Глава 4
– Ну вот, мисс, кажется все, – пробормотала горничная, не выпуская изо рта шпильки.
Эви терпеливо ждала, пока Кора окинет критическим взглядом ее прическу, сдерживая желание прикоснуться к шпилькам и лентам, которые удерживали ее густые кудри в прическе.
Наконец Кора в последний раз удовлетворенно кивнула.
– Только не трогайте ленты и шпильки, мисс Эви, – сказала она. – У вас такие тяжелые волосы, что прическа от лишних прикосновений может рассыпаться.
Эви, сидевшая на низком табурете перед туалетным столиком, резко повернулась к горничной.
– Да я даже не притронулась к ним! – воскликнула она.
Кора понимающе фыркнула, чего и следовало ожидать от горничной, которая много лет прислуживала сестрам.
– Но вы все равно об этом думаете, – сказала Кора. – Сейчас прическа просто великолепна, так что ни к чему вам ее трогать и портить.
Эви посмотрела на ленты абрикосового цвета, затейливо переплетенные с ее волосами. Это позволило локонам виться на висках и шее в хорошо продуманном художественном беспорядке. Ленты по цвету идеально подходили к ее платью, красивая прическа, сделанная со вкусом, подчеркивала красоту ее густых, медового цвета волос. К несчастью, усилия Коры пропали даром, как только Эви надела очки. Большинство мужчин критически относятся к девушкам в очках, совершенно напрасно предполагая, что видят перед собой особ, не имеющих поклонников. Учитывая способность Эви терять дар речи в присутствии мужчин, такие предположения были в целом правильными. Эви понятия не имела как флиртовать, хихикать или восторженно внимать разглагольствованиям молодых людей о своих лошадях, заключенных пари или выгодной партии нюхательного табака. По правде говоря, иногда на светских мероприятиях ей надоедало подпирать стены вместе с компаньонками или пожилыми леди, но Эви как-то научилась не обращать на эти вещи внимания, так же как и на свои наряды. В конце концов, Майклу она нравится и такой, а потому нет смысла волноваться.
Вновь появившегося на горизонте Уилла Эндикотта больше не было в ее жизни. Майкл объявил ей, что намерен просить ее руки у родителей. И единственная причина, почему он до сих пор этого не сделал, – это боязнь, что леди Риз может не дать своего согласия. Майкл думал, что продолжительное ухаживание за мисс Уитни позволит леди Риз лучше узнать его и понять, как он предан Эви.
Но теперь, когда ухаживание затянулось больше чем на год, Эви решила, что ждала уже достаточно долго. Чем быстрее они с Майклом поженятся, тем скорее она выскользнет из-под строгого каблука матери.
Пока Кора наводила в спальне порядок, Эви представила свое будущее с Майклом Боумонтом. Она собиралась жить с ним спокойно и в довольстве, сосредоточившись на благотворительной работе. Светская жизнь интересовала Майкла не больше, чем Эви, и факт его принадлежности к католической церкви – несмотря на то что он был выходцем из аристократической семьи, – говорил о том, что он, как и Эви, немного не от мира сего. Именно это обстоятельство в самом начале отношений и привлекло ее в Майкле. Она была уверена, что их ждет благополучная совместная жизнь, и Эви не понимала, почему отсутствие страстной любви к этому человеку может послужить помехой счастливому браку.
Но истине соответствует как раз противоположное, что в полной мере продемонстрировало сегодняшнее неожиданное появление Уилла. Проведя всего несколько минут в его обществе, Эви вдруг поняла, что пытается справиться с сильными и абсолютно сбивающими с толку чувствами. Не этого она хотела. Больше ей этого не надо. Ей нужен Майкл и спокойная совместная жизнь, а не лихорадочная, почти отчаянная любовь, которую она когда-то испытывала к Уиллу.
Эви взяла перчатки и уже решила отправиться за Аделин, открыв дверь, соединяющую их комнаты, как вдруг услышала знакомый стук каблучков в коридоре.
– Черт возьми! – пробормотала Эви и тут же изобразила на лице некое подобие приятной улыбки.
Дверь распахнулась, и в комнату вошла леди Риз.
– Ты можешь идти, Кора, – сказала леди Риз, не замечая быстрый книксен горничной.
Кора выскользнула за дверь, успев ободряюще подмигнуть Эви. Той пришлось закашляться, чтобы скрыть смешок.
– Что это ты кашляешь, Эвелин? – спросила ее мать. – Здорова ли ты?
– Просто я подумала кое о чем забавном, вот и все, – ответила Эви.
– Я прошу тебя держать себя более осмотрительно, – отрезала леди Риз. – Есть вещь, которую не выносят мужчины, – это женщина, считающая себя очень умной. Тебя уже и так считают синим чулком, а это губительно, как тебе хорошо известно.
– Да, мама, – покорно ответила Эви.
Похожие вариации этой лекции она слышала каждый день на протяжении последних десяти лет, и ее негодование постепенно сошло на нет. Мать твердо верила, что такие увещевания являются частью ее материнских обязанностей, а Эви была уверена, что она даже не подозревает, как больно могут ранить ее резкие слова. Мать действительно любила ее, но в том, что дочь служит вечной причиной для недовольства, сомневаться не приходилось.
– Дай-ка мне взглянуть на тебя, дорогая, – сказала мать.
Она всегда осматривала наряды дочерей перед зваными вечерами, словно хотела убедиться, что ее девочки уже достаточно взрослые и в состоянии одеться самостоятельно.
Надо сказать, что леди Риз все еще была настоящей красавицей. В отличие от близняшек она была высока, стройна и вполне могла похвастаться безупречной фигурой. У нее были правильные черты лица, сияющие зеленые глаза и роскошные каштановые волосы. В их семье вечно сокрушались о том, что дети леди Риз, особенно ее дочери, пошли в отца, унаследовав его тяжеловесную стать, присущую выносливым йоменам[7].
– На этот раз ты выглядишь довольно элегантно, – наконец вынесла свой вердикт леди Риз. – Этот цвет тебе идет, да и покрой платья подчеркивает твои достоинства. В нем верхняя часть тела не выглядит такой тяжеловесной, как обычно. – Она покачала головой. – Но постарайся сегодня вечером много не есть. Не хочешь же ты лишиться стройной фигуры.
– Кажется, Майклу Боумонту я кажусь привлекательной, мама, – не сдержавшись, ответила Эви. – Более того, ему, по-моему, весьма по нраву мое… телосложение.
Мать скривила губы.
– Какое вульгарное слово! Впрочем, не стоит удивляться. Мистеру Боумонту самому не хватает элегантности, учитывая его происхождение.
Эви едва сдержалась, чтобы не выдать свое раздражение. Несмотря на то что семья Майкла была древнего и знатного происхождения, уходящего корнями к норманским завоевателям, все члены семейства были католиками. Для ее матери это был непростительный грех.
Мать проплыла к креслу, в котором обычно читали, стоящему у камина, и уселась в него. Кремово-бордовое шелковое платье легло красивыми складками.
– Эвелин, я понимаю, что ты ждешь, когда Майкл Боумонт сделает тебе предложение, и хотя у нас с твоим отцом есть серьезные возражения против вашего союза с его семьей, похоже, твои шансы стать его женой не так уж малы.
– А что с моими жизненными перспективами, мама? – поинтересовалась вошедшая в комнату Аделин, которая услышала последние слова матери. – В конце концов, мне столько же лет, сколько и Эви. Хотя вообще-то я старше, что делает мое положение еще более рискованным, чем ее.
Эви едва сдержала усмешку. Аделин родилась на свет всего на двадцать минут раньше Эви, о чем очень любила напоминать ей. Аделин вела себя как старшая сестра Эви и часто защищала ее, испытывая к ней чувства, напоминающие родительские.
Лицо матери вполне предсказуемо засветилось при виде любимой дочери.
– Не говори глупостей, Аделин! Ты пользуешься большим успехом. Совсем недавно лорд Бартон жаловался мне, что ты не обращаешь на него внимания. Ты могла бы быть с ним полюбезнее, моя золотая. В конце концов, известно, что он наследник маркиза.
– Он нудный, и у него отвратительные зубы, – заявила Аделин. – Я отказываюсь иметь детей от такого человека.
Мать вздохнула.
– Очень жаль, но в ближайшее время тебе следует принять решение. Ты не можешь до конца своих дней порхать как бабочка.
– Не понимаю, почему не могу, – пробормотала Аделин, падая на кровать Эви.
– Иден, ты помнешь платье! – возмутилась мать. – А теперь, как я уже говорила Эвелин…
– Мама, посмотри на часы! – перебила ее Аделин. – Мы уже опоздали, а ведь ты ненавидишь опаздывать.
– Невежливо делать замечания старшим, моя дорогая, – заметила леди Риз. Она вновь обратилась к Эви. – У тебя есть планы на Майкла Боумонта, – утвердительно произнесла она. – И хотя у тебя нет иного выбора, ты не должна принимать поспешное решение, тем более вступать в невыгодный для тебя союз.
Эви недоуменно переглянулась с сестрой.
– Прошу прощения, мама, но я тебя не понимаю. Мы, кажется, уже договорились, ведь у меня нет других подходящих кавалеров. Что-то изменилось?
Мать иронично приподняла бровь, явно давая понять дочери, что она знает больше, чем говорит. По спине Эви побежали мурашки. Она должна была во что бы то ни стало найти вразумительный ответ на вызов матери.
– На что ты намекаешь? Ты имеешь в виду Уилла? – спросила она. – Должно быть ты шутишь?
– Я никогда не шучу, Эвелин, особенно в таких важных вопросах.
– Ну да, конечно, – пробормотала Аделин и закинула руки за голову.
Эви не обратила внимания на замечание сестры.
– Ты ошибаешься, мама, – сказала она. – У Уилла сейчас полно свободного времени. Вот он и решил навестить старых друзей.
Аделин села, свесив ноги с высокой кровати Эви.
– Ты считаешь, мама, что Волк приехал к нам специально для того, чтобы повидаться с Эви? – спросила она.
– Не называй его этим вульгарным прозвищем! – Мать грациозно встала. – Я не представляю, зачем еще он мог явиться к нам. Я удивлена, что он появился так неожиданно.
Эви всплеснула руками.
– Тогда почему ты хочешь, чтобы он ухаживал за мной? Он ведь тебе даже не нравится.
– Уильям делает замечательную карьеру, – отозвалась леди Риз. – Он состоит на службе у герцога Веллингтона и явно пользуется благосклонностью герцога Йоркского. Полагаю, он сделает хорошую карьеру и на военном и на дипломатическом поприще.
– Раньше ты не одобряла его занятий! – выпалила Эви. – Ты изменила свое мнение, мама?
Мать наградила ее высокомерным взглядом.
– Ничего я не меняла, – заявила она. – Я возражала против Уильяма, потому что у него не было финансовых перспектив.
Это, конечно, было неправдой, ничего такого мать никогда Эви не говорила. Зато постоянно намекала на скандальное происхождение Уилла.
Аделин щелкнула пальцами.
– Ясно! Все дело в том, что Майкл – католик, – сказала она сестре. – И еще в его политических убеждениях. Мама скорее предпочтет, чтобы ты вышла замуж за своего старого доброго приятеля, даже если он и незаконнорожденный.
– Аделин, довольно! – раздраженно бросила леди Риз. – Твой отец был бы недоволен, услышав, что ты так грубо разговариваешь. – Отвернувшись от своей любимицы, она сердито посмотрела на Эви. – Я хочу, чтобы сегодня вечером ты была любезна с Уиллом. И не прячься по углам с мистером Боумонтом, чтобы якобы обсудить эту вашу нудную благотворительность. Хоть раз попытайся быть очаровательной, перестань изображать из себя бог знает кого, в конце концов, это просто возмутительно.
Не дожидаясь ответа, леди Риз стремительно направилась к двери, шелестя на ходу коротким шлейфом, и исчезла за ней.
– Возьмите свои вещи и спускайтесь к обеду, девочки. Не хотим же мы опоздать еще больше, – донеслось из коридора.
– Мы сейчас придем, мама, – крикнула Аделин. – Я только зайду к себе за веером.
Эви застонала. Ей захотелось немедленно забраться в постель и накрыть голову подушкой. Благодаря таинственному появлению Уилла, хрупкое перемирие между Майклом и ее матерью наверняка будет нарушено. Если у леди Риз появится робкая надежда на то, что кто-то еще может захотеть жениться на Эви, не считая мусорщика или мясника, она непременно воспользуется этим случаем.
– Господи, ну и путаница! – воскликнула Аделин.
– Спасибо, что объяснила очевидное, – бросила Эви. – Мало того, что теперь я должна общаться с Уиллом, так мне еще придется держать маму на расстоянии от Майкла. Бедняга только-только начал верить в то, что нашел с ней общий язык.
– Тебе следует пообщаться с Волком, тогда у тебя будет надежда сорвать мамин план. А я, если хочешь, позабочусь о твоем мягкосердечном поклоннике. – Лицо Аделин стало необыкновенно серьезно. – Я даже попрошу его потолковать о католической эмансипации. И если после этого ты не оценишь, до чего я преданная сестра, значит, ты вообще уже ничего не понимаешь.
– Это не смешно, Эди! Майкл – самый благородный человек из всех, кого я знаю, а дела, которыми он занимается, буквально вопиют о справедливости. Я очень им горжусь, хотя никто в нашей семье не понимает, почему именно.
Аделин подошла к Эви и ласково положила ей руки на плечи.
– Дорогая моя, я одобряю его занятие. И ты тоже. – Васильковые глаза сестры, точно такие, как у Эви, смотрели на нее необычайно строго. – Но иногда я задаю себе вопрос: только ли общность интересов привлекает к тебе Майкла? То, что он делает, заслуживает восхищения, но это дело занимает бо́льшую часть его жизни, а теперь может поглотить и твою жизнь тоже. Что ждешь ты от вашего брака? Тебе же всегда хотелось иметь загородный дом и детишек, которых можно было бы баловать.
Внезапно в горле у Эви образовался комок. Она никогда не могла ничего скрыть от Аделин, как и сестра от нее. Это было одновременно самой чудесной и самой огорчающей составляющей их отношений.
– Конечно, хочу, – проговорила она, – но и Майкл тоже хочет этого. Однако работа очень важна для него, и я это понимаю.
– Да, но меня беспокоит то, что работа всегда будет для него на первом месте.
Слегка оттолкнув сестру, Эви направилась к туалетному столику за веером.
– А ты бы предпочла, чтобы Майкл был типичным молодым щеголем, который тратит время на азартные игры да прогулки в экипаже, а по ночам пьет и шляется по девкам? Ведь большинство знакомых мужчин именно так проводят свободное время, не правда ли?
Аделин усмехнулась.
– Волк совсем не такой, – сказала она. – Он серьезный, и это одна из причин, что ты раньше так хорошо ладила с ним. Вы были, как двое ученых в башне из слоновой кости, вечно читали книги и обсуждали мировые проблемы.
– Теперь я делаю это с Майклом, так что думаю, тебе это понравится. Точнее, Майкл тебе понравится, – сказала Эви.
– Да он мне и так нравится. – Аделин пожала плечами. – Просто, мне кажется, что ты его не любишь, – настойчиво повторила она. – Не так, как тебе бы хотелось любить.
Эви вздохнула. Она обожала сестру-близняшку, но та порой хваткой напоминала ей мастиффа.
– Ты хочешь сказать, как я любила раньше? – Эви вздохнула. – Нет уж, спасибо. Я не хочу еще раз пережить это. У нас с Майклом отличные отношения, основанные на взаимном доверии и общих интересах. Большего мне не надо.
– Да-а… Звучит отвратительно.
– Но это не…
– Да, именно так, и тебе это известно, – перебила ее Аделин. – Ты никогда не будешь счастлива в столь пресных отношениях. Ты всегда была натурой страстной, но страсти к Майклу Боумонту у тебя нет. – Аделин глубоко вздохнула. – Дорогая, – продолжила она, – не откуси мне голову, но кажется, что мама отчасти права. Думаю, ты ошибаешься насчет Майкла, и это меня беспокоит.
Комок, появившийся в горле у Эви, постепенно перерастал в скалу. Она снова села на обитый шелком низкий стульчик возле своего туалетного стола.
– Но что еще я могу поделать? Провести остаток жизни рядом с мамой, которая будет постоянно мной командовать? Какой непредсказуемой ни оказалась бы моя жизнь с Майклом, я представить себе боюсь, что останусь навсегда здесь. – Эви пристально посмотрела на сестру. – Ты ведь и сама не хочешь жить вместе с родителями, не правда ли?
Аделин беззаботно помотала головой.
– Пока я в состоянии справляться с ними, хотя и согласна, что это не комфортная ситуация. Однако не понимаю, чем брак с Майклом лучше.
– Но ничего другого мне не остается, не так ли?
Аделин принялась ходить по комнате, мимоходом касаясь пальчиком статуэток Робин Гуда и Шекспира, стоящих на каминной полке, а затем – книг на маленьком столике рядом с креслом.
– Что скажешь? – спросила Эви.
На лице сестры вспыхнула ослепительная улыбка, а в ее глазах появился опасный огонек, что всегда привлекал к ней мужчин.
– Знаешь, мне всегда хотелось отправиться в путешествие, быть может в Египет или даже в Индию. Когда-нибудь мне придется найти себе супруга, и было бы замечательно выйти замуж за исследователя. Мне кажется, это чудесно – увидеть пирамиды или храмы Луксора, как ты думаешь?
– Нет, – упавшим голосом промолвила Эви. – В этих странах очень жарко, а ты любишь жару не больше, чем я.
– Ну а теперь ты просто противная!
Эви заулыбалась, увидев веселую гримасу на лице сестры. Аделин терпеть не могла жару, и Эви даже представить себе не могла, чтобы та согласилась иметь дело с дорожной пылью, болезнями и другими сложностями, неизбежными в путешествиях. Эви была невыносима мысль, что Аделин будут ждать увлекательные приключения, а она останется в тени. Если это произойдет, в ее душе образуется огромная дыра, которую, как подозревала Эви, она никогда не сможет заполнить интересным делом.
Взяв веер с перчатками, она встала.
– Нам давно пора идти, – сказала она. – Уверена, что мама уже рвет и мечет, извергая пламя.
Аделин взглянула на каминные часы.
– Черт возьми, ты права! – Она метнулась к двери, соединяющей их комнаты, и через мгновение вернулась со своим веером.
Сестры быстро пошли по коридору, но едва они оказались на верхней площадке лестницы, ведущей к главному холлу, Аделин остановила Эви.
– Послушай, а как ты будешь вести себя с Волком? Ты же понимаешь, что мама тебя в покое не оставит. Она сделает все возможное, чтобы свести вас. Не удивлюсь, если выяснится, что она переложила карточки у столовых приборов, чтобы вы оказались рядом за столом.
– О боже! Я об этом не подумала, но уверена, что ты права. Это как раз в ее духе. – Эви на мгновение задумалась. – Мы должны обязательно выяснить, почему Уилл сюда явился. Я отказываюсь верить, что его привел интерес ко мне, но все же какая-то причина его приезда есть. Он очень странно вел себя при встрече.
Они двинулись дальше.
– Предоставь это мне, – заявила Аделин. – Я вытяну из него правду, чего бы мне это не стоило.
Эти слова прозвучали весьма убедительно, учитывая, к каким методам обычно прибегала Аделин. Но Эви просто необходимо было знать, что задумал Уилл. Несмотря на то что она не видела его несколько лет, она знала его достаточно хорошо, для того чтобы понять, что он что-то скрывает. И если ей удастся выяснить, что именно, она окажется в более выгодном положении, чтобы справиться и с ним, и с мамой.
– Что ж, хорошо, – сказала Эви. – Но, прошу тебя, воздержись от крайностей.
Аделин подмигнула Эви.
– Надо думать о своей сестре, – сказала она.
Когда они наконец очутились у гостиной, Аделин подтолкнула Эви к дверям.
– Скажи маме, что я буду через минуту, – попросила она.
Эви подняла на нее удивленный взгляд.
– Куда ты идешь? – спросила она.
– В столовую. Мне нужно проверить карточки у приборов.
– Маме не понравится, если ты что-то изменишь.
– Ерунда! – бросила Аделин. – Предоставь все мне.