Кавказцы. Функционирование учебных заведений Терской области в послевоенный период (З. Х. Ибрагимова, 2010)

Функционирование учебных заведений Терской области в послевоенный период

По статистическим сведениям, в Терской области из общего числа коренного населения, 10 % т. е. 26 875 человек (1902) были дети школьного возраста. Если рассчитывать каждую школу не более чем на 50 человек, в области потребовалось бы построить 537 школьных зданий. Для всего населения Терской области расход правительства выразился бы в 949000 рублей единовременно и 459500 рублей ежегодно. Комитет, предполагая, что государственная казна не сможет выделить такие деньги, предложил ввести специальный школьный годовой налог, по 1 рублю на каждого мужчину, проживавшего в Терской области¹.

Терский областной комитет постановил:

1) введение в Терской области обязательного начального обучения детей мужского пола в возрасте от 8 до 14 лет;

2) устройство и содержание всех начальных училищ принять на счёт государства путём прямого, косвенного сбора;

3) продолжительность курса обучения детей – 4 года².

В начале XX века правительство даже назначило премию в размере 25 рублей (для того времени весьма значительную) тем родителям, которые будут отдавать детей в учебные заведения³.

После завершения Кавказской войны для распространения образования среди горского населения учреждались так называемые «горские школы»⁴. Таких школ было всего 5: в Нальчике, Грозном, Назране, Сухуме и Майкопе. При Грозненской горской школе был открыт пансион на 65 воспитанников, в числе которых для детей горцев выделялось 25 казённоштатных вакансий (5 из которых для уроженцев Аргунского округа) и 15-для детей русских чиновников⁵. Грозненская горская школа воспитывала и обучала детей разных национальностей, в основном: русских, чеченцев, грузин, армян, евреев. В 1894 году в школе обучался осетин Цугушев Александр⁶. По свидетельству попечителя Кавказского учебного округа в Грозненской школе случаев исключения за дурное поведение не было.

В получении светского образования чеченское общество видело наиболее верный способ улучшения экономических навыков ведения хозяйства. Прежде всего, о необходимости обучения детей русской грамоте и с требованием об открытии школ выступили наиболее мыслящие, передовые слои общества. Особенно преимущества знания русского языка видели растущие слои бизнесменов, торговцев и зажиточных крестьян, которым было выгодно продавать продукты не только на рынках Грозного, но и в соседних казачьих станицах и, особенно, за пределами Чечни и Ингушетии. В пользу этого свидетельствует неизвестный автор публикации «Школа или розги», который в 1900 г. писал: «Смышленые и способные в торговле чеченцы с первых же шагов на этом пути чувствовали себя бессильными, связанными по рукам и ногам. Неграмотные, они зависели от других, грамотных». В торговом же деле грамота необходима была на каждом шагу, и это ощущалось всеми заинтересованными в торговле чеченцами⁷.

В 1866 году И. Бартоломей привел в своей книге чеченский народный рассказ, иллюстрирующий стремление чеченского народа к грамотности: «Был один маленький мальчик; отец его посылал учиться грамоте; мальчику не хотелось идти учиться. «Мальчик сказал отцу: ведь ты, когда был маленьким, не учился грамоте, зачем же ты теперь меня посылаешь учиться? Отец ответил сыну: в то время, когда я был мальчиком, не было у нас грамоты на чеченском языке; теперь же, к счастью молодежи нашей, составили чеченскую грамоту. Прежде, когда я был мальчиком, если бы была эта грамота, то я сам бы учился ей. В то время у нас была только арабская грамота; на изучение ее требовалось много времени и труда; отчего приходилось бросать все домашние работы; кроме того, обучение сына этой грамоте родителям стоило больших издержек. Теперь вот видишь, когда мне нужно что – нибудь написать или прочитать, я хожу к муллам и упрашиваю их. Если ты теперь выучишься грамоте, и если случится тебе быть в отлучке и писать домой письма, или читать получаемые, и в случае, если бы были какие-нибудь тайны, то не нужно будет тебе ходить к другим, кланяться им, а сам будешь читать и писать», – сказал отец мальчику. Мальчик, послушав совета отца, увидел, что слова его справедливы, стал ходить учиться, занимаясь прилежно и, как сказал ему отец, скоро выучился родной грамоте. И вместо того, чтобы ходить к другим и просить писать и читать ему, теперь с подобными просьбами стали обращаться к нему; он получил уважение в народе и стал счастливым»⁸.

В горских школах Терской области обучали огородничеству и садоводству, столярному, токарному мастерству⁹. В Грозненской школе работала столярно-токарная мастерская, которая содержалась за счёт средств, получаемых от продажи ученических изделий. На Кавказской выставке, проводившейся в 1889 г. Грозненская горская школа экспонировала лесопилку в отделе слесарного, кузнечного и литейного производства¹⁰. На овощи и фрукты школа также денег не тратила – они шли со школьного огорода. К 1898 году учениками было высажено: 185 плодовых деревьев, 130-тутовых, 160 декоративных деревьев и 75 плодовых кустов¹¹. При Грозненской горской школе находились две библиотеки (единственные в городе): фундаментальная – хранила книги общего содержания и педагогическую литературу, ученическая – выдавала книги для детского чтения и для народа.

Ремесленные отделения открывались в городах и селах при низших общеобразовательных учебных заведениях. Продолжительность курса обучения в ремесленных отделениях не закреплялась обязательным сроком. Доход от продажи изделий и выполнения заказов расходовался на нужды учебного заведения и вознаграждения лиц, участвовавших в изготовлении ремесленных изделий. Учащиеся, окончившие полный курс ремесленного обучения получали специальные свидетельства. Ремесленные отделения могли открываться на суммарные средства казны, общественных учреждений и частных лиц. Данные отделения имели право экспонировать произведенные изделия на выставках, а также продавать их местным промышленным предприятиям.

Ремесленные отделения предназначались, прежде всего, для обучения простым видам ремесел и получения профессиональных знаний, причем в прямой зависимости от рода преобладающих занятий в данной местности. Они могли быть организованы по следующим направлениям: плотнично-столярному, столярно-токарному, резному, кузнечному, бондарному, конско-тележному, кузнечно-слесарному, слесарно-токарному, переплетному, картонажному, портняжному, белошвейному, шапочному, ткацкому, лепному, игрушечному, гончарному, печному и т. п.

Подготовка учителей ремесленных отделений для горских школ осуществлялась во Владикавказском ремесленном училище (столярно-токарное, модельно-литейное, кузнечно-слесарно-токарное ремесло). В качестве стипендиатов могли направляться в это учебное заведение не только подростки, прошедшие курс 2-х классных училищ, но и взрослые. Обучение и содержание стипендиатов обходилось в 180 рублей в год. Далее выпускники принимались на работу в начальные учебные заведения, на ремесленные отделения¹². Средняя стоимость обучения одного учащегося во Вдадикавказском реальном училище определялась в 111 рублей в год, а содержание одного воспитанника в пансионах – в 226 рублей. Цифры эти несколько ниже соответствующих для гимназий и прогимназий (119 и 236 руб.). Средняя стоимость обучения одного ученика горской школы определялась в 43 рубля, а содержание пансионера в 105 рублей¹³.

Многие родители хотели определить своих детей на обучение в Грозненскую горскую школу. Так, например, в начале 1894 учебного года на 6 ученических вакансий было подано до 50 прошений. Громадный наплыв желающих учиться наблюдался в конце XIX века. Многие из детей и даже родители, после отказа, выходили из школы со слезами на глазах¹⁴. Из-за отсутствия школ в родных сёлах некоторые из чеченцев приводили своих детей в станичные школы и просили научить их читать и писать по-русски и даже шли на то, чтобы их детям преподавали русский Закон Божий¹⁵. В 1884 году начальник Терской области во всеподданнейшем отчёте написал о необходимости открытия новых горских школ в главных центрах проживания местного населения. Император начертал на этом отчёте «Весьма желательно». Однако для открытия учебных заведений требовалась не только добрая воля, но и немалые средства, а их казна так и не выделила¹⁶. Только в 1892 году, по ходатайству Главноначальствующего гражданской частью на Кавказе генерал-адъютанта С.А. Шереметева для устранения двойственности подчинения горских школ Терской области – военному начальству и дирекции народных училищ – эти учебные заведения окончательно были переданы Министерству народного просвещения. При этом все существовавшие в этих школах казённые стипендии остались в распоряжении начальника Терской области¹⁷. На основании проекта Устава горских школ, Высочайше утверждённого 20 октября 1859 года, в пансионы этих школ, на бюджетные вакансии должны были принимать детей не моложе 9 лет. Однако практика обучения показала, что это крайне неудобно, т. к. поступавшие в школу, не зная русского языка, много времени тратили на его изучение и заканчивали школу в том возрасте, в котором их уже запрещалось принимать в гимнастические пансионы. Для предоставления возможности способным ученикам поступить после гимназии в высшие учебные заведения, было решено разрешить принимать горцев в школы с 8-летнего возраста¹⁸.

Основной формой народного образования на Северном Кавказе являлись начальные одно – и двухклассные училища Кавказского учебного округа и Министерства народного просвещения. По положению об учебной части на Кавказе, высочайше утверждённому 15 мая 1867 года, в начальные училища допускались мальчики из всех сословий, достигшие 7 лет.

В одно-классных училищах они изучали следующие предметы: 1) Закон Божий того исповедания, к которому принадлежало большинство жителей города, села, где училище учреждено; 2) Чтение и письмо на русском языке; 3) Чтение и письмо на местном языке.

В двухклассных училищах преподавался: 1) Закон Божий (христианский и мусульманский); 2) Чтение на русском языке с объяснением, пересказом прочитанного, заучиванием текстов; 3) Разучивались части речи, писались диктанты; 4) Обучались чтению по-арабски (мусульмане); 5) Изучались понятия о мере и весе, частях света и земле. Ученики в этих училищах были приходящими и представляли все сословия. Для каждого класса был годичный срок обучения, но горцам разрешалось оставаться на 2 года и более, чтобы лучше ознакомиться с русским языком¹⁹. В 1897 году в Грозненском городском училище обучался единственный из чеченцев – Арсанукаев Ахмет²⁰. К 1898 году список чеченских учеников Грозненского 3-х классного городского училища вырос до 4-х; здесь обучались: Арсанукаев Ахмет, Батукаев Абдулла Рахман, Айдемиров Ахмат, Дадыгов Султан²¹.

Во Владикавказском ремесленном училище, которому было присвоено наименование «Лорис – Меликовское», в 1870 году обучалось более 40 человек из разных уголков Терской области. Кроме ремёсел здесь обучали русской грамоте. Михаил Тариелович разработал прогрессивный для того времени Устав Владикавказского ремесленного училища, согласно которому училище ставило целью дать образование детям бедных жителей городов и округов Терской области, без различия национальности и звания. М.Т. Лорис – Меликов был строг к самому себе и взыскателен к подчинённым. Как замечали его сослуживцы, он не проводил даже часу без дела и мало заботился о собственных удобствах. 14 июля 1888 года, незадолго до своей кончины, М.Т. Лорис-Меликов откликнулся на обращение председателя попечительского совета училища о предоставлении пособия ученикам. С этого времени самые способные ученики стали получать персональные стипендии²². В 1873 году 10 «Лорис – Меликов-ских стипендий» по усмотрению Михаила Тариеловича направлялись во Владикавказскую гимназию, Веденское ремесленное училище и другие учебные заведения. Свои пожертвования за этот год для стипендиатов внесли: чеченцы – 3 600 руб; отдельно жители Ведено 1000 руб.; казачье население 5000 руб.; ингуши 4344 руб.; жители Кумыкского округа (в т. ч. чеченцы) 1500 руб. – всего «Лорис – Меликовские стипендии» собрали в 1873 году 16957 рублей²³.

В слободе Воздвиженской, благодаря содействию областного руководства была открыта низшая лесная школа Министерства земледелия и государственных имуществ²⁴. На Второй Кавказской выставке продуктов садовых культур, прошедшей в 1898 году в Тифлисе, похвальные отзывы Министерства земледелия и государственных имуществ получили: Закан-Юртовское станичное училище – за ведение садового хозяйства и Наурское двухклассное училище, также за ведение садового хозяйства²⁵. В 1901 году начальник Терской области генерал-лейтенант С.Е. Толстой настоятельно рекомендовал открыть школы в селах, расположенных вдоль железной дороги: «Прошу начальствующих лиц обратить на это внимание сельских старшин и обществ, коим объявляю, что для их хозяйства и правильной жизни с каждым годом увеличивается необходимость уметь говорить по-русски и быть грамотным человеком, почему устройство в них начальных училищ послужит на пользу их же детям»²⁶.

В Терской области катастрофически не хватало учителей – представлявших коренные этносы региона. Местное руководство пыталось исправить эту ситуацию, но почти безуспешно. В1863 году в области насчитывалось всего 14 педагогов, 6 из которых работали во Владикавказе. Примечательно, что в калмыцкой школе с. Терекли-Мектеб Кизлярского округа Теркой области учителем работал чеченец Шамсутдин Мамакаев, которому помогали старшеклассники Бультинов Бембя, Торлчиев Чудг, Доржакаев Улюмджа, Манглилуев Тертун²⁷. В историографии существует обвинение царских властей в сознательной политике сдерживания подготовки учителей из коренных жителей области. Действительно, основная масса учителей начальных школ не имела специального педагогического образования. Однако по сравнению со Ставропольем педагоги министерских школ Терека имели более высокое образование. Так, если в Ставропольской губернии из 295 человек в институтах и на педагогических курсах учились 37 человек (12,6 %), то в Терской области из 320 – 98 человек (30,6 %)²⁸.

15 марта 1866 года в Нальчике были открыты трёхмесячные курсы для подготовки учителей начальных школ. Из числа принятых 12 человек окончило курсы со званием сельского учителя всего 6 учащихся. Второй набор в школу с двухгодичным сроком обучения попросту был провален, ни один из 11 учеников не получил звание сельского учителя. В селениях, куда направлялись учителя, не было самого главного – школ, в которых они должны были преподавать. Учителям, возраст которых был 17–18 лет, не было оказано никакой поддержки со стороны местного начальства. А ведь хорошая администрация, хорошие школы и хорошие дороги были бы гарантом благосостояния региона²⁹. С1869 года все мужские школы в Терской области были вверены учителям, получившим педагогическое образование в Тифлисской Александровской учительской семинарии, а женские были поручены учительницам, подготовленным во Владикавказской Осетинской девичьей школе.

В 1898 году в учительский Институт в Тифлисе поступило 25 человек, из которых 4 обучались в учительских семинариях, 1 в духовном училище, 17 в городских и 4 в горских школах. В 1899 году в Институт поступил 31 человек, из которых 3 закончили горские школы и 1 был самоучкой. При поступлении в институт надо было выдержать конкурс. В 1897 году желающих поступить в институт было 93 человека, а поступило только 34; в 1898 году было подано 108 прошений, а принято только 25 человек. Более половины поступающих в учительский Институт в Тифлисе, приезжали из внутренних губерний России.

В конце XIX века в общем составе работающего населения России число интеллигенции, занятой в сфере науки, просвещения, здравоохранения и культуры, было сравнительно небольшим, всего 262 тыс. человек; сюда же входило около 173 тыс. учителей и других работников учреждений просвещения (65 %). И это на страну, с общим населением в 125 млн. человек. Учительство России не было однородным слоем интеллигенции. В самом тяжелом положении находились учителя начальных школ, которые получали нищенские оклады – от 15–20 до 30 рублей в месяц. Сравнительно высоким было жалованье учителей средних учебных заведений: от 60 до 170 рублей в месяц. И самые большие оклады были у профессоров вузов – от 170 до 250 рублей в месяц³⁰.

На Северном Кавказе учителя в 1900 году получили 604 рубля 20 копеек, как и в Центральной России, хотя на Кавказе жизнь была в 1,5 раза дороже, чем во внутренних губерниях России³¹. Однако, сельские учителя, даже работавшие в училищах, открытых на средства населения, пользовались правами на пенсию и получали единовременное пособие³². Учителя, работавшие в государственных учебных заведениях на Северном Кавказе пользовались двойными привилегиями: службы в Министерстве Народного Просвещения и службы в отдалённых местностях империи. Так, например младший член Тифлиского комитета по делам печати, подчинявшийся Министерству Народного Просвещения, получал 2000 рублей в год и через 5 лет службы получал прибавку в 200 рублей, через 10 лет ещё 200 рублей, а через 20 лет пенсию в размере 1000 рублей в год.³³

Сыновья чиновников, служивших на Северном Кавказе, независимо от их происхождения (русского или из местной среды) могли претендовать на стипендии в учебных заведениях Кавказского учебного округа³⁴.

Преподаватели гимназий, других средних учебных заведений значительно отличались от учителей начальных училищ и школ. Учителя гимназий получали с выслугой лет официальные государственные чины. Например, старший преподаватель словесности мужской гимназии производился в титулярные советники, что соответствовало армейским чинам капитана, ротмистра, есаула. Чин титулярного советника (8-й разряд табели о рангах) давал право на получение личного дворянства. Были преподаватели, имевшие классные чины коллежских асессоров и даже – в отдельных случаях – статских и надворных советников (право получения потомственного дворянства)³⁵. «Жалованье» учителя гимназии в 4–5 раз превышало заработок учителя начальной школы. В 1911 г. оклады преподавателей мужских гимназий были установлены в размере 1500 и 1250 рублей, за счет различных доплат они поднимались, как правило, до двух, а нередко и значительно более двух тысяч рублей. В империи существовала система аттестации учителей. Но не всегда законные требования к учителям выполнялись. Так, в низшем педагогическом звене было немало людей, не имевших никакого образования³⁶. Законоучителя «инославных исповеданий» пользовались в государственных учебных заведениях такими же правами, как и другие учителя: получали государственное жалованье и приглашались с правом голоса на заседания педагогического совета³⁷.

В 1872 году при Владикавказской реальной гимназии были организованы педагогические курсы для учителей школ, на которых обучались молодые люди из Грозненского округа: Матушев Магомет, Джантимиров Тарсин, Батукаев Генездико, Османов Дошука, Джанкуев Хаджимат, Мамилов Косболат. Чеченцы сдали экзамены по русскому языку, арифметике и приёмам педагогики. Самые лучшие показатели были у Джанкуева Хаджимата и Матушева Магомета. Более всего обучающиеся были знакомы с приёмами педагогики и русским языком, хуже всего дело обстояло с арифметикой³⁸.

В 1912 году во Владикавказе и Грозном открываются двухнедельные и месячные курсы по подготовке учителей физической культуры. Перед ними была поставлена следующая задача: «…подготовить руководителей и руководительниц, знакомых со строем, гимнастическими упражнениями и детскими играми с пением»³⁹. На Кавказе проводилась подготовка народных учителей живописи и рисования на специальных курсах. В 1891 г. в Кубанском Александровском реальном училище открылись курсы по черчению и рисованию для взрослых. С 1911 г. такие курсы стали проводиться и в Майкопе. Кроме того, в исследуемый период существовали также курсы рисования и лепки для учителей народных школ. 9 февраля 1897 г. в Новороссийске, при женской прогимназии открылись курсы рисования, черчения и живописи, обучаться на которых могли все желающие, без различия пола и возраста⁴⁰.

В 90-е годы XIX века в педагогической науке России образуются разные течения. Именно к этому периоду относятся два основных для того времени течения, связанные с именами известных ученых и общественных деятелей. Это направления экспериментальной педагогики и теории свободного воспитания. Экспериментальную педагогику представляли В.М. Бехтерев, П.Ф. Лесгафт, А.П. Нечаев, П.Ф. Каптерев. Лесгафт, например, отстаивал концепцию физического воспитания детей. В своей книге: «Руководство по физическому образованию детей школьного возраста», вышедшей в 1888 году, он утверждал, что «… умственная и физическая деятельность должны быть в полном соответствии между собой, ибо только тогда будут существовать все условия для более точного сознательного разъединения и сравнения между собой как получаемых представлений, так и действий». По представлению этого ученого выходило, что правильное психическое развитие человека невозможно без его физического развития. Научная позиция П.Ф. Каптерева охватывала физиологическую, психологическую, философскую и педагогические сферы. Особенный интерес представляют идеи Каптерева в сфере трудового воспитания. Он полагал, что «утилитаризм и мастеровщина» в школе приносят еще больше вреда, чем «мертвая книжность». Поэтому, признавая для школы пользу и необходимость ручного труда, Каптерев, прежде всего, видел в такой работе средство к физическому совершенству человека, более полезного для младших школьников⁴¹.

Учителями становились люди разных способностей, с различными взглядами на жизнь и неодинаковым творческим потенциалом. Рассмотрим для примера педагогическую деятельность двух учителей Грозненской горской школы: Абдул-Межида Кужуева и Таштемира Эльжуркаевича Эльдерханова. А.-М.Кужуев окончил курс Александровского Тифлисского учительского Института и в начале 90-х годов XIX века работал в Грозненской горской школе сначала помощником учителя подготовительных классов, а затем учителем мусульманского закона. В 1894 году Абдул-Межид, которому к этому времени исполнился 21 год, подал руководству прошение, в котором говорилось: «Не желая служить среди своих туземцев, прошу ходатайствовать о переводе в Закавказский край. Если это окажется невозможным, то уволить меня в отставку для поступления на военную службу»⁴². В связи с поданным заявлением руководство провело опрос школьников, в ходе которого выявило для себя весьма интересные факты. Приведём показания воспитанника 2 класса Рашид-Султана Бархаматова: «Кунжуев высказывался, что он весьма сомневается в том, что вообще среди чеченцев есть развитые люди, как он. Много раз он говорил, что он ухаживал за дочерью генерала Чермоева и дочерью акцизного надсмотрщика Батукаева, на что ему отказали, но у него много невест во Владикавказе и Тифлисе. Кунжуев ставил ученика Цициева у двери и разговаривал всегда на чеченском языке. Он говорил, что чеченцы, служащие милиционерами приносят большой вред нашему народу, что правительство нарочно придумало эту меру, чтобы завлечь чеченцев на свою сторону. Он говорил «Этими красными погонами Русское правительство старается уничтожить обычаи, язык и веру, после чего половина чеченцев уйдёт в Турцию, а у оставшихся здесь, отберут оружие, смешают с русскими и тогда чеченцы потеряют решительно всё».

Кунжуев говорил, что если его уволят, то для него это большое добро, потому что он может поступить на военную службу»⁴³.

Рассмотрим биографию этой неординарной личности. Абдул-Меджид Кужуев родился 14 мая 1872 г. в Терской области (с. Ачарышки). Окончил курс в Александропольском учительском институте и Тифлисское пехотное юнкерское училище по 2-му разряду. Состоял учителем приготовительного класса и законоучителем Грозненской горской школы – с 14 августа 1893 по 8 марта 1894 г. Исполнял должность смотрителя Бардинского земского 2-х классного училища – с 4 по 16 июля 1894 г. На военную службу поступил охотником на правах вольноопределяющегося 1 разряда в 80-й пехотный Кабардинский генерал-фельдмаршала А.И. Барятинского полк – 17 июля 1894 г. 4 сентября 1894 г. Кужуев был зачислен юнкером рядового звания в младший класс Тифлисского пехотного юнкерского училища, 2 июля 1895 г. был оставлен на второй год в младшем классе данного училища. После окончания училища Абдул-Меджид был произведен в прапорщики в 82-й пехотный Дагестанский полк. 4 апреля 1904 г. Кужуев был командирован в формируемый Терско-Кубанский конный полк. За отличие в делах против японцев награжден орденом Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» (3 ноября 1904 г.). Уволен в отставку Высочайшим приказом 14 декабря 1912 г. С 1914 г. служил в Чеченском конном полку. Погиб в июле 1916 г., в возрасте 44 лет. Абдул-Меджид был женат на дочери жителя Грозненского округа (Терской области) Абаза Дударкоева – девице Халеймат Абазаевой (Абазаевне). Детей не было. 7 октября А.-М. Кужуев дал жене полный развод по шариату⁴⁴.

Таштемир Эльжуркаевич Эльдарханов родился в селе Гехи Урус-Мартановского района, в семье крестьянина-середняка. В 7-летнем возрасте Таштемир был определён учиться в сельскую арабскую школу⁴⁵. Любознательного и смышлёного мальчика, обнаружившего склонность к учёбе с большим трудом удалось определить в единственную на всю Чечню горскую школу в Грозном. В школе он проявил исключительные способности и усердие, что дало ему возможность продолжить учёбу во Владикавказском реальном училище⁴⁶. В 1889 году Таштемир поступает в Тифлисский учительский Институт. В 1890 году, в «Сборнике материалов для описания местностей и племён Кавказа» Таштемир публикует свои первые записки сказок, легенд и притчей вайнахов. Собранный им фольклорный материал имеет научное значение не только в плане изучения истории и культуры вайнахов, но и представляет большой интерес как литературный опыт⁴⁷. В 1893 году Эльдарханов успешно окончил Тифлисский учительский Институт и получил звание народного учителя. В том же 1893 году он назначается учителем-надзирателем горских школ города Майкопа, где совершенствует своё педагогическое мастерство⁴⁸. В Майкопской горской школе Т. Эльдарханов преподавал русский язык и арифметику в двух старших классах. Как учитель и воспитатель он был вежливым, к ученикам относился с родительской теплотой. Он упрекал тех учителей, которые пользовались палкой и плеткой. Т. Эльдарханов говорил: «Не плетью завоевывают авторитет, а трудом упорным и личным примером»⁴⁹. Старшеклассники, которым он преподавал математику, отмечали: «У него будешь знать предмет, он объясняет легко и понятно. Мы не смеем приходить на его уроки неподготовленными». Наряду с педагогической деятельностью Т. Эльдарханов активно участвует и в общественно-политической жизни. Он организует кружок из старшеклассников, пропагандирует среди них идеи свободы, демократии. В работе кружка принимают участие и рабочие. В выходные дни и в канун праздников они собирались где-нибудь за городом. «Обычно это была лесная опушка у Белой речки, – вспоминал его ученик Х. Нефлящнев. – Чтобы замаскировать свою интеллигентскую внешность, Таштемир Эльжуркаевич надевал картуз и высокие охотничьи сапоги». Учитель и рабочие обсуждали текущие события в стране, говорили о бедственном положении народа. Деятельность Эльдарханова не осталась незамеченной для полиции. За учителем был установлен негласный надзор. Дальнейшее пребывание в Майкопе становится опасным, и он хлопочет о переводе его в Грозный⁵⁰.

В 1898 году Эльдарханова переводят исполняющим должность учителя в Грозненскую горскую школу. Из-за своего мусульманского вероисповедания он не был утвержден в этой должности местной Дирекцией народных училищ. Эльдарханов подал прошение в Министерство народного просвещения с просьбой утвердить в должности; на его прошение министр народного просвещения Н.П. Боголепов собственноручно отметил: «Удивляюсь, как могли принять». Т.Э. Эльдарханов был утвержден в звании учителя после рассмотрения этого вопроса в Правительствующем Сенате ⁵¹. В Грозном Эльдарханов, помимо педагогической, продолжает вести научную работу по сбору и систематизации вайнахского фольклора. Её итогом было издание сборника «Чеченские тексты», ставшего заметным событием в культурной жизни Чечни⁵².

16 мая 1906 г. Т. Эльдарханов был избран в 1-ю Государственную думу Терским областным избирательным собранием от не казачьего населения. Он входил в Мусульманскую фракцию, являлся членом комиссий: аграрной, по местному самоуправлению, по Кавказу. Подписал проект «42-х» по аграрному вопросу. Являлся инициатором запроса о неправомерности привлечения горцев (чеченцев и ингушей) к охране помещичьих владений во внутренних губерниях России, что, по его мнению, приводило к массовым столкновениям горцев с местным населением. Агенты – вербовщики предлагали добровольцам-охранникам высокую оплату (460 руб. в год), а также бесплатную еду, одежду, коня и пр. Стражники были нужны для охраны помещичьих владений в России. Первая партия в 200 человек была отправлена еще до выступления депутата⁵³. Эльдарханов активно выступал во фракционных прениях и дискуссиях и по другим актуальным вопросам.

6 февраля 1907 г. Т.Э. Эльдарханов был избран во 2-ю Государственную думу. Входил в Мусульманскую фракцию, выступал в Думе по аграрному вопросу. После октября 1917 года являлся председателем Грозненского окружного исполнительного комитета (1920). В 1921 г. – член горской делегации по разработке конституции Горской автономной социалистической республики при Наркомате по делам национальностей РСФСР. В 1922 г. был заместителем народного комиссара просвещения Горской АССР. В 1923 г. – председатель Чеченского областного ревкома⁵⁴.

Халил Дударович Ошаев, один из выдающихся представителей чеченской интеллигенции, литератор и общественный деятель, родился в 1898 году в слободе Воздвиженской в семье лесного объездчика. Близко общаясь с обитателями слободы, будущий писатель хорошо узнал русский язык, а родным чеченским владел безукоризненно. В 1916 году он окончил Грозненское реальное училище. С 1930 по 1936 год являлся директором Горского педагогического института во Владикавказе⁵⁵.

Кумыкский поэт и просветитель Магомед-эфенди Умарович Османов (1839–1904), бывший в 1867–1881 гг. преподавателем «татарского языка» и мусульманского законоучения в С.-Петербургском университете в 18671869 гг., совершил ряд научных командировок в Терскую область с целью сбора материалов по курсу «Мусульманское законоведение» для студентов Восточного факультета С.-Петербургского университета⁵⁶.

Дирекцию народных училищ Терской области возглавлял С.Ф. Грушевский – талантливый организатор учебного дела и педагог, взгляды которого были основаны на лучших традициях русской демократической педагогики и научной мысли. С.Ф.Грушевский организовал учительские съезды и курсы для повышения педагогического мастерства, учительские вечера, поддерживал научные и благотворительные общества, занимавшиеся просвещением горцев.

Будучи попечителем Кавказского учебного округа, Я.М. Неверов пришёл к выводу, что в системе обучения должно превалировать классическое и реальное направление, считая наиболее оптимальным для местных условий последнее, т. к. у кавказских народов наиболее востребованы специалисты средней и высшей квалификации. Огромную заботу Я.М. Неверов проявлял в отношении учителей. В статье «Что нужно для народного образования в России», опубликованной в журнале «Русский педагогический вестник» в 1857 году, он писал о необходимости улучшения положения учителей в обществе, считая нынешнее отношение «нравственным злом»: «Где та внимательность, та предупредительность, то нежное участие, которые вознаграждают наставника за его труд? Учитель нуждается в чуткости, уважении и внимании общества….». Поэтому попечитель требовал поднятия его престижа, материального и морального положения⁵⁷.

Благодаря начинаниям Кирилла Петровича Яновского на Кавказе учителя начали издавать свои учебные руководства, они работали над улучшением методов преподавания, обогащались наглядными пособиями по всем предметам, создавались и увеличивались фундаментальные и ученические библиотеки. С 1866-67 годов он начал практиковать созывы учительских съездов в Тифлисе, Ставрополе, Владикавказе и других городах, на них обсуждались актуальные проблемы образования. В 1869 году в Тифлисе созывались краткосрочные учительские курсы, а для учителей начальных школ создавалась «выездная учительская школа», работавшая 3–4 месяца. Многие сельские общества, прослышав о высокой квалификации окончивших такие курсы учителей, старались приглашать их к себе, делали прибавки к заработной плате⁵⁸. За свои многолетние и плодотворные труды К.П. Яновский был избран почетным членом не только Академии наук, но и многих русских и европейских ученых обществ.

Государство, заботясь о содержании структуре школьного образования, постоянно в поле зрения держало вопрос об учебной литературе. Держать под контролем образование значило держать под контролем авторов, составителей учебников. В 1883 г. были введены три степени оценки книг: рекомендация, одобрение, допущение. Самой высокой степени – рекомендации – удостаивались книги, «выдающиеся по своему научному и ученому значению». «Одобрительную оценку получали пособия, «удовлетворяющие потребностям и целям обучения, но стоявшие на одном уровне со многими другими». «Допускались» те книги, которые при наличии определенных недостатков могли все же приносить «известную долю пользы в преподавании». Выбор учителем того или иного учебника определялся, как правило, следующими факторами: соответствием программным требованиям; принадлежность учебного заведения (государственное, ведомственное или частное); популярностью и научно-методическим уровнем; собственными симпатиями и общественно-политическими взглядами педагога⁵⁹.

В число учебных заведений, сыгравших наряду со столичными институтами самую благотворную роль в просвещении горцев, входила и Ставропольская мужская гимназия. Усвоение горцами русского языка и русскими – местных языков достигло здесь значительных успехов. Этому способствовало включение «татарского» и черкесских языков в программу обучения Ставропольской гимназии. Для горцев, по поручению князя Воронцова, были составлены особые буквари с применением арабского алфавита⁶⁰. Сохранилось большое количество прошений от чеченцев и ингушей, стремившихся дать своим детям образование в Ставропольской классической гимназии. При гимназии имелась богатая библиотека. Кроме того, гимназисты в складчину выписывали лучшие периодические издания, выходившие в России.

В 1866 году в пансионе Ставропольской гимназии было выделено всего три вакансии для уроженцев Терской области, причём одну из них должен был занимать дагестанец. На данные вакансии принимали тех горцев, кто свободно говорил по-русски и выдерживал вступительный экзамен в соответствующий по возрасту класс гимназии. Поступавшие в гимназию должны были воспитываться в горских школах, где уже выявлялись их способности и успехи в учёбе, особенно по русскому языку⁶¹. Из гимназий на Кавказе в основном исключали за неуспеваемость по русскому и латинскому языкам⁶².

C учреждением в 1871 году среди горских народов Северного Кавказа гражданского управления был введён и новый порядок распределения казённых (бюджетных) горских вакансий: от горцев Кубанской области – 15; от Терской области – 21. В 1883 году в пансионе Ставропольской гимназии находилось 20 осетин, 1 чеченец, 3 ингуша, 3 кабардинца. В тот период во всех четырёх военно-учебных заведениях Кавказа обучалось 14 осетин, 4 кабардинца и 2 чеченца⁶³. В 1884 году в Ставропольской гимназии обучался 21 горец. Терскую область представлял Ахтаханов Абдул-Керим⁶⁴. К 1892 году количество представителей Терской области увеличилось до 23 человек. В это время в гимназии обучался Токаев Тембулат, поступивший 20 августа1887 года и Шахмурзиев С., поступивший 29 августа 1888 года⁶⁵. В 1867 году в пансионе Ставропольской гимназии проживал Чах Ахриев вместе с Анзором Сулеймановым⁶⁶. В 1870 году в гимназии обучалось уже шесть ингушей, в том числе Чах Ахриев, Асланбек Базоркин, Саадула Ахриев, Киляр Дагиев и др.⁶⁷.

Будущий просветитель Чах Ахриев поступил в Ставропольскую гимназию вместе со своим двоюродным братом Саадулой, благодаря содействию и помощи дяди Темурко Ахриева, офицера русской армии. В 70-х годах XIX века появятся первые труды Чаха Ахриева по этнографии и экономике родного края в авторитетном Тифлисском издании «Сборник сведений о кавказских горцах» и во Владикавказской газете «Терские ведомости». В 1870 году он поступил в Нежинский лицей князя Безбородко, по окончании которого в 1874 году получил высшее юридическое образование. Чах Ахриев – первый представитель ингушского народа, получивший в России законченное высшее образование. В Ставропольской классической гимназии получил образование также известный осетинский поэт Коста Хетагуров⁶⁸.

Ставропольская мужская гимназия была открыта 18 октября 1837 года, когда ещё шла война и называлась она – Кавказская областная⁶⁹. Кроме Ставропольской губернии гимназия обслуживала Дагестанскую, Терскую, Кубанскую, Сухумскую, Карскую области и Закатяльский округ.

В 1866 году гимназия была преобразована в классическую и, в связи с этим, значительно увеличилась программа обучения, были введены для изучения: латинский, греческий, немецкий и французский языки⁷⁰.

Из 100 номера «Кавказа» за 1858 г. населению стала известна информация о том, что вышло правительственное распоряжение, по которому детей горцев прекратили принимать в кадетские корпуса, но стали зачислять в Ставропольскую гимназию. В своей статье «Нечто о горцах, учащихся в Ставропольской гимназии» Ф.В. Юхотников писал: «Прошло пять, шесть лет и из 20 горцев – учеников гимназии большинство не только начало соперничать с русскими, но и стало заметно выдаваться вперед»⁷¹.

К прошению о принятии в гимназию, вместо метрических свидетельств мусульманам разрешалось подавать свидетельства кадиев. В 1 класс принимались дети от 8 до 14 лет. Ученики вносили определённую плату за обучение, за полгода вперёд. В Ставропольском пансионе в 1867 году за счёт казны содержалось 142 воспитанника: из них 30 детей местных дворян и чиновников, 65 детей почётных горцев и 47 детей офицеров казачьего войска⁷². При Ставропольской гимназии было создано горское отделение (дата не установлена), где в 1877 году обучалось 85 человек, а в последующие годы там училось по 40–60 детей почётных горцев – дворян, князей, высшего духовенства. В 1880 году горское отделение было ликвидировано и на его основе создано реальное отделение с 6-классным обучением. Министр просвещения, своим циркуляром, в 1887 году запретил принимать учениками в прогимназии и гимназии детей кучеров, лакеев, кухарок и поваров, социальный статус родителей стал иметь доминирующее значение, способности ученика стали отходить на второй план⁷³. Окончившие курс гимназии с золотой (серебряной) медалью, а как и студенты духовных семинарий могли без различия сословий быть приняты на государственную службу с чином XIV класса Табели о рангах⁷⁴.

В 60–70 годы в России было довольно значительное движение в поддержку народной школы, неслучайно XIX век считается веком доступа к образованию народа. Выдвигалось требование создания не просто школ, а школ национальных, где родной язык не только изучают, но и ведут на нём обучение. П.К. Услар писал: «Мнение, будто бы безграмотного человека всё равно – учить грамоте на родном языке или на неизвестном ему языке, до того странно, что мы оставим его без опровержения».

Интересно, что в этот период чеченские сельские общества на свои средства открывают и содержат не только арабские школы, но и светские учебные заведения, где изучался русский язык, знание которого становилось жизненно необходимо⁷⁵. На обширной чеченской территории действовала всего одна государственная горская школа. Ежегодный выпуск школы составлял 8–9 человек и выглядел просто жалким на фоне 200-тысячного населения Чечни⁷⁶. Одна из первых народных школ была открыта в посёлке Тембулат-Юрт (отсёлок села Дуба-Юрт). Чеченец Шугаип Алиев, житель слободы Воздвиженской со времени её основания, был инициатором открытия народной школы. На общественном сходе жители села поддержали намерения Ш. Алиева открыть школу с двумя отделениями, для преподавания русской, арабской и чеченской грамоты. Школу строили всем селом, жители собрали деньги на содержание школы. Сельское общество избрало попечителя школы. Шугаип Алиев назначил от себя мулле жалованье, а его брат – полковник Эрнеаль Алиев платил жалованье русскому учителю. В школу пришли записаться более 200 детей из соседних сёл, однако было принято всего 40 мальчиков в возрасте от 7 до 10 лет⁷⁷.

В 1863 году, по приказу начальника Терской области, прапорщику Кади Досову было поручено составить проект открытия в аулах народных школ. В своём рапорте К. Досов сообщал: «Для распространения в Чеченском племени их грамоты требуются следующие средства: непременно нужно основать чеченское народное училище, там, где само чеченское общество укажет и построить дома так, чтобы в них помещалось свободно 100 человек учеников с учителями. На все расходы требуются средства от казны. Дети горских народов, в особенности чеченцев, имеют природное дарование и охоту к изучению наук, но, к сожалению, не имеют на то средств. Пока построится народное училище надобно приготовить учителей. Для этого необходимо собрать желающих от чеченцев 10 человек взрослых учеников, знающих Арабскую грамоту, для изучения читать и писать по – чеченски…»⁷⁸. В 1864 году начальник области в своём рапорте отмечал: «…в туземцах сильно стремление к образованию…», в связи с чем предполагалось открыть школы в Шатое, Ведено, Назрани, Хасав-Юрте⁷⁹. Было запланировано при начальных школах в укреплениях Ведено и Шатой учредить пансионы на 10 человек из туземцев. В программу обучения входило: 1) русское чтение и письмо, практическое обучение разговорному русскому языку; 2) чтение и письмо по-татарски (по – чеченски); 3) изучение четырёх действий арифметики^) Закон Божий православного исповедания; 4) Закон Божий мусульманского вероисповедания, уставы и чтение Корана⁸⁰. В начале 1870 года жители Ичкеринского округа с помощью общественного приговора заявили властям о желании учредить школу для обучения детей русской грамоте, арабскому языку и арифметике. На содержание школы жители решили ежегодно собирать 1/3 часть закята. Общественный приговор подписали по-арабски по 2 представителя от каждого селения⁸¹. 8 ноября 1870 года в укреплении Ведено была открыта школа. В этой школе обучались 20 жителей Ичкеринского округа и 5 русских мальчиков, проживавших в Ведено. Арабский язык преподавал окружной кадий Шамиль Каратаев. Переводчиком и надзирателем был житель села Дарго-Хатан Мусаев⁸². Веденская горская школа просуществовала до 1877 года – во время восстания она была закрыта якобы из-за утери имущества, а на самом деле, по мнению руководства «вследствие дурного влияния на туземное население». Директору народных училищ Терской области сообщили, что из Веденской школы мальчики выходили «даже не умея объясняться по-русски, т. к. после года пребывания больше в школу не возвращались». Причину данного положения видели в недостатке средств, из-за чего на работу не могли принять квалифицированных учителей. В связи с закрытием Веденской горской школы было принято решение учредить 8 стипендий уроженцам Веденского округа при обучении их в Грозненской горской школе⁸³.

Жители Ичкерии в 70-х годах XIX века добровольно обложили себя школьным налогом по 30 копеек с дыма для образования школьного капитала. 30 лет население платило этот сбор. Сумма достигла 140000 рублей, но школа так и не была открыта⁸⁴. Во время посещения чеченских округов попечителем Кавказского учебного округа, горцы каждый раз просили его открыть школы или прекратить сбор денег на их открытие. Однако учебное ведомство даже не подозревало, что происходит такой сбор средств и начало расследование по этому вопросу⁸⁵. При ревизии шнуровой отчётности о переходящих суммах начальника 8 участка Грозненского округа за первое полугодие 1891 года Контрольной Палатой было выявлено, что 1054 рубля 20 копеек, взысканных с сельских обществ на содержание стипендиатов Грозненской горской школы и других учебных заведений – в шнуровой книге не значатся. Подобная же картина воровства народных средств наблюдалась и на других участках⁸⁶.

В 1894 году чеченцы из 12 селений Грозненского округа возбудили ходатайство об открытии в одном из сёл, на их общий счёт, с пособием от казны в размере 1500 рублей в год, низшей сельскохозяйственной школы второго разряда на 200 учеников. В областном правлении был выработан Устав школы и выслан на рассмотрение просителям⁸⁷.

Ознакомившись с этим Уставом, жители 12 селений общественными приговорами вновь постановили ходатайствовать об открытии школы с 2х летним сроком обучения. Со своей стороны они обязались:

1) Построить здание на 160 учеников;

2) Завести инвентарь и рабочий скот;

3) Выдавать на содержание школы по 5600 рублей ежегодно, собирая их подымно с 12 селений;

4) Выделить 400 десятин земли для школьного хутора;

5) Содержать школу не менее 12 лет.

У правительства местные жители просили прирезать земли и выделять ежегодно пособие в размере 3500 рублей⁸⁸.

В 1900 году Министерство земледелия и государственных имуществ разрешило открыть в селе Урус – Мартан общественную низшую сельскохозяйственную школу на 160 учеников. Министерством был отведён для неё земельный участок в 300 десятин и назначена в течение 12 лет ежегодная денежная субсидия в размере 2500 рублей⁸⁹.

11 февраля 1913 года состоялся съезд чеченского народа, на котором постановили обложить всё чеченское население по 60 копеек с дома на плоскости и по 30 копеек с дома в горах – ежегодно, чтобы образовать фонд школьного дела в Чечне, в память 300-летнего юбилея Дома Романовых. Таким образом, ежегодный сбор должен был составить 28 тыс. рублей⁹⁰.

Делу образования помогали в Терской области различные благотворительные общества. Газета «Терские ведомости» сообщала о двух попытках создания благотворительного общества по развитию образования в городе Грозном. Первая была предпринята офицерами Тенгинского пехотного полка в 1876–1877 годах, стоявшего в то время в Грозном. Все офицеры этого полка изъявили желание и готовность выделять из своего содержания 1 % на стипендию одному или двум бедным ученикам Грозненской горской школы при поступлении в среднее или высшее учебное заведение. Эта акция была поддержана и представителями городских гражданских учреждений, которые также заявили о готовности к отчислению 1 %. К сожалению, авторы статьи не располагали информацией о реальном состоянии дел, о собранных суммах, об оказанной помощи. Кроме того, в Грозном в 1880 году было основано «Благотворительное общество помощи бедным ученикам городских училищ». Были составлены подписные листы, установлен размер членского взноса – 3 рубля в год, однако не удалось собрать денег и общество не состоялось⁹¹.

В конце 90-х годов XIX века Грозненскому городскому училищу и другим учебным заведениям помогало Общество взаимного вспомоществования учащимся и учителям Терской области. Членами этого общества являлись Арсемик Арцуевич Чермоев и Юсуп Чуликов, жертвовавшие немалые взносы на развитие системы обучения в регионе⁹². Благотворительное общество распространения образования и технических сведений среди горцев Терской области было образовано 18 октября 1882 года. Устав благотворительного общества был утверждён правительством. Общество ставило своей целью содействовать школьному образованию среди горского населения Терской области и распространять технические и ремесленные знания. Главная цель общества – дать горцам средства для обучения. Общество имело печать со своим наименованием, ему предоставлялось право приобретать и принимать в дар недвижимость. Благотворительное общество имело право открывать школы для горцев в Терской области по программам, изданным Кавказским учебным округом⁹³. Для открытия горской школы в 1883 году обществу сделали пожертвования сельские общины: Гудермеса (6 руб.), Исти-Су (6 руб.), Кошкельды (6 руб.), Ишхой (5 руб.), Аллерой (10 руб.), Цонторой (6 руб.), Бачи-Юрт (10 руб.), Кади-Юрт (5 руб.). Содержание одного чеченского мальчика во Владикавказском ремесленном училище обходилось обществу в 130 рублей ежегодно. На средства благотворительного общества в 1884 году, в присутствии горцев было произведено испытание сельскохозяйственных машин. Некоторые из них горцы затем купили. Также благодаря правлению общества горцы получили несколько новых сортов хлебных и травяных семян⁹⁴.

Общество попечения о сиротах и бедных детях города Грозного было утверждено 4 марта 1906 года. В Уставе общества было указано, что оно создано с целью «…оказывать всякого рода помощь сиротам и детям бедных родителей всех сословий и вероисповеданий в районе города Грозного и прилегающих к нему нефтяных промыслов». Для достижения этой цели общество могло устраивать убежища, приюты, ясли, детские амбулатории, начальную школу, мастерские, а также помещать детей в школы. Средства общества составлялись из членских взносов, пожертвований и из доходов от устраиваемых спектаклей, концертов, публичных лекций. Ответственность за благосостояние общества возлагалась на правление, находившееся в г. Грозном. Город Грозный, с бурным развитием нефтяной отрасли постепенно превращался в богатый, большой, насчитывающий (с промыслами) до 70 тыс. населения город, коммерческие обороты которого ежегодно исчислялись миллионами рублей ⁹⁵. Благотворительное общество имело Председателя, помощника, казначея, секретаря, члена комитета. Годичные отчёты общества печатались в местных газетах и отдельными брошюрами. Они представлялись в военное министерство через начальника Терской области⁹⁶.

Жена начальника Терской области Д.И. Святополк-Мирского, Софья Яковлевна являлась главным организатором создания благотворительного общества, в которое вошли представители интеллигенции края. Князь и княгиня Д.И. и С.Я. Святополк-Мирские стояли не только во главе (являлись председателями) Владикавказского женского училища, но и выступали инициаторами проведения денежных сборов, а также участвовали в составлении комплекта учебно-методических материалов. Собранные ими средства, как в результате добровольных пожертвований, так и посредством устройства различного рода благотворительных мероприятий, шли в фонд деятельности училища⁹⁷.

Первые школы для чеченцев открылись сразу после завершения Кавказской войны, но работали они крайне мало. В 1862 году генерал-майор П. Услар предпринял попытку открыть школу, где занятия велись на чеченском языке. Эта Грозненская школа просуществовала всего семь недель⁹⁸. В 1865 году была открыта школа в селе Старый Юрт, в 1867 году – в Ведено, в 1869 году в селе Большой Чечен, в 1870 году – в Брагунах, Новом Юрте, Кень-Юрте, Али-Юрте и других местах⁹⁹. Школа в Старом Юрте состояла из 2-х классов – подготовительного и первого (53 ученика). Изучались русская и арабская грамота, арифметика, чистописание. В 1867 году в Веденской школе было всего 4 ученика, а в селе Большой Чечен – 25 учеников. Просуществовали эти школы недолго – из-за отсутствия средств¹⁰⁰. В 1897 году были открыты училища для чеченцев в Нижнем Науре и Старом Юрте, с которых и начинается история просвещения чеченского народа, если не иметь в виду горские школы. От казны ежегодно выделялось по 600 рублей: 400 рублей учителю, 100 рублей мулле и 100 рублей на ученические принадлежности. В то же время, все доходы царской фамилии от эксплуатации удельных имуществ, земель и предприятий в конце XIX века составляли более 52 млн. руб. в год, что вдвое превышало расходы государства на народное просвещение всей Российской империи, включая и Кавказ¹⁰¹.

Грозненское городское училище было открыто в 1896 году, хотя планировалось открытие ещё в 1879 году. Училище вначале состояло из 3-х классов, а в 1899 году было преобразовано в 6-классное и стало называться Пушкинским. Сама по себе норма 60 человек в классе, установленная для начальных училищ, не выдерживала критики, но даже эта норма не выполнялась. В специальном распоряжении попечителя Кавказского учебного округа говорится о недопустимости перегрузки классов, доходящей до 70–80 человек и вредно отражающейся не только на здоровье учащихся, но и на учебном процессе¹⁰².

Одним из первых озаботился вопросом обучения горских женщин князь Барятинский. В декабре 1862 года он обратился в письме к наместнику Кавказа с просьбой об открытии женских училищ. Своё мнение он обосновал так «…Воспитание туземных женщин занимает, конечно, первое место; женщина, по влиянию своему на семейство, как на хранилище народных нравов, действует одинаково и на привычки дитяти, и на возмужалого горца»¹⁰³. Князь Барятинский предлагал даже открыть во Владикавказе женский институт. К этому времени уже было открыто женское училище (21 июня 1861 года). Здесь обучались девушки не моложе 8 лет всех вероисповеданий и сословий. В 1864 году в училище насчитывалось 74 ученицы. Преподавались здесь следующие предметы: Закон Божий, чтение на славянском языке с переводом на русский, русский язык, история России, арифметика, чистописание, рукоделие, шитьё, вязание и вышивка. 1 марта 1867 года в Грозном было открыто женское бесплатное училище, состоящее из двух классов – подготовительного и первого. Грозненскому женскому училищу был присвоен 3 разряд, оно подчинялось Министерству народного просвещения¹⁰⁴. Состоятельные люди из числа чеченцев стремились дать хорошее образование не только сыновьям, но и дочерям. Зейнаб Баммад, Тамара, Митта и Дара Чермоевы и многие другие были известны не только богатством, но и прекрасным образованием¹⁰⁵.

И мужским и женским учебным заведениям Терской области не хватало самого насущного – учебников. Преподаватели Грозненской горской школы Дмитриев и Хасанов создали первый русско-чеченский словарь на буквы «А» и «Б», однако получив похвальные отзывы, не нашли необходимой поддержки у руководства для продолжения столь необходимой работы¹⁰⁶. Книги и учебники написанные на языках местных жителей посылались в Кавказский учебный округ для просмотра. Цензурой их занимался третий окружной инспектор¹⁰⁷. В 1912 году вышла в свет «Иллюстрированная география Кавказа», написанная Ф.А. Смирновым, директором Закавказской учительской семинарии. Учебник предназначался для детей – первоклассников средних учебных заведений и учащихся 2-х классов городских училищ. Учебник содержал следующие разделы: наш класс, наше село, наше сельское общество, уезд, губерния. Он обобщал сведения о Кавказской губернии, её климате, реках, озёрах, растительности, животных, о фабриках, сельском хозяйстве, населении, торговле, городах. Книга была хорошо проиллюстрирована фотографиями (в т. ч. чеченок) и рисунками, а также содержала большое количество стихов Пушкина и Лермонтова¹⁰⁸.

Особенно пристальное внимание в системе образования на Кавказе уделялось русскому языку. Разрастание господствующего народа, это – расширение области его языка, а не подчинение, не подвластность народа народу. Форма, выражающая собой национальную индивидуальность – это язык. Язык, это исключительное орудие объединения народа, государственного организма¹⁰⁹. Стремление нивелировать национальную самобытность российских народностей и по образу преобладающей русской нации создать единый для всех национально-культурный тип привело к ликвидации существующей у многих народов национальной школы, фактическому запрещению преподавания на родном языке. Подобная школьная политика вызывала резкую негативную реакцию среди инородческого населения и во многом способствовала усилению противостояния между окраинами и центром¹¹⁰.

¹ Труды местных комитетов о нуждах сельскохозяйственной промышленности. Т.52. Кавказский край. – СПб…1903. – С. 713–714.

² Там же – С.715.

³ ГИМ ОПИ. Ф.372. Ед. хр.15. Л.190.

⁴ Романовский В. Развитие учебного дела на Кавказе и в бывшем царстве Грузинском в XIX веке. // Кавказский вестник. – Тифлис.,1901.-№ 11. – С.8.

⁵ ЦГА РСО-А. Ф. 12. Оп.7. Д,163. Л.2.

⁶ ЦГА РСО-А. Ф.123.Оп.1. Д.1050. Л.136.

⁷ Исаев С.-А.А. Просветительская роль России на Северном Кавказе на примере Чечни

и Ингушетии // Чеченцы в истории, политике, науке и культуре России: исследования и документы. – М.,2008. – С.546.

⁸ Бартоломей И. Чеченский букварь. – Тифлис,1866. – С. 9–13.

⁹ Отчёт попечителя Кавказского учебного округа о состоянии учебных заведений за 1883 год. – Тифлис.,1884. – С.130.

¹⁰ Каталог педагогически-профессионального отдела Кавказской выставки 1889 г. – Тифлис,1889. – С.9.

¹¹ ЦГА РСО-А. Ф.123. Оп.1. Д.1068. Л.126.

¹² Кавказский учебный округ. Положение о ремесленном отделении. – Б.м. Б.г. – С. 3, 8–9, 11–12,17.

¹³ Свод статистических сведений по учебным заведениям Кавказского учебного округа за двадцатилетний период. 1879–1898 гг. / Сост. Р. Шенгер. – Тифлис,1899. -С. 18, 50.

¹⁴ ЦГА РСО-А. Ф.123. Оп.1 Д.1050. Л.158,164.

¹⁵ Павильонов С.П. Кавказские очерки и заметки. Причины, задерживающие образование мусульманского населения на Кавказе. // Церковная летопись.-1874.-№°15. -С.237.

¹⁶ Свод высочайших отметок по всеподданнейшим отчётам за 1881–1890 год генерал-губернаторов, губернаторов, начальников областей и градоначальников. – СПб.,1893. – С.483.

¹⁷ Пляскин В.П. Русская армия в послевоенном обустройстве Кавказа (втор. пол. XIX в. – нач. XX в.) // Научная мысль Кавказа. – Р н/Д.-2002.-№ 3. – С.79.

¹⁸ ГИМ ОПИ. Ф.371. Оп.1. Ед. хр.1. Л.132.

¹⁹ ГИМ ОПИ. Ф.372.Оп.1 Ед. хр.15. Л.194.

²⁰ ЦГА РСО-А. Ф.123. Оп.1 Д.158. Л.12.

²¹ ЦГА РСО-А. Ф.123. Оп.1. Д.185. Л.58.

²² Даниелян Г.Г. Генерал граф Лорис – Меликов. – Шушан – Ереван. 1997. – С. 52–53.

²³ Соколов А.Р. Благотворительность в народном образовании и ее роль в трансформации российского общества. – СПб.,2005. – С.169.

²⁴ Терская область. Начальник. Отчёт начальника Терской области и Наказного атамана Терского казачьего войска о состоянии области и войска за 1900 год. – Владикавказ.,1901. – С.50.

²⁵ Вторая Кавказская выставка продуктов садовых культур в 1898 году. – Тифлис.,1898. – С.116.

²⁶ Колпачева О.Ю. Деятельность школы по русификации и христианизации коренного населения окраин Российской империи в XIX – начале XX века // Северо-кавказский государственный технический университет. Сборник научных трудов. Серия «Гуманитарные науки». Вып.7. – Ставрополь,2002. – С.175.

²⁷ Ланцанова Л.Ю. Чеченский след в этнокультуре калмыцкого народа. Терские калмыки // Чеченская Республика и чеченцы: история и современность: материалы Всероссийской научной конференции. Москва, 19–20 апреля 2005 года. – М.,2006. – С.197.

²⁸ Кемпинский Э.В. Российская интеллигенция: история и судьбы. – М.,2005. – С. 124–125.

²⁹ РГАЛИ. Ф.46. Оп.2. Д.359. Л.2.

³⁰ Адухова А.М. Русско-дагестанские педагогические связи: втор. пол. XIX – начало XX вв. Дис…канд. педаг. Наук. – Махачкала,2007. – С.34.

³¹ Передпольский Г. Несколько слов об учителях городских училищах вообще и на Кавказе в частности. //Кавказский вестник. – Тифлис. -1901.-№ 3. – С.62.

³² ПСЗ РИ. Собр. 3-е. Т.3 (1883) – СПб.,1886. С. 444–445.

³³ ГИМ ОПИ.Ф.451. Оп.1. Ед. хр.1 Л.59.

³⁴ Барковская Е.Ю. Ислам и государственное строительство России (вторая половина XVI в. – февраль 1917 г.). – М.,2006. – С.92.

³⁵ Давитлидзе Г.Г. Общеобразовательная школа Кубани в системе народного просвещения Российской империи: XIX – начало XX в. Дис…канд. ист. наук. – Краснодар,2007. – С.153.

³⁶ Там же. – С. 154, 158,161.

³⁷ Ткаченко Д.С. Национальное образование в Российской империи XIX – начала XX в. (на материалах Северо-Кавказского региона). Дис. докт. ист. наук. – Ставрополь,2006. – С.360.

³⁸ ЦГА РСО-А. Ф.12. Оп.7. Д.263. Л.16–17.

³⁹ Мансуров И.И. Физическая культура полиэтнического общества (На примере Северного Кавказа). – Карачаевск,2001. – С. 227–228.

⁴⁰ Аравин О.Ф. Становление и развитие профессионального образования на Кубани в досоветский период (XIX – начало XX вв.). Дис. канд. ист. наук. – Краснодар,2007. – С. 169–170.

⁴¹ Адухова А.М. Русско-дагестанские педагогические связи: втор. пол. XIX – начало XX вв. Дис. канд. пед. наук. – Махачкала,2007. – С. 28–29.

⁴² ЦГА РСО-А. Ф.123. Оп.1. Д.1050. Л.56.

⁴³ Там же. Л.64,69.

⁴⁴ Майсигов Д.С., Мурзабеков Г.А. Чеченский полк «Дикой дивизии». – Назрань, 2009. – С. 157–158.

⁴⁵ Шаипов И.А. Таштемир Эльдерханов. – Грозный.,1960. – С.4.

⁴⁶ Гакаев Дж. Дж. Он достоин памяти народной (Краткий исторический очерк о Т.А. Эльдарханове). – Грозный.,1991. – С.6.

⁴⁷ Там же. С.7.

⁴⁸ Шаипов И.А. Таштемир Эльдерханов. – Грозный.,1960. – С.4.

⁴⁹ Шаипов И.А. Таштемир Эльдарханов. – Грозный,1960. – С.36.

⁵⁰ Гакаев Ж.Ж. Он достоин памяти народной (Краткий исторический очерк о Т. Эльдарханове). – Грозный,1991. – С.8.

⁵¹ Государственная Дума России: Энциклопедия: В 2-х т. Т.1. Государственная дума Российской империи (1906–1917 гг.) – М.,2006. – С.745.

⁵² Гакаев Ж. Ж. Он достоин памяти народной (Краткий исторический очерк о Т. Эльдарханове). – Грозный.,1991. – С.9.

⁵³ Гакаев Ж. Ж. Он достоин памяти народной (Краткий исторический очерк о Т Эльдарханове). – Грозный,1991. – С.12.

⁵⁴ Государственная Дума России: Энциклопедия: В 2-х т. Т.1. Государственная дума Российской империи (1906–1917 гг.). – М.,2006. – С.745.

⁵⁵ Калоев Б.А. Дневник кавказоведа. – Владикавказ,2002. – С. 292–293.

⁵⁶ Оразаев Г.М.-Р. Адат: от применения к описанию. «Адаты кумыков» Маная Алибекова // Обычай и закон в письменных памятниках Дагестана V- начала XX в. Т. II. В царской и ранней советской России / Сост. и отв. ред. В.О. Бобровников. – М., 2009. – С.201.

⁵⁷ Газзаева З.А. Школы, просветительская мысль и общественно-педагогическое движение на Северном Кавказе во второй половине XIX века. Дис…канд. пед. наук. – Владикавказ,2004. – С.68.

⁵⁸ Газзаева З.А. Школа, просветительская мысль и общественно-педагогическое движение на Северном Кавказе во второй половине XIX века. Дис. канд. пед. наук. – Владикавказ,2004. – С.68.

⁵⁹ Ищенко В.А. Школьное историческое образование в России в конце XIX – начале XX в. // Ищенко В.А., Перковская Г.А., Топчиева В.И., Ушмаева К.А. Историческое образование в России: конец XIX – начало XX в. – Ставрополь,2005. – С. 34–35,68.

⁶⁰ Ход учебного дела на Кавказе с 1802 по 1880 год. – Тифлис,1880. – С.24.

⁶¹ ЦГА РСО-А. Ф. 123. Оп.1. Д,37. Л.1.

⁶² Шенгер Р.К. Свод статистических сведений по учебным заведениям Кавказского учебного округа за двадцатилетний период. 1879–1898 г. – Тифлис,1899. – С.14.

⁶³ Тройно Ф.П. Горская молодёжь в русских учебных заведениях Северного Кавказа в конце XIX века. // Материалы по изучению Ставропольского края. Вып.12–13. -Ставрополь.,1971. – С.27.

⁶⁴ГАСК. Ф.302. Оп.1. Д.660. Л.46.

⁶⁵ ГАСК. Ф.73. Оп.1. Д.897. Л.26 об.

⁶⁶ ГАСК. Ф.73. Оп.2. Д.478. Л.7.

⁶⁷ Гонтарёва Е.Н. Горские школы в дореволюционной Чечено-Ингушетии. // Известия ЧИНИИ истории, языка и литературы. Т.6. Вып.1. Статьи и материалы по истории Чечено-Ингушетии. – Грозный.,1965. – С.143.

⁶⁸ Костоева Л.С. Идеологические течения в общественно-политической мысли Чечни и Ингушетии во второй половине XIX века. Дис… канд. ист. наук. – Р н/Д.,1971. -С.206.

⁶⁹ Тройно Ф.П. Горская молодёжь в русских учебных заведениях Северного Кавказа в конце XIX века. // Материалы по изучению Ставропольского края. Вып.12–13. -Ставрополь.,1971. – С.29.

⁷⁰ ГАСК. Ф.73. Оп.1. Д.447. Л.3–5.

⁷¹ Цит. по: Савельев А.Е. Северо – Западный Кавказ в российском общественном сознании (конец XVIII–XIX вв.). Дис. канд. ист. наук. – Краснодар,2005. – С.161.

⁷² Россия. Главное управление Наместника Кавказского. Положение об учебной части на Кавказе и за Кавказом. – Тифлис.,1867. – С. 6, 10.

⁷³ ГАСК. Ф.73. Оп.1. Д.447. Л.6 -11.

⁷⁴ Сенин А.С. Государственная служба в России: история и современность. – Одинцово,2007. – С.15.

⁷⁵ Денисова Н. Роль адыгских просветителей в развитии идеи демократизации образования на Северо-Западном Кавказе (XIX – нач. XX вв.) // История и культура народов Предкавказья и Северного Кавказа: проблемы межэтнических отношений. – Р н /Д.,1999. – С. 135, 139.

⁷⁶ Гонтарёва Е.Н. Горские школы в дореволюционной Чечено-Ингушетии. // Известия ЧИНИИ истории, языка литературы. Т.6. Вып.1. Статьи и материалы по истории Чечено-Ингушетии. – Грозный.,1965. – С.145.

⁷⁷ Первая народная школа в Чечне. // Терские ведомости.-1897.-№ 108.-С.2.

⁷⁸ ЦГА РСО-А. Ф.12. Оп.5. Д.86. Л.11.

⁷⁹ ЦГА РСО-А. Ф.12. Оп.5. Д.83. Л.3.

⁸⁰ Там же. Л.4.

⁸¹ ЦГА РСО-А. Ф.12. Оп.7. Д.159. Л.7.

⁸² ЦГА РСО-А Ф.12. Оп.7. Д.4. Л.21–22.

⁸³ ЦГА РСО-А. Ф,12. Оп.7. Д.159. Л.1 об.

⁸⁴ Цаликов А. Кавказ и Поволжье. Очерки инородческой политики и культурно-хозяйственного быта. – М.,1913. – С.86.

⁸⁵ ЦГА РСО-А. Ф.123. Оп.1. Д.102. Л.16–17.

⁸⁶ ГАСК. Ф.302. Оп.1. Д.116. Л. 6.

⁸⁷ Всеподданнейший отчёт начальника Терской области и Наказного Атамана Терского казачьего войска о состоянии области и войска за 1894 год. – Владикавказ.,1895. -С.59.

⁸⁸ Статистический ежегодник. // Терский календарь на 1897 год. Вып.6. -Владикавказ.,1896. – С.58.

⁸⁹ Конопка С. Кавказ. – Тифлис.,1914. – С.167.

⁹⁰ Вести от горцев-Мусульман Терской области. // Мусульманская газета.-1913.-№ 11. – С.1.

⁹¹ Дзидзоева М.Г. Становление и развитие системы социальной защиты населения на Северном Кавказе во второй половине XIX – начале XX в. Дис. канд. ист. наук. – Владикавказ,2004. – С. 124–125.

⁹² ЦГА РСО-А. Ф.123. Оп.1. Д.185. Л.31.

⁹³ ГИМ ОПИ. Ф.372. Ед. хр.15. Л.209.

⁹⁴ Там же. Л.203.

⁹⁵ Месхидзе Д.И. Национальная государственность горских народов Северного Кавказа (1917–1920 годы).:Дис…канд. ист. наук. – СПб.,2006. – С.22.

⁹⁶ Дзидзоева М.Г. Становление и развитие системы социальной защиты населения на Северном Кавказе во второй половине XIX – начале XX в. Дис. канд. ист. наук. – Владикавказ,2004. – С.34.

⁹⁷ Климатова В.В. Правовое воспитание северокавказских горцев в системе обычного права. Дис. канд. пед. наук. – Владикавказ,2005. – С.114.

⁹⁸ Гонтарёва Е.Н. Начальное образование в дореволюционной Чечено-Ингушетии. – Грозный.,1965. – С.29.

⁹⁹ Ахмадов Б., Бараниченко Н. Учитель // Приязни добрые плоды. – Грозный.,1987. -С.32.

¹⁰⁰ Гонтарёва Е.Н. Начальное образование в дореволюционной Чечено-Ингушетии. – Грозный.,1965. – С.8.

¹⁰¹ Ерошкин Н.П. Российское самодержавие. – М.,2006. – С.289.

¹⁰² Гонтарева Е.Н. Указ. соч. – С. 24–25.

¹⁰³ Зиссерман А.А. Фельдмаршал князь А.И. Барятинский. 1815–1879. Т.3. – М,1891. -С.448.

¹⁰⁴ РГИА. Ф.547. Оп.2. Д.1300. Л.84.

¹⁰⁵ Сигаури И.М. Очерки истории и государственного устройства чеченцев с древнейших времён. T.II. – М.,2001. – С.39.

¹⁰⁶ ЦГА РСО-А. Ф.123. Оп.1. Д.37. Л.6.

¹⁰⁷ Грен А. Два слова по поводу возможности развития литературы у горцев Кавказа. // Россия и Азия. -1899. – № 12. – С.2.

¹⁰⁸ Смирнов Ф.А. Иллюстрированная география Кавказа. – СПб.,1912. – С.1.

¹⁰⁹ О существе национальной индивидуальности и об образовательном значении крупных народных единиц. – Б.м. 1877. – С. 10–11.

Конец ознакомительного фрагмента.