Глава 10
Уже стемнело, когда Оливия, шатаясь от усталости, добралась наконец до фойе «Делано». Она чувствовала себя как какой-нибудь непонятный, изломанный кусок мебели, служащий арт-объектом, эдакой суперсовременной инсталляцией из грязи, крови, водорослей и бог знает чего еще там на нее налипло. Она живо представила, как стоит, скрючившись, на четвереньках, с лампой на спине. Нетвердой походкой, с трудом различая окружающие ее предметы, Оливия подошла к стойке администратора.
– Можно мне ключ, пожалуйста? Оливия Джоулз, номер семьсот три, – сказала она, еле ворочая языком.
– О боже мой, боже мой! – воскликнул администратор. – Надо звонить в больницу! Я вызову спасателей! Неотложку!
– Нет, нет, все в порядке, правда. Мне просто… нужен ключ и еще… еще… – Она повернулась, сжимая ключ и пытаясь отыскать глазами лифт… но отчего-то не могла его найти. К ней подскочил красивый парнишка-портье, чтобы поддержать ее, затем их стало двое, а потом глаза заволокла белая мгла.
В первые секунды после пробуждения в голове не было ничего, как на отформатированном диске, но затем память отвратительным потоком хлынула в сознание, неся с собой мешанину образов: дым, искореженный металл, жара, вода и холод… и пронзительное чувство смерти… тонущие люди, которым она не могла помочь. Оливия открыла глаза и поняла, что находится в больнице. Все вокруг нее было белым, за исключением красной лампочки возле ее кровати, которая то зажигалась, то гасла. Она – Рэйчел Пиксли, ей четырнадцать лет, она лежит на больничной кровати, а перед ее глазами зебра – переход, вот она бежит от газетного киоска с пакетиком конфет «Maltesers» и журналом «Cosmopolitan». Бежит к своим родителям… Дальше – лишь истошный крик и визг тормозов… Оливия закрыла глаза. Ей вспомнилась женщина, которую она видела в телевизионной передаче после того, как рухнули Башни-близнецы, – крепкая, коренастая жительница Бруклина. Она в тот день потеряла сына и говорила очень жестко. А потом она сказала: «Я думала, что всегда буду жаждать мести – око за око! Но теперь я думаю только об одном – как может мир быть таким… жестоким?» Ее голос сорвался на слове «жестоким».
Когда Оливия проснулась в следующий раз, то обнаружила, что это не больница, а ее номер в «Делано», а красный мигающий свет у кровати оказался не сигналом кардиомонитора, а всего лишь индикатором автоответчика на телефоне. Оливия нажала кнопку.
– Привет, Оливия! Надеюсь, я звоню не слишком рано? Это Имоджин из редакции Салли Хокинс, «Elan». Мы получили ваше сообщение, и еще нам звонила Мелисса из пиар-агентства насчет статьи про начинающих актрис. Да, Салли очень хотела бы ее получить. Организацию поездки редакция берет на себя. Позвони, когда проснешься. О да, и удачи тебе с материалом об «Океан-отеле».
– Привет, это Мелисса. Я уже говорила с вашим редактором. Мы на следующей неделе назначили кастинг в «Стандарт-отеле» в Голливуде, так что я очень рассчитываю встретиться с вами там.
– Оливия? Это Пьер Феррамо. Жду тебя в холле, возможно, ты уже спускаешься, чтобы встретиться со мной?
– Оливия? Это Пьер, уже девять пятнадцать. Я буду ждать тебя на балконе.
– Оливия, очевидно, ты обо мне забыла. Произошла ужасная катастрофа, возможно, ты уже о ней слышала. Я ухожу, позвоню тебе позже.
– Оливия, О боже! Это Имоджин из «Elan». Боже! Это ужасно! Позвони нам! О боже!
– Оливия, это Кейт. Я только надеюсь, что ты сейчас не рядом с этим кораблем! Позвони мне.
Администратор отеля, доктор, Кейт, снова Кейт. И больше ни одного звонка от Пьера Феррамо. Потом Барри:
– Ты где там? Слушай, сможешь еще раз туда сбегать? В шесть часов по вашему времени будет пресс-конференция в доках. У нас там есть свой фотограф, от тебя мне нужно лишь несколько цитат, а потом смотайся в больницу, возьми интервью у выживших и у родственников погибших. Позвони мне.
Оливия протянула руку, взяла пульт, включила новости на CNN и откинулась на подушку.
«И еще информация об «Океан-отеле» из Майами. Число жертв катастрофы растет, следователи на месте трагедии сообщают, что причиной взрыва могла послужить подводная лодка, предположительно, японского производства, начиненная взрывчаткой. Лодкой могли управлять террористы-смертники. Таким образом, есть основания считать взрыв «Океан-отеля» делом рук террористов».
Внизу текст бегущей строки гласил: «Взрыв «Океан-отеля»: 215 убитых, 189 раненных, 200 пропавших без вести. Вероятность новых терактов чрезвычайно высока».
Оливия неловко выползла из кровати, доковыляла до открытого ноутбука на столе и нажала клавишу. Ничего… Она в недоумении уставилась на монитор. Выходя сегодня утром на пробежку, она оставила комп включенным, но в спящем режиме, как делала обычно. И он должен был выйти из спящего режима при первом же нажатии клавиши.
Не обращая внимания на боль в руке и во всех суставах, она откинула занавески, на мгновение зажмурилась от яркого света, хлынувшего в окно, и оглядела комнату. Оливия прошла к гардеробу, проверила одежду, затем открыла сейф и перебрала его содержимое. Схватила клатч от «Луи Виттона». Кредитные карточки были на месте, так же, как и набор для выживания, визитки и… Тут она даже ухватилась за край полки, чтобы не упасть, – листок со списком гостей пропал. Тот самый список гостей, который она стащила на вечеринке у Феррамо.
Оливия нетвердой походкой прошла в ванную, схватила лежащий рядом с унитазом мобильник и позвонила администратору.
– Это Оливия Джоулз.
– Мисс Джоулз, как вы себя чувствуете? Вам тут было так много звонков. Доктор просил нас сообщить ему сразу, как только вы… Нет, мэм. Мы бы никому из штата не позволили входить в ваш номер. Конечно, горничная могла убирать ваш номер, но…
Она посмотрела на себя в зеркало. Волосы были взлохмачены и с одной стороны стояли гребнем. Она потянулась за щеткой и с изумлением обнаружила, что со щетки свисает длиннющий черный волос.
– Дурочка! Да это наверняка была просто горничная!
Оливия сидела на полу в ванной, держа телефон возле уха, и, как за спасительную соломинку, цеплялась за голос Кейт.
– Но зачем ей понадобилось брать мою щетку для волос? – шепотом произнесла Оливия.
– Ну, знаешь, как это бывает, ты смотришь в зеркало, видишь, что твои волосы в беспорядке, берешь первую попавшуюся щетку… Горничные тоже хотят выглядеть хорошо.
– Но зачем выключать компьютер?
– Ну, может быть, выключила по ошибке. Или по неосторожности выдернула шнур.
– Если бы он вырубился из-за того, что кто-то выдернул шнур, то при включении появилась бы надпись: «Работа компьютера была завершена некорректно».
– Оливия, я понимаю, что ты измотана и находишься в шоковом состоянии. Иди поспи немного и возвращайся домой. А список гостей еще, может быть, обнаружится в одном из твоих карманов.
– Кейт, – сказала она, – у меня не было карманов!
– Но, согласись, никому в здравом уме не придет в голову врываться в чужой номер, чтобы украсть список гостей с какой-то там вечеринки! Иди лучше поспи.
Ее взгляд упал на узкое платье с бретельками, которое она бросила на спинку стула после вечеринки у Феррамо. Какие уж тут карманы, но… Ой! Она со смущением вспомнила, что в ее клатче действительно был карман, ну или некое его подобие. Она схватила сумочку и действительно обнаружила там листок, спрятавшийся от ее глаз в складке ткани на дне.
Оливия села за стол и устало опустила голову на руки, чувствуя себя совершенно разбитой, опустошенной и одинокой. Она отчаянно нуждалась в утешении, чтобы ее кто-нибудь нежно обнял. Она взяла карточку со стола и набрала номер.
– Привет. – Ей ответил женский голос с тягучим акцентом уроженки Западного побережья.
– Я могу поговорить с Пьером?
– А Пьера здесь нет. Кто его спрашивает? – Судя по голосу, это была та самая Сурайя, которая любила проделывать все эти эффектные штучки со своими волосами.
– Говорит Оливия Джоулз. Я должна была встретиться с ним сегодня утром, но…
– Да, понятно. Хотите оставить ему сообщение?
– Да, просто… э… просто скажите, что я звонила извиниться за то, что не смогла прийти на встречу. Дело в том, что я была на берегу, когда взорвался «Океан-отель».
– О боже! Вот дерьмо!
«Дерьмо?!» Странно звучит из уст гламурной Сурайи.
– Он скоро вернется?
– Нет, он был вынужден уехать из Майами. – Было что-то странное в тоне, которым она это сказала.
– Он покинул Майами? Сегодня?
– Да. У него возникли неотложные дела в Лос-Анджелесе. Там проводится кастинг для его фильма. Хотите оставить ему сообщение?
– Просто передайте ему, что я звонила и… э-э-э… сожалею, что наша встреча не состоялась. Спасибо.
Оливия положила телефон и села на краешек кровати, судорожно сжимая в кулачке простыню и глядя перед собой невидящим взором. Она вспоминала предыдущую ночь: вот они стоят на крыше, и Феррамо склоняется к ней, когда она говорит, что утром собирается в гости к Эдварду и Элси в «Океан-отель».
– Не думаю, что это хорошая идея, – говорит Феррамо, и Оливия чувствует на щеке его дыхание. – Потому что надеюсь, что завтра утром ты будешь завтракать со мной.
Оливия схватила телефон и набрала номер редакции «Elan».
– Имоджин? Это Оливия. У меня все в порядке. И я бы хотела поехать в Лос-Анджелес, чтобы написать статью о начинающих актрисах. Прямо сейчас. Если можно, закажи мне билет на ближайший рейс.
Оливия из иллюминатора самолета любовалась просторами Аризоны. Закатное солнце окрасило в красные тона пустыню, по которой змеилась уже погруженная во тьму гигантская расщелина Гранд-Каньона. Оливия думала обо всех пустынях, над которыми пролетала прежде, – пустынях Африки и Аравийского полуострова, и обо всем том, что видела там. Она думала об этой асимметричной войне, которая внезапно коснулась ее жизни, о ее корнях, уходящих в древние законы жителей пустыни, о том, что отчасти она порождается высокомерным отношением к этим народам со стороны Запада, и эти противоречия и нетерпимость нельзя искоренить с помощью армий и пушек. А еще ей бы очень хотелось понять, знал ли Пьер Феррамо, что «Океан-отель» взлетит на воздух, когда целовал ее предыдущей ночью.