Глава 1. Первая неделя Марианны
Если семья не заполняется детскими криками, они с лихвой компенсируются взрослыми…
Я, перспективный молодой человек, работающий помощником бухгалтера и по совместительству тренером по боксу, сижу за столом и уже битый час не могу решить, с какой стороны подойти к огромной стопке бумаг, которая накопилась за период моего «ничего неделания по уважительной причине». Вдруг зазвонил мой мобильный телефон. В трубке слышу голос жены, которая сквозь слезы сообщает, что через полчаса приедут ее родители. Для меня это означало, что нужно пулей лететь домой, дабы успеть убрать собранную детскую кроватку и коляску подальше от глаз будущих дедушки и бабушки. Если вы еще не поняли степень серьезности всей этой ситуации, объясняю подробно. Моя жена на 9 месяце беременности, и сутки назад у нее начались схватки. По рекомендации врача любимая супруга ждет, пока схватки станут более частыми, хотя уже сейчас они случаются каждую четверть часа и не дают моей жене Елене уснуть даже на часок. Но, оказывается, это еще не является поводом для того, чтобы галопом мчаться в роддом. Так как схватки начались сутки назад, я как ответственный отец уже собрал кроватку и коляску, купленные заранее. Но дедушки с бабушками у нас суеверные, поэтому они запрещали нам приобретать детские вещи до рождения ребенка. Теперь надеюсь, вы представляете, что случится, когда мои теща и тесть увидят свою дочь, измученную тем, что она не спит уже целые сутки (о схватках мы им еще не говорили) и при всем при этом в коридоре стоит собранная коляска, а в спальне красуется детская кроватка с балдахином и мишками. Если и ваши родители люди суеверные и вспыльчивые, то вы меня прекрасно поймете. Через 5 минут я примчался домой. По дороге я размышлял, как скрыть следы «преступления», и не придумал ничего умнее, чем все разобрать и спрятать на балконе. В итоге на балконе поместилась лишь наполовину разобранная коляска. Кроватка же была слишком большой и состояла из множества частей, из-за чего на ее разборку требовалось довольно много времени, а родители моей жены отличались безупречной пунктуальностью, поэтому я просто переставил колыбельку вглубь спальни и наглухо закрыл ее дверь в надежде, что тесть с тещей туда не заглянут. Надежда на это была весьма слабенькой, так как тесть каждый раз осматривал нашу квартиру вдоль и поперек, как будто что-то искал в ней. Возможно, эта привычка осталась у него от прошлой работы, ведь следователи бывшими не бывают. Через несколько минут после окончания мероприятия по сокрытию вещественных доказательств нашего неверия в суеверия, в дверь позвонили родители жены. Моя ненаглядная женушка все еще была с мокрым от слез лицом. Конечно же, вопросы посыпались градом. Мы рассказали всю правду о том, что схватки длятся уже целые сутки и «слегка» утомили Лену. Естественно, папа и мама отнеслись к страданиям своей дочери с величайшим сочувствием.
Тем не менее, родители жены пребывали в отличном расположении духа. Конечно, было заметно, что они волнуются, но радость в их глазах и словах доминировала, а это, несомненно, приятно. Беседовали мы с ними тогда о том, какой прекрасной родится наша доченька, о том, как мы поведем ее в садик, и как будем выбирать для нее школу. Одним словом, говорить все старались о чем-то приятном и далеком. И подобные разговоры не могли не сказаться на состоянии молодой мамочки – Лене стало немного спокойней и легче. Все шло замечательно, однако как мы с женой не старались, но так и не смогли выпустить из головы мысль о том, что происходило в квартире до прихода родителей. Каждый глубокий вздох тестя или тещи, каждое ерзание на диване, воспринимались нами как их желание сорваться с места и побежать в спальню. Далее мы с ужасом представляли, как, обнаружив там кроватку, родители начинают вопить: «Мы же вам говорили, а вы…!». Но, к счастью, все обошлось, и мы отделались лишь легким испугом. Как по расписанию, ровно через 2 часа родители жены уехали. Можно было бы сказать, что мы с облегчением вздохнули, но на самом деле с облегчением вздохнул только я, а моя любимая жена продолжала мучаться от изнурительных схваток. Прошла ночь, к сожалению, жене так и не удалось уснуть. В одной из умных книг жена когда-то прочитала, что при схватках для ослабления боли нужно полежать в теплой ванне. Мы так и сделали, в воде Лене действительно стало полегче, и она даже смогла ненадолго уснуть. Очередной день подходил к концу, но схватки не становились настолько частыми, чтобы мы могли отправиться в роддом. Прошла еще одна ночь, в которую Лена так и не уснула. Утром она мне призналась, что устала после 3 суток схваток настолько, что уже боится, что у нее не хватит сил на сами роды. Я очень сильно за нее переживал, и мы отправились со всеми вещами в роддом.
Гинеколог, у которого наблюдалась моя супруга, была просто замечательной. Она порекомендовала нам роддом и врача, который будет принимать роды.
Супругу и меня определили в родильную палату. С самого начала беременности я принял решение, что буду присутствовать на родах потому, что я хотел видеть, как ребенок появляется на свет, а также и для того, чтобы следить за акушером и врачом. Зачем? – спросите вы. Да затем, что моя любимая мамочка рассказала мне столько всяких ужасов, которых она насмотрелась по телевизору и услышала от знакомых, что мне, если верить ее словам, впору было на протяжении родов все время стоять с двумя пистолетами, один из которых направлен в висок врача, а другой в висок акушера. Но на самом деле врач и акушер оказались замечательными людьми. Мы с женой, как очень начитанные, раскомандовались и заявили, что хотим рожать сидя. Может быть, вы не знаете, что, по мнению автора одной умной книги, рожать следует сидя на стуле без сиденья. Если верить его словам, так рожать намного легче, чем в лежачем положении, ведь ребенку помогает появиться на свет сила притяжения. В палату внесли весьма странного вида стул без сиденья. Это была конструкция, сваренная из нескольких металлических уголков, отдаленно напоминавшая стул. В палате еще была шведская стенка и мяч для фитбола. Из книг мы знали, что если во время начала родов ерзать и прыгать на мяче, то схватки становятся менее болезненными. Лена незамедлительно воспользовалась услугами гигантского колобка и принялась вытанцовывать на нем не то восточные, не то арабские танцы. Со стороны это выглядело немного комично, но главное, что ей действительно стало легче. Изредка заходил врач и интересовался частотой схваток, но, к сожалению, наш ответ его не удовлетворял, и Лена продолжала мучить огромный мяч. Через некоторое время зашла акушер и спросила: «А сколько деточка ты уже на мяче прыгаешь?». «Больше часа,» – ответила Лена на удивление бодрым голосом. Акушер с неподдельным удивлением выдала: «Может хватит у ребенка на голове прыгать? Вставай, походи, скоро рожать!». На лице у жены явственно обозначился вопрос: «Неужели я все это время прыгала на голове у своего ребенка, да как же это так, почему мне раньше об этом не сказали, а я тут со всем усердием скачу, а оказывается на голове своего малыша, да это же кошмар?!». Я предпочел ответить на этот безмолвный вопрос любимой жены партизанским молчанием, так как попросту боялся сказать что-то не в тему. Через некоторое время мы начали замечать, что через нашу палату проходят совершенно незнакомые нам люди, некоторые из них были в белых халатах, а некоторые в обычной верхней одежде. Я с любопытством заглянул за дверь, в которой все эти люди пропадали, и обнаружил, что наша палата проходная, и за ней находится еще одна палата, в которой устроилась семейная пара с полудюжиной родственников. Было уже около семи вечера, к нам зашел врач и любезным ровным тоном сказал Лене: «Ложись скорей, будешь рожать, у меня параллельно рожает пять девочек, так я буду бегать по палатам и смотреть, какая первой начнет». Слова, прямо скажем, не сильно ободряющие. Начались роды, и тогда я забился в угол, где и притаился, сидя на стуле. Сидел я тихо, но в душе громко молился о том, чтобы все прошло замечательно. В какой-то момент Лена захотела воды, у меня на выполнение ее просьбы ушло всего пару секунд. Все присутствующие в палате даже немного испугались, когда, откуда ни возьмись, вдруг вырос я с флягой в руках. Врач, увидев, что на мне белые тапки, которые, по его мнению, носят только медики, подумал, что перед ним стоит медицинский работник. Но его умозаключения не подтвердились, ведь я не санитар, а всего лишь будущий отец, который позаботился о том, чтобы всем своим видом походить как минимум на медбрата. Я справедливо полагал, что человеку в белом в роддоме будут задавать меньше вопросов.
Приблизительно за три часа до начала родов приехали тесть и теща. Они гуляли под окнами и весело посылали Лене воздушные поцелуи. Конечно же, жене было очень приятно, что ее родители бросили все дела и караулили под окнами роддома в ожидании чуда, которое вот-вот появится на свет.
Роды продолжались, я тихо сидел в самом дальнем и темном углу, врач и акушер были заняты тем, что давали моей жене рекомендации, как и когда ей необходимо тужиться. Акушер постоянно кричала: «Какай! Какай!», что меня ничуть не смущало. В какой-то момент в палату зашла медсестра и сразу же направилась ко мне. Она поинтересовалась, как меня зовут и, услышав, что я Александр Чуйко, попросила проследовать за ней. Заинтригованный и недоумевающий я вышел из родильной палаты. Оказалось, что родители жены уже сидят в холе роддома и им ужасно интересно, как обстоят дела у их дочери. Я сказал, что все хорошо, она уже рожает, и скрылся в тени больничного коридора. Пока я шел к палате, все время думал над тем, что же они хотели от меня услышать, ведь и так ясно, что Лена рожает, ведь это роддом. Мы им СМСки отправили с соответствующим текстом, так зачем было срывать меня с места, а вдруг Лене опять захочется пить. К палате я летел со всех ног. Открыв дверь, я увидел нечто такое, чего не забуду еще очень долго. Можно сказать, что я увидел нашего ребенка раньше, чем сама Лена. Койка, на которой она рожала, стояла таким образом, что ноги Лены были направлены прямо в сторону двери. И когда я открыл дверь, то увидел маленькую пушистую головку. Самое интересное, что врач еще за час до появления этой головенки на свет знал, что она пушистая. И для этого ему не понадобилось УЗИ. Думаю, вы меня поняли. Не могу сказать, что я надолго застыл, когда увидел частичку своей дочери, но мне показалось, что за время моего созерцания Лена успела почувствовать себя неловко. На самом деле так и было, она сама мне об этом рассказала через несколько дней. Прошло еще минут пятнадцать, и наша малышка явилась в мир. Я был счастлив, жена тоже! Это мгновение было самым восхитительным в нашей жизни, ведь мы впервые стали родителями. Подарить жизнь другому человеку, это воистину прекрасно, тем более что мы с женой так любим друг друга! Не хочется только вспомнить уговоры моей мамочки, советовавшей нам стимулировать роды, занявшись любовью, при том, что Лене за месяц до предполагаемой даты их начала врачи категорически запретили любовные утехи. Я настолько люблю свою супругу, что задвинул личные потребности и желания в самый дальний угол и поставил во главу наших отношений заботу о плоде совместной любви. Говорить о том мгновении, когда наша дочь родилась, я могу часами, но так случилось, что буквально через мгновение наша радость сменилась тревогой. Дочурка дышала очень слабо и поэтому не могла даже закричать. Я всячески подбадривал Лену, говорил ей, что это нормально, все дети так делают, а сам в это время держал кислородную маску возле маленького личика. Прошел час, лучше ей не становилось, и нашу девочку отвезли в реанимацию. Слава Господу Богу, что мы рожали именно в той единственной больнице в городе, в которой была реанимация. И как бы не ругали мы политиков, но эта самая реанимация была построена на деньги одного из известных политических деятелей. Реанимация и Господь Бог спасли нашу дочь и спасают сотни детей по всему миру. Нашу дочь забрали врачи-реаниматологи, а нам сказали прийти к ней через 3 часа. Для нас с женой выделили палату, сказать, что она была маленькой, это ничего не сказать. Она была просто крохотной, но в тот момент меня это мало заботило. Мы думали только о дочке. После того как мы устроились в палате, жена попыталась принять душ, но в роддоме отключили воду. По счастливой случайности я взял с собой пять литров питьевой воды. Мы подогрели воду в электрическом чайнике и общими усилиями привели Лену в порядок, после чего и отправились в реанимацию к дочке. Конечно же, нам было больно тогда на нее смотреть, и мы стараемся об этом не вспоминать, поэтому я буду немногословен. Дочка находилась под огромным колпаком, в котором поддерживалась оптимальная температура и содержание кислорода. С первого дня она боролась за свою жизнь, постоянно выдергивая зловредные трубки, которые врачи вставляли ей в вены. Мы приходили к дочурке каждые три часа, приносили ей сцеженное молоко, которое доставалось не без труда. Довольно странно, что ни одна из медсестер не умела правильно сцеживать грудное молоко, и все они делали это ужасно больно. Сцеживание превращалось в муку. И только через несколько дней нас навестил врач, который принимал роды, и показал, наконец, как правильно это делать. При этом врач был мужчина, только он знал, как это делается безболезненно! Конечно же, мы с женой очень благодарны ему за все то, что он для нас сделал. Обычно из этого роддома рожениц выписывают через три дня, но мы через три дня только получили разрешение на то, чтобы доченьку перевели в нашу палату. В то самое утро, когда врачи собирались перевести ее к нам в палату, мы об этом еще не знали, жене должны были делать флюорографию. Несколько недавно родивших женщин, моя жена и я отправились в соседний корпус больницы. У входа в здание я чуть не подрался с мужчиной, который курил возле больницы. Далее мы поднялись на последний, кажется, это был десятый этаж, и тут женщина, которая делала снимки, вдруг заявила, что рентген сломался, но она может сделать снимок на старом аппарате. Когда рентгенолог меняла кассеты в старом аппарате, я ей здорово помог с тяжелой конструкцией, и она, видимо из чувства благодарности, сказала, что если у меня есть такая возможность, то лучше будет увезти жену в другую больницу и сделать снимок там. Причиной тому является высокий уровень облучения, исходящего от старого аппарата. По нашим законам матери не отдают в роддоме ребенка до тех пор, пока она не пройдет флюорографию. Поэтому у остальных рожениц выбор был невелик, ведь у них не было под рукой мужа, который ходил бы за ними как джин, исполняющий все пожелания. У моей супруги такой джин был, и уже через час мы вернулись в роддом с заключением врача о пройденной флюорографии.
Вообще я считаю, что присутствие мужа в роддоме обязательно. Пускай у меня не было подушки, и я клал под голову рулон бумажных полотенец, пускай мы жили в самой душной палате во всем роддоме, а душ у нас был общий с еще одной палатой. Не страшно, что мои тапки от жары смердели как дохлый скунс, и мне приходилось на ночь заворачивать их в пакет, главное, что я был рядом со своей женой, и так ей было намного спокойнее. Хоть как-то, но я контролировал ситуацию. Когда моей дочери среди ночи были нужны шприцы и бутылочка, я бегал по дежурным аптекам. Когда жене понадобился молокоотсос, я поздним вечером носился по округе в его поисках. Если вы когда-либо пользовались молокоотсосом, то знаете, что ужасно неудобно самостоятельно добывать молоко с его помощью, намного проще, если это делает кто-то, кто сидит напротив. Конечно же, я принимал в этом процессе активное участие. Особенно неловко мы себя чувствовали, когда использовали молокоотсос в три часа ночи, а он при этом издавал слышимый на всем этаже пронзительный громкий свист, который мог разбудить кого угодно.
Когда я не мог повлиять на происходящее, и у жены не хватало молока, я просто сидел на койке и тихонько молился. Я был рядом, и это самое главное. Когда дочь более двух суток была в реанимации, ей необходимо было молоко каждые три часа, а на сцеживание нужной порции у жены уходило полтора часа. Получается, что мы почти не спали в это время. Я, то еще ладно, но ведь Лена до этого трое суток мучилась от схваток, честно говоря, я вообще не понимаю, как она все это выдержала. Жена у меня просто героиня!
Когда мы приехали с готовым результатом флюорографии, нас в палате встретила недовольная медсестра, но сообщила она восхитительную новость о том, что дочке уже было намного лучше, она нормально дышала и готова была познакомиться с нами. Через мгновение ее привезли на чудном столе, который, по словам врачей, должен был поддерживать температуру ее тела. Стол был слегка теплым, на некоторое время он должен был служить для нее кроваткой. Мы были счастливы! Но меня все же смутило то, что моя дочка должна лежать на печке, и я пошел разбираться, действительно ли нашему ребенку нужна эта кроватка с подогревом. Наверное, я немного погорячился, но врачи меня успокоили и объяснили, что это необходимо.
Палата была маленькая, и единственный свободный ее уголок заняла кроватка с нашей дочуркой. А над кроваткой на стене располагался свод правил. Пунктов в нем было не так уж и много. Большинство из них нас несколько удивили, например, странным показалось правило, запрещающее курить рядом с ребенком. Можно подумать, что если мама отойдет на два метра от ребенка и закурит, то это уже будет для него не вредно. Далее, следовал пункт, в котором говорилось, что нельзя класть ребенка на живот и накрывать его с головой одеялом! В общем, складывалось такое впечатление, что весь мир вокруг просто сошел с ума. Ведь если люди составили такой свод правил, то видимо у них были для этого некие причины, значит, есть такие мамаши, которые курят возле новорожденного, кладут его на живот или накрывают с головой. Конечно, я прекрасно понимаю, что вы, как и любой другой нормальный человек, так никогда бы не сделали и, наверное, не дрогнувшей рукой прибили того, кто так поступает. Однако я несколько увлекся воспоминаниями, простите меня за это отступление, я продолжаю.
Первое время к нам постоянно захаживали врачи и медсестры, интересовались состоянием дочурки. Как по мне, то моя кроха это самое прекрасное создание, какое я только видел в своей жизни. К счастью, тогда я начал снимать документальный фильм о рождении дочери и запечатлел все самые главные моменты ее появления на свет, начиная от родовых схваток и до конца нашего пребывания в роддоме. Всего эти съемки заняли около 10 дней. Благодаря этому мы теперь имеем возможность с удовольствием изредка пересматривать все те радостные моменты. Если ваши дети еще не выросли и пока живут с вами, то я настоятельно рекомендую вам снимать свой небольшой документальный видеофильм. Вы не представляете себе, как интересно пересматривать подобные семейные хроники через несколько лет.
Поначалу мы испытывали трудности с тем, что жене не разрешали кормить грудью нашу любимую дочурку. Лене все еще приходилось сцеживать молоко каждые три часа. Девочка же вела себя очень беспокойно и могла часами плакать, невзирая ни на что. Как-то раз, ночью, к нам в палату зашла медсестра и предупредила, что лучше нам как-то утихомирить дочурку, так как в роддоме есть правило – если ребенок кричит несколько ночей подряд и своим плачем будит других детей, то ему начинают колоть снотворное. Мы порядком перепугались и на следующий день спросили у врача, который принимал у Лены роды, почему наша малышка непрерывно плачет, что с ней не так и что нам теперь делать. После того как доктор услышал наши ответы на свои вопросы, он уверенным голосом заявил: «Да она просто голодная! Накормите ее как следует!». Мы в свою очередь сказали, что нам не позволяют кормить дочку грудью, а много молока не сцедишь. На что врач ответил: «Предлагаю не обращать внимания на эти рекомендации и поступить так, как велит вам сердце, ведь это естественно, когда ребенка прикладывают к груди, а не впихивают ему в рот «мама-заменитель». В следующую же ночь мы решили пойти на риск, и покормить ребенка грудью. Для этого мы выбрали время около трех часов ночи. Я стоял на страже – по договоренности с женой, я обязан был громко заговаривать с любым человеком, который проходит мимо. В соответствии с нашим планом, Лена должна была быстренько положить дочурку назад в кроватку, услышав мой голос. Так и сделали, я изображал молодого отца, который дышит свежим воздухом в коридоре роддома, и громко здоровался с проходящими мимо медсестрами и врачами. Мероприятие прошло успешно, никто не порывался нас навестить, и только после пятнадцати минут моего пребывания на посту, в палату все же пожелала зайти педиатр, но к этому времени сытая малышка уже спала в своей современной кроватке с подогревом. Самой счастливой из нас троих была, конечно, дочь – она с такой силой присосалась к груди, что видимо первый раз в своей жизни наелась до отвала, и спала потом до десяти утра, хотя обычно просыпалась в шесть.
Все было отлично, но через некоторое время, когда нас уже собирались выписывать, одна из врачей заметила, что сердечко у крохи бьется не так как надо. К дочке подключили аппарат, который постоянно измерял у нее пульс и давление. При этом прибор противно пищал, да так, что слышал его весь этаж. Мы с женой дежурили возле аппарата по очереди, впрочем, как делали это и тогда, когда в первые дни после рождения у дочурки пожелтела кожа, и ей необходимо было часами находиться под лампой, лучи которой не должны попадать в глаза. Для этого нам выдали специальные непрозрачные очки, предназначенные для маленьких пациентов. Но дочурка с ее характером никак не хотела мириться с тем, что на ее лице укреплен непонятный предмет, и постоянно стаскивала их даже во сне. Поэтому нам и приходилось дежурить возле ее кроватки днем и ночью и следить за тем, чтобы свет лампы не попадал дочке в глаза.
Так и в этот раз, мы дежурили возле пищащего аппарата, который следил за сердечком нашей дочки. Но потом нам объяснили, что аппарат так громко и противно пищит для того, чтобы оповестить о сбоях сердечного ритма врачей, которые находятся в конце коридора, поэтому мы с женой можем оставить свой пост и несколько часов поспать. Мы так и сделали. Ночью зашла врач для того, чтобы удостовериться, что аппарат исправно работает. На всякий случай она сама решила послушать ребенка. Я, как плохой караульный, при первом же шорохе проснулся и сел на койку. В полусне я принялся шоркать своими вонючими тапками по полу, и этим топтанием мешал педиатру слушать сердечко ребеночка. Врач на меня косо смотрела и всем своим видом давала понять, что я ей очень мешаю работать, но я был таким уставшим и таким сонным, что не обратил на это ни малейшего внимания. Лена до сих пор припоминает мне этот случай с шорканьем.
Наутро дочке стало лучше, за ней понаблюдали еще несколько дней, и мы настойчиво стали просить врачей о том, чтобы нас выписали. Процедура выписки это еще один очень важный момент, когда муж просто необходим молодой маме во время ее пребывания в роддоме. Нас выписали самыми первыми в тот день, только потому, что я любезно согласился оплатить покупку новой швабры для родильного отделения.
Выписку назначили на 14:00. Утром в 7:00 я уже находился в нашей квартире с продуктами в одной руке, шариками в другой и половой тряпкой в зубах. За несколько часов я привел квартиру в порядок и немного ее украсил.
До появления дочурки на свет мы с Леной жили не одни, с нами в квартире обитал еще вислоухий кот, наш пушистый любимец. Он очень сильно переживал наше отсутствие, плохо ел и начал линять из-за сильного стресса. Кот был ужасно рад, что я вернулся домой и впервые за всю неделю находился с ним рядом в течение нескольких часов.
На следующий день, после того как Лена родила, бедняга чуть не остался без своего главного лакомства – вареного куриного филе. В самое первое утро нашего пребывания в роддоме, около семи часов, я оделся и решил съездить домой покормить кота и купить в магазине какой-нибудь еды. Я уже спустился вниз и тут чуть не сходил по маленькому прямо в штаны. За моей спиной, не пойми откуда, возникла не очень приятной наружности бабуля и заверещала: «Ты куда намылился?». Удостоверившись, что мое сердце поднялось из пяток до уровня пупка, я ответил, что вчера моя жена родила дочь, а я иду домой покормить кота. И хотя я говорил чистую правду, зловредная бабка усомнилась в моих словах и потребовала предъявить ей мой паспорт. К счастью, документ был со мной, и я протянул его старушенции. Она вписала все мои данные в какой-то старый журнал и отдала паспорт со словами: «Смотри, я тебя запомнила!». В тот момент я подумал, как хорошо, что всегда ношу документы с собой. Тогда я считал, что это конец истории с «доброй» старушкой, но все было не так просто. Через несколько часов я вернулся, как к себе домой, зашел в холл и направился прямо к лифту, но тут услышал окрик: «А ну стоять!». По «милому» голосу я узнал свою старую знакомую, которая на этот раз вопрошала меня, куда это я собрался без сменной обуви? Без сменки пущать не велено! Я не стал спорить, сменной обуви у меня не было, но зато было два полиэтиленовых пакета, которые я и натянул на ноги вместо сменной обуви. Старушка вновь потребовала паспорт, но сумку она проверять не стала. Я искренне надеялся, что уяснил все правила, по которым старушка проверяла тех, кто пытался нарушить ее покой, но опять ошибся. С бабулей мы столкнулись еще один раз, и произошло это именно в тот момент, когда я меньше всего ожидал подвоха.
Прошло семь дней, наконец-то, выписка! Приехали самые дорогие нам люди, мои родители и родители жены. К сожалению, у других родственников и друзей не получилось встретить нас у дверей роддома, работа не позволила. Но это ничего, они все до одного позвонили и поздравили нас с выпиской. Я никогда не обижаюсь на людей, которые проводят много времени на работе. Ведь у каждого есть семья, которую необходимо кормить, у каждого есть начальник и обязанности, которые не могут ждать. Главное, это то, что люди мысленно были с нами, и мы чувствовали их поддержку, хоть их и не было рядом. За эти непростые семь дней все друзья и близкие не раз подбадривали нас теплыми словами, что, несомненно, нам помогло.
И вот мы спускаемся по лестнице, я держу дочку на руках, малышка «упакована» в огромный конверт, подаренный бабушкой и дедушкой. Конверт был куплен, что называется на вырост, причем он был настолько велик, что дочурку не было и видно. Мы, конечно, были безгранично счастливы, ведь семь самых изматывающих и тревожных дней нашей жизни были уже позади. Я держу на руках абсолютно здорового ребенка и думаю лишь о безоблачном будущем, супруга полностью разделяет мои чувства, и мы втроем скользим по лестнице вниз. И тут вдруг, как гриб после дождя, перед нами вырастает та самая старушенция и требует, чтобы мы немедленно сменили обувь. Меня это уже мало волновало, поэтому я лишь слегка улыбнулся, но бабуля рассвирепела и стала орать пуще прежнего. Видя, что старушка разозлилась не на шутку, мы ускорили шаг. Она еще что-то долго кричала нам вслед, но, к счастью, гнаться за нами не стала. Мы остановились около того места, где обычно происходит фотосессия во время выписки. Как ни странно, но во всей этой суматохе, я все же не забыл за несколько дней до выписки договориться с местным фотографом о том, чтобы он сделал несколько десятков хороших снимков. Фотограф принялся за работу. Я его предупреждал, чтобы он не фотографировал ребенка вблизи со вспышкой. Несколько лет назад я сам работал фотографом, поэтому не понаслышке знаю, как пагубно влияет яркая вспышка на здоровье глаз, а тут речь шла о нашей маленькой принцессе. И тут я вижу, что этот «охламон» начал снимать кроху со вспышкой и делал бы такие снимки и дальше, если бы я решительным образом не прекратил это безобразие. С каждой секундой я все больше убеждался в том, что присутствие папы в роддоме просто необходимо! Фотографий тогда было сделано более чем достаточно, конечно вышли они далекими от идеала, а точнее от идеала были далеки наши с супругой изможденные лица. Новоиспеченные дедушки и бабушки неловко и с опаской держали малышку на руках, пока фотограф делал последние снимки. После фотосессии с дочуркой мы все отправились домой. Конечно же, Лена была приятно удивлена хоть как-то убранной квартире и украшенной воздушными шарами детской кроватке. После того как Лена уложила малышку спать, мы записали последние кадры нашего домашнего кинофильма под названием «Первая неделя Марианны».
Хотелось бы выразить искреннюю благодарность всем тем людям, которые помогали нам в нелегкие моменты. Благодарны мы и Господу Богу. Как ни странно, но нас поддерживали не только родители и друзья, а и, казалось бы, совершенно чужие нам люди. Например, родители детей, которых я тренировал по вечерам, за время моего отсутствия в спортзале несколько раз звонили мне и интересовались ходом событий в роддоме. Был у меня один парень, который тренировался персонально, его зовут Александр. Он работал в соседней стране и лишь иногда приезжал домой к жене и детям. Во время своих приездов он, посещал мои тренировки 4 раза в неделю. Я очень ценил это его отношение к спорту, ведь он мог уделять все свое свободное время семье, но понимал, что себя нельзя запускать и регулярно тренировался. Саша звонил и волновался, чуть ли не больше всех, и даже будучи в командировке, он одним из первых позвонил и поздравил меня с рождением дочери. Это отличный человек! К сожалению, я потерял с ним связь, но искренне верю, что с ним и с его семьей все более чем замечательно!
Поддержка от людей была разной, направлена она была с разных сторон и порой принимала самые неожиданные формы. Например, моя любимая мама подарила нам на рождение дочурки икону, вышитую вручную. Она работала над ней несколько месяцев! Конечно же, нам было очень приятно.
За одну неделю мы узнали об окружающих нас людях больше, чем могли узнать за годы обыденности, и мы этому очень рады. Но, что случилось, то уж случилось. Эту страницу своей жизни мы перевернули, забыв все плохое и оставив в памяти лишь массу позитивных моментов, которых, как вы поняли, было довольно много.
Лучшее, что отец может сделать для своих детей, – это любить их мать.