2
Страна Зум
Модесто известен по всему миру как место рождения Джорджа Лукаса, но до 2013 года большинство жителей его никогда не видело. Даже в 1997 году, когда в городе открыли памятник, посвященный популярному фильму о взрослении, основанному на юности самого Лукаса – «Американские граффити» – и позволившему ему сколотить свое первое состояние, Лукас отказался приехать. Это не снобизм, просто Джордж был Джорджем. Ему надо было снимать фильмы, воспитывать троих детей и летать по всему миру. К тому же, несмотря на всю славу, Лукас никогда не чувствовал себя комфортно перед зрителями. «Он привык быть за сценой, а не на ней, – рассказывала его младшая сестра Венди, все еще живущая в Модесто, горожанам в 2012 году. – Люди часто принимают это за надменность».
Наконец, на сороковую годовщину «Граффити», Венди убедила старшего брата стать почетным гостем пятнадцатого ежегодного парада классических автомобилей Модесто. 7 июня, невзирая на 40-градусную жару, толпы народа выстроились вдоль маршрута парада за три часа до его начала. Тути там жители болтали о важном госте, пытаясь разобраться в его прошлом. Можно было ожидать пару интересных историй от его сверстников, которым теперь было под семьдесят, но одноклассникам почти нечего было вспомнить. «Ботаник, но в целом нормальный», – вспомнил один. Другой вспомнил о том, как Лукас читал комиксы на переменах. Бывшая одноклассница Мэри-Энн Темплтон почти не знала худого юношу, снимавшего на камеру все спортивные соревнования в школе. «Мы его считали дурачком, – сказала она. – Кто бы знал!»
В здании Центра искусств Галло стоял сам Лукас, в своем классическом костюме – фланелевая рубашка, джинсы и ковбойские сапоги. Обычно, когда этот очень скромный человек выступает перед публикой или прессой, на лице его выражение, которое лучше всех описал главный редактор журнала Variety Питер Барт, сравнивший Лукаса с банкиром из маленького городка: «Безукоризненно вежливый и бесстрастно отдаленный, будто боится, что вы зададите неудобный вопрос или попросите ссуду». Но в этот день, воссоединенный с сестрой, он выглядел почти счастливым. Настроение продлилось примерно один вопрос от журналиста, и было видно, как оно ухудшалось с каждым следующим вопросом. Что привело его назад? Сестра – «маленькая» – его заставила. Есть ли у него любимое воспоминание от катания на машине по городу?[13] «Это как рыбалка, – сказал он, – «сидишь, говоришь, хорошо проводишь время». Люди на улицах Модесто больше спрашивают его о «Граффити» или о других его фильмах? «Я не говорю с людьми на улицах».
Наконец, репортер газеты Modesto Bee задал вопрос, который хотели задать все жители города: повлиял ли Модесто как-нибудь на «Звездные войны»?
Ответная улыбка Лукаса была на треть гримасой боли, а на две трети – заученной вежливостью. «Нет. Большинство этих вещей рождаются в воображении».
Снова настигнутый своим главным творением, Лукас вышел на улицу. Поднялся страшный шум, и толпа подростков, до этого обсуждавшая последний слух об отдельном фильме, посвященном Бобе Фетту, прижалась к ограждению, чтобы получить автограф. Лукас подписывал их плакаты и карточки фан-клубов, черты лица его при этом вновь обрели выражение банкира.
Конечно же, «Звездные войны» не были задуманы в родном городе Лукаса; это случилось западнее, в Сан-Ансельмо, где Лукас писал сценарии в особняке, купленном на деньги, заработанные на «Граффити». Модесто породил фильм, позволивший Лукасу купить дом, где родились «Звездные войны». (Первоначально «Звездные войны», как мы увидим, были прихотью режиссера-мультимиллионера, которому не было нужды ни писать, ни снимать что-либо.)
Модесто дал Лукасу первую ступеньку в его кинокарьере и многое другое; он был также местом, где родились первые идеи, вдохновившие «Звездные войны». Поэтому, если вы хотите увидеть первые отблески вселенной «Звездных войн», вам лучше почитать о Второй мировой войне, или полистать комиксы 1950-х годов, или (лучше всего) вскочить в ракету и улететь на Монго, но не кататься по Модесто.
На что Модесто точно не похож – это Татуин. Аналогия с покрытой песком и освещенной двумя солнцами родиной Люка Скайуокера проводилась много раз журналистами, явно не живущими в северной Калифорнии. Их сравнение выглядит разумным, учитывая, что Люк – персонаж, основанный на наивной стороне характера самого Лукаса. Но если вы хотите увидеть Татуин на Земле, то куда лучшим кандидатом будет пустыня Мохаве, в сотнях километров к югу: в прямом смысле космопорт, там также можно найти местный вариант кантины Мос Эйсли, со странными завсегдатаями и песком, который попадает буквально во все.
Модесто куда более зеленый. Климат тут почти средиземноморский. Город стоит посреди долины, полной фруктов, орехов и вина. Здесь много фермерских хозяйств, но вы вряд ли назовете этих фермеров добытчиками влаги – если только вы не имеете в виду влагу с ферментированным виноградом. Винодельня Галло была основана в 1933 году двумя братьями, настолько законопослушными, что они дождались официального снятия сухого закона, прежде чем взять в библиотеке книгу по виноделию. К XXI веку компания заняла четверть рынка вин США, и она принадлежит все той же семье. Немного образования, много упорного труда, и можно построить глобальную империю: этот урок усвоил и Лукас, который тоже выращивает виноград на своей собственной винодельне – Винные сады Скайуокера.
ЕСЛИ ПРИГЛЯДЕТЬСЯ, ТО ВЛИЯНИЕ ВОЙНЫ МОЖНО УВИДЕТЬ ВО ФРАНШИЗЕ ПОВСЮДУ.
Еще одна частая ошибка людей, не знающих Модесто: они считают, что город находится в глубокой глуши. «Если у Вселенной есть центр, то ты на планете, которая находится от него дальше всех», – сказал Люк о Татуине. Но от Модесто до Сан-Франциско меньше 145 километров. Если на трассе I-580 нет пробок и у вас свинцовая нога, можете проделать этот путь за час с небольшим. Сакраменто меньше чем в часе езды на север, Национальный парк Йосемите примерно на том же расстоянии на восток от города. В Голливуд из Модесто вы попадете быстрее, чем из Сан-Франциско.
Это не значит, что Модесто легко покинуть. У города сильное культурное притяжение. Для того чтобы увидеть мир, надо быть упрямым и любить быстрые машины – два качества, которых у молодого Лукаса было хоть отбавляй.
Когда Джордж Уолтон Лукас-младший родился ранним утром 14 мая 1944 года, немецкие бомбардировщики бомбили Бристоль. Британские специалисты по криптографии раскрывали план Геринга обманом заставить английские самолеты бомбить неиспользуемые аэродромы. Японские истребители атаковали американские бомбардировщики над атоллом Транк по дороге на остров Уэйк. Британский XIII корпус наводил мост через реку Рапидо, помогая открыть путь на Рим. В здании школы в Лондоне рабочие готовили огромную карту Нормандии, пока генерал Монтгомери готовился объяснять Черчиллю и королю, как именно они с Эйзенхауэром намеревались освободить Европу.
Планета была объята пламенем, но Модесто был так далеко от войны, как только было возможно. Отец Лукаса, Джордж Уолтон Лукас-старший, хотел отправиться добровольцем на войну, но получил отказ из-за недостаточной физической подготовки и потому, что был женат. Лукасы были защищены от войны даже больше, чем могли бы быть. Все равно война затронула всех своим эффектом – и теплое сияние победы, и посттравматический стресс длились десятилетиями. Лукас позднее вспоминал, что рос в мире, где война была «на каждом журнальном столике» – на страницах журналов и газет и даже в кино.
50-е и 60-е годы прошлого века были наполнены фильмами о войне, каждый из которых рассказывал о героизме на земле и – все чаще – в воздухе. «Разрушители плотин» (1955), «633 эскадрон» (1964), «Тора, Тора, Тора!» (1970) – эти фильмы Лукас позднее запишет и смонтирует, чтобы создать идеальный воздушный поединок, 25-часовую ленту, которая послужит основой для всех спецэффектов «Звездных войн» (которые снимет тот же оператор, что снял «Разрушителей плотин»).
Если приглядеться, то влияние войны можно увидеть во франшизе повсюду. Оно в истребителях с одним пилотом, в шлемах и сапогах повстанцев, в модифицированных английских автоматах Стерлинга у штурмовиков, в маузере С96 Хана Соло, в высоком фашисте в черном противогазе. «Я часто говорю, что «Звездные войны» – мой любимый фильм о Второй мировой», – говорит Кол Хортон, автор сайта, на котором приведены сотни отсылок в «Звездных войнах» к Второй мировой войне. «Сюжет мифический. Но физические вещи, то, что можно потрогать, основаны на истории».
Последствия войны для юного Лукаса были не только развлечением с журнального столика. Другой конфликт, на этот раз на корейском полуострове, разгорелся через месяц после того, как Лукасу исполнилось пять лет. Жених его старшей сестры Энн был призван в армию и погиб в бою, когда Джорджу было девять. Даже до этой трагедии Джордж годами постоянно сталкивался с призраком другой, еще более пугающей войны. В год его поступления в школу всем детям в рамках подготовки гражданской обороны стали показывать фильм «Пригнись и спрячься» (1951). Представьте, каково видеть это в пять лет: не только мультфильм об умной черепашке, которая прячется в панцирь, когда падает атомная бомба, но и о двух школьниках, которые, «куда бы ни пошли и что бы ни делали, всегда помнят, что делать, если в этот момент взорвется атомная бомба».
Будущая война приобретает пугающие формы, когда ты сидишь под столом в начальной школе. «Мы постоянно проводили тренировки на случай ядерного взрыва, – вспоминал потом Лукас. Мы постоянно слышали о строительстве убежищ от радиации, о конце света, о том, сколько бомб построено». Неудивительно, что он однажды назвал свои школьные годы «пугающими» и что он «всегда боялся, что за углом прячется монстр». Не помогло также, что мальчиком он был небольшим, поэтому подчас становился мишенью для старших и более крупных ребят. Не раз Венди приходилось за него заступаться.[14]
В 2013-м прошел первый и последний на сегодня официальный визит Джорджа Лукаса в Модесто на сороковой юбилей «Американских граффити»; во время него Лукас проехал по улице, где раньше катался – на этом фото напротив старого магазина канцтоваров и игрушек его отца.
ФОТО: Крис Тейлор
Если отбросить страхи перед войной и хулиганами, Лукас жил хорошо. Он был сыном богатеющего бизнесмена, Джорджа Уолтона Лукаса-старшего, который знал всех в городе, поставляя им канцтовары. Шесть дней в неделю с семи утра он был в магазине. Вечера были для гольфа, а по воскресеньям с женой Дороти, с которой они были вместе со школы, они занимались бухгалтерией.
Джордж-старший когда-то мечтал стать адвокатом, и эта карьера ему бы подошла. Тонкий и прямой, любящий цитировать Шекспира за столом, он мог бы быть отличным оратором в зале суда. Но в 1933 году, когда безработица достигла 20 процентов, он был рад работе в магазине канцтоваров. Он убедил Л. М. Морриса, владельца компании, основавшего ее в 1904 году, передать ему 10 % акций. Постепенно он увеличил свою долю до 50 %, а после того как Моррис ушел на пенсию, стал владельцем компании и переименовал ее. К 1950 году Компания Лукаса зарабатывала весьма солидные 30 тысяч долларов в год (сегодня это было бы 300 тысяч долларов). Джордж-старший заработал это все на канцтоварах и – крайне важно для «Звездных войн», как выяснилось, – на игрушках.[15]
Джордж Лукас-старший не был Дартом Вейдером, несмотря на предположение биографа Лукаса Дейла Поллока, что его отношения с сыном вдохновили сюжетный поворот в фильме «Империя наносит ответный удар». На самом деле молодого Лукаса – Джорджи, как его ласково называли, – родители скорее баловали. Лукасу принадлежала лучшая игрушечная железная дорога в Модесто. У Джорджи была большая сумма карманных расходов для своего времени: 4 цента в неделю в возрасте четырех лет, выросшие до 4 долларов в неделю (это 35 в долларах 2013 года) к 11 годам. В июле 1955 года Джордж впервые в жизни полетел на самолете – в Анахайм на открытие Диснейленда. Он не видел, как Уолт Дисней лично открывает парк, но был там на второй день его работы. «Я был в раю», – сказал Лукас об этом путешествии. В сияющем Мире завтрашнего дня безымянные монстры, пугавшие его в Модесто, растворились. Семья Лукасов стала ездить в Диснейленд каждые пару лет.
Конечно, Джордж-старший оказывал сильное влияние на детей, когда был дома. «Его отец был строгим», – говорит Патти Маккарти, профессор Тихоокеанского университета из Стоктона, который досконально исследовал жизнь Лукаса, готовя инсталляцию в Модесто, посвященную «Американским граффити». «Но в те времена родители были строгими. Венди Лукас всегда говорит: «Он был строгим человеком и хорошим отцом». У Джорджи и его сестер были обязанности по дому; мальчик ненавидел косить траву старой газонокосилкой. Чтобы решить эту проблему, он откладывал часть карманных денег, потом взял у мамы в долг 25 долларов и купил новую косилку. Дейл Поллок изображает это как акт непокорности. Но, скорее, это проявление деловой хватки – черты, которую Лукас несомненно унаследовал от отца-предпринимателя. «Моим первым наставником был мой отец», – сказал Лукас в интервью Биллу Моерсу спустя годы (вторым наставником он назвал Фрэнсиса Форда Копполу, а третьим – Джозефа Кэмпбелла).
Пожалуй, мать Лукаса была куда более таинственным персонажем, чем его отец. Дороти, дочь богатого торговца недвижимостью, была прикована к постели необъяснимыми болями в животе бо́льшую часть детства Лукаса. В десять лет Лукас обратился к ней со своим первым экзистенциальным вопросом: «Почему Бог только один, а религий так много?» Не получив удовлетворительного ответа, следующие двадцать лет Лукас провел, разрабатывая новое имя Бога, которое приняли как верующие, так и неверующие.
Прежде чем Лукас-старший достаточно разбогател, чтобы переехать с семьей на ранчо за городом, Лукасы жили в скромном доме по адресу авеню Рамона, 530. Его самой важной чертой был переулок позади дома, который Лукас делил с верными друзьями своего детства: Джоном Пламмером, Джорджем Франкенштейном и Мелом Целлини. Друзья позднее назвали это «культурой переулка». Они бегали из дома в дом, все время что-то придумывая, то мастеря игрушечные железные дороги, то устраивая карнавалы на заднем дворе. В возрасте восьми лет они сделали игрушечные американские горки из мотка телефонного провода. «Мне нравилось мастерить», – вспоминал Лукас в 2013 году, – домики на дереве, шахматные доски, что угодно». Он сооружал форты и объемные ландшафты с горами из папье-маше. Он заполнил свою комнату рисунками: в основном это были пейзажи, к которым люди были пририсованы в последний момент. Если бы его спросили, кем он хочет стать, он ответил бы – архитектором. Было одно исключение в его лишенных людей творениях: в школе на уроке рисования он рисовал – получив за это замечание от учителя – «космических солдат». Но неодобрение ни на секунду его не останавливало.
Способности автора и режиссера Лукас приобрел позднее с большими усилиями и болью. Ранние годы его жизни дают мало примеров его деятельности в этих направлениях. Но один из дошедших до наших дней рассказов, написанный им в третьем классе, предсказывает его будущую любовь к скорости и упрямство: черты, которые будут принуждать Лукаса закончить каждый проект, который он начнет. Рассказ называется «Медленный мальчик», но место действия – «страна Зум» – кажется идеальным названием для хромированной эпохи 50-х.
Давным-давно в стране Зум жил мальчик, который всегда был медленным. Все остальные жители страны Зум были быстрыми.
Однажды этот мальчик шел по дороге и встретил лошадь. Он хотел поговорить с лошадью, поэтому начал садиться на камень, где сидела пчела.
Как только он сел на камень, он тут же подпрыгнул с криком и побежал по дороге.
С тех пор он больше никогда не был медленным.
Несмотря на краткость, это квинтэссенция Лукаса: мальчик-мечтатель, медлительный в школе, иногда подстегиваемый страхом, постоянно что-то мастерящий, беспрестанно ищущий что-то интересное в стране Зум. «В школе ему было скучно; ему нужен был укус пчелы, – говорит профессор Маккарти. – Укусом пчелы была авария. Будто он ее предвидел».
А что до кино, которое стало столь важным в его последующей жизни? Он ходил в кино пару раз в месяц, если не реже, и хотя он и любил фильмы студии Disney – особенно «20 тысяч лье под водой», – он говорил, что в подростковом возрасте ходил в кино только ради девчонок. Кинематограф был одной из тех вещей, что он впервые попробовал с Мелом Целлини в свои годы в переулке. Они пытались издавать газету, после того как Лукас вернулся из Диснейленда, печатая ее в магазине Джорджа-старшего, – их хватило на десять выпусков. У отца Целлини была 8-миллиметровая кинокамера, которую можно было использовать, чтобы снимать мультфильмы. Мальчики часто играли с солдатиками, поэтому они записали, как их маленькая зеленая армия движется по переулку, по кадру за раз. Для спецэффектов Лукас делал маленькие костры. «Для него было критично, чтобы все выглядело правильно, – вспоминал Целлини. – По-настоящему».
Уже в юном возрасте Лукас мог связать искусство и выгоду. Как-то осенью они с Целлини соорудили дом с привидениями в гараже Целлини. Это была сложная конструкция с падающими с потолка призраками и мерцающими огнями. С соседских детей брали по 10 центов за посещение. «Нам надо все поменять, чтобы стало по-новому», – сказал Лукас, когда количество посетителей снизилось; после этого он перезапустил мероприятие как новый и улучшенный дом с привидениями. «Он делал это два или три раза; я был восхищен, – вспоминает Целлини. – «Как только продажи начинали падать, Джордж что-то изменит, что-то подправит, и дети снова возвращались». Этот трюк он потом много раз повторит со «Звездными войнами».
ДЕСЯТИЛЕТНИЙ ЛУКАС НЕ МОГ ДОГАДАТЬСЯ, НАСКОЛЬКО КОМИКС ПРО СКРУДЖА МАКДАКА ПРЕДСКАЗЫВАЕТ ЕГО СОБСТВЕННОЕ БУДУЩЕЕ.
Лукасу исполнилось 10 лет в 1954 году – этот изменивший его год он потом не раз еще вспомнит. Это был год, когда Джордж-старший купил телевизор. (Он не был первым родителем в городе, кто это сделал, Джордж уже несколько лет бегал к Джону Пламмеру, чтобы получить свою дозу «Флэша Гордона».) В этот год Лукас впервые объявил о своем намерении стать автогонщиком. И это был год, когда он понял что-то, о чем публично заявил годы спустя, в своей первой рекламной короткометражке.
В 1970 году, в 26 лет, Лукас снял десятиминутный фильм «Лысый» для рекламы своей авангардистской антиутопии «Галактика ТНХ 1138». Фильм начинается с того, что Лукас и его второй наставник – Фрэнсис Форд Коппола, – представленные как «два представителя нового поколения кинематографистов», обсуждают, что повлияло на фильм. Лукас мог бы упомянуть многие вещи, которые вызвали бы отклик у его поколения, – такие как «О дивный новый мир» и речи Ричарда Никсона. Вместо этого он гордо разместил свой флаг на территории ботаников. ТНХ «на самом деле берет начало из комиксов, которые я читал, когда мне было лет десять,» – сказал Лукас. – «Меня всегда поражало, что мы жили в будущем. Если бы вы хотели снять кино о будущем, надо использовать реальные вещи, потому что мы живем в будущем».
К 10 годам Лукас читает очень много комиксов. Их с Венди коллекция так разрослась, что Лукас-старший выделил отдельную комнату в сарае под их комиксы – более пятисот комиксов в целом. Но и этого было мало. По воскресеньям, когда его родители занимались счетами, он отправлялся к Пламмерам и читал стопку комиксов, которую отец семейства бесплатно получал в газетном киоске. У комиксов были оторваны обложки, чтобы их нельзя было перепродать. Однако Лукас не собирался судить комикс по отсутствию у него обложки.
1954 год был последним годом послевоенного зенита, называемого исследователями комиксов Золотым веком. Супермен и Бэтмен разменяли второй десяток и были в отличной форме. Множество тем – комиксы про ковбоев, романтические комиксы, комиксы ужасов, юмористические комиксы, научно-фантастические комиксы. В этом супе варился Лукас: крайне визуальном, диком, ужасном, смешном, раздвигающем границы, не признающем авторитеты и неземном.
Герой комиксов, о котором Лукас упоминает в своих самых ранних интервью, сегодня почти забыт: Томми Туморроу из отряда Планетчиков. Туморроу жил на страницах издания Action Comics, журнала, в котором родился (и во времена детства Лукаса все еще доминировал) Супермен. Если провести аналогию с музыкой – это то же самое, что быть на разогреве у «Битлз».
Томми Туморроу родился в 1947 году как космический кадет в месте, которое комикс называл «Космический Уэст Поинт[16]». Позднее он стал полковником в полицейском отряде «Планетчики», работающем по всей Солнечной системе. Поначалу молодой и наивный Туморроу вскоре обзавелся поддержкой своенравного женского персонажа, Джоан Горди, и наставником, прекрасным фехтовальщиком, капитаном Брентом Вудом. Самый шокирующий сюжетный поворот этого комикса: Вуд узнает, что знаменитый космический пират Март Блэк[17] на самом деле – его отец.
Думаете, это было шокирующим? Если вы действительно хотели шока в те годы, существовали комиксы издательства EC Comics. Уильям Гейнс унаследовал компанию от отца в 1949 году и сразу же начал выпускать линейку комиксов умных и страшных, от ужасов – журнал «Байки из склепа» – до журнала «Странная наука и странное фэнтези», в каждом выпуске которого было четыре научно-фантастических рассказа с неожиданным поворотом сюжета. «У EC Comics было все, – писал Лукас позднее в предисловии к сборнику «Странная наука». – «Космические ракеты, роботы, лазерные лучи… Отнюдь не совпадение, что все это есть также в «Звездных войнах». Стиль изложения EC Comics также вдохновлял Лукаса: «Мини-фильмы, которые захватывали тебя и тянули за собой до последней страницы… Ты читал их, широко раскрыв глаза, открыв рот, пока мозг пытался угнаться и осознать все происходящее».
Но жизнь ЕС была недолгой. С апреля по июнь 1954-го, пока Лукас сидел во дворе на пледе и читал комиксы, один из комитетов Сената США допрашивал Гейнса по поводу одного из комиксов, продававшегося с газетных лотков в районе десятого дня рожденья Лукаса – на обложке была отрубленная женская голова. Гейнс страстно выступал в защиту своего комикса, но за кадром он всеми силами искал компромисс. Он помог организовать ассоциацию издателей комиксов Америки, которая в свою очередь создала Управление кода комиксов,[18] практически нацеленное на дистрибьютора комиксов ЕС. На следующий год дистрибьютор Гейнса обанкротился.
Одно из изданий Гейнса выжило и оказалось куда более опасным для истеблишмента, чем вся линейка EC Comics. Журнал Mad, сегодня столь беззубый, был предвестником великих сатириков 1960-х. Mad смеялся над всеми важными темами» – писал Лукас в 2007 году. – Над родителями, школой, сексом, политикой, религией, большим бизнесом, рекламой и поп-культурой, используя юмор, чтобы показать, что король-то голый. Это помогло мне понять: если что-то подается как данность, это не значит, что оно таковым и является. Я понял, что, если хочу изменить status quo, я не могу ждать, пока мир изменится сам. Это очень сильно повлияло на мое мировоззрение. Бо́льшую часть своей карьеры я провел, рассказывая истории о персонажах, которые борются за изменение доминирующей парадигмы… В этом, хотя бы отчасти, виноват Альфред И. Ньюмен[19]».
Карл Баркс, знаменитый автор комиксов с персонажами студии Disney, создавший Скруджа Макдака и давший ему собственный журнал комиксов в 1952 году, также частично ответственен за мировоззрение Лукаса. Первым произведением искусства, купленным Лукасом – в конце 1960-х, – была одна из страниц из «Скруджа» Баркса. Комиксы Баркса передавались из рук в руки в самый первый день съемок «Звездных войн» в тунисской пустыне.
Один из ранних комиксов Баркса о Скрудже, изданная в 1954 году пародия на утопический роман и фильм «Потерянный горизонт» (именно в нем появилась страна Шангри-Ла), позднее эхом отозвался в жизни Лукаса. Комикс начинается с того, что самый богатый в мире селезень атакован звонками, письмами и людьми с просьбами одолжить денег, дать на благотворительность, заплатить налоги. В поисках спокойствия он с племянниками отправляется на поиски мистической страны Тралла-Ла в Гималаях. Скрудж счастлив найти общество, где единственной валютой является дружба. Все идет наперекосяк, когда местные находят крышку от пузырька успокоительных таблеток, выброшенную Скруджем за ненадобностью. Крышки становятся местной валютой, и Даки вынуждены бежать, когда рынок становится перенасыщен.
Десятилетний Лукас не мог догадаться, насколько этот комикс предсказывает его собственное будущее. Он тоже познает странную смесь одиночества под напором вечных просьб – судьба знаменитых миллиардеров. Он тоже будет использовать богатство, чтобы сбежать от богатства, построив свою собственную версию Тралла-Ла – Ранчо Скайуокер. Но необходимость содержать эту утопию и работников привела его к жизни далеко не безоблачной, и в конце концов он продал свое главное предприятие той же компании, что владеет Дядей Скруджем.
Скрудж Макдак, Томми Туморроу, ЕС и Альфред И. Ньюмен оказали ключевое влияние на внутренний мир растущего Лукаса, но все они меркли по сравнению с Флэшем Гордоном. Эдвард Саммер может это подтвердить. Саммер – кинематографист и писатель, раньше владевший магазином комиксов в Нью-Йорке. В начале 1970-х он стал другом и деловым партнером Лукаса: их познакомили общие друзья, и они сблизились на теме «Флэша Гордона». Лукас искал оригиналы рисунков Алекса Рэймонда, и у Саммера как раз был способ их достать. В 1974 году Саммеру удалось провести Лукаса через черный ход в King Feature, где два его друга переводили оригинальные комиксы Рэймонда на микропленку. После этого они должны были уничтожить оригиналы, но, к счастью для потомков, Саммер с друзьями спасли комиксы и нашли новый дом для рисунков.
Увидев снова эти комиксы и посмотрев записи сериала в своем личном кинозале, Лукас понял, насколько «ужасным» был его любимый кинофильм. Он все еще любил его, но пришел к выводу – любил лишь потому, что познакомился с ним в детстве. Он стал понимать, насколько зыбко основание жанра космического фэнтези. Современному зрителю тяжело понять привлекательность этих глуповатых, размытых черно-белых сериалов. Но они покоряли умы детей как минимум до конца 1970-х (именно тогда я их впервые увидел). «Они должны поймать тебя, когда ты ребенок, – говорит Эдвард Саммер. – «Если они тебя поймали в нужном возрасте – устоять невозможно».
Популярность «Флэша» у первого поколения телезрителей во многом связана с самим форматом сериала. В 1950-е новорожденные телеканалы по всей Америке искали способы заполнить эфир. Было огромное количество передач в прямом эфире, включая неожиданно большое число научно-фантастических шоу (к сожалению, не сохранилось ни единой записи этих передач): «Капитан Видео и его Видео рейнджеры» (1949–1955), «Том Корбетт, космический кадет» (1950–1955), «Космический патруль» (1950–1955), «Сказки завтрашнего дня» (1951–1953). Люди, стоявшие за этими сериалами, не были дураками: список сценаристов «Капитана Видео» читается как кто-есть-кто фантастики 1950-х: Артур Кларк, Айзек Азимов, Уолтер Миллер, Роберт Шекли. Но, хотя авторы были первоклассными, у передачи было слишком много времени в эфире – тридцать минут в день, пять дней в неделю – практически без бюджета. «У них были крутые скафандры, но ужасные декорации,» – говорит Саммер. – Очень низкий уровень постановки. Поэтому, когда по телевизору показали повтор «Флэша Гордона», это было как удар молнии».
Сериалы годами были весьма популярны на радио. Это была эра еженедельных приключений таинственных борцов с преступностью. И их кинематографические аналоги оказались именно тем, что искали телеканалы. Каждая глава длилась около двадцати минут. Это оставляло место в получасовом сегменте на мультфильм, или краткое содержание в исполнении местного ведущего, или, самое важное, на рекламу спонсоров («Кока-кола» была частым спонсором «Флэша Гордона»). Если сложить вместе оригинальный сериал 1936 года и два его продолжения 1938 и 1940 годов, то всего получалось сорок серий. Их можно было показывать по будням два месяца без повторов, а потом начать сначала – именно так и поступали многие телеканалы.
«Флэш Гордон» не является лучшим сериалом золотой эры киносериалов ни по техническим данным, ни по мнению критиков. Эта корона принадлежит «Приключениям капитана Марвел» (1941) – двенадцатисерийной истории о супергерое от студии Republic Pictures. Но у Флэша на двадцать восемь эпизодов больше и куда больше действия, дети с ума по нему сходили. На съемочной площадке оригинальных «Звездных войн» большинство были его поклонниками. Продюсер Гари Кертц, который на четыре года старше Лукаса, успел застать его еще на утренних сеансах в кино – до того как сериал стали показывать по телевизору. «Флэш Гордон» произвел на меня самое большое впечатление из всех сериалов», – сказал Чарли Липпинкотт, ответственный за маркетинг «Звездных войн», который смотрел «Флэша Гордона» на стене библиотеки в Чикаго во время специального показа. Говард Казанян, друг Лукаса и продюсер «Возвращения Джедая», рассказал мне, что мечтой его детства было полететь на Монго на ракете. Они с братом даже пытались смастерить рубку космической ракеты из крышек от зубной пасты. Дон Глут, друг Лукаса по киношколе и автор книги «Великие киносериалы», говорит, что Флэш выглядел более живым по сравнению с другими героями сериалов: «Бастер Краббе был на годы впереди любого другого актера сериалов. Он был красивым, у него было телосложение, у него была харизма. В большинстве сериалов не чувствовалась связь героя с героиней. У Флэша был характер, личность и потрясающая сексуальная динамика. Когда Дэйл говорит принцессе Ауре: «Я на все готова ради Флэша», вполне понятно, о чем она говорит».
Мир спецэффектов недалеко продвинулся с 1936 года – в нем не было особой нужды. «Сегодня вы видите, что космические корабли на веревочках, и все смотрится немного убого, но тогда это было произведением искусства, – говорит Саммер. – К тому же у телевизоров было такое плохое разрешение, что веревочек вы и не видели». Годами Саммер мечтал сделать киноверсию «Флэша Гордона». И он был не одинок – как мы узнаем, Лукас взялся за «Звездные войны» лишь после того, как не смог получить права на «Флэша Гордона». На обложке одной из ранних версий сценария «Звездных войн» изображен рисунок Рэймонда с Флэшем и Мингом, дерущимися на мечах.
Лукас никогда не скрывал, что «Флэш Гордон» послужил самым непосредственным и большим вдохновением для «Звездных войн». «Оригинальный сериал Universal шел по телевизору в 6:15 каждый вечер, и я по нему с ума сходил, – сказал Лукас после завершения съемок «Звездных войн» в 1976 году. – Я всегда обожал космические приключения, романтические приключения». Сериал был «особо важным событием» его юности, сказал он на съемочной площадке фильма «Империя наносит ответный удар». «Я его так любил, несмотря на то как он был ужасен, – сказал он. – И я задумался, а что бы было, если бы его сделали по-настоящему хорошо? Несомненно, дети любили бы его еще больше». Лукас отдает дань уважения «Флэшу Гордону» титрами – слова на экране в начале каждого эпизода «Звездных войн» уплывают точно так же, как и во «Флэш Гордон покоряет вселенную».[20]
Его смена кадра так же явно заимствована у сериала. Сходство между «Флэшем Гордоном» и «Звездными войнами» настолько очевидно поколению «Флэша Гордона», что подчас они видят связь даже там, где ее нет. Например, друг Лукаса Говард Казанян уверен, что Люк Скайуокер – это Флэш, принцесса Лея – Дэйл Арден, Оби-Ван – доктор Зарков, а Дарт Вейдер – Минг Безжалостный.
Происхождение этих персонажей, как мы увидим, на самом деле куда сложнее. Но есть один тип персонажа в маске, чье происхождение, возможно, действительно идет напрямую от «Флэша Гордона». В 1954 году был выпущен еще один сериал про Флэша – на этот раз специально для телевидения. Снятый в западной Германии, он значительно отличался от оригинала: Флэш, Дэйл и Зарков работают на Галактическое бюро расследований в XXXIII веке. Минга нет, только череда злодеев в серебряных костюмах. И хотя эта версия Флэша продержалась лишь один сезон, продюсеры сериала получили права на использование на телевидении названия «Флэш Гордон», которые к тому моменту вернулись от Universal king Features. Это означало, что сериалы, снятые Universal в 1930-х, под присмотром самого Алекса Рэймонда, в 1950-х не могли называться «Флэш Гордон». Поэтому, когда оригинальные сериалы показывали по телевизору, в титрах название заменили на «Космические солдаты».[21] И возможно, космические солдаты, которых Лукас рисовал в школе, были первой попыткой воздать должное «Флэшу Гордону». Некоторым образом они также являются первым из многих ключей к пониманию, почему Джордж Лукас создал «Звездные войны». Сюжет сериала полностью захватывает воображение ребенка: его привлекает коварный злодей, романтическая линия, мудрый наставник и в первую очередь явно выраженный герой. Его захватывают приключения с ракетными кораблями в неведомых землях, с монстрами повсюду, где опасность всегда не дальше чем в паре минут и каждый эпизод заканчивается на самом интересном месте. Но, несомненно, он удивлялся (ведь дети все воспринимают буквально): почему в названии говорится: «Космические солдаты», «Космические солдаты на Марсе» или «Космические солдаты покоряют вселенную»? Кто эти космические солдаты? Их нигде в сериале не видно. Есть стражники Минга, расхаживающие в шлемах римских легионеров со странными масками. Но в кадре почти никогда их не бывает больше одного-двух. Томми Туморроу? Он, скорее, космический полицейский. Есть солдаты в журналах и книгах на журнальных столиках – героические, полные харизмы, солдат, который стал президентом США,[22] – но они еще не в космосе.
ЛУКАС НИКОГДА НЕ СКРЫВАЛ, ЧТО «ФЛЭШ ГОРДОН» ПОСЛУЖИЛ САМЫМ НЕПОСРЕДСТВЕННЫМ И БОЛЬШИМ ВДОХНОВЕНИЕМ ДЛЯ «ЗВЕЗДНЫХ ВОЙН».
Потом пришел день, когда Лукас взял в руки 124-й выпуск комикса «Иллюстрированная классика», изданный в 1955 году: «Война миров» Герберта Уэллса. Внизу 41-й страницы есть кадр, изображающий страхи переживших марсианское вторжение землян перед возможным будущим: футуристическая армия людей, которым промыли мозги, натренировали и снарядили марсианскими боевыми машинами. На головах у солдат гладкие круглые шлемы, а в руках – лучевые ружья. Годы спустя Лукас будет рассматривать оригинальные рисунки из этого комикса в гостях у Эдварда Саммера, и, увидев этот рисунок, он скажет: вот оно. От этого кадра пошла бо́льшая часть «Звездных войн».
Космические солдаты появлялись также в «Запретной планете», фильме, который Лукас посмотрел на свой двенадцатый день рожденья в кинотеатре. Лесли Нильсен был отважным капитаном целой летающей тарелки, полной космических солдат, отправившихся на таинственную планету Альтаир IV с ее смешным роботом Робби и интерьерами, похожими на Звезду Смерти.
«Фильм его действительно захватил, – вспоминал Мел Целлини просмотр на день рожденья, куда Лукас взял с собой несколько близких друзей. – Мы просто наслаждались моментом. А он учился».
Лукас продолжил рисовать космических солдат на уроках даже после того, как учитель призвал его «быть серьезнее». Годы спустя, во время учебы в Университете Южной Калифорнии, по словам его соседа по комнате, Лукас предпочитал «сидеть в комнате и рисовать звездных солдат», вместо того чтобы ходить на вечеринки. Его первая жена Марсия вспоминала, что с первого дня их знакомства он говорил о космических солдатах на киноэкране. Все они и представить не могли, какое воздействие эти скетчи окажут не только на сами фильмы, но и на поклонников и как они помогут распространить видение Лукаса по всему миру.
В конце концов, где еще сражаться космическим солдатам, как не в звездных войнах?