[70].

Представьте себе на минуту: премьер Дмитрий Медведев со своими влиятельными заместителями, при молчаливом одобрении со стороны президента Владимира Путина, устраивает пресс-конференцию для иностранных журналистов с одной целью: просить у Запада помощи от… нападок Государственной думы и Сената. Этого не может быть никогда! – скажет читатель. Но это было в недавней истории России. 18 октября 1992 года, в пятницу, состоялась пресс-конференции для иностранных журналистов, которую провели в Москве Г. Бурбулис, М. Полторанин, А. Чубайс и А. Козырев. Выступившие – это самые влиятельные члены правительства Ельцина – дружно говорили о существовании «реваншистской угрозы», которая исходит от ряда парламентских фракций, «подпольных группировок, связанных с запрещенной Компартией, и даже – от Министерства внутренних дел». При этом косвенно намекалось, что идейным вдохновителем всех этих «групп» является председатель Верховного Совета Российской Федерации Руслан Хасбулатов[71], – писал Дж. Стил, обозреватель «Гардиан».

По словам М. Полторанина, на предстоящем съезде народных депутатов оппозиция «планирует отстранить от власти нынешнее правительство и провести довыборы членов Конституционного суда. Это необходимо с целью сместить нынешних его членов, назначенных Ельциным, – отмечает «Гардиан». (Неверная информация! Все члены Конституционного суда избирались, согласно закону, тайным голосованием депутатами съезда, их кандидатуры выдвигались председателем Верховного Совета – это не прерогатива президента. – Р.Х.) Это позволило бы объявить многие президентские указы неконституционными, лишить президента полномочий главы исполнительной власти и превратить этот пост в чисто номинальный», – пишет Дж. Стил в газете, ссылаясь на высказывания М. Полторанина. Газета обращает внимание на его обвинения в адрес председателя Верховного Совета РФ Руслана Хасбулатова, «под крылом которого, как утверждается, готовится переворот»[72]. Не отличались оригинальностью утверждения Чубайса, Бурбулиса, Козырева – они, как заведенные пропагандисты, твердили о «коммунистическом заговоре». Другой вопрос, который, по-видимому, волнует Кремль, – это отсрочка съезда народных депутатов. «Файнэншл таймс» объясняет стремление Б. Ельцина отсрочить проведение съезда тем, что на этом форуме возможна «попытка осуществить конституционный переворот»[73]. Газета «Times» приводит слова А. Чубайса о том, что съезд был намечен на декабрь 1992 года с целью «помешать массовой приватизации промышленных предприятий, которая должна начаться в январе 1993 года». Решение перенести дату проведения съезда народных депутатов, указывает «Таймс», свидетельствует о растущей озабоченности Ельцина деятельностью противостоящих ему сил в парламенте и царящей в стране атмосферой подавленности. Обращаясь с просьбой об отсрочке съезда, сторонники президента тем самым признают серьезную опасность вынесения вотума недоверия самому Ельцину или и.о. премьер-министра Е. Гайдару. «Опасения антипрезидентского заговора, подготавливаемого консервативно настроенными военными, директорами предприятий и коммунистами, высказываются на протяжении уже нескольких недель, и решение о переносе съезда служит самым убедительным доказательством, что правительство боится за свою судьбу», – отмечает «Таймс». Как пишет газета, программа экономических реформ в России садится на мель в обстановке растущего нажима со стороны так называемого центристского лобби в лице военно-промышленного комплекса. «Российские реформаторы вновь вынуждены обороняться. Советники президента Ельцина опасаются, что съезд – консервативный оплот старого партийного аппарата – воспользуется своей конституционной властью, чтобы замедлить ненавистные экономические реформы, попытаться сместить правительство Гайдара и, возможно, даже добиться отставки президента страны»[74]. Пользуясь обеспокоенностью населения ростом преступности, гиперинфляцией, разгулом спекуляции и неспособностью России защищать свои интересы в бывшем Советском Союзе, не говоря уж об остальном мире, новые заговорщики мечтают установить авторитарное правление, предупреждает «Таймс», повторяя глупые измышления экстремистов-либералов из президентского окружения и группы радикалов из Верховного Совета. По ее мнению, в такой обстановке Запад не должен игнорировать отчаянные крики «караул» в стане российских демократов, впадающих в отчаяние, указывала газета, не желая объективно разобраться в российской ситуации.

Информируя о решении президента Ельцина создать Совет глав республик Российской Федерации, «Гардиан» пишет: «Хотя Б. Ельцин уговорил лидеров республик поддержать идею создания Совета, даже сторонники российского президента в парламенте были удивлены учреждением этого нового органа». «Монд» публикует отчет своего московского корреспондента Ж. Корзе об упомянутой выше встрече членов российского правительства с группой иностранных журналистов. В ходе продолжительной беседы, пишет автор, «цвет наиболее реформистского крыла в правительстве и ближайшем окружении Ельцина» – заместители председателя правительства М. Полторанин и А. Чубайс, министр иностранных дел А. Козырев и государственный секретарь Г. Бурбулис – описывали широкий заговор, готовящийся их противниками, и открыто просили помощи у международной прессы»[75]. Г. Бурбулис, в частности, отметил, что оппозиция воспользовалась паузой последних месяцев для того, чтобы укрепить свои позиции в выборных органах власти всех уровней, а также в МВД, органах прокуратуры, провинциальных вузах и «прокоммунистических структурах», таких, как Конфедерация независимых профсоюзов. Из выступления государственного секретаря следует, отмечает газета, что опасность исходит также от «генералов от промышленности и сельского хозяйства», интересы которых пытается представлять «Гражданский союз» А. Вольского, и, безусловно, от председателя Верховного Совета Руслана Хасбулатова, «методично торпедирующего» реформы для того, чтобы укреплять собственную власть».

По мнению выступавших на встрече членов российского правительства, продолжает «Монд», тактика действий их противников заключается в том, чтобы 1 декабря 1992 года созвать съезд народных депутатов, который положит конец деятельности нынешнего правительства и остановит процесс реформ; параллельно «будут предприняты маневры, направленные на то, чтобы парализовать деятельность президента», в частности, будет сделана попытка добиться признания Конституционным судом незаконности его указов, связанных с реализацией программы реформ. В этих условиях, отмечает газета, соратники президента намерены добиться отсрочки «чрезвычайно опасного съезда» до будущей весны, рассчитывая за этот период изменить в свою пользу соотношение сил и настроений в обществе.

Французская «Эко» также не удержалась от клеветнических изложений – она отметила, что съезд «известен своим враждебным отношением к политике реформ, и поэтому российский президент имеет все основания опасаться, что депутаты попытаются сместить правительство и лишить главу государства представленных ему год назад дополнительных полномочий». Кроме того, Конфедерация независимых профсоюзов – одна из ведущих организаций российских рабочих – намерена провести в субботу «день действий», и, если эта акция приобретет достаточно широкий размах, это также может поколебать позиции исполнительной власти. Но, по мнению газеты, наибольшее беспокойство в окружении президента вызывает то, что Б. Ельцин, видимо, пытается сблизиться с «Гражданским союзом», известным своим сдержанным отношением к политике реформ. В этом случае, считает «Эко», ряд наиболее активных сторонников реформ могут быть вынуждены выйти из состава правительства.

Меня буквально поражал низкий уровень анализа со стороны влиятельных органов иностранных СМИ социально-экономической и политической ситуации в России, их догматизм и шаблонный подход. Это было объяснимо, когда речь шла о «полторанинских СМИ», но эти – Times, Le Monde, «Эко» и другие известные зарубежные газеты? – зачем им все эти «дешевки» и «штампы»? Уму непостижимо! Однако все объяснялось довольно просто – Ельцин и правительство стали «клиентами Запада», полностью управлялись и подчинились его интересам.

Интерес к российским преобразованиям осуществлялся главным институтом России – Верховным Советом; был высок со времени первых демократических выборов в российский парламент в 1989–1990 годах. Тогда его возглавил Борис Ельцин. (Я был его первым заместителем до 12 июня 1991 г., когда он был избран президентом.) Тогда, напомню, немедленно начались сильнейшие противоречия между Ельциным и Горбачевым и в целом между союзным и российским руководством. Уже одно это весьма интересовало не только иностранных корреспондентов, но и политиков ведущих стран мира, дипломатов, в том числе из США и Западной Европы, Китая, Японии и других стран.

Было много серьезных деловых организаций и отдельных представителей мирового бизнеса – они хотели прежде всего уяснить для себя, насколько мы, новые лидеры России, являемся серьезными государственными деятелями, способными повести страну по пути реального развития. Только в этом случае, считали они, и это было естественно, возможно иметь с Россией серьезные деловые связи. Но было и много иных, представлявшихся как «серьезные бизнесмены», на самом деле – авантюристы, которых приводили, в частности, ко мне, чаще всего наши депутаты, с просьбами «подписать» какие-то «бумаги», суля огромные выгоды от неких сделок с некими организациями. Я довольно быстро научился их распознавать.

Вскоре после подавления путча (в августе 1991 г.) к нам прибыл экс-президент Роналд Рейган в сопровождении внушительной группы его сотрудников и дипломатов. Я и Ельцин встречали его в нашем Белом доме на ступенях. Затем перешли в кабинет. Он вначале что-то оживленно выспрашивал у Ельцина, но вскоре умолк. Сидевшая рядом со мной американка шепнула мне: «Скажите Ельцину, чтобы не затягивал разговор, Рейган быстро устает, он не может выдержать беседу более 25–30 минут». Я подозвал министра Козырева и передал ему эту информацию, он тут же передал Ельцину. Уходя, Рейган, уже в дверях, обращаясь к Ельцину, сказал: «Мы с вами должны спасти этот мир!» Мне было немного смешно, но я удержался от улыбки. Рейган был уже серьезно болен, об этом я уже знал из американской прессы, начальная стадия болезни Альцгеймера (потеря памяти).

Вскоре (ноябрь 1991 г.) я встретился и имел большую, продолжительную беседу с директором-распорядителем МВФ Мишелем Камдессю. Это для меня было куда интереснее, чем протокольная встреча с больным Рейганом.

После любезного приветствия я спросил гостя: с какой повесткой он прибыл в Москву и чем мы, в парламенте, можем содействовать сотрудничеству России с МВФ?

Камдессю кратко рассказал о том, что МВФ оказывает финансовую помощь многим странам, у Фонда уже были налажены связи с правительством СССР, и он хотел бы установить отношения с Российской Федерацией. Но его интересует: станет ли Россия самостоятельной или СССР будет существовать и далее – в форме Федерации или Конфедерации? Что думает по этому вопросу глава парламента? От этого зависит уровень нашего (МВФ) сотрудничества с Россией либо с «реформированным СССР», о чем ему вчера говорил Михаил Горбачев.

Не знаю, насколько знающим финансистом был господин Камдессю, но дипломатом он был, причем умным и тактичным. В результате продолжительной беседы через некоторые фразы и намеки я понял, что гость беседовал по этим вопросам не только с Горбачевым и Ельциным, но и Бурбулисом и Гайдаром, знаком с разрабатывающейся программой правительства по ускоренному осуществлению экономических реформ. Но ничего хорошего относительно судьбы СССР ему не сообщили. Я высказал свое мнение относительно наших (то есть России) будущих отношений с МВФ.

Первое: во всех случаях, независимо от возможного статуса в будущем Союзном договоре (а я тогда все еще верил, что СССР сохранится хотя бы в конфедеративном типе государства), статус России будет достаточно высок, чтобы осуществить самостоятельные международные отношения, разумеется, согласовывая их с будущим Союзным Центром (каким бы он ни был). Он будет иметь достаточные властные возможности брать на себя международные финансовые обязательства и нести за них ответственность.

Второе: я также высказал свое несогласие с тем, что МВФ предоставляет кредиты (называя это «помощью») под жесткие политические условия. В частности, только в тех случаях, когда правительства проводят такую экономическую политику, которая соответствует некоторым требованиям (критериям) МВФ. Мне они представляются неверными, они не помогают странам решить свои проблемы, а загоняют их вглубь. Я привел примеры, в частности, по странам Латинской Америки.

Камдессю, как мне показалось, был несколько удивлен моими мыслями: все предшествующие встречи с российскими политиками были однотипными с точки зрения высказываний – они все хотели займов на любых условиях, а вот спикер парламента сам выдвигает свои условия, не связанные с кредитами. Как пишет автор книги, Камдессю говорил о том, что глава парламента профессор Хасбулатов первоначально поддержал политику «шелковой терапии Гайдара». Это, конечно, было не так, я довольно резко высказался против доктрины «Вашингтонского консенсуса»! Мой гость даже был удивлен тем, что я неплохо знаю этот документ.

У нас стали устанавливаться хорошие деловые отношения с европейскими институтами, прежде всего с Европейским парламентом, Евросоюзом, OБCE. Я был приглашен в Европейский парламент, тепло встречен и выступил с небольшим докладом относительно ситуации в России и желания Верховного Совета установить добрые, деловые отношения с Европарламентом и другими европейскими институтами. В Страсбурге я знакомился со многими главами национальных парламентов – членов ЕС, а также ассоциированных с ЕС стран (то есть кандидатов). Запомнились беседы с главами парламентов Франции, Англии, Чехословакии (Александр Дубчек), Турции, Болгарии. А в сентябре (23 сентября – 1 октября 1992 г.) в России с первым официальным визитом находилась делегация Европейского парламента во главе с Магдаленой Хофф. Руководители делегации (М. Хофф из ФРГ, ее заместители лорд Н. Бетелл из Великобритании и португалец К. Пимента) имели продолжительные встречи со мной, а также с моими заместителями, председателями комитетов и комиссий Верховного Совета, заместителем председателя правительства Александром Шохиным, заместителем министра иностранных дел Сергеем Лавровым (он иногда сопровождал меня в зарубежных поездках).

В Парламентском центре Российской Федерации состоялись дискуссии с делегациями Европарламента, с большой группой руководителей комиссий и комитетов Верховного Совета по проблемам, касающимся хода и перспектив социально-экономических реформ, сотрудничества с европейскими сообществами по вопросам положения в гуманитарной сфере. Разбившись на две группы, делегация посетила Республику Саха (Якутия) и Челябинскую область. Интересно, что при обсуждении проводившихся реформ в России европарламентарии советовали с осторожностью использовать польский опыт «шоковой терапии», который рискует не сработать в конкретных российских условиях. Представитель ФРГ В. Ромберг, ссылаясь на опыт Восточной Германии, отметил, что в бывших социалистических странах рынок «сам по себе» не пробьет дорогу, его необходимо подготавливать постепенно, с помощью государства, которое не должно терять все рычаги контроля за экономикой. При этом особенно важно создать грамотный управленческий аппарат и не пытаться «на скорости», без соответствующей подготовки формировать рыночные структуры. Это мнение было особенно интересно услышать, поскольку я размышлял примерно так же, и мне хотелось убедиться в верности собственных суждений.

Делегация Европарламента в целом положительно восприняла информацию о процессе приватизации в России, подчеркнула необходимость последовательно продвигаться по этому пути, но не торопясь. Предметно обсуждались вопросы содействия иностранным инвестициям. Отмечалось, что для их привлечения нужны соответствующие политические, экономические, налоговые условия, соответствующая деловая среда, в том числе на местном уровне. От имени Европарламента глава делегации М. Хофф заявила о готовности к упрочению и углублению контактов с Верховным Советом, к оказанию российской стороне содействия, в частности, при разработке новой Конституции Российской Федерации. Она информировала российских коллег о положении дел в Европейском сообществе. Сейчас, когда в странах ЕС с немалыми сложностями проходит процесс ратификации Маастрихтского договора о политическом, экономическом и валютном союзе (1991–1992), Союз оказался на решающем, поворотном пункте своего развития. По ее утверждению, западноевропейская интеграция в рамках ЕС существенно способствовала снятию взаимных антагонизмов между странами-участницами. Трудно представить, чтобы эти страны решали сейчас проблемы своих взаимоотношений военным путем, сказала она. Было заявлено о намерении стран ЕС быть открытыми для внешнего мира, не превращаться в «неприступную крепость», а сотрудничать со всеми, и «в первую очередь со своими соседями на Востоке континента». М. Хофф высказала надежду, что ЕС и Россия также имеют реальный шанс идти совместным путем к созданию новой Европы. С обеих сторон высказывалась твердая убежденность в необходимости продолжения контактов между Верховным Советом и Европарламентом. Сотрудничество в законотворчестве и нормотворчестве со странами ЕС важно для того, чтобы Россия могла лучше вписаться в европейское правовое пространство. При рассмотрении я передал руководителю делегации М. Хофф специальное послание председателя Верховного Совета России в адрес председателя Европарламента Э. Клепша и наш «Меморандум о сотрудничестве между Верховным Советом и Европарламентом». Эти документы, разумеется, были оформлены совместно Управлением международных отношений ВС и МИДом России и окончательно отредактированы мной.

У меня создалось устойчивое мнение, что эти европарламентарии намного лучше разбирались в «капитализме» и «рынке», чем наши члены правительства и некоторые депутаты «демократической России», с комиссарской решительностью стремящиеся насильственно взрастить этот рынок, «как картошку», как писала когда-то Екатерина Великая Вольтеру, ссылаясь на сложные российские условия, где эта «картошка» (демократия) может попросту «замерзнуть и не дать всходы».

Наши радикалы-неудачники здорово постарались, чтобы всего лишь через один год это благожелательное отношение Европарламента к Верховному Совету изменилось на откровенно враждебное.

…Британский посол, посетив меня, пригласил на завтрак в посольство с участием госпожи Маргарет Тэтчер, прибывшей с неофициальным визитом в Москву. В 1990 году она проиграла пост лидера Консервативной партии соратнику по партии Джону Мэйджору, и ей пришлось уйти с поста главы правительства после 11-летнего почти авторитарного правления. Я охотно согласился. Завтракаем, разговариваем о чем-то, я делаю комплименты относительно ее удачной экономической политики в 80-х годах, хотя на самом деле эти реформы были не совсем удачными, а часто были направлены против трудящихся, но хотелось сказать приятное старушке. Она, как оказалось, очень любила комплименты, заулыбалась. И, в свою очередь, стала расспрашивать о законодательной деятельности Верховного Совета; заметно восхищается нашей августовской (1991 г.) победой. Вдруг открывается дверь, входит посол и… Гайдар. Госпожа Тэтчер с наигранной радостью приглашает гостя (Гайдара) присоединиться к нашей «интересной беседе». Разумеется, я поддакиваю с не меньшим радушием, хотя про себя думаю: что это за затея?

Постепенно Тэтчер переводит разговор на «взаимоотношения», говорит: «Вы, господин спикер, человек очень талантливый и опытный. Господин Гайдар не такой опытный публичный политик, как вы, но он очень хорошо понимает, какие реформы нужны России. И поэтому вам обоим нужно работать дружно». Я удивился – какая наглость! Но вида не подал, поддакиваю: «Да-да, конечно».

Гайдар вступает в разговор, говорит, что напрасно Руслан Имранович критикует его, Гайдара, за либерализацию цен: «Госпожа Тэтчер может подтвердить, что такая мера – необходимое звено на начальной стадии реформы. Теперь надо приступить к массовой приватизации, и все будет в порядке, успехи реформе гарантированы».

Тэтчер восклицает: «Совершенно верно!» И начинает по-старчески увлекаться, долго и скучно рассказывает о ситуации, с которой она столкнулась в Англии, когда пришла к власти в 1979 году, какие ей препятствия чинили и как она одержала великую победу над лейбористами, профсоюзами и забастовщиками и пр.

Гайдар с жаром продолжает тему, рассказывает о планах правительства, приватизации. Прошло минут тридцать в такой «их» беседе-диалоге. Мне скучно, молчу, изредка вставляя какие-то ничего не значащие реплики, в том числе одобрительные, когда говорила Тэтчер. Наконец Тэтчер обращается ко мне с вопросом:

– Как вы думаете, господин спикер, получится у вас совместная работа с господином Гайдаром?

– Госпожа Тэтчер, могу вам, – так же как и всем другим, кто задает мне этот вопрос, – ответить самым искренним образом: все зависит от самого господина Гайдара. Если он найдет в себе силы работать совместно с парламентом, мы, несомненно, найдем самые лучшие решения для успеха. Россия – это не Великобритания с историей капитализма в 600 лет. У нас другие условия, другая история. Поэтому и парламенту, и правительству надо учитывать эти наши конкретные российские условия. Если говорить о нашем правительстве, оно, по нашей Конституции, не является избранником народа и несет полную ответственность за свою деятельность не перед народом, а перед президентом и парламентом. Если правительство Гайдара добьется успехов в проведении реформы – оно долго будет управлять страной, если нет – уйдет в отставку. Мы все – и парламент, и правительство, и президент – не коммунистические вожди, мы не должны во что бы то ни стало цепляться за власть… А теперь, если вы позволите, госпожа Тэтчер, господин посол, я вынужден вас покинуть, меня ждут дела».

И я ушел.

…Через некоторое время один «эпизод» в связи с госпожой Тэтчер вызвал повышенный интерес в нашем российском и британском обществах, во всяком случае в прессе наблюдался ажиотаж. Давая кому-то интервью, госпожа Тэтчер допустила крайнюю бестактность – она высказалась в том плане, что российский парламент не отражает «новую ситуацию» и ему следует самораспуститься; он оказался не способен принять демократическую Конституцию. Кстати, в очередной раз будучи в России, она повторила эти же слова, которые многократно публиковали московские газеты и тиражировали все каналы TВ, восторгаясь «мудростью леди Тэтчер». Жалкие рабы!

Буквально в эти же дни, когда наша пресса оживленно обсуждала высказывания «великой Маргарет Тэтчер» – низкопоклонства в русском обществе всегда хватало, – у меня была телевизионная беседа с Олегом Попцовым, руководителем российского телецентра. Его, конечно же, интересовали мои «впечатления» относительно «рекомендаций» госпожи Тэтчер.

Я ответил следующим образом: «Мне не интересны дилетантские суждения разного рода «заезжих бабушек» – гастролеров, которые с умным видом говорят большие глупости… Что же касается конкретно госпожи Тэтчер, я посоветовал бы ей обратить внимание на то, что у Англии вообще нет конституции – никакой. Но я ведь не пытаюсь им «советовать», как было бы хорошо, если бы Англия приняла конституцию…

Или возьмем другой вопрос – что это за прославленная британская демократия, когда верхняя палата парламента формируется некими наследственными джентльменами – дворянами? Где же здесь демократия? Непорядок! Срочно отмените эту «палату», пусть эти джентльмены занимаются охотой на лис в своих поместьях! Или другая британская проблема: десятилетиями идущая война в Северной Ирландии – Ольстере. Так что у Англии множество своих внутренних проблем, и их политикам следует искать пути их решения, а не соваться дилетантски в дела чужие. Мы лучше всяких «заезжих бабушек» знаем, как надо решать наши проблемы…»

Вся страна была в восторге от словосочетания «заезжая бабушка». Ну, а радикал-демократы неистовствовали: «Как посмел Руслан Имранович так высказаться об уважаемой леди!»

Даже министр финансов Борис Федоров в своем обычном плебейском стиле выступил с бранью в мой адрес.

…Принимал я позже, спустя какое-то время, делегацию палаты общин британского парламента. Один из депутатов, прощаясь, говорит: «Господин спикер, некоторое время тому назад вы задали нелегкую работу для всего нашего парламента, не говоря уже о госпоже Тэтчер, – мы искали точный смысловой перевод понятия «заезжая бабушка». Нам дали чуть ли не десяток толкований, пока мы не поняли истинный смысл. У вас хороший юмор…»

Проф. Д-р Карл-Хайнц Хорнхус

Заместитель Председателя

Фракции ХДС/ХСС в Бундестаге ФРГ

30.10.1991 г.

ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА РСФСР

Господину Руслану ХАСБУЛАТОВУ

Глубокоуважаемый господин Председатель, Дорогой господин Хасбулатов!

Я сердечно поздравляю Вас от себя лично и от имени фракции ХДС/ХСС в Бундестаге с Вашим избранием на пост Председателя Верховного Совета РСФСР.

В решении сложных задач я желаю Вам больших успехов и благословения Бога.

С дружеским приветом,

Проф. Д-р Карл-Хайнц Хорнхус.

А вот еще одно письмо от весьма влиятельного руководителя бизнес-сообщества Германии:

Отто Вольф фон Амеронген, Восточный комитет экономики ФРГ, председатель

Мариенбургштрассе 19

5000 Кельн 51, 30 октября 1991 г.

Профессору Руслану Хасбулатову

Председателю Верховного Совета РСФСР

Москва – Белый дом

Глубокоуважаемый дорогой господин Хасбулатов!

По случаю вашего окончательного избрания Председателем Верховного Совета РСФСР хотел бы выразить Вам свои сердечные поздравления.

Я уверен, что Вы своим личным престижем и участием и в дальнейшем будете поддерживать расширение и углубление германо-российских экономических связей.

Восточный комитет и заинтересованные в долгосрочном сотрудничестве с Вашей стороны фирмы высоко ценят это участие.

Пользуясь настоящим случаем, я хотел бы еще раз поблагодарить Вас за интересный разговор, который состоялся в Белом доме 2 октября 1991 года.

Вы уже знаете, что господин президент Борис Ельцин принял мое приглашение на встречу с ведущими представителями экономики ФРГ 22 ноября 1991 года в Кёльне.

Еще раз я очень хотел бы вкратце вернуться к направленному Вам моему приглашению посетить Германию в 1992 году.

С наилучшими пожеланиями,

Ваш Отто Вольф фон Амеронген.

В Германии я был, кстати, вначале по приглашению Отто фон Амеронгена, где главным мероприятием было собрание огромного количества деловых людей Германии. Перед ними я выступил с большой лекцией, затем целый час отвечал на вопросы. Тогда же произошло мое знакомство с Владимиром Путиным вместе с другими сотрудниками посольства и иными служащими в Германии. А вот еще одно письмо, которое я получил и, по просьбе его автора, принял делегацию.

STATE OF COLORADO

COLORADO INTERNATIONAL TRADE OFFICE

OFFICE OF THE GOVERNOR

1625 Broadway, Suite 680

Denver, Colorado 80202 U.S.A.

Председателю ВС РСФСР

Г-ну Хасбулатову Р.И.

Уважаемый Руслан Имранович!

Имею честь информировать Вас, что 10 ноября в Москву с официальным визитом прибывают губернаторы двух штатов США: Рой Ромер (Roy Romer) – штат Колорадо, и Микаэл Н. Кастл (Michel N. Castle) – штат Делавэр.

Поездка осуществляется по поручению Национальной ассоциации губернаторов США (NGA), объединяющей губернаторов всех штатов. Национальная ассоциация вырабатывает согласованную позицию губернаторов по ключевым вопросам внутренней и международной политики, оказывая существенное воздействие на формирование политического курса президента и Конгресса США. Глава делегации губернатор Рой Ромер избран на пост Председателя Ассоциации и займет его в 1992 году.

Цели визита:

– получить прямую информацию о положении дел в стране и республиках и по возвращении лично проинформировать об этом губернаторов;

– обсудить виды, принципы и размеры помощи республикам по линии Национальной ассоциации губернаторов, включая гуманитарную помощь зимой 1991–92 года;

– выяснить потенциал сотрудничества в области конверсии и переподготовки кадров военнослужащих;

– определить направления государственных и частных капиталовложений в экономику республик;

– установить личные контакты с ведущими представителями политического и делового мира и т. д.

В ближайшее время губернаторы Р. Ромер и М. Кастл, основываясь на результатах данного визита, намерены вновь приехать в СССР и республики с делегацией бизнесменов США, имея пакет конкретных предложений о сотрудничестве в области инвестиций, административного управления, подготовки кадров, сельского хозяйства, конверсии и т. д.

Р. Ромер и М. Кастл просят о краткой встрече с Вами (30 минут) в удобное для Вас время с 11 по 14 ноября с.г.

Эта встреча, благодаря Вашему личному участию, придала бы наибольший авторитет идее сотрудничества и взаимопомощи, лежащей в основе данного визита.

С уважением,

По поручению губернаторов Р. Ромера и М. Кастла, Генеральный секретарь Национальной ассоциации губернаторов США

Би Селлер.

Москва, 9 ноября 1991 года.

Эти приведенные два письма – всего лишь небольшая, но выразительная иллюстрация того внимания со стороны множества иностранных деятелей и организаций к работе Верховного Совета, его высокого авторитета в тот период. Конечно, я принял этих губернаторов. У нас состоялась интересная беседа. Они обещали пригласить наши делегации для ознакомления с опытом их деятельности. И исполнили эти свои обещания.

Приходилось встречать множество иностранных делегаций, вести переписку с должностными лицами, лидерами политических партий, руководителями парламентов, представителями деловых кругов самых разных стран.

График работы у меня всегда был напряженным, если не было сессионных заседаний, я принимал разные делегации: представителей организаций и учреждений, должностных лиц, предпринимателей и банкиров, руководителей советов, ученых, профсоюзных деятелей, иностранных бизнесменов, послов и, конечно же, – своих товарищей из МГУ и Плехановского института, профессоров и земляков с Кавказа, разных республик – Чеченской, Дагестанской, Кабардино-Балкарии, Ингушетии, Татарии, Башкирии и др.

Первый мощный залп по общественному согласию Ельцин нанес в ходе V съезда (октябрь – ноябрь 1991 г.), предложив «сереньких людишек» в правительство в самый ответственный исторический момент для страны, находящейся в тяжелейшей ситуации. И тогда же осуществив либерализацию цен, вызвавшую обнищание населения. Второй залп по нему был нанесен в Беловежской Пуще 8 декабря, когда тройка заговорщиков разрушила СССР. И вот третий залп Ельцин решил нанести уже по российскому парламенту. Кратко суть последующих событий состояла в следующей тактике.

«Успешно» завершив непримиримую борьбу с Михаилом Горбачевым ценой уничтожения Советского Союза, Ельцин скоро взял четкую ориентацию на установление своей единоличной власти. При этом ссылки были тривиальные: для проведения глубоких реформ нужна «сильная президентская власть», то есть парламент не нужен, или он должен иметь декоративный характер, как в недавние времена имели все «верховные советы» и все прочие «местные советы».

Так, в своем интервью в газете «Комсомольская правда» он выступил за введение в России президентского правления. «Единственный путь достичь этого, – заявил он, – сделать все быстро, стремительно. Поэтому надо провести референдум. И сделать все это надо к осени. К тому же я уверен, что съезд никогда не примет новой Конституции»[76], – заявил президент, вызвав новый виток возмущений в парламенте и сильнейшее возбуждение в обществе.

После этого заявления «вождя» экстремисты-либералы развернули движение за всероссийский референдум по этому вопросу, повсюду проводились крикливые кампании, особенно в Москве, Петербурге, Екатеринбурге (родине Ельцина), соответственно процессы политической дестабилизации укреплялись и множились, а общество, вместо того чтобы сконцентрировать всю энергию и силы для экономического восстановления, бездумно устремилось в политическую борьбу, выискивая «белых» и «красных». Так, лично Ельцин спровоцировал крупнейший общественный и правительственный раскол в России в 1992 году, не исчезнувший полностью даже сегодня, спустя почти четверть века.

А между тем в экономике дела были катастрофическими. С марта 1992 года инфляция фактически стала «галопирующей», она быстро перешла в стадию гиперинфляции (о чем я сообщил на мартовском – VI съезде народных депутатов), хотя правительство почему-то не хотело признать этот очевидный факт. Спад производства приобрел большие обороты, быстро накапливалась задолженность предприятий (неплатежи), в том числе самых современных, продукция которых пользовалась повышенным спросом (им не хватало оборотных средств). Их негде было получить: частная банковская система едва зарождалась, а государственные банки не могли предоставить финансовые средства предприятиям – этому препятствовала правительственная политика. Стремительно нарастало недовольство населения – недавние оптимистические ожидания от власти сменились крайним раздражением и недовольством ею. Мощный вал забастовок трудящихся, открытые протесты региональных властей, выступления профсоюзов и т. д. стали прямым результатом деятельности правительства. Конечно, все это не было естественным следствием «реформ», как утверждали тогда эти реформаторы-неудачники и столичная пресса, это было следствием контрреформ. Они в своей деятельности мало учитывали реальные производственно-экономические факторы и, самое главное, не была подведена под «свободные цены» рыночная инфраструктура. А без этого, как известно, невозможны даже малейшие элементы конкуренции, вне которой невозможен рынок. Таким образом, все эти «реформы Гайдара» угрожали снести не только правительство – появилась реальная угроза для целостности государства. Именно на таком фоне разрастались процессы регионализации и сепаратизма, усилились дезинтеграционные процессы.

При этом надо учитывать следующие обстоятельства. Первый этап приватизации – «малая приватизация», был «запущен» еще до прихода этого правительства, а именно с сентября – октября 1990 года, целым рядом решений съезда депутатов, нормативными актами Верховного Совета и его президиума, а также деятельностью правительства Ивана Силаева. Этот процесс получил дополнительные импульсы в результате целой серии президентских указов и правительственных постановлений в самом конце 1991 года и в начале 1992 года.

Этот первый этап приватизации в целом, несомненно, имел позитивный характер, способствовавший оживлению торговли, особенно в сфере создания некоего «предрынка» в сфере продовольственного обеспечения населения крупных городов. Двигателем этого процесса являлись быстро развивающиеся кооперативы, аренда и т. п. Но этот этап касался исключительно сферы обращения, то есть он был ограниченным. Далее, постановление Верховного Совета, принятое нами в конце сентября 1991 года, прекращало монополию государства на внешнюю торговлю в сфере импортно-экспортных операций, оно давало полномочия государственным и частным предприятиям, в том числе и кооперативам, вести такого рода деятельность.

Конец ознакомительного фрагмента.