Часть 1
Основы французского воспитания, или Ребенка надо «очеловечить»
Сделать из Маугли цивилизованного человека – главная задача воспитания. Французы считают, что поведение новорожденного человеческого детеныша не сильно отличается от поведения любого звериного малыша: он должен получить то, что хочет, и немедленно! Хочет есть – дайте грудь или бутылочку, спать – убаюкайте, чистую попку – поменяйте подгузник! Подрастает – и вырывает понравившуюся игрушку из рук другого ребенка, а если у него пытаются ее забрать, орет благим матом. Короче, ведет себя как дикарь. Но есть одно важное отличие – человеческий детеныш с первой секунды своей жизни способен понимать речь. Из котенка или щенка нельзя вырастить человека, а из ребенка – можно. Но для этого потребуется колоссальная работа.
«Стать цивилизованным не предполагает простую “поверхностную” операцию, приобретение ребенком “светского лоска”, набора принципов, которые позволили бы ему стать, в глазах его сограждан, человеком, с которым можно общаться. Это должна быть глубинная трансформация. Такая радикальная, что ее можно было бы считать изменением природы ребенка», – считает психоаналитик и писательница Клод Альмос. А Франсуаза Дольто предлагала даже заменить термин «воспитание» на «очеловечивание», который отражает огромный размах этого процесса. Именно воспитание позволяет ребенку стать по-настоящему человеческим. Без воспитания человеком стать нельзя.
Как французы очеловечивают своих маугли? Совсем не так, как 100 лет назад. В начале XX века воспитанием занимались в основном матери. Отец был олицетворением высшей власти, домашним громовержцем. Правда, оказий для метания молний у него было не много – он проводил все время на работе. Но дети свято верили в его всемогущество.
Но Вторая мировая война многое изменила, перевернула, общество разделилось на почве патриотизма. За кого вы – за де Голля и Сопротивление или за коллаборационистов и Петена? Каким вы видите будущую Францию: частью объединенной Европы? Поглощенной великой Германией? Гордой и независимой? Об этом писала Дольто: дети, которым в то время было 5–10 лет, наблюдали, как яростно спорили их родители с родственниками, соседями, друзьями. Порой внутри одной семьи были настоящие противостояния. И дети были поражены: оказывается, их родители бывают не правы, бессильны. Они вовсе не всемогущи!
По мнению Дольто, в какой-то момент в обществе уже никто не знал, что хорошо, а что плохо. И у тех детей, когда они выросли и сами стали родителями, возникла острая необходимость найти правду. Многие француженки, которым сегодня за 70, до сих пор скупают книги по детской психологии, хотя им уже давно не надо никого воспитывать. Видимо, у этого поколения осталось еще много вопросов. Тем более что они прошли через 1968 год, с его крушением идеалов и разрушением устоев. Революция, свершавшаяся под лозунгами «запрещено запрещать», «под булыжниками мостовой – пляж» и «Пролетарии всех стран, развлекайтесь!», сильно изменила подход к образованию.
«Раньше дети должны были следовать желаниям родителей, главным образом отца, – отмечали участницы семинара «Воспитание по-французски». – Теперь родители прислушиваются к нуждам детей, в семьях с высоким уровнем культуры принимают во внимание детские потребности. Если речь идет о выборе совместного времяпрепровождения, например, желания детей принимаются в расчет. Складывается такое впечатление, что центр тяжести в семье передвинулся с родителей на детей. В некоторых случаях доходит даже до того, что дети берут в семье власть и становятся домашними тиранами».
Еще не так давно дети были «ошибкой контрацепции» (по выражению психолога Дидье Плё), а теперь появление ребенка программируют с точностью до нескольких часов (а скоро, возможно, будут и пол выбирать заранее). Родители так желают и ждут этого ребенка, что порой готовы дать ему все, о чем бы он ни попросил, и немедленно. Однако французские психологи предупреждают родителей: осторожно! Не стоит заходить слишком далеко. Нельзя забывать о своей роли родителя. Если ребенок плохо себя ведет – например, решил подраться с братом, а вы как раз стоите в очереди в кассу с полной тележкой – смело призывайте его к порядку. И не бойтесь, что он будет после этого меньше вас любить. Не бегите покупать ему любимые конфеты, даже если он надулся и смотрит на вас, как Ленин на буржуазию. Проявите стойкость!
Жанн родилась во время войны. Ее отец был директором школы, мама руководила детским садом. Она часто рассказывает, как дети встречали американских солдат, как ждали, что те им подарят жвачку (она заменяла американским военным зубную пасту, вспоминает она). Но самые теплые воспоминания от этого времени у нее от апельсинов в Рождество: по два на каждого ребенка, завернутые в красивую бумагу, они были самым желанным подарком. Многие вспоминают сейчас об этих апельсинах с ностальгией: вот как мало нужно было для счастья! А сейчас – подай ему то iPode, то iPad, а то и iPhone! Ну, скажем, к апельсинам и авторитарности возвращаться точно не стоит – так считает Дидье Плё. А вот научить ребенка соблюдать меру необходимо. Во Франции сейчас в моде гедонизм, но детям надо объяснять, что наслаждаться жизнью – это, конечно, хорошо, но у наслаждения должен быть предел. А еще родителям надо запомнить раз и навсегда: не потакая капризам ребенка, они не делают его несчастным. Наоборот.
А как определить, счастлив ли ребенок? Легко: он доволен тем, что он ребенок, пишет Дидье Плё в книге «Счастливый ребенок». Счастливые дети не боятся выражать свои эмоции – ведь даже кроха способна пролепетать «нравится» или «не люблю». Они верят в себя и не останавливаются перед трудностями: «Трудно, но я попробую еще раз…». Счастливые дети себе нравятся и говорят о себе позитивно: «Я умею быстро бегать…» Они не ноют, упрашивая родителей показать взрослый фильм, но говорят: «Я посмотрю его, когда вырасту».
«Чтобы ребенок рос счастливым, – считает профессор детской и подростковой психиатрии из Пуатье Даниель Марсели, – ему нужны, с одной стороны, любовь и теплота, а с другой – четкие рамки. Это необходимое равновесие. Удовлетворяя все желания ребенка, родители не получат от него ничего, кроме капризов». А еще ребенок не должен становиться для родителей единственным источником счастья и эмоций.
«Вернемся-ка к основам нашего желания иметь ребенка, – предлагает психиатр Фредерик Кошман. – В большинстве случаев дети – самое прекрасное осуществление любви, которая объединяет родителей. Дети – плод этой любви, но они не должны подменять собой дерево, от которого произошли. Никакой вклад в развитие детей не должен наносить вред дереву любви. Но очевидно, что зачастую мы посвящаем время и энергию нашим ролям отца и матери в ущерб жизни нашей пары». Может, это и случается у французов, но в пропорциях просто микроскопических по сравнению с русскими семьями. От француженки можно услышать скорее «самое важное для меня – это мои отношения с партнером», чем «я всем пожертвовала ради детей».
Глава 1
Правила необходимы даже малышам, или В самолете должен быть пилот
– У нас постоянно возникают конфликты из-за правил. Например, у нас, французов, принято детей укладывать спать рано. А у русских – когда угодно, у них ребенок – король, он сам решает, – рассказывает Роберто Пройя, учитель младших классов в московском французском лицее. – И мы с женой – она русская – вечно спорим. В России редко кто ужинает или обедает всей семьей – каждый питается в соответствии со своим ритмом. А во Франции обед – это для всех час дня, а не три, и уж точно не «когда захотелось».
В Москве магазины открыты 24 часа в сутки. Во Франции мы знаем, что магазин закроется в семь, и это нас дисциплинирует. У нас есть масса ограничений, правил, для нас это очень важно, нужно следовать расписанию, уважать его, подчиняться общему ритму. А в России, например, люди с трудом поднимаются рано утром. Вы про Обломова читали? Ну вот, здесь все такие.
Авторитетное мнение
«Необходимо установить стабильные правила, которые не будут меняться без веской причины, чтобы у ребенка была возможность предвидеть, как действовать в той или иной ситуации. Чтобы нормально расти и развиваться, он должен понимать, к каким последствиям приведут те или иные его поступки или слова, и для этого ему нужны знакомые рамки.
Временные: время обеда или ужина, время сна и подъема, которые должны быть регулярными, даже если иногда допускаются отклонения, в выходные или во время каникул, например. Пространственные: дома, у бабушки, у друга… Культурные и этические: то, что позволено или запрещено делать и говорить, религиозные обряды или семейные традиции.
Если эти рамки зыбки или их нет совсем, если все происходит только в зависимости от настроения и желания взрослых, это может привести к появлению у ребенка неуверенности и тревоги. Что он подумает, если каждый вечер, возвращаясь из школы, ему придется переезжать в другую комнату?»
Беатрис и Оливье удочерили трех китайских девочек. Двум из них – близняшкам – по 13 лет, а Лу – 10. «Три года назад я ушла с работы, чтобы заниматься детьми, – рассказывает Беатрис. – Я установила для девочек четкие правила: у них есть компьютер, Интернет, и даже без родительского контроля – мы им доверяем, но им запрещено открывать страничку в facebook; в 8 вечера мобильный телефон и iPod должны быть убраны в специальное место; конфеты и кока-кола разрешены только по праздникам или в гостях; они могут полистать комиксы перед сном, но при условии, что до этого почитали книгу, и т. д.
Четкие правила жизни дают ребенку чувство защищенности.
Они хорошо знают эти правила, привыкли к ним, понимают, почему они нужны, и не требуют их отмены.
Если ребенок понял и принял правила, он станет «пилотом» собственного самолета.
Когда они были на вечеринке у вашей дочки, они же не набросились сразу на конфеты? Просто я им объяснила, почему нельзя есть много сладкого, они поняли и теперь живут по этому правилу и соблюдают его, даже если меня нет рядом».
Авторитетное мнение
«Ребенку нужно объяснить правила и заставить его их уважать, но уважать сам, без того, чтобы кто-то постоянно стоял у него над душой; и без покорности – не как дрессированная собачка, а потому, что он понял смысл и интерес. Он должен принять правила, сделать своими.
Родители не должны стремиться к тому, чтобы управлять ребенком, как радиомашинкой, ведь родительский “пульт” не сможет быть с ним рядом всю жизнь. Цель – сделать так, чтобы в самолете появился пилот, чтобы ребенок стал пилотом собственного самолета и научился двигаться сам, уважая правила воздушного движения, которым его научили старшие».
Недавно канал TV5 Monde показал французский телефильм «Рожденные в 68-м». 20-летние герои – участники студенческих волнений мая 1968-го – всеми мыслимыми способами борются с ненавистной властью старших поколений: они распевают на улицах хулиганские песни («родители, полицейские, учителя – идите вы все куда подальше»); живут в свободном браке целой коммуной; выращивают «травку», а накурившись, носятся голыми по лужайке…
Хотя уже прошло полвека, многие французы еще помнят о тех славных временах (даже если родились позже). Некоторые родители, очевидно, опасаются, что и к ним когда-нибудь дети будут относится, как к бездушным монстрам и тиранам, поэтому сознательно не хотят навязывать какие-либо правила. Но бегать голышом и плевать в полицейских в приличном обществе уже не принято, поэтому хоть какие-то правила необходимы.
Это важно
Сайт журнала Famili советует родителям: с 2 лет ребенку нужно объяснять, что он не может делать все, что хочет. Самые важные правила:
✓ Мальчик не может быть мужем своей матери, он не должен спать с ней в одной кровати и устраивать скандал, если папа ее целует (то же самое касается девочек и отцов).
✓ Нельзя бить других людей. «Папа не лупит соседа каждый раз, когда тот включает телевизор на всю катушку или оставляет свой мусор перед нашей дверью. И ты не должен бить соседского мальчика только потому, что у него есть красная машинка, а у тебя нет».
✓ Не бери чужих вещей, даже если тебе очень понравилась чья-то игрушка или кофточка.
✓ Не делай другим то, что не хотел бы, чтобы делали тебе.
Сценка в приемной у парижского стоматолога: мама и сын лет семи ждут своей очереди. За 10 минут чадо умудряется устроить кавардак: журналы в клочья, пластиковые стаканчики в лоскутья, на полу вода… Мама делает сыну страшные глаза:
– Тебя сейчас месье дантист так отругает!
Как тут не вспомнить «дяденьку милиционера», призванного «забирать» непослушных детей!..
Авторитетное мнение
«Все больше родителей, которые живут под постоянным социальным и профессиональным прессом, переносят на ребенка свой стресс. Они не говорят: “Делай так, потому что я тебе сказал сделать так”, – но: “Делай так, потому что я должен…”.
Например, вместо того чтобы сказать: «Мы уходим с площадки, потому что нагулялись», – родители начинают объяснять: “Нам пора домой, потому что мне надо зайти в магазин, потом искупаться, вечером мне надо поработать и т. д.”. Как будто родители все время должны оправдываться перед ребенком за эти внешние обязательства. И ребенку сложно понять это противоречие: с одной стороны, родители для него – истина в последней инстанции, а с другой – они находятся в подчинении у чего-то извне».
Однако большинству французов сваливать ответственность на окружающих не свойственно. «Правила устанавливаю я!» – не стесняются объявлять французские папы и мамы.
Как делать это по-французски?
1. Начать как можно раньше – с младенчества. Например, кормить грудничка по часам, а не по требованию. Тогда первое представление о правилах он впитает буквально с молоком матери.
2. Установить четкие правила для основных сфер жизни: например, обедать, ужинать, ложиться спать ребенок должен строго в одно и то же время; сначала делать уроки, а потом играть; хоть раз в неделю звонить бабушке; смотреть телевизор только в выходные и т. д.
3. Родителям договориться между собой: если у мамы в семье детям разрешали (ну, очень хочется!) съесть кусочек пирожного за полчаса до ужина, а у папы сладкое позволялось только по выходным, придется найти компромисс.
4. Позволять небольшие отступления от правил. Французские правила жизни хороши тем, что из них всегда есть исключения: если всю неделю ребенок ложится спать в 20.30, то в субботу можно позволить ему задержаться на часик-другой.
5. Не насаждать правила «огнем и мечом», но и не отступать при малейшем сопротивлении: у ребенка должно сложиться впечатление, что правила – это естественная часть жизни. Как этого добиться – см. пункт 1.
Глава 2
Родительская власть – прочная, но эластичная, или Канаты на боксерском ринге
Эмэ, бабушка моего мужа, рано осталась сиротой – ее отца убили в Первую мировую. Мать снова вышла замуж, у Эмэ (это значит, кстати, «Любимая») появился отчим. Лет в 20 бабушка собралась с подругой в Испанию. Но чтобы покинуть Францию, несовершеннолетней девушке (тогда совершеннолетие наступало в 21 год) нужно было согласие отца. Не родителей, а именно отца! В те времена родительских прав не существовало – была только законная власть отца, и все. Поскольку у Эмэ отца не было, она была признана «pupille de la nation» (что-то вроде «воспитанника народа») – этот статус с 1917 года придавался детям отцов, погибших на войне. В этих случаях важные в жизни ребенка решения принимались государственным опекуном.
Несколько поколений французов выросли при «отцовской власти»: отец имел право распоряжаться жизнью всех членов семьи (по отношению к жене это называлось «власть мужа», в 1938 году ее отменили, но жены не имели права открывать счет в банке или выбирать профессию без согласия мужа аж до 1965 года!). Мишель Жебер, психотерапевт, рассказывает: «Бывало, отец уезжал на долгое время в деловую поездку и говорил сыну: ты остаешься в доме за мужчину. И семилетний мальчик понимал эти слова буквально: он требовал, чтобы мать пускала его в свою постель, командовал ею, пытался навязать всем свои решения. И одновременно страдал от того, что оказывался не на своем месте».
Еще до недавнего времени власть отца была абсолютной, а его слово – законом.
Ги – заботливый и любящий дедушка. Он приводит внуков на пляж каждый день, и все мамаши вокруг умиляются, глядя, как он заплетает косички шестилетней Клоэ. Но при этом у него не забалуешь.
– У Клоэ сложный характер, – говорит он. – Она горда и упряма, с ней непросто сладить. Но со мной она как шелковая. У меня «немодные» методы воспитания: я умею говорить «нет» и не потакаю каждому капризу. Если ребенок провинился – наказываю. Но это случается нечасто. Со мной они стараются хорошо себя вести.
Когда родители привозят Клоэ к бабушке с дедушкой в начале лета, девочка выглядит дикаркой: прячется за маминой юбкой, не здоровается, показывает взрослым язык, а то и грубит, не хочет играть с другими детьми. Две недели пребывания с дедушкой, и ребенка не узнать! Она сама подбегает поздороваться, с удовольствием участвует во всех играх. И выглядит гораздо счастливей.
Это важно
По французскому закону мать и отец ребенка делят между собой родительские права (независимо от того, женаты они или нет). Это набор прав и обязанностей: родители обязаны обеспечить ребенка жилищем, содержать его до тех пор, пока он сам не будет способен содержать себя (эта родительская обязанность не прекращается автоматически в момент достижения совершеннолетия – во Франции, чтобы стать врачом-хирургом, например, нужно учиться 12 лет, а значит, до 30 лет у молодых людей практически нет доходов и родители должны их содержать). Родители должны следить за кругом общения несовершеннолетнего ребенка и имеют право запретить встречаться с кем-то, кто может быть опасен. Родители обязаны обеспечить ребенку образование.
Ги, как и многие другие французы его возраста, помнит, как воспитывали его самого, и старается применять свой опыт на практике. Но, как он сам говорит, родители Клоэ считают его методы воспитания устаревшими.
Родителям нельзя отказываться от своей власти, иначе ее возьмут дети.
В 1970 году выражение «отцовская власть» официально сменилось термином «родительские права»: отец и мать получили равные права и обязанности по отношению к ребенку. При этом понятие потеряло свою однозначность: теперь выражение autorité parentale может значить и права, и авторитет, и власть. А вот слово власть многих французов пугает – они считают, что это инструмент подчинения ребенка. Власть подавляет его свободу, личность, творческое начало. Как это было в ту эпоху, когда ребенка не считали за человека и он не имел права голоса.
В интервью журналу Le Nouvel Observateur в 2004 году известнейший французский психиатр Борис Цирюльник описал, к чему может привести сознательный отказ от родительской власти и авторитета. Ребенок, которому все позволяют, которого слишком опекают, не ставят никаких рамок, рано или поздно почувствует себя в эмоциональной тюрьме, а став подростком, начнет бунтовать. Такие дети встречаются иногда в интеллигентных семьях – поздний ребенок, родители его обожают, это милые люди, которые по доброте своей просто не способны ограничивать в чем-то его или противоречить ему. И вот они искренне удивляются: почему вне дома – это ангел, а внутри – демон? Все очень просто: этот подросток боится окружающего мира, поэтому ведет себя в нем тихо, а дома считает себя королем.
Авторитетное мнение
Родительская власть не только «не уничтожает ребенка, но представляет собой точку опоры, необходимую для его развития и самореализации. Ребенка можно воспринимать как личность и прислушиваться к нему, не отказываясь при этом от ограничений, которые ему нужны, чтобы жить… Родителям надо срочно это понять: невоспитанному или недостаточно воспитанному ребенку в нашу эпоху очень сложно существовать».
Французы очень рано начинают осознавать, что у них есть права. И понимать, какие именно. Первоклассник с обидой в голосе укажет няне: «Вы не имеете права!» – если она решила несправедливо, по его мнению, его наказать. «А что такого, имею право. Я ведь не в школе», – не моргнув глазом ответит подросток на упрек учителя, заметившего, что тот курит в двух метрах от входа в лицей.
Авторитетное мнение
«Уже в 6 лет ребенок способен понять, что у родителей особое положение, что они подарили ему жизнь, они защищают его и заботятся о нем, и что это положение дает родителям права и полномочия заставить его подчиняться».
Есть три разные модели поведения родителей: авторитарность, вседозволенность, уравновешенная власть. «Авторитарность – это желание вечно контролировать поведение ребенка… это постоянное противостояние, при этом родитель должен все время выходить из него победителем, иначе он лишится уважения… Часто эта модель воспитания приводит к развитию у ребенка тревожности и негибкости, а в подростковом возрасте – неповиновению».
При вседозволенности ребенку ничего не навязывается. Он сам выбирает, по каким правилам ему жить. Пока ребенок маленький, эта модель не приводит к негативным последствиям. Но когда он идет в школу и попадает в новое окружение, он может оказаться в опасности: ведь во внешнем мире есть границы и запреты.
А вот уравновешенная власть – это как ограждение на ринге. «Эти канаты всем хорошо заметны и крепки, но в то же время эластичны и имеют некий запас гибкости – на случай конфликтов или небольшого нарушения правил. Но всегда быстро возвращают свою первоначальную форму».
А уж родители точно не должны забывать о своих правах. «Родительские права, – говорит психотерапевт Мишель Жебер, – это право (да и обязанность тоже!) родителя сказать 10-летнему сыну: «Нет, я не разрешаю тебе возвращаться домой в 2 часа ночи, даже если тебе этого очень хочется».
Власть родителей – как канаты на ринге: крепка и эластична.
Как делать это по-французски?
1. Помнить о том, что родительская власть необходима ребенку, и не бояться говорить «нет».
2. Не проявлять излишней доброты, которая может быть понята ребенком как слабость.
3. Не забывать о том, что ребенок должен уважать права родителей.
4. Соблюдать принцип «уравновешенной власти»: ребенок живет по установленным родителями правилам, но при этом родители не стремятся контролировать каждый его шаг.
Глава 3
Диалог с ребенком чрезвычайно важен, или Говорите, да не заговаривайтесь!
Еще несколько десятилетий назад во Франции дети не имели права говорить за общим столом. В исключительных случаях они должны были просить у взрослых разрешения произнести несколько слов. Сегодня, если вам случалось хоть однажды разделить трапезу с французской семьей, вы знаете: за столом говорят все, и одновременно! Поначалу к этому довольно тяжело привыкнуть: ты стараешься следить за развитием интересной тебе темы, а тут сосед вдруг тянет тебя за рукав и начинает рассказывать о чем-то постороннем. (У французов это называется «passer du coq à l’âne» – перескочить «с петуха на осла».)
Откуда такая страсть к разговору? В начале, как во всем, что касается воспитания детей в современной Франции, была Франсуаза Дольто. Она внушала родителям: дети – не зверюшки, с ними надо беседовать с самого рождения и давать им возможность высказаться. Говоря, они осознают себя, самоутверждаются. Кстати, недавно во французских яслях заметили: некоторые дети постоянно кусают своих сверстников. Сначала думали, что они просто агрессивны, но, понаблюдав, поняли: эти дети очень плохо говорят. Поскольку произносить слова у них не очень получается, они используют орган речи по-своему, как могут.
Валери Швоб, преподаватель физкультуры, продолжает: «Если дома с детьми не разговаривают, они не знают, как общаться со сверстниками, и поэтому грубят, ведут себя агрессивно, некоторые даже дерутся. Для них удары – это средство коммуникации. А в одном классе, помнится, они все кричали».
Французы считают: пусть уж лучше ребенок будет говоруном, чем кусакой.
«А некоторые дети, наоборот, так хорошо говорят, что убалтывают своих родителей, – говорит психолог Женевьева Дженати. – Мой внук Ипполит (ему 6 лет) – из таких говорунов. Если он не хочет есть, он начинает смешить своих родителей, их так умиляют его шутки, что они забывают, зачем сели за стол. Никогда не забуду одну его выходку. Это было в день их отъезда из нашего курортного городка. Все вещи были уже в машине, нужно было скорей ехать на вокзал. И тут Ипполиту приспичило искупаться в фонтане. Мы все замахали руками: какой фонтан, поезд через полчаса! А Ипполит тут говорит: “Последний раз, на посошок!” Ну, родители, конечно, растаяли, и он полез в фонтан как был, в одежде. Потом пришлось срочно его оттуда вытаскивать, доставать из машины сухие вещи, переодевать… Еле успели!..»
Красноречивый малыш знает: он может добиться от взрослых чего угодно.
Блогер Марлен Шиаппа довольна своим демократизмом. «Я никогда не заставляю мою дочку идти спать, если она еще не устала, – пишет она на страницах журнала Le Nouvel Observateur. – Я даю ей возможность привести свои аргументы, оцениваю, насколько они убедительны. Это делает детей умнее, они привыкают к словесному пинг-понгу со взрослыми». Психоаналитика Симону Корф-Сос такая позиция скорее забавляет: «В результате получаются дети, у которых чрезвычайно развита устная речь. Но с другой стороны, родители не хотят их ни к чему принуждать. Например, если ребенок говорит, что не желает осваивать горшок, родители отвечают: ну и ладно, всегда успеется. В результате дети двух с половиной лет способны объясняться, как настоящие дамы и господа, они одеты по-взрослому, но при этом носят подгузники!»
Это важно
Педиатр Альдо Наури в книге «Воспитывать детей» пишет, что недавние буйства молодых хулиганов объясняют как угодно: что их плохо воспитывают родители, что школа не оказывает на них должного влияния, что они целыми днями смотрят сериалы, что у них финансовые проблемы и плохая экологическая обстановка. Но при этом забывают, что каждый год 140 000 детей бросают школу. И большинство из них остаются со скуднейшим словарным запасом (менее 500 слов!). Они просто не знают, как выразить свои мысли и чувства вербально, и идут жечь машины и бить витрины.
«Ипполит уже в школу ходит, а за завтраком молоко пьет из бутылочки! – возмущается Женевьева Дженати. – Мой сын и его жена – взрослые образованные люди, но снова и снова этому парню удается обвести их вокруг пальца. Каждое утро он находит новый аргумент в пользу бутылочки. А родители уши развесят и слушают. Он мне однажды сказал: спорим, что если я захочу, то не расстанусь с бутылочкой до свадьбы!»
«Мы учим детей слушать других, не перебивать, а ждать, пока другой закончит. Иногда это трудно объяснить трехлеткам, – рассказывает Сандрин Марти, воспитатель с юга Франции. – Но я обязательно оставляю им время “поболтать”: они должны учиться говорить с удовольствием. Я прошу принести их что-то из дома и рассказать об этой вещи – у нас постоянно бывают такие сеансы развития речи. Например, ребенок был на каникулах на океане и принес ракушку. Это позволяет нам поговорить о море, о том, какая живность там обитает. А другой ребенок был в горах, привез сосновую шишку. Я помогаю ему найти эту местность на карте, он рассказывает, каких зверей встречал, как туда добирался, какую еду пробовал. Тем хоть отбавляй! Я назначаю кого-нибудь следить за тем, чтобы у всех было одинаковое время на выступление. Другой ребенок ведет “дебаты” – если несколько детей сразу хотят задать какой-то вопрос, он следит за очередностью и за тем, чтобы каждый мог что-то спросить и поучаствовать».
«Каждый ребенок должен научиться богатой, выстроенной и понятной другим речи», – написано в обязательной программе французского детского сада.
Некоторые французские родители поражены странным вирусом – вирусом переговоров. Где они его подхватили? Может, в книгах Франсуазы Дольто, а может, у американцев. Переговоры с детьми ведутся по любому поводу. И верх часто одерживают именно дети. Иногда дело доходит до абсурда. «Мой сын и его жена могли бы работать в ООН. Они никогда не принимают решений, касающихся детей, не обговорив их предварительно друг с другом. Даже когда дети у меня и я хочу их отвести в кино, например, я говорю об этом сыну, но тот отвечает, что должен обсудить с женой. Это занимает какое-то время, и идти в кино уже поздно… – продолжает Женевьева Дженати. – Так же и с детьми. Иногда, вместо того чтобы просто сказать ребенку: “Перестань!”, они начинают какие-то китайские церемонии. Однажды за ужином внучка попросила очистить ей персик. Она взяла половинку в руки и стала катать ее по столу, потом по своему лицу, потом снова по столу. Персик был мягкий и сочный… Родители были невозмутимы. Видя мое (молчаливое, впрочем!) негодование, мой сын сказал: “Мила, не думаешь ли ты, что пора прекратить пачкать скатерть?” – на что Мила без промедления ответила: “Не думаю”, – поставив точку в переговорах. Видать, сын считает, что я была слишком строгой и суровой матерью и всем навязывала свое мнение. А мать его жены – это просто Мадам Тэтчер. Поэтому, став родителями, они пытаются вести себя прямо противоположно. Но ведь во всем надо знать меру!»
Разумные переговоры помогают избежать конфликта и развить у ребенка важные коммуникативные качества. Но последнее слово должно остаться за родителями.
«Мои дети стали родителями, и я с удивлением замечаю, что, когда они обращаются к своим детям, они завершают каждую фразу словами “ты согласен?”, будто они постоянно нуждаются в одобрении ребенка. Но какая необходимость получить согласие от малыша, если на улице мороз и он просто должен надеть пальто?» – возмущается на страницах журнала Le Nouvel Observateur дедушка восьми внуков.
Авторитетное мнение
«Переговоры могут быть полезны, если родители хотят избежать конфликта. Например, если ребенок никак не хочет прекращать игру, а его зовут обедать, можно разрешить ему продолжить, но на определенных условиях: хорошо, поиграй еще, но только 5 минут.
Опытные переговорщики знают, что должны иметь эти 5 минут в запасе, и начинают переговоры заранее. Кроме того, если уж договорились о 5 минутах, то не давайте ребенку полчаса – он, может, еще и не умеет определять время по часам, зато прекрасно поймет, что добился больших уступок с вашей стороны».
У нас в семье переговоры – обычное явление. Самый заядлый переговорщик – Маруся. Торгуется из-за каждой мелочи (муж очень доволен – говорит, ей это здорово пригодится, особенно если она будет заниматься бизнесом). У нее железная логика, а аргументы она выдвигает с такой легкостью, будто у нее их целая колода в рукаве. Приходится быть начеку. Но при этом результат всегда удовлетворяет обе стороны. Благодаря Марусе у нас пару лет назад появилась приятная семейная традиция. Мы всегда запрещали детям есть перед телевизором. Но однажды Маруся, проснувшись почему-то поздно вечером, застукала папу, который смотрел новости, доедая ужин. Все следующее утро мы провели в переговорах. На наш тезис «что дозволено Юпитеру, не дозволено быку» Маруся (с помощью старшей сестры, конечно) выдвигала железобетонные контраргументы: «В нашей семье не должно быть двойных стандартов!» и «Нельзя воспитывать детей по принципу «делай, что я говорю, не делай, что я делаю!»
В результате было решено: детям не разрешается есть перед телевизором в течение учебной недели. Зато в субботу вечером мы устраиваем apéro dinatoire – вместе с детьми (это обязательное условие!) готовим несколько легких блюд-закусок – и усаживаемся всей семьей перед телевизором. Смотрим какой-нибудь новый мультик, советскую комедию или фильм с Де Фюнесом, потом обсуждаем… Теперь мы все с нетерпением ждем субботнего вечера – это самый приятный момент недели. А если вдруг суббота занята гостями или спектаклями, переносим apéro dinatoire на воскресенье – не пропустим его ни за что!
Как делать это по-французски?
1. Разговаривать с ребенком с самого рождения, не стараясь при этом имитировать пулемет или говорящего скворца: «Вот я беру твою бутылочку, наливаю воду, беру щеточку, мою, споласкиваю, беру сосочку, мою…» и т. д. В речи должен быть смысл.
2. Давать ребенку высказаться, не прерывая замечаниями типа «что ты вообще можешь понимать в 5 лет?».
3. Учить слушать других, не перебивать и не встревать в чужие разговоры.
4. Находить темы, интересные для ребенка, чтобы у него возникало желание «поболтать».
5. Учить ребенка вести переговоры, подбирать аргументы.
6. Оставлять за собой последнее слово и решение.
Глава 4
Почему ребенок не должен получать «все и сразу», или «Маленький тиран»
Недавно мы летели из Милана в Москву. Сзади сидела девочка лет пяти с родителями. Во время посадки ее папа задержался где-то в магазинах, прибегает с пакетами, а дочка ему: «Ты мне конфеты купил?» – «Доченька, я не успел…» – «Тогда ты с нами не летишь!» – заявляет дочурка и кладет ноги на папино кресло. Мама еле уговорила девочку освободить папино место. Все 4 часа полета стюардессы сновали вокруг нее, как пчелки: хочу воды, хочу сока, не буду курицу, хочу мясо, хочу чай, еще сахара…
Во Франции тоже есть капризные дети. Только французские родители не считают это поведение нормальным и, если не могут совладать с ребенком сами, обращаются к специалистам. А те уже анализируют, обобщают и предлагают решение проблемы. Кстати, учителя и воспитатели в детском саду всегда готовы обратить внимание родителей на то, что с ребенком что-то не так. Даже если родителям это не по нраву. О том, откуда берутся дети-тираны и как с ними бороться, – в этой главе.
На прием к психологу Дидье Плё пришел Кевин, ему 5 лет. Родители догадываются, что с ним что-то не так: ребенок несчастлив, он вечно недоволен, вечно раздражается по пустякам. А ведь родители потакают любому его капризу! Он не хочет есть овощи? Ничего, мама приготовит его любимые макароны. Папа пришел с работы усталый? А Кевин хочет сказку! Папа садится читать, у него глаза слипаются, но Кевин непреклонен – еще! Мама с сочувствием смотрит на мужа: «В следующий раз мы посадим его с нами смотреть телевизор». В выходные родители ведут сына в парк, но Кевин снова недоволен: не хочу на самокате, хочу на площадку. Родители понуро бредут за ним, папа тащит на плече самокат. В садике та же свистопляска. Воспитатель делает все, чтобы угодить Кевину, иначе он не даст другим детям заниматься, будет кричать и капризничать. Все желания Кевина исполняются как по мановению волшебной палочки. Так почему же у него такой недовольный вид? Почему лицо не светится счастьем?
Дидье Плё объясняет, в чем дело: все окружающие пекутся только о комфорте мальчика, и при этом рядом с ним нет ни одного взрослого, который ему хоть что-то запрещал. Все вокруг создают для него искусственный мир, в котором не Кевин должен приспосабливаться к реальности, а реальность – к его желаниям. Он не умеет ждать, желать чего-то по-настоящему: ему все приносят на тарелочке с голубой каемочкой, иногда он даже не успевает о чем-то подумать – родители и родственники предугадывают его желания. И когда он получает очередной подарок, он тут же хочет что-то другое, а в итоге никогда не бывает доволен. С другой же стороны, он не научился справляться с разочарованием, ведь он просто не знает, что это такое. И когда он станет постарше, пойдет в школу, это сыграет с ним злую шутку: как так, сосед по парте не хочет дать мне свою точилку? Как эти мальчишки смеют отказываться играть со мной? Почему эта девочка, которая мне так нравится, даже не смотрит в мою сторону?
Родители сами делают из ребенка тирана.
Настя замужем за французом, уже 8 лет живет во Франции, их сын ходит в старшую группу école maternelle. На итоговом родительском собрании учительница объявила: «Я говорю об этом каждый год, и каждый год родители возмущаются. Но тем не менее скажу снова: дети – все более “тяжелые”, с ними все труднее работать. Они не признают дисциплины, с каждым годом заходят все дальше, границы дозволенного все больше раздвигаются. Я считаю, что виноваты в этом родители: они не ставят рамок, все разрешают, слишком балуют детей. Это касается не каких-то конкретных учеников в нашей школе, это общая тенденция в стране». Услышав эти слова, Настин муж так возмутился, что чуть не устроил скандал. Его удержало только присутствие на собрании жены и сына. «Дело тут не в том, что французские дети избалованы, – считает Настя. – С ними тут особенно никто не носится. На мой взгляд, некоторые французы довольно безразличны к поведению своих детей: пусть хоть на голове стоят, только чтобы меня оставили в покое. А дети этим пользуются».
Авторитетное мнение
«Дети-короли, дети-тираны не могут быть счастливыми. Они постоянно страдают от своей неудовлетворенности. Когда он не получает чего хочет, когда не все идет так, как он того желает, когда другие не ведут себя так, как он ожидает, маленькому тирану становится плохо. Психологам или психоаналитикам зачастую проще помочь ребенку, который пострадал от грубости или излишней суровости родителей, чем ребенку, отвергающему родительскую власть. Проще помочь застенчивому и робкому малышу, чем ребенку, который слишком в себе уверен, который считает, что у него корона упадет с головы, если он поможет убрать со стола, который заявляет: “Не пойду в школу, меня там не развлекают!”, который бросает футбол, потому что вдруг решил, что это “тупо”, который хочет играть на гитаре, но не хочет учить ноты».
Как случилось, что у французов сейчас только и разговоров: осторожно, ребенок-король! Берегитесь, ребенок-тиран!
Во-первых, явление это довольно новое – зародилось оно, видимо, лет 30 назад (а что такое 30 лет для страны, которая живет по Гражданскому кодексу Наполеона!).
Во-вторых, французы – ярые ценители личного благополучия, а какое уж тут умиротворение, когда под боком маленький тиран канючит.
В-третьих, французы умеют бороться за свой покой – и вот родители, которых достали вечно ноющие отпрыски, толпами ринулись к специалистам: срочно делайте с ними что-нибудь! Специалисты засучили рукава – тираны, трепещите! – и сразу сочинили массу интересных теорий.
Авторитетное мнение
«30 лет назад дети-короли составляли только 2 % моих пациентов, 90 % страдали от недостатка уверенности в себе или личностных проблем. Сегодня – все в точности наоборот. 9/10 детей, которых я принимаю, страдают от нетерпимости к фрустрации и власти взрослых. Мы, конечно, не можем на основе этой статистики делать вывод на уровне всей страны. Но это свидетельствует о тенденции. Таких детей все больше и больше».
Авторитетное мнение
«Моя профессия претерпела колоссальную эволюцию в последние годы. Примерно до конца 1990-х большая часть консультаций касалась молодых пациентов с тяжелыми патологиями, в первую очередь психиатры занимались аутистами. В то время, не столь далекое, впрочем, даже мысль о том, чтобы отвести своего ребенка к психиатру, вызывала бурную реакцию: “Я не псих!” С тех пор благодаря СМИ произошла демократизация консультаций у детского психиатра. В то же время расширился характер обращений… Раньше практически не было обращений по поводу домашних конфликтов, связанных с трудностями воспитания. Сегодня их столько, что перед врачами встает этическая проблема: справедливо ли принимать родителей, у которых “просто” трудности с воспитанием ребенка, в ущерб детям и подросткам, которые страдают от настоящей патологии, например находятся в тяжелой депрессии?»
На самом деле, если посмотреть на это явление со стороны, Францию нельзя назвать страной, где правят дети-тираны. Просто относятся к этой теме в обществе очень внимательно. В своей книге Дидье Плё объясняет, откуда берутся дети-тираны. Похоже, в буквальном смысле – из колыбели.
Не будем сейчас останавливаться на вопросах: кормить грудничка по требованию (т. е. удовлетворять его потребность сразу) или по часам (т. е. приучать справляться с разочарованием)? Нестись в его комнату при малейшем всхлипе или дать поплакать полчасика? Эта тема для другой книги. Но вот хотелось бы понять, почему один ребенок становится тираном, а другой – нет?
Авторитетное мнение
«Грудной ребенок не может иначе – все его желания должны быть удовлетворены. Он был в животе матери, потом шагнул в мир – эта ступенька очень высока: ребенок больше не состоит в слиянии с телом матери, которое дает ему “все и сразу”. Он становится отдельным существом, и ему приходится просить, чтобы выжить, но еще – в этом-то и драма – ждать, что кто-то сможет удовлетворить его потребности. Тут и начинается познание жизни, в которой удовольствие и разочарование должны быть в состоянии гармонии».
На появление детей-тиранов влияют разные факторы. Немалую роль здесь играет общество потребления с его культом немедленного удовлетворения желаний: вся реклама направлена на то, чтобы склонить человека срочно бежать в магазин и купить шоколадку, бутылку воды, вечерние туфли или автомобиль. При этом рекламщики бесстыдно используют детей, вызывая у родителей чувство вины: «Если я не куплю моему сыну новый смартфон, он никогда не будет таким же счастливым, как мальчик в рекламном ролике, будет считать меня плохим отцом, слишком строгим, несправедливым». И папа достает кошелек…
Авторитетное мнение
«Умение сказать “нет” идет в ногу со способностью контролировать родительское чувство вины. Это впечатление – что мы плохие родители – внушается нам идеологией общества потребления. Ребенок-король, которому никто никогда ни в чем не отказывал, будет вести себя так же, даже когда станет финансово независимым. Действительно, клиент, чьи желания должны исполняться немедленно, даже если у него нет на это средств, – идеальный потребитель».
Тут, кстати, особенно отличаются родители из не очень обеспеченных семей. «В буржуазных семьях больше ограничений, – говорит психолог Сесиль Демазьер-Берли, – а родители победнее готовы последнее потратить на новые кроссовки для сына. Им кажется, что, видя, как модно одет их сынок, окружающие поверят, что семья ни в чем не нуждается».
Психолог Женевьева Дженати добавляет: «Сейчас дети работают на имидж родителей. В бедных семьях это кроссовки. А обеспеченные родители соревнуются, у кого из детей IQ выше: ведь в нашем обществе надо быть самым умным, ну, или хотя бы самым красивым».
Общество потребления благоприятствует появлению детей-тиранов.
Что еще влияет на появление детей-королей? Абсолютный приоритет, отданный личному счастью и благополучию. Психолог и социолог Корин Дефонтен объясняет: «Во французском обществе имеется довольно большая группа людей, которые считают, что у них есть только права, но никаких обязанностей. Они пытаются получить максимум от общества, не собираясь ничего давать взамен. Работают они только для того, чтобы захапать побольше денег, никакие другие вопросы их не волнуют. Это плебейское отношение к жизни. И детей они воспитывают так же: только потребительство, никакой ответственности».
Любимое развлечение тиранов – манипулировать окружающими.
Еще один фактор – противоречия между родителями, особенно разведенными. Папа лучше прыгнет с моста в Сену, чем позвонит маме, чтобы что-то уточнить? Отлично! Запудрим мозги обоим! Папе скажем, что нам срочно нужен новый телефон, потому что старый мама уронила в кастрюлю с супом. А маме растолкуем: «Понимаешь, папе пришлось купить мне новый телефон, ведь старый его подружка запустила в стену – она так огорчилась, увидев меня у папы дома в пятницу вечером!» Тут мама, конечно, прижмет бедного ребенка к сердцу (за что эта ведьма так ненавидит моего сыночка?) и помчится покупать, например, новые наушники. Результат: желания исполняются в двойном размере!
Это важно
Как обстоит дело с детьми-королями в России? Роберто Пройя, учитель французского лицея в Москве, считает, что эта тенденция очень сильна: «У меня такое впечатление, что русские семьи сейчас находятся на том уровне, где мы были лет 20–30 назад. Этот феномен только начинал развиваться, но нанес обществу большой ущерб. К тому же в России ситуация особенная: в семье они – дети-короли, но когда они идут в русскую школу, это разворот на 180°, дети там практически на грани криминального “плохого обращения”. На них там практически постоянно орут, одергивают. Там система такая: иди вперед или умри. До поступления в школу дети делают практически все, что хотят. А потом вдруг оказываются в чем-то вроде колонии строгого режима. То есть было все, а стало ничего. Я считаю, что это очень грубо и странно. И еще меня удивляет, что родители это принимают. Или это эффект компенсации? Может, поэтому родители и дают ребенку статус короля, зная, что в школе все будет наоборот? Когда блаженство закончится, их будут грубо одергивать перед всем классом. Меня поражают родительские собрания в русских школах. Учителя там называют фамилии детей, говоря: “Иванов здесь плохо сделал, Петров там ошибся, Сидоров получил двойку по поведению”. Это унизительно. Мы во французских школах никогда так не делаем».
А вот мнение педиатра Ирины Перрэн (она работает в частной клинике, где есть и французские, и русские пациенты): «Некоторые русские дети – даже не короли, они императоры! Однажды ко мне на прием пришел мальчик лет шести. Ему надо было сделать анализ крови. А он, конечно, не хотел. После анализа он вернулся к моему кабинету, встал лицом к лестнице, достал свою пипиську и с криком: «Я тебя ненавижу!» – стал писать на ступеньки. Это он так мстил за то, что у него посмели взять кровь».
Еще один пример из практики – на этот раз детского психиатра Фредерика Кошмана. К нему привели Армана, 7,5 лет. Родители просто не в силах выносить его выходки. Они работают, приходят домой поздно. У мамы едва хватает времени, чтобы уложить 3-летнюю дочку, до сына руки уже не доходят. И вот уже несколько недель как Арман ночью писает в постель, хотя не делал этого с 2,5 лет. Описавшись, он зовет мать, та переодевает его, перестилает постель и потом читает Арману книжку, чтобы тот мог снова заснуть – и это в 3 ночи! Его можно поздравить: он заполучает маму в полное распоряжение каждую ночь. Да и днем этот манипулятор действует по проверенной схеме: соглашается идти к врачу, только если мама пообещает сводить его в зоопарк. Родители, конечно, пытаются сопротивляться, но это длится недолго: Арман заходится в крике, становится агрессивным, и родители снова сдаются, а ребенок в очередной раз получает то, что хочет: гамбургер вместо супа, новую игру, поход в кино.
Доктор Кошман выносит неприятный для родителей вердикт: в доме главный – Арман, он умело шантажирует окружающих, и ему постоянно уступают: они устали, им так проще, да к тому же они испытывают чувство вины из-за того, что дети их не видят. Из такой ситуации сложно найти выход: ребенок понимает, какие методы работают, и будет продолжать использовать их по нарастающей.
В целом, продолжает Ф. Кошман, на ребенка, который ведет себя хорошо, никто не обращает внимания: родители занимаются своими делами, будто так и надо. Но вот если ребенок сделал что-то не так, он словно снова возникает для них. Пусть внимание это «негативное» – о нем вспоминают, чтобы отругать, – для ребенка это доказательство любви. Доктор Кошман называет это «парадоксальным вниманием»: мы не замечаем послушного ребенка, зато сразу начинаем интересоваться им, если его поведение нам не нравится.
Иногда достаточно проводить с ребенком побольше времени – и манипулятора как не бывало.
Ф. Кошман считает, что ребенок манипулирует вами бессознательно. Не стоит ему приписывать дурные намерения: «Он хочет меня унизить, он делает это специально». Доктор советует родителям провести расследование: почему ребенок так поступает? Что значит такое поведение? Попробуйте объяснить ребенку, что вы понимаете, почему он так себя ведет. И не переставайте повторять, что вы его любите, несмотря ни на что.
С другой стороны, не стоит поощрять маленького манипулятора. Повышенное внимание к его капризам только подольет масла в огонь. Иногда стоит сделать вид, что его истерика или приступы гнева вас не интересуют. Зато если он ведет себя хорошо, добивается успехов в какой-то области, нужно обязательно обратить на это внимание: «Я так горжусь тобой!»
Родители Армана прислушались к советам доктора. Мама решила уходить из офиса пораньше и посвящать больше времени сыну (правда, ей теперь приходится заканчивать работу дома поздно вечером). А Арману она сказала однажды перед сном: вот чистое белье, описаешься ночью – сам поменяешь. Проблему как рукой сняло!
Французы считают, что ребенка надо учить проигрывать.
Константен, приятель моей дочки Саши, как-то принес к нам свою любимую настольную игру – «Форт Байяр». Они постоянно играют в нее с отцом. Поначалу все шло хорошо. Но в какой-то момент Константен начал проигрывать…. И понеслось! Он затрясся, заплакал, а потом и вовсе скатился со стула на пол. И это в 10 лет! Мы с Сашей понимающе переглянулись… Придя в себя, Константен стал выигрывать, и к нему вернулось хорошее настроение. Видимо, его отец все время «поддавался», и мальчик не умел… проигрывать!
Сандрин Марти, преподаватель école maternelle на юге Франции, иногда сталкивается с такими семьями: «Только и слышишь от родителей: мой дорогой, ты самый лучший. И ребенок не понимает, как он может не быть самым лучшим. Но ребенку как раз надо объяснить, что все время быть лучшим невозможно. Надо научить его, как реагировать на неудачу. Очень многие дети сегодня, если у них что-то не получается с первого раза, бросают занятия: мол, мне больше не хочется».
Авторитетное мнение
«Позволяя ребенку выигрывать, чтобы доставить ему удовольствие, родитель невольно дает ему понять, что в жизни можно получить все, и когда хочешь, это не дает ему испытать “фрустрацию от поражения”… В игре с несколькими игроками ребенок, который умеет проигрывать, познает реальность: он не может всегда быть лучшим, чтобы продвигаться вперед, нужно размышлять, искать новые стратегии. Принимая “фрустрацию от поражения”, он знает, что сможет выиграть снова, или понимает, что постоянно выигрывать нельзя».
У Женевьевы Дженати, бывшего школьного психолога, автора нескольких книг, есть двое внуков: Ипполит 6 лет и Мила – 10. Мила – гениальная девочка, ее IQ зашкаливает (140, и в разных областях). Но ей уже приходилось ходить на прием к психотерапевту: у нее проблемы с общением, мало друзей. Кроме того, она панически боится неудач, истерит, если проигрывает. В то же время у нее сильный характер, и она руководит родителями: уже в полтора года она сама выбирала, кто сядет рядом с ней за стол.
Почему Женевьева не стала сама заниматься терапией внучки? «Я больше не вмешиваюсь. Пыталась, конечно, но это всегда кончалось скандалом. Сын кричал: “Мы не у тебя в кабинете!” Я им постоянно говорила, что с Милой надо что-то делать, пока не поздно, но они не хотели слушать… Пока ее поведение не стало невыносимым. Только тогда решились пойти к специалисту».
Фрустрация необходима для построения личности.
В повседневный французский язык прочно вошло слово фрустрация. Толковый словарь Larousse определяет это понятие как «состояние человека, который не смог достичь некоей цели или осуществить некое желание». Фрейд упоминал фрустрацию в связи с неврозами, Дольто почти не употребляла этот термин. А сейчас считается, что фрустрация – одно из основополагающих понятий в современной французской психологии, поскольку она совершенно необходима для построения будущей личности.
В книге «Счастливый ребенок» психолог Дидье Плё предлагает родителям специальный тест. Если ребенок, когда вы зовете его ужинать, продолжает спокойно играть; если он не выносит, когда взрослые говорят между собой, и вечно влезает в разговор; если он постоянно старается быть в центре внимания; если он категорически не хочет помогать (например, накрыть стол к обеду); если его невозможно уложить спать, он зовет к себе взрослых; если он быстро отказывается от любого занятия, показавшегося ему сложным, – у него low frustration tolerance (низкая переносимость неприятного).
Это значит, что он постоянно хочет «все и сразу». И с этим надо бороться – пока не поздно! «Конечно, речь не идет о том, чтобы вернуть старые религиозные правила: сделаем жизнь тяжелой, и всем захочется в рай. Нужно просто приучать ребенка к фрустрации, надо научить его (…) иногда отказываться от “моментального” удовольствия ради желания, которое можно лелеять. И когда ребенок наконец получит то, чего так ждал и так желал, это принесет ему гораздо больше удовлетворения».
Как делать это по-французски?
1. Чтобы не сделать из ребенка тирана, не потакать его капризам.
2. Внимательно следить за появлением «королевских» замашек и пресекать их на корню.
3. Если есть сомнения, бежать к специалисту (порекомендованному и проверенному).
4. Не идти на поводу у ребенка, который насмотрелся рекламы и требует «златые горы».
5. Говорить «нет», не испытывая при этом чувства вины.
6. Не включаться в соревнование «чьи дети умнее» или «чей ребенок круче одет».
7. Не делать из отпрыска идеального потребителя.
8. Выработать родительскую линию поведения и придерживаться ее, не противореча друг другу и не делая поблажек.
9. Не поддаваться на провокации манипулятора и шантажиста, не поощрять его.
10. Попытаться понять, в чем тайная причина шантажа и манипуляций, чего ребенок хочет добиться.
11. Обращать внимание на то, что он делает хорошо, хвалить!
12. Учить ребенка философски относиться к проигрышу и не играть с ним систематически в «поддавки».
13. Объяснять ребенку, что он не может всегда быть «самым лучшим».
14. Приучить его к тому, что он не может постоянно получать «все и сразу».
Глава 5
Детям иногда нужно выпустить пар, или Гневу – да, истерике – нет!
Представьте такую ситуацию: вы – житель городка под названием, например, Les Ulis, в 20 километрах от Парижа. Достопримечательностей в вашем городе две: футболист Тьерри Анри (который здесь родился) и торговый центр. В субботу утром вы несетесь в гипермаркет купить продукты на неделю, до того как жители соседних высоток очухаются и ринутся за покупками. Но в знакомом магазине вас ждет сюрприз: за ту неделю, пока вас здесь не было, они поменяли расположение всех отделов. И на месте ваших любимых чипсов (прямо, налево, 30 шагов, еще раз налево, 4 шага, слева – нашли бы с завязанными глазами!) вы обнаруживаете «Мюсли для карликового хомяка. Улучшенный рецепт». Вы начинаете метаться по гипермаркету в поисках нужных продуктов и с ужасом замечаете, как магазин заполняется никуда не спешащим населением. И тут: «Хочу!!!!!!!!!!!!! Купи!!!!!!!!!!!!!» – слышите вы. Прелестная девочка лет четырех уже покраснела от крика, но продолжает орать: «Хочу!!!!!!!!!!!!!!! Печенье!!!!!!!!!!!» Вы даже сначала не совсем понимаете, кому, собственно, она так орет. А потом замечаете в двух шагах не менее прелестную даму, которая делает вид, что это не она, что ребенок не ее да и вообще она зашла сюда только по телефону поговорить… Согласитесь, не самая приятная картина для субботнего утра (к счастью, во Франции риск оказаться в этой ситуации гораздо ниже, чем в современной Москве). А вот французские психологи считают, в такой реакции нет ничего сверхъестественного. Как и в большинстве случаев с неадекватным поведением детей, виноваты сами родители: зачем потащили ребенка в гипермаркет, где на полках так привлекательно разложены всякие вкусности и красивости, которые ну очень хочется попробовать, в крайнем случае потрогать. А ему это как раз и не разрешают! Ну как тут не разгневаться!
Гнев – нормальная для ребенка эмоция.
Психотерапевт Изабель Фийоза вспоминает случай из практики (в книге «В сердце детских эмоций»): Анна ходит в первый класс. В школе ее знают как улыбчивую, заинтересованную и сосредоточенную девочку. «Но дома начинается ад. Она плачет по поводу и без повода, без причины приходит в ярость. Родители Анны в недоумении… Но ведь весь день Анне приходится себя контролировать, держать в рамках, сидеть на месте, показывать, что она хорошая. За день у нее накапливается напряжение, но она не осмеливается сказать о нем учительнице. А вечером с родителями она взрывается… Она освобождается от самоконтроля, который давался ей ценой огромных усилий, она уже не может сдерживаться. Она еще не умеет определять, в чем причина ее нервозности, и тем более не умеет об этом сказать. Но она доверяет родителям и делает в их присутствии то, чего никогда не осмелилась бы сделать в присутствии учительницы».
Авторитетное мнение
«Древний человек был обязан своим выживанием (…) страху, который помогал избежать опасных ситуаций (Избежать буквально, со всех ног. – Е.С.), и гневу, который вселял храбрость и позволял напасть и победить того, кто хотел принести вред. Мы сохранили эти две почти инстинктивные реакции, нужные для выживания…» Ребенок тоже обладает этими двумя «инструментами выживания», только родителям надо успеть вовремя ему объяснить, что не обязательно доставать свое копье с каменным наконечником каждый раз, когда тебе отдавили ногу в метро.
Я задала вопрос двум французским психологам: почему так возросло внимание к гневным реакциям детей? Почему повсюду говорят и пишут только об этом? Ведь такие реакции детей существовали всегда: когда-то я была бебиситтером во французской семье, и моя 3-летняя воспитанница то и дело грохалась на пол и вопила, если ей в чем-то отказывали. Но это было 20 лет назад! И никто тогда и не думал обобщать и говорить о массовом явлении. Вот что ответила Корин Дефонтен: «Гнев и фрустрация существовали всегда, часто они идут рука об руку… Но в наши дни мы даем детям больше свободы, больше возможности выразить свои чувства, поэтому они и выражают бурно то, что раньше замалчивали, – свой гнев. Раньше воспитание было суровым, оно сводилось к нескольким правилам: молчи, не перечь взрослому и слушайся! Детям было практически невозможно выразить свои эмоции, возникающие в результате фрустрации. Но она-то как раз существовала, просто ее подавляли.
Потом заметили, что, если это происходило слишком часто, появлялись физические или психические симптомы, поскольку любая эмоция должна быть выражена и услышана. Но, с другой стороны, сегодня многие родители, которые знают об этом или сами имели подобный травмирующий опыт замалчивания эмоций, имеют тенденцию разрешать ребенку выражать свой гнев без всякой меры. Если при этом они не установили рамок, то с каждым разом гнев будет набирать силу. Но хочу подчеркнуть: установить рамки – не значит орать или наказывать и уж тем более бить! Есть много других способов».
Нужно стараться вникнуть в причину гнева – его приступы всегда свидетельствуют о том, что ребенок в чем-то нуждается и хочет, чтобы его услышали.
Женевьева Дженати продолжает: «Гнев – очень полезная реакция на фрустрацию. Благодаря этой реакции внимательные родители могут сообразить: раз ребенок так разошелся, значит, что-то не так. Мне кажется, проблема в том, что этот тип реакции уже не так исключителен, как раньше, потому что порог толерантности снижается: детей с младенчества не учат испытывать незначительные разочарования, фрустрации (ребенок запросто мог бы подождать до выходных, но его ведут в кино среди недели по первому требованию; он перебивает всех за ужином, но вместо того чтобы попросить его дать другим договорить, родители с умилением слушают и т. д.), потому что родители не хотят разочаровывать детей, не хотят запрещать. Думаю, они слишком идентифицируют себя с детьми и не хотят причинять им того, чего сами не хотели бы испытать. Они просто забывают, что такое воспитывать, и видят слишком часто в детях свое нарциссическое продолжение, вместо того чтобы научить их ждать, например, поскольку, ожидая, человек мечтает и получает от этого радость».
Авторитетное мнение
«Часто родители не “прислушиваются” к гневу, считая, что ребенок пытается таким путем получить власть над ними. Родители будто все время соревнуются со своими детьми, “я не допущу, чтобы мной помыкал мой собственный ребенок”. Родители забывают, что их мозг более развит, чем детский (…) Возможно, им самим в детстве не позволяли выразить свой гнев, их старая ярость осталась где-то в глубине души, готовая выскочить на волю. Это их пугает. К тому же сюда добавляется страдание от того, что они не были услышаны, не были поняты, не были любимы».
У наших родственников в семье трое детей – 12, 10 и 7 лет. Старший сын и младшая дочка – спокойные, уравновешенные дети. А вот средняя – Роанна – просто комок нервов, стянутая пружина (у нее и шевелюра такая – множество мелких-мелких кудряшек). Она как львенок из мультфильма – «Я люблю бегать, в крайнем случае – сидеть» (хотя даже сидению Роанна предпочитает хождение колесом и прыганье на одной ножке). Приступы гнева у нее случаются регулярно. Например, когда кто-то пытается расчесать ей волосы-пружинки, или ее не принимают в какую-нибудь игру, или заставляют доесть ненавистную рыбу. Она лягается, орет, бежит жаловаться папе. Сначала родители беспокоились по этому поводу. А потом поняли (вероятно, не без помощи психолога), что Роанне нужны такие «взрывы на солнце», чтобы выплеснуть излишек энергии, сбросить напряжение. И теперь ей просто мягко предлагают пойти посидеть в соседнюю комнату. Как правило, через четверть часа она выходит оттуда с лучезарной улыбкой, готовая к новым свершениям.
Капризы и истерики надо пресекать.
Психолог и психотерапевт Анн Бакюс в книге «Вопросы психологу» пишет, что приступ гнева порой застает родителей врасплох, иногда родители даже не понимают, из-за чего весь сыр-бор. «В момент приступа гнева ребенок полностью теряет контроль над своими эмоциями. Он ничего не слышит, он буквально взрывается. Пытаться вразумить его в этот момент или заставлять что-то делать – значит только усилить его гнев».
Гнев – это полезно (в разумных пределах, конечно).
«Когда у Мари (ей 8 лет) случаются приступы гнева, я ей говорю: “Отправляйся в свою комнату и не выходи оттуда, пока не успокоишься”, – рассказывает Бенедикт, фармацевт из благополучного пригорода Парижа. – Однажды она сидела в комнате часа два. Я уже начала беспокоиться, поднялась к ней, постучала. Она приоткрыла дверь и пробурчала: “Я еще не готова, мне нужно еще несколько минут, когда успокоюсь – приду”».
Авторитетное мнение
«Когда ребенок громко вопит, он весь вибрирует от ярости. Это очень важный для него момент. Нужно дать ему закончить, без осуждений, но и без похвал. Ваше “Какой прекрасный приступ гнева” ребенком воспринимается не лучше, чем “Ты такой гадкий, когда кричишь” или “Прекрати немедля!”. Если вы отправляете его в свою комнату выпустить пар, не делайте это властным или раздраженным тоном. Вы должны дать ребенку понять, что уважаете эти эмоции и понимаете, что ребенку нужно место, чтобы их выразить. Пусть он там кричит, стучит по подушкам, пока снова не успокоится. Отправить его в свою комнату – это не наказание, это техника, которую, кстати, могут применять все члены семьи, когда раздражены».
«Несколько раз в неделю у нас повторяется одна и та же сцена. Мы возвращаемся с Виктором (ему 10) домой после бассейна или дзюдо. Он прекрасно знает, что надо торопиться, скорей ужинать и ложиться спать – завтра в школу. Вдруг Виктор останавливается перед витриной со сладостями и требует: “Купи пончик, хочу пончик!” (или круассан, или пирожок, или эскимо…) Я пытаюсь возразить, объяснить, что уже пора ужинать и не время есть сладости. Виктор начинает орать, на его крик оборачиваются прохожие, он бьет меня по рукам, по груди… Мне ужасно стыдно, я не знаю, куда девать глаза, и… иду и покупаю ему злосчастный пончик. Вечером я рассказываю все мужу, обещаю, что больше не уступлю. Но в следующий раз все повторяется, и я снова сдаюсь…» – обреченно рассказывает Селин, у которой подрастают еще двое детей.
Чтобы выпустить пар, требуется время и подходящее место.
Сандрин Марти, воспитатель с юга Франции, рассказывает: «У некоторых родителей большие проблемы с авторитетом, с властью. У меня в классе есть дети 3–4 лет, которые бьют своих родителей. Просто родители уже в таком штопоре находятся, что не хотят перечить своим детям, сдаются. И они так редко детей видят, что боятся: вдруг, если они ему буду что-то запрещать, он их разлюбит? Родители хотят только покоя. И, чтобы добиться покоя, подчиняются любому капризу. Буквально забивают детям рот едой, сладостями – только чтобы было тихо. Я же вижу, что родители дают детям на полдник – там все сразу: и булочки, и печенья, и чипсы. Такое впечатление, что родители булочками покупают свое спокойствие. Да и не только булочками: открыл рот – вот тебе пирожок, пирожок съел – вот тебе планшет, только не устраивай истерик».
Это важно
Несколько советов от французских психологов:
– После того как приступ гнева прошел, не стесняйтесь сделать первый шаг к примирению. Ребенку необходимо быть уверенным в том, что вы его любите все так же сильно. Обнимите его (если он не против!), прижмите к себе крепко, но нежно. Это поможет ребенку прийти в себя.
– Если он что-то сломал, помогите ему починить эту вещь. Он должен извиниться, если кого-то ударил.
– Объясните ему, что, как и у всех, у него есть право чувствовать и выражать свой гнев, но у него нет права причинять кому-то боль.
– Заведите «подушку гнева». Пусть никто никогда не использует ее для других целей. Стучите по ней, ругайте ее, бросайте ее об стену.
– Если в семье существует напряжение, если дети постоянно конфликтуют между собой, можно организовать бой подушками. Спрячьте подальше хрупкие предметы, разделитесь на две команды – и в бой! Напряжение выходит, а смех сменяет ярость. В семье снова устанавливается согласие.
Дидье Плё приводит пример Севрин, у которой и дня не проходит без истерики. Эта 2-летняя девочка превращается в настоящую фурию, если ей говорят, что пора закончить игру. Она швыряет игрушки, отрывает голову кукле, по комнате летят кубики…
Не надо пытаться во что бы то ни стало избегать конфликтов – они могут быть полезны.
Психолог посоветовал родителям быть с ней потверже – ведь достаточно уступить ее капризу хоть раз, и дальше будет все идти только по нарастающей. «Однажды мы сказали дочке: “Ты не больна, мы любим тебя, обнимаем, целуем. У тебя нет причин так злиться. Просто ты ломаешь комедию, потому что хочешь еще поиграть. Мы понимаем твою злость, но ты должна перестать кричать, иначе ты не будешь сегодня вечером смотреть мультики”». Родители Севрин изменили свое отношение: вместо того чтобы бесконечно объяснять – как раньше – «зачем и почему», они просто однажды лишили девочку мультика перед сном. И истерики постепенно прекратились. «Если вы понимаете, что у ребенка истерика от того, что он не хочет терпеть фрустрацию, единственный способ прекратить это – действовать твердо и непоколебимо».
Сесиль Демазьер-Берли, психолог и мать трех дочерей, считает, что многие родители стараются всеми силами избегать конфликта с детьми: боятся, что те будут меньше их любить. А иногда даже не могут допустить мысли, что их ребенок может участвовать в конфликте вне дома. «Они готовы бежать в школу и разбираться с обидчиком прямо на перемене, забывая при этом, что обидчику их ребенка всего 8 лет».
Авторитетное мнение
«Ваши громы и молнии могут до ужаса напугать ребенка. И самое главное: любой ваш поступок служит для него примером поведения, ребенок учится справляться со своими эмоциями, наблюдая за тем, как это делаете вы. Если вы чувствуете, что сейчас взорветесь, скажите ребенку: я очень рассердился из-за того, что произошло. Мне надо на несколько минут остаться одному, чтобы успокоиться».
Но искусственно созданная обстановка «ноль конфликтов» неблагоприятно отражается на развитии личности. «Когда психологическая обстановка в доме слишком комфортна, у детей не появляется желания жить самостоятельно, отделиться однажды от родителей». Пока ребенок маленький, «клевые» родители разрешают ему смотреть телик хоть до полуночи, есть сладкие булочки вместо ужина и пропускать уроки («Пусть посидит дома»). Когда ребенок вырастает, ему позволяют уходить на всю ночь или приводить в дом друзей в любое время («Когда наш 15-летний сын приводит домой подружку, мы стараемся “уехать на дачу” и разрешаем им спать в нашей кровати»). «Если в родительском доме все позволено, зачем молодому человеку уходить? Речь, конечно, не о том, чтобы создать дома ад, чтобы у ребенка было только одно желание – поскорее свалить из него. Надо делать так, чтобы ребенок думал: у родителей, конечно, хорошо, но есть вещи, которые он хочет делать по-другому. Тогда у него будет желание жить самостоятельно».
Чтобы помочь ребенку справляться с эмоциями, надо учиться делать это самому.
Мишель, отец Мари, обещал дочке поиграть с ней вечером в шахматы. Но в этот день была забастовка, электрички почти не ходили, Мишель добирался до дома на перекладных и вернулся очень уставшим. Он попытался объяснить Мари, что ему не до игры, но она так ждала этого вечера… Она ничего не захотела слушать, начала кричать. «Я подумала: если я сейчас не вмешаюсь, дело может дойти до рукоприкладства, – рассказывает Бенедикт, жена Мишеля. – И тогда я тоже закричала. Я даже не помню, что я там такое несла. Что-то типа “я целый день вкалываю в аптеке, стараюсь угодить каждому покупателю, успокаиваю нервных старушек и юных отморозков. Я не буду терпеть дома капризы и истерики, я имею право на отдых и тишину”. Мишель слушал меня, раскрыв рот: он и не подозревал, что я могу быть такой фурией. Это произвело на Мари неизгладимое впечатление».
Французские психологи считают, что даже если «симметричный ответ» кажется единственно возможным, не стоит принимать участие в этой «гонке вооружений».
Конец ознакомительного фрагмента.