Кавказцы. Установление российской системы образования на Кавказе (З. Х. Ибрагимова, 2010)

Установление российской системы образования на Кавказе

Организация образования для различных этнических групп в полиэтничном государстве является одной из сложных составных частей внутренней и национальной политики. Образование часто выходило за рамки чисто педагогических (и этнопедагогических) вопросов, наполняясь разным содержанием, преломляясь через менталитеты различных этносов. Просветительские мероприятия русской администрации, имевшие конечной целью русификацию нерусского населения, объективно способствовали распространению русской культуры и технических знаний через работу школ, училищ и других учебных заведений. Это развивало просвещение и повышало культурный уровень народов. Вплоть до конца XIX века Российская империя давала народам, проживавшим на ее окраинах, многое: рушилась территориальная и культурная замкнутость, обеспечивался мир, устанавливался единый закон, и функционировало общее экономическое пространство, развивалось образование и наука.

В имперских законодательных актах прослеживается стремление самодержавия адаптировать местное население к решению вопросов с использованием российского законодательства. Данный процесс осуществлялся двумя способами. На начальном этапе освоения региона, наряду с обычным правом, постепенно «вкрапывались» положения российского законодательства. На основном и окончательном этапах применялся метод «временных изъятий» из действующего российского законодательства. Применение обоих способов осуществлялось четко, целенаправленно и в итоге способствовало постепенному распространению российского законодательства в регионе. Юридические акты, посвященные образованию горцев, свидетельствовали об особом внимании властей к подрастающему поколению кавказцев. На наш взгляд, это был один из самых благородных путей приближения горцев к Российскому государству¹.

В то же время исследованием установлено, что действия самодержавного правительств в области этнического образования и общего решения национального вопроса в стране в исторической ретроспективе событий конца XIX века не успевали за требованиями времени. Катастрофически малое число светских школ, библиотек, других образовательных учреждений вызывали недовольство у местного населения. Особые нарекания подвергалась организация преподавания родных языков, быстро перешедшая из области педагогики и дидактики в сферу политики. Все этносы, как правило, требовали расширения прав родных языков, в то время как государство стремилось сузить сферу их применения, что вызывало конфликтные ситуации². Интересно привести выдержку из газеты «Эхо» за 1882 год. «Начальник области, – отмечала редакция газеты, – замечая полный упадок школьного образования среди горского населения и желая сколько-нибудь поднять его, предложил подчиненным и начальникам округов сообщить свое мнение о лучших к тому мерах и средствах. И что же он получил в ответ? Значительное их большинство прямо высказало тот взгляд, что для горцев не надо никакого образования, что, оставляя их в диком состоянии, с ними легче справляться, чем, вооружив их знанием»³.

Образование формировало у представителей разных национальностей чувство причастности к единому государству. Но оно же, при искажении его функций принудительной русификацией или гипертрофированным превознесением этнических ценностей в ущерб общероссийским, способно заложить предпосылки потенциального сепаратизма. В тех случаях, когда усилия власти были направлены на искоренение национальной самобытности, это вело не столько к насаждению русской культуры, сколько к ее отторжению. Школа для нерусских народов своеобразно преломляла в себе процессы имперского строительства и нередко становилась эпицентром межконфессионального соперничества.

В результате смягчения политики имперской централизации в период реформ 60-х гг. XIX века были созданы предпосылки для успешного решения проблем «инородческого образования». Кавказское руководство стало больше учитывать местную языковую и этнопсихологическую специфику. Общественно-педагогическое движение в «инородческих» губерниях добивалось придания школе большей открытости для разных сословий, национальностей, вероисповеданий. Одновременно с этим в русском образованном обществе зрело понимание того, что «ограничение прав по происхождению неизбежно превращает обездоленных инородцев во внутренних врагов». Постепенному преодолению неприятия народами империи русской школы, культуры и государственности способствовала возможность развивать собственное образование на родном языке. Таким образом, в пореформенной России уживались две противоречивые тенденции. Одна – центростремительная – отражала естественное стремление единого социально-экономического организма империи к языковой и культурной однородности. Другая, будучи результатом усложнения этнокультурной палитры сообщества, имела центробежный характер и вела к обособлению отдельных народов. Несмотря на внешнюю противоречивость, обе эти тенденции определялись единым вектором развития многонационального государства, в геополитическом устройстве которого постепенно «вырисовывались» признаки будущей федерации.

В результате длительного сосуществования народов и религий в Российской империи сформировалась своеобразная «многослойная» самоиндентификация нерусских народов. Нередко она одновременно отражала принадлежность личности к этнической, религиозной и общеимперской общностям. Сложная система российских регионов исторически складывалась в логике имперской парадигмы. Среди фундаментальных ценностей российской геополитической традиции приоритетной являлась способность центра поддерживать имперскую целостность державы. Естественно, что прочное и органичное включение нерусских народов в систему российской государственности отставало от темпов ее территориального расширения. Только в XIX веке площадь Российской империи увеличилась на одну треть. Из-за этого империя периодически переживала интенсивные геополитические сдвиги. Параллельно и во взаимосвязи с этими процессами культурно-образовательное пространство тоже подвергалось перманентным трансформациям. «Собирание» империи осуществлялось различными методами, среди которых немаловажное место занимало целенаправленное воздействие на этнический менталитет⁴.

В конце XIX столетия в Российской империи преобладающей формой общего образования была начальная, как правило, одноклассная школа с трехгодичным курсом⁵. Она составляла более 90 % всех учебных заведений в стране. Среднее и высшее образование в это время имели лишь 1,36 % мужского населения и 0,85 % женщин. Перепись 1897 г. констатировала более низкий уровень грамотности среди русского населения по сравнению со средним показателем по России (19,8 % среди русских, 21,1 % – по стране). Однако при недостаточном развитии грамотности русские имели более высокий процент с образованием выше элементарного. В этих фактах, конечно, отражалась политика правительства, дававшая преимущество в получении образования выше начального, прежде всего русским⁶. В большинстве учебных заведений на Северном Кавказе в рассматриваемый период наблюдалось преобладание учеников русской национальности: «… учащиеся русские составляют 59, 5 % всех учащихся Кавказа, тогда как русское население составляет 32, 6 % всего населения Кавказа…»⁷.

Особенностью образовательной политики в Российской империи, как в южных, так и в западных губерниях было привлечение «русского элемента» в регионы, где влияние центра было непрочным, а национальная интеллигенция навлекала на себя подозрение властей своим участием в освободительном движении. Лица, документально подтверждавшие свое русское происхождение, принадлежность к православной конфессии и наличие российского диплома, получали целый комплект льгот и пособий от Министерства народного просвещения. Так, русские учителя получали вознаграждение в среднем на 2—25 % больше, чем их коллеги в Центральной России. Обращает на себя внимание и тот факт, что надбавки для служащих учебного ведомства нередко были выше, чем для прочих государственных чиновников. Примечательно, что Северный Кавказ был исключен Министерством народного просвещения из числа «привилигированных областей», как только центральная власть его сочла «усмиренным»⁸.

Важным средством формирования пророссийски настроенного слоя общественной и культурной элиты на Северном Кавказе служила школьная политика Российской империи. Российская администрация стремилась привязать к себе горцев Северного Кавказа как путем формирования на российские казенные деньги системы начального, среднего и высшего образования на Северном Кавказе, так и путем приглашения горцев на учебу в столичные учебные заведения: институты, университеты, академии, кадетские корпуса. Первые светские русские школы возникли на Северном Кавказе еще в конце XVIII века. Так, в 1788 году в Екатеринодаре (ныне г. Краснодар), было открыто первое светское училище, в 1840- гг. – первые северокавказские пансионы для горских детей⁹. Устав гимназий и прогимназий Министерства народного просвещения 1864 года провозгласил всесословность образования и, по сути, открыл представителям нерусских народов империи двери в средние и даже высшие учебные заведения. Но при этом ведомство народного просвещения не распоряжалось монопольно даже начальной школой, многие учебные заведения находились в подчинении духовного, военного и других ведомств¹⁰.

Немало образованных людей, ставших подлинными просветителями своих народов, вышло из числа Лейб-гвардии Кавказско-горского полуэскадрона е.и.в. конвоя. Для преподавания чинам полуэскадрона «разных диалектов», кавказских языков приглашались сведующие в этом вопросе люди, в частности, Ш.Б. Ногмов. Император Николай I 19 декабря 1834 года издал Указ, согласно которому предписывалось «детей почетных мусульман Кавказского края присылать в Кадетские корпуса, от 20 до 30 в год….». В 1836 году командующий Кавказской Линией отдал распоряжение принимать детей горцев в полковые и батальонные школы при войсках Кавказского корпуса. Было утверждено «Положение о воспитании 864 сирот и детей бедных родителей при войсках отдельного Кавказского корпуса», одобренное императором. По указанию наместника на Кавказе князя А.И. Барятинского на смену школам военных воспитанников пришли горские школы, Устав которых был принят 20 октября 1859 года¹¹.

История образования – одна из важнейших частей отечественной истории, пронизывающая своим присутствием практически все сферы жизни общества – от экономики до духовной жизни, включая повседневный быт людей. Но, прежде всего это история интеллигенции – того социального слоя, который, несмотря на свою относительную малочисленность в недавнем прошлом, всегда играл роль важнейшего фермента в сложном процессе взаимодействия общественных сил, аккумулировал и выражал чаяния всех элементов социума. Тем более усилилась значимость изучения интеллигенции в современную эпоху, что объясняется как ее резким количественным ростом и увеличением удельного веса в населении, так и усложнением общественной жизни. Поэтому, помимо решения узко прагматических задач «извлечения уроков», история образования существенно дополняет наши представления о культурной и духовной жизни российского общества, обогащает интеллектуальный багаж современности¹².

Развития учебного дела на Северном Кавказе начинается с 40-х годов XIX века, когда по представлению наместника Кавказа князя Воронцова в 1848 году, в виде опыта, на три года было утверждено положение о Кавказском учебном округе (до этого Северный Кавказ принадлежал к Харьковскому учебному округу)¹³. «Положением» 1848 года Кавказский учебный округ подчинялся непосредственно наместнику Кавказа и Министерству Народного просвещения, объединив обе части Кавказа – Закавказскую с Северокавказской¹⁴. В 1849 году увидело свет высочайше утвержденное Положение относительно развития системы образования на Кавказе. Основной упор делался, во-первых, на «приготовлении сыновей кавказских жителей привилегированного сословия к занятию разных, даже высших должностей по всем родам государственной службы» на Кавказе. Во-вторых, на «доставлении детям торговцев и других сословий средств к приобретению познаний, в будущем их назначении необходимых, и с помощью которых они могли бы содействовать успешному развитию в крае торговли и промышленности»¹⁵.

С 1860 года по инициативе наместника Кавказа князя А.И. Барятинского был упразднён Кавказский учебный округ и функции управления учебными заведениями были переданы губернаторам и начальникам областей. Однако правительство, в виду малой эффективности, вынуждено было отказаться от децентрализации и с 1864 года ввело должность Главного инспектора учебных заведений на Кавказе, который с восстановлением Кавказского учебного округа в 1868 году станет его попечителем¹⁶. Особенностью управления учебной частью на Кавказе заключалось в том, что в отношении некоторых вопросов власть попечителя ограничивалась властью главноначальствующего на Кавказе. Попечитель обязан был представлять на разрешение главноначальствующего дела: о выборе и зачислении воспитанников на казенные (бесплатные) вакансии в пансионах; о принятии в учебные заведения лиц, перешедших установленный возраст; об оставлении на 2-й и 3-й год обучения в тех же классах; об определении уроженцев кавказского края на казенный счет в высшие учебные заведения. Главноначальствующий на Кавказе сам устанавливал число и размер стипендий и распределял их по всем учебным заведениям края¹⁷.

В 1864 году Кавказский учебный округ возглавил Я.М. Неверов, с 1879 года К.П. Яновский, в 1901 году его сменил М.Р. Завадский. Учебный округ – территориальная единица, в рамках которой осуществлялось управление учебными заведениями ведомства Министерства народного просвещения¹⁸. В Терской области в конце XIX в. из 389 школ на долю Министерства народного просвещения приходилось менее трети (28,8 %). Наиболее представлены были мусульманские учебные заведения – 39,6 % от общего числа начальных школ области. Православное ведомство располагало 24,4 % учебных заведений¹⁹. В Терской области на 10 000 жителей (к 1 января 1899 г.) приходилось 149 учащихся (на 100 учащихся мальчиков – 33 девочки); в Тифлисской губернии на такое же число жителей – 189 учащихся (на 100 мальчиков – 58 девочек); в Дагестанской области – на 10 000 жителей приходилось 29 учащихся (на 100 мальчиков – 22 девочки) и в Черноморской губернии – на 10 000 жителей было 366 учащихся (на 100 мальчиков – 56 девочек).

Плотность учащихся в учебных заведениях Кавказского учебного округа была различной. Больше всего детей обучалось в мужских гимназиях (среднее число учащихся в гимназии составляло 530 человек); меньше всего в начальных училищах (в среднем в училище обучался 71 человек); в горской школе в среднем обучалось 125 человек. Самые большие классы были в начальных училищах (до 50 человек); в городских училищах число учащихся доходило в среднем до 41 человека; в горской школе – до 30 человек. Из всех учебных заведений Кавказского учебного округа больше всего дворян обучалось в гимназиях (женских – 50 %; мужских – 48,4 %), меньше всего дворян было в начальных училищах (2,7 %)²⁰. Интересно, что в учебных заведениях постоянно следили за средним объемом воздуха, приходящегося на одного учащегося. Эта величина зависела с одной стороны от площади помещения, а с другой, от изменения количества учащихся. По сведениям руководства Кавказского учебного округа, на протяжении 20 лет (с 1879 по 1898 гг.) на учащихся в гимназиях и прогимназиях округа приходилось в классах по 17,9 кубических аршина воздуха, а в спальнях пансионов по 45, 1 кубическому аршину воздуха²¹.

Особенно быстро увеличивалось количество учебных заведений в городах. К 1 января 1881 года в городе Грозном функционировало: 1) ремесленное училище (казенное учебное заведение); 2) православное приходское училище (духовное); 3) Грозненская горская школа (казен. уч. завед); 4) двухклассное начальное училище (общественное); 5) школа грамотности (частная). К 1 января 1899 года в Грозном работали: 1) Грозненская горская школа (казенное уч. завед.); 2) городское училище (казен. уч. завед.); 3) двухклассное женское училище (общественное уч. завед); 4) одноклассное училище (обществен. уч. завед.); 5) начальная школа (частная); 6) начальная школа (благотв. общ.)²². Распределение расходов на нужды учебных заведений было в различных регионах Кавказа не одинаково. В Терской области к 1881 году правительство выделяло на нужды образования 45,7 %; городские общества – 15 %; сельские общества – 11,3 %; благотворительные общества – 6,9 %; казачьи войска – 6,2 %. В Ставропольской губернии правительство выделяло 42,5 %; сельские общества – 25,7 %; казачьи войска – 4,5 %. Средний расход на 1 учащегося в Терской области составлял 31,9 руб.; в Кубанской области – 23,1 руб.; Тифлисской губернии – 50,8 руб.; Дагестанской области – 68,4 руб²³. В Российской империи выделялись ассигнования из казны, которые преимущественно направлялись в районы с «инородческим» населением. За счет этих средств были построены 15 школ в ингушских и 35 школ в чеченских селениях²⁴

На различных этапах своего существования руководство Кавказского учебного округа осуществляло разные учебные программы, в основном это зависело от воли центрального руководства страны и личных качеств попечителей округа. Но, безусловно, все они были согласны с мнением, высказанным еще декабристом Михаилом Орловым: «Покорить чеченцев и другие народы региона также трудно, как выровнять Кавказские горы. Во всяком случае, этого нельзя добиться палками; этого можно достигнуть только со временем, путем просвещения»²⁵. Прогрессивная деятельность русских ученых и педагогов, способствовала ускорению введения и развития системы правительственных школ. П.К. Услар, Я.М. Неверов, К.П. Яновский разработали научно-педагогические основы образования и просвещения горских народов северного Кавказа. Они никогда не работали из соображений выгоды, а сближение русской и горской культур предлагали проводить гуманными методами – распространением грамотности и образования. Просветители доказали практическую значимость своих исследований, организовав школы для горцев, они показали, что горцы стремятся к образованию и обучение их является необходимостью и легко осуществимо. Именно их научные изыскания и педагогические идеи способствовали рациональной постановке проблемы воспитания и обучения детей горцев на материнском и русском языках. ²⁶

Рассмотрим биографии руководителей системы образования на Кавказе. Неверов Януарий Михайлович (18.08.1810 – 24.05.1893) – тайный советник. Из обер-офицерских детей. Окончил словесный факультет Московского университета в 1838 году со степенью кандидата. К началу XX в. в российских университетах существовали 2 ученые степени: магистр (1-я степень) и доктор (2-я степень). До принятия университетского Устава 1884 г. существовала еще низшая ученая степень – кандидат (…наук). Затем Неверов отправился для работы на Северный Кавказ. Я. Неверов лично знал А.Н. Герцена, Н.П. Огарева, В.Г. Белинского²⁷.

Я.М. Неверов, будучи директором Ставропольской гимназии, много заботился о подготовке учительских кадров для Кавказа. В марте 1851 г. в Ставропольской гимназии он создал педагогические классы. Они учреждались как университетский и учительский классы. Сверх восьми уже существовавших в гимназии классов с полуторагодичным сроком обучения; предназначались для подготовки из числа выпускников гимназии будущих учителей начальных училищ и для подготовки их в институты. Важное значение придавалось методической и профессиональной подготовке гимназистов – будущих учителей, приобретению ими профессиональных навыков и умений. Преподавались педагогика, дидактика и другие педагогические дисциплины. Воспитанники – старшеклассники давали в младших классах пробные уроки, а после выпускных испытаний становились учителями. Также Неверов приглашал из России на Кавказ хорошо подготовленных педагогов, которые, по его твердому убеждению, своим трудом и добросовестным отношением к делу должны были вызывать к себе симпатии у местного населения, привыкшего относиться с недоверием к российским чиновникам. Неверов также ратовал за организацию прохождения педагогами курсовой переподготовки кадров. Особенно внимателен был Неверов к молодым педагогам, чьи профессиональные устремления умело направлял и поддерживал²⁸. С 1864 по 1878 г. Я.М. Неверов был попечителем Кавказского учебного округа. Неверов добивался осмысленного, творческого преподавания, сам создавал учебные программы. Выступал против телесных наказаний, запрета как основного принципа воспитания, низкопоклонства. Проводил реформу учебного дела на Кавказе, ориентированную на идею русификации края²⁹.

Яновский Кирилл Петрович (18.03.1822-12.07.1902) – действительный тайный советник. Образование получил на физико-математическом факультете Киевского университета, который окончил со степенью кандидата. С 1879 по 1901 г. – попечитель Кавказского учебного округа. Его деятельность на Кавказе была направлена на русификацию школы. Основным в учебно – воспитательной работе считал разностороннее развитие личности и связь школы с семьей. Большое внимание уделял улучшению методов преподавания, организации примерных уроков, оснащению школ наглядными пособиями. К.П. Яновский не был удовлетворен существовавшей системой образования и характером часто проводимых сверху школьных реформ, которые не всегда учитывали условия быта и национальных особенностей народов, населявших кавказский регион³⁰. Под руководством Яновского был подготовлен «Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа». Надо сказать, что К.П. Яновский, поощряя учителей к исследованиям Кавказа в различных направлениях: географическом, этнографическом, естественно-историческом, обобщил эти труды, из которых и был составлен «Сборник….», вышедший в нескольких томах. Опыт К.П. Яновского по исследованию местностей и народов Кавказа был отмечен. Он был избран почетным членом Академии наук. По поводу избрания в почетные члены Академии наук, сам он говорил так: «Высокая честь, выпавшая на мою долю. должна ободрить нас в нашей деятельности и напомнить нам, что труд учителя, даже в школе, находящейся в какой-нибудь глухой уединенной местности, привлекает к себе внимание первенствующего в России ученого учреждения и находит с его стороны поощрение…»³¹.

Завадский Михаил Ромулович (20.09.1848 – после 1917 г.) – тайный советник (гражданский чин III класса по «Табели о рангах», соответствовал чинам генерал-лейтенанта и вице-адмирала). Из дворянского рода, польского происхождения. Образование получил на историко-филологическом факультете Новороссийского университета. С 1901 по 1906 год состоял попечителем Кавказского учебного округа; составил первые мингрельские и абхазские буквари³².

Терская дирекция народных училищ была учреждена в 1876 году³³. Из профессиональных училищ на Кавказе существовало только два ремесленных: Владикавказское и Ставропольское. В некоторых учебных заведениях Владикавказа, в том числе и в училищах, обучались чеченцы. По сведениям на 1 января 1877 года в городе Владикавказе находилось 76 чеченцев. В 1897 году во Владикавказе проживало уже 82 чеченца³⁴. Содержание в год профессиональных училищ обходилось дорого, не менее 3000 рублей составляла смета расходов³⁵. Особый интерес представляют училища, находившиеся на содержании акционерного общества Владикавказской железной дороги, где, кроме общеобразовательных и специальных предметов, велось преподавание телеграфа. Впервые преподавание указанной дисциплины было введено в Кавказском мужском двухклассном училище. В Екатеринодарском Александровском шестиклассном училище, согласно приказу № 18518 Министерства народного просвещения от 31 августа 1895 года был введен почтово-телеграфный класс с годичным сроком обучения для подготовки служащих по данной специальности. Принимались только русские православного вероисповедания, преимущественно выпускники данного училища. В программу обучения входили: почтовые и телеграфные правила, а также техническая часть телеграфа и практические занятия на аппарате; кроме того, предусматривалось знание иностранных языков – французского и немецкого³⁶.

В 60-70-х годах XIX века учебные заведения Терской области подразделялись на правительственные, общественные и частные. К правительственным учреждениям относились начальные училища в Моздоке, Георгиевске, Кизляре, которые подчинялись Ставропольской дирекции. Правительственная Владикавказская прогимназия подчинялась непосредственно попечителю Кавказского учебного округа и состояла в ведении Министерства народного просвещения. Горские школы с пансионами при них также считались правительственными, находились в ведении Кавказского горского управления и содержались за счёт государственного казначейства. В октябре 1859 г. вступает в силу «Высочайше утвержденный проект Устава горских школ». В нем особо подчеркивалось, что «горские школы, находясь на местах, состоящих в военном управлении, содержатся за счет казны и определенные на них по штату суммы отпускаются военным ведомством». Лица, окончившие курсы начальных школ, приобретали право поступления во вторые классы уездных училищ или гимназий. Учебными планами горских школ предусматривалось изучение русского языка, всеобщей и русской географии. Учащиеся знакомились с административным уставом Российской империи³⁷.

В каждом из образовательных учреждений, будь то начальные (в Грозном, Сухум-Кале) или окружные (в Темир-Хан-Шуре, Владикавказе), наравне с православным состоял и мусульманский законоучитель, с жалованьем от военного ведомства (в местностях с военно-народным управлением)³⁸. В 1870 году постановлением министров народного просвещения от 2 февраля было урегулировано преподавание в начальных училищах России основ ислама. Дети мусульман теперь освобождались от уроков «Закона Божия», а также, с целью облегчения обучения, в сельских и городских начальных училищах – от чтения по церковно-славянским книгам, а в уездных училищах – от изучения церковно-славянского языка. В 1871 году в Уставе гимназий и прогимназий впервые было заявлено о преподавании в качестве учебного предмета основ ислама – «Закона Божия иноверческого исповедания»³⁹.

Много детей на Кавказе обучалось в общественных учебных заведениях. Общественными учебными заведениями являлись начальные училища в станицах Терского казачьего войска и аульные школы, учреждённые на собранные общественные средства. Общественными считались также полковые школы, готовившие писарей⁴⁰. Новым для данного региона было появление в пореформенный период частных школ. Уровень преподавания в частных учебных заведениях был гораздо выше, чем в казенных. Объяснялось это личной материальной заинтересованностью учителей, боявшихся потерять выгодных клиентов. Не выдерживавшие конкуренции, казенные учебные заведения даже обращались за поддержкой к полиции с просьбой пресечь деятельность частных лиц. Но главной проблемой для «партикулярных» учебных заведений было то, что учить в них своих детей могли позволить себе лишь состоятельные люди, а для большинства они были недоступны. Поэтому зачастую даже ответственные содержатели частных школ не всегда могли собрать необходимое количество учеников и содержать пансион.

По мере фактического освоения Кавказа российское правительство все активнее стало заниматься учреждением в крае преимущественно государственных школ и училищ, ограничивая частную инициативу в этом вопросе⁴¹. Основной формой народного образования во второй половине XIX века на Северо-Восточном Кавказе являлись начальные одно – и двухклассные училища Кавказского учебного округа и Министерства народного просвещения. По проекту Устава горских школ от 20 октября 1859 года эти школы учреждались на степени уездных и первоначальных училищ. Плата за обучение взималась в размере трёх рублей в год, бедные учащиеся от взноса денег освобождались. Средства, внесённые за обучение, шли на зарплату учителям, на закупку учебных пособий, на покупку книг и одежды для бедных учеников. Горцы, окончившие с отличием горскую школу, могли обучаться в гимназии за казённый счёт. Во всех типах учебных заведений учащиеся делились на своекоштных (обучающихся за свой счет) и казеннокоштных (бедные дворяне, разночинцы, учащиеся на казенные деньги). Они могли иметь и другие источники финансирования: научные общества, премиальные фонды, субсидии, пожертвования и стипендии частных лиц⁴².

Большую роль в жизни края играли учебные заведения, открытые различными обществами и организациями. Крупная община горских евреев сформировалась в период Кавказской войны в Чечне. Ее основателями были выходцы из села Андреево. Они переселились сначала в село Старый Юрт, а оттуда – с разрешения русской военной администрации – в крепость Грозную. Позднее численность грозненской общины выросла за счет постоянного притока населения из Дагестана. До начала эмиграции в Израиль там жило около 3 тыс. горских евреев⁴³. Благодаря стараниям Ильи Шеребетовича Анисимова и других членов еврейской общины, в Грозном была открыта горско-еврейско-русская школа. И.Ш. Анисимов долгое время возглавлял Комитет горских евреев г. Грозного, который вел большую культурно-просветительскую работу среди грозненских евреев, он также возглавлял городскую нефтяную комиссию⁴⁴.

В XVIII – перв. пол. XIX в. в России система начального и среднего художественного образования практически отсутствовала. Наибольшее количество художественных школ открылось во 2-й пол. XIX – начале XX в. Как правило, художественные школы работали на общественном начале. При благоприятном стечении обстоятельств они входили в тесный контакт с Академией художеств, пользовались утвержденными ей учебными программами, методическими разработками и учебными пособиями. В начале XX века семь школ, в том числе и Школа живописи и скульптуры Кавказского общества поощрения художников – официально находились в ведении Академии художеств. В 1873 году при Тифлисском художественном обществе была основана Рисовальная школа; в 1877 году при Кавказском обществе поощрения изящных искусств были основаны классы рисования и живописи; в 1886 году эти классы были преобразованы в Школу рисования и живописи при Кавказском обществе поощрения изящных искусств; 29 августа 1901 года Академия художеств учредила среднее Художественное училище; в 1906 году после присоединения к школе рисовальных классов среднего Тифлисского художественного училища, школа была преобразована в Тифлиские художественные классы при Кавказском обществе поощрения изящных искусств. В 1909 году она была заново преобразована в Школу живописи и скульптуры Кавказского общества поощрения изящных искусств, а уже в 1922 году преобразована в Академию художеств Грузии⁴⁵.

Помимо находившихся под протекторатом Академии художеств школ и училищ, во многих городах России при местных Обществах любителей изящных искусств открывались самостоятельные художественные школы или курсы рисования. Они существовали на плату за обучение (в случае, если она взималась), а также на субсидии города или Академии художеств. Городские художественные школы открывались и существовали также на средства состоятельных горожан и обществ. В конце XIX – начале XX вв. возникло также большое количество частных художественных студий, которые открывали знаменитые художники. Так в 1865 г. в Феодосии И.К. Айвазовский организовал художественную школу («Общую мастерскую») при своей мастерской. В 1884 г. К.И. Кеппен основал в Тифлисе рисовальную школу. В 1911 г. была открыта Школа живописи и рисования Н.В. Склифосовского, которая просуществовала до 1922 года. 1 ноября 1911 г. при Екатеринодарском художественном кружке, при картинной галерее имени Ф.А. Коваленко открылась Школа рисования и живописи⁴⁶. Академия художеств также организовывала конкурсы по рисованию среди учащихся классичеких учебных заведений. В 1885 г. Темир-Хан-Шуринское реальное училище участвовало в конкурсе Академии художеств. Тогда было представлено 104 работы учеников I–IV классов по рисованию «с оригиналов, с проволочных и непрозрачных геометрических моделей»; учащихся VI–VII классов «по математическому черчению и начертательной геометрии» и учеников VIII класса «по исполнительному черчению частей машин». Комиссия присудила награду ученику VI класса Адиль-Султану Ибрагимову. С 1890 по 1899 г. училище участвовало в трех конкурсах по рисованию, проводившихся Академией художеств⁴⁷.

Российская система образования предусматривала еще один вид учебных заведений – коммерческие. Они стали открываться в начале 90-х гг. XIX века. Законом 1894 г. эти учреждения были подчинены Министерству финансов. Оно выработало «нормативное Положение о коммерческих учебных заведениях», которое получило законодательное утверждение 15 апреля 1896 года. Документом устанавливались типы коммерческих учебных заведений: торговые классы, торговые школы, коммерческие училища, курсы коммерческих знаний. Так, например, коммерческое училище было открыто в Екатеринодаре (ныне г. Краснодар) в 1908 году⁴⁸.

Одним из условий поступления в институт или университет – было успешное окончание гимназии⁴⁹. По положению об учебной части на Кавказе 1867 года, к гимназиям и прогимназиям был применён общий устав Министерства народного просвещения от 19 ноября 1864 года, деливший их на классические и реальные. Высочайше утверждённый 30 июля 1871 года устав гимназий признавал классическими только те средние учебные заведения, в которых преподавалось два древних языка. Классические гимназии, находившиеся в Ставрополе и Тифлисе, открывали своим выпускникам доступ в университеты. В полуклассических гимназиях преподавался один из древних языков, в реальных гимназиях древние языки не преподавались. По законодательному акту от 15 мая 1867 года в некоторых уездных училищах на Кавказе было введено преподавание латинского, немецкого, английского и французского языков (для желающих). Среди учащихся в Терской области появился спрос на знание латинского и западноевропейских языков, так как эти знания помогали в дальнейшем при поступлении в классические гимназии. Многие знатные горцы, желая, чтобы их дети получили высшее образование, стремились устроить их на обучение именно в Ставропольскую и Тифлисскую классические гимназии⁵⁰.

В 1870 году Министерство народного просвещения впервые начинает отпускать средства на развитие просветительского дела в стране. Ассигновав около 8 тыс. рублей на устройство школ и классов для взрослых, оно впоследствии увеличило сумму и расширило сферу ее приложения⁵¹. В 1900 году на народное образование в Терской области из казны было выделено 170635 рублей, общественных денег было собрано гораздо больше – 511868 рублей⁵². Для получения казённых средств на нужды образования было необходимо учебным заведениям составлять ходатайства, для представления в Гос. Совет, в которых бы указывалось какими денежными средствами они располагают и сколько необходимо денег на их дальнейшее содержание⁵³. Принятие на Кавказе лишь четверти (26 %– в 1910 году) школьного бюджета и возложение остальных % на местное население, едва ли могло считаться перегрузкой казны из-за нужд просвещения сравнительно молодой окраины. Невольно приходила мысль, что 2,5 млн. рублей, ежегодно взимаемых из земских сборов на содержание полицейской стражи, будучи в своё время направленными на народное просвещение, за 8 лет составили бы почти 20 млн. и могли дать ту жатву, о которой Кавказ мог лишь мечтать⁵⁴. В одной из газетных статей, вышедшей в 1899 году, автор с горечью писал: «…Стыдно сказать, а утаить грешно: на всю Терскую область только 3 горские школы и 2 сельские»⁵⁵. И это происходило не смотря на то, что многие высокие кавказские чины считали горцев талантливыми людьми, склонными к обучению. Н.Н. Муравьёв писал П.П. Ермолову о Чечне: «Дарования здесь встречаются более чем в России, но всё погрязло в лени и усыплении»⁵⁶.

Наказной атаман Терского казачьего войска во всеподданнейшем отчёте за 1892 год признавал низкий уровень развития системы начального обучения: «Низшее образование в Терской области обнаруживает явные признаки не только застоя, но даже прямого упадка, как это показывают данные отчётного года»⁵⁷. В 1875 году в Терской области насчитывалось 230 учебных заведений и 7498 учащихся (6028 мужчин, 1470 женщин). Одно учебное заведение приходилось на 2500 жителей, 1 учащийся на 76 человек, 30 % учащихся составляли горцы⁵⁸. В 1884 году число учащихся выросло до 8447 человек, из которых 765 было лютеран и всего 294 мусульманина⁵⁹. Интересные данные привела в своем отчете Терская дирекция народных училищ, отметив, что в 1899 году из общего количества учащихся в области «несмотря на преобладание магометанского населения, более 70 % учащихся дают русские»⁶⁰. Социальный состав воспитанников горского отделения Ставропольской гимназии был разнообразен, но все же доминировали представители горцев из семей военнослужащих; в целом в гимназии больше было представителей русскоговорящего населения. К 1877 году из 27 воспитанников из Терской области (по квоте) 9 человек было из низшего офицерского состава, 4- из семей офицеров. В 1879–1880 учебном году число горских воспитанников из детей военнослужащих увеличилось. Из 25 воспитанников из Терской области 6 были из нижнего офицерства, 11 – из офицерских семей более высокого ранга⁶¹.

Ещё древние мудрецы замечали: «Мир управляется из детской: ибо воспитание гражданина начинается с детской, чтобы продолжиться в школе и завершиться в академии». Понимание этой аксиомы пришло к кавказскому руководству только в начале XX века, когда появилась программа введения всеобщего обязательного начального обучения⁶². В конце XIX века безграмотность была почти поголовной. Из отчёта начальника Терской области за 1870 год мы узнаём, что 1/3 всего числа офицеров (32,7 %) не проходила курса обучения ни в каком учебном заведении. Только 1,6 % офицеров обучались в высших учебных заведениях. А ведь офицеры составляли элиту страны, самый привилегированный её слой. Что же говорить о более обездоленных её гражданах, не имевших возможность позволить себе платное обучение детей?⁶³ Вопрос, волновавший умы всех педагогов на рубеже XIX и XX веков – достижение всеобщего обязательного начального обучения – упирался главным образом в коренные различия просветительных систем центральных и окраинных территорий страны.

В марте 1870 года Министерство народного просвещения России приняло «Правила о мерах к образованию инородцев». В них устанавливалось подразделение нерусского населения на три категории: 1. весьма мало обруселых; 2. живущих в местностях, где много русских; 3. достаточно обруселых. Для первой категории населения предписывалось открывать школы с первоначальным обучением на родном языке, но по учебникам, написанным русскими буквами. Для второй категории населения должны были учреждаться русские школы, в которые принимались дети русских и других национальностей, преподавание должно было вестись на русском языке учителем, знающим национальный язык. Для третьей категории населения обучение должно было проводиться только на русском языке⁶⁴.

Русское просвещение, русская школа частью населения воспринималась как инородное тело, как прямое покушение на национальную культуру. Зачастую это происходило из-за вытеснения национального языка из сферы обучения. Однако, вскоре, с развитием торговли, экономики, где знание русского языка было крайне необходимо для успешной жизнедеятельности, многие горцы стали осознавать необходимость обучения своих детей в светских русских школах. Однако мест для всех желающих обучаться стало очень не хватать. Желание некоторой части дагестанцев учить детей светским наукам было столь велико, что они даже соглашались строить школы на свои средства. Дочь шамхала Тарковского Солтанат Тарковская, проживавшая в Париже, для сельскохозяйственной школы в Кафир-Кумухе выделила 3 дес. земли. По этому поводу она в 1898 году писала на имя военного губернатора Дагестана: «Желая принести свою посильную лепту на дело народного образования в родном мне крае, покорнейше прошу Ваше превосходительство исходатайствовать для устройства предполагаемой школы принадлежащий мне в родовом имении сад при селении Кафир-Кумух в Темир-Хан-Шуринском округе близ города Темир-Хан-Шуры».

Государство в течение второй половины XIX века пыталось найти пути развития просвещения, но только к началу XX века наметились небольшие сдвиги в этом направлении⁶⁵. 28 октября 1902 года состоялось заседание Терского областного комитета, на котором его Председатель и члены комитета высказались за необходимость введения обязательного всеобщего образования, что должно было привести к улучшению экономического состояния области. Было высказано пожелание привлечь к всеобщему обучению и мужское и женское население, однако по материальным соображениям ограничились только программой обучения мальчиков. Конфессиональные школы Дагестана до 1900 года по количеству охваченных учебой девочек опережали светские школы, а с начала XX века роли поменялись. Светские школы по количеству обучающихся девочек опережают религиозные учебные заведения. В 1900 году в 662 конфессиональных школах области обучалось 542 девочки, в 40 светских училищах – 933 девочки⁶⁶. В приобщении дагестанских девушек к светскому образованию определенный вклад внесло Бакинское четырехгодичное русско-мусульманское Александрийское женское училище, открытое в 1898 г. с целью дать элементарное образование девушкам. В училище уроки рукоделия преподавала Айшат Хамилова (Дибирова) из Дагестана. Это училище в разное время окончили: аварка П. Маликова, табасаранка Ф. Табасаранская, лезгинка Ш. Алкадарская, кумычка Казиханова, И. Гайдарова из Дербента и другие девушки, которые начали педагогическую деятельность в дореволюционных школах Дагестана⁶⁷.

¹ Маремкулов А.Н. Юридические формы политики Российской империи на Северном Кавказе в XVIII–XIX вв.: историко-правовой аспект. – Р н/ Д.,2005. – С. 126, 293.

² Ткаченко Д.С. Национальное образование в Российской империи XIX – начала XX в. (на материалах Северо – Кавказского региона). Дис…докт. ист. наук. – Ставрополь,2006. – С. 432, 440, 447,455,456.

³ Исаев С.-А.А. Просветительская роль России на Северном Кавказе на примере Чечни и Ингушетии // Чеченцы в истории, политике, науке и культуре России: исследования и документы. – М., 2008. – С.548.

⁴ Грачев С.В. Образование нерусских народов Российской империи в геополитическом контексте // Педагогика. – М.,2002. – № 7. – С. 74–77.

⁵ Калмыков Ж.А. Интеграция Кабарды и Балкарии в общероссийскую систему управления (вторая половина XVIII – начало XX века). – Нальчик,2007. – С. 84–85.

⁶ Кошман Л.В. Город и городская жизнь в России XIX столетия: Социальные и культурные аспекты. – М.,2008. – С. 124, 126.

⁷ Туаева Б.В. Города Северного Кавказа: общественно-культурная среда во втор. пол. XIX – начале XX вв.: Монография. – Владикавказ, 2008. – С.67.

⁸ Грачев С.В. Образование нерусских народов Российской империи в геополитичес-комконтексте // Педагогика. – 2002. – № 7. – С. 77–78.

⁹ Северный Кавказ в составе Российской империи. – М.,2007. – С.270.

¹⁰ Бурдина Е. «На их же родном языке, и притом на языке народном….» Система национального образования по Николаю Ильминскому // Родина. – М.,2007. – № 10. – С.57.

¹¹ Клычникова М.В., Клычников Ю.Ю. Вхождение Северного Кавказа в культурное поле России (1777–1864 гг.): Монография. – Пятигорск,2006. – С. 143–144,148.

¹² Ищенко В.А., Перковская Г.А., Топчиева В.И., Ушмаева К.А. Историческое образование в России: конец XIX – начало XXI в. – Ставрополь,2005. – С.5.

¹³ Гонтарёва Е.Н. Начальное образование в дореволюционной Чечено – Ингушетии. – Грозный. 1965. – С.4.

¹⁴ Ход учебного дела на Кавказе с 1802 по 1880 год. – Тифлис,1880. – С.32.

¹⁵ Цит. по: Барковская Е.Ю. Ислам и государственное строительство России (вторая половина XVI в. – февраль 1917 г.). – М.,2006. – С.52.

¹⁶ Хатаев Е.Е., Кокаева Ф.А. Просветители и педагоги Северного Кавказа (XIX в.). -Владикавказ.,2000. – С. 11, 15.

¹⁷ Ивановский В.В. Русское государственное право. Т.1. Вып.3. – Казань,1896-98. – С.350.

¹⁸ Дроздов Н.И., Федорчеенко В.И. Министерство народного просвещения Российской империи в лицах: 1802–1917 годы. – Красноярск,2005. – С.371.

¹⁹ Кемпинский Э.В. Российская интеллигенция: история и судьбы. – М.,2005. – С.122.

²⁰ Карта учебных заведений Кавказского учебного округа к 1 января 1899 г. – Тифлис,1899. – С.1.

²¹ Шенгер Р.К. Свод статистических сведений по учебным заведениям Кавказского учебного округа за двадцатилетний период. 1879–1898 гг. – Тифлис,1899. – С.10.

²² Карта учебных заведений Кавказского учебного округа за 1880 год, составленная Р. Шенгером. – Тифлис,1880. – С.1.; Карта учебных заведений Кавказского учебного округа к 1 января 1899 г. – Тифлис,1899. – С.1.

²³ Карта учебных заведений Кавказского учебного округа за 1880 год. – Тифлис,1880. -С.1.

²⁴ Албогачиева М. С-Г. Этнография ингушского народа в письменных источниках конца XVIII – первой трети XX вв. Дис. канд. ист. наук. – СПб.,2007. – С.164.

²⁵ Цит. по: Цветкова В.Ф. У катастрофы есть начало. Из истории депортации чеченского народа // История России как многоконфессионального государства: Материалы 42-й Всероссийской заочной конференции / Под ред С.Н. Полторака. – СПб.,2006. – С.36.

²⁶ Газаева З.А. Школа, просветительская мысль и общественно-педагогическое движение на Северном Кавказе во втор. пол. XIX в. Дис. канд. пед. наук. – Владикавказ,2004. – С. 128–129.

²⁷ Тепсуев С.Р., Тепсуев М.С. Важнейшая роль образовательных учреждений г. Кизляра в интеграции народов Северного Кавказа в культурное пространство России в XVIII–XIX вв. // Чеченцы в сообществе народов России: Материалы Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 420-летию установления добрососедских отношений между народами России и Чечни (г. Грозный, 18–20 декабря 2008 г.). Т.2. – Назрань, 2008. – С.340.

²⁸ Хатаев Е.Е. Школа, видные просветители и педагоги Северного Кавказа (втор. пол. XIX в. – 1917 г.). Монография. – Владикавказ,2006. – С. 180–181.

²⁹ Дроздов Н.И., Федорченко В.И. Министерство народного просвещения Российской империи в лицах: 1802–1917 годы. – Красноярск,2005. – С. 227, 379.

³⁰ Газаева З.А. школа, просветительская мысль и общественно-педагогическое движение на Северном Кавказе во втор. пол. XI. В. Дис. канд. пед. наук. – Владикавказ,2004. – С.129.

³¹ Трембикова А.А. Применение педагогических идей и опыта образовательной деятельности К.П. Яновского на Кавказе в реформировании российской системы образования в конце XIX века // Вестник Ставропольского госуд. педагог. Института. Вып.10. – Ставрополь,2007. – С.95.

³² Дроздов Н.И., Федорченко В.И. Министерство народного просвещения Российской империи в лицах: 1802–1917 годы. – Красноярск,2005. – С. 360, 378.

³³ Гонтарёва Е.Н. Начальное образование в дореволюционной Чечено – Ингушетии. – Грозный. 1965. – С.5.

³⁴ Канукова З.В. Старый Владикавказ. Историко-этнологическое исследование. – Владикавказ,2008. – С. 46–47.

³⁵ Романовский В. Развитие учебного дела на Кавказе м в бывшем царстве Грузинском в XIX веке. // Кавказский вестник. – Тифлис. 1901.– № 11. – С.8.

³⁶ Аравин О.Ф. Становление и развитие профессионального образования на Кубани в досоветский период (XIX – начало XX вв.). Дис. канд. ист. наук. – Краснодар,2007. – С.32.

³⁷ Хатаев Е.Е., Кокаева Ф.А. Просветители и педагоги Северного Кавказа (XIX в.). -Владикавказ.,2000. – С.42.

³⁸ Абдуллин Х.М. Мусульманское духовенство и военное ведомство Российской империи (кон. XVIII – начало XX вв.). Дис…канд. ист. наук. – Казань,2007. – С.57.

³⁹ Синенко С.Г. Мусульманское духовное собрание. Художественно-документальное повествование. – Уфа,2008. – С.108.

⁴⁰ РГИА. Ф.733. Оп.193. Д.381. Л.19.

⁴¹ Клычникова М.В. Из опыта организации частных учебных заведений на Северном Кавказе в первой половине XIX века // Российская и зарубежная история: социально-экономические и политические проблемы общества и государства. Ученые записки. Вып. VIII. Часть II. – Пятигорск,2007. – С. 35–37.

⁴² Н.И.Дроздов, Федорченко В.И. Министерство народного просвещения Российской империи в лицах: 1802–1917 годы. – Красноярск,2005. – С.5.

⁴³ Сосунов Г. Еврейские памятники Восточного Кавказа. – Махачкала,2007. – С.213.

⁴⁴ Мурзаханов Ю. Илья Шеребетович Анисимов // История и этнография горских евреев Кавказа. – Нальчик,1998. – С.38.

⁴⁵ Кондаков С.Н. Список русских художников к Юбилейному справочнику Императорской Академии художеств. – М.,2002. – С. 594, 599.

⁴⁶ Кондаков С.Н. Список русских художников к Юбилейному справочнику Императорской Академии художеств. – М.,2002. – С. 594, 600.

⁴⁷ Адухова А.М. Русско-дагестанские педагогические связи: втор. пол. XIX – начало XX вв. Дис. канд. пед. наук. – Махачкала,2007. – С.61.

⁴⁸ Давитлидзе Г.Г. Общеобразовательная школа Кубани в системе народного просвещения Российской империи: XIX – начало XX в. Дис. канд. ист. наук. – Краснодар,2007. – С. 87–88.

⁴⁹ РГИА. Ф.1149. Оп.7. Д.112. Л.156.

⁵⁰ РГИА. Ф.1149. Оп.8. Д.64. Л.2.

⁵¹ Четверикова Е.В. Просветительные общества на юге России в конце XIX – начале XX в. (на материалах Ставрополья, Дона и Кубани).: Дис. канд. ист. наук. – Ставрополь,2005. – С.79.

⁵² Терская область. Начальник. Отчёт начальника Терской области и Наказного атамана Терского казачьего войска о состоянии области и войска за 1900 год. – Владикавказ.,1901. – С.52.

⁵³ Сборник распоряжений, напечатанных в циркулярах по управлению Кавказским учебным округом. Т.5. 1887–1891. Ч.1.-Тифлис.,1890. – С.123.

⁵⁴ ПСЗ. Собр.2-е. Т.45. Отд.3. 1870. – СПб.,1874. – С.566.

⁵⁵ Известия. // Неделя. – 1899. – № 33. – С.1085.

⁵⁶ ГИМ ОПИ. Ф.155. Ед. хр.122. Л.24об.

⁵⁷ Всеподданнейший отчёт начальника Терской области и Наказного Атамана Терского казачьего войска о состоянии области и войска за 1892 год. – Владикавказ.,1893. – С.52.

⁵⁸ Терская область.// Кавказский календарь на 1877 год. – Тифлис.,1876. – С.61.

⁵⁹ Терская область. Статистический комитет. Обзор Терской области за 1884 год. – Владикавказ.,1884. – С.66.

⁶⁰ Ткаченко Д.С. Национальные образования в Российской империи XIX – нач. XX в. (на материалах Северо-Кавказского региона). Дис…докт. ист. наук. – Ставрополь,2006. – С.328.

⁶¹ Прокудин К.А. Горцы Северного Кавказа в Ставропольской гимназии XIX веке // ЧелоВЕК: Научный альманах. Вып.1. – Ставрополь,2005. – С.96.

⁶² Ильин И.А. О грядущей России. Избранные статьи. – М.,1993. – С.41.

⁶³ ГИМ ОПИ.Ф.307. Ед. хр.9 Л.12об.

⁶⁴ Черахчиева А.А. Становление и развитие системы образования в Северо-Кавказском регионе (XIX – начало XX вв.). Дис. канд. пед. наук. – Карачаевск,2005. – С.74.

⁶⁵ Педагогические и политико-правовые проблемы образования в России, кон. XIX-нач. XX вв. – М.,2002. – С.110.

⁶⁶ Адухова А.М. Русско-дагестанские педагогические связи: втор. пол. XIX – начало XX вв. Дис. канд. педагог, наук. – Махачкала,2007. – С. 48–50.

⁶⁷ Адухова А.М. Русско-дагестанские педагогические связи: втор. пол. XIX – начало XX вв. Дис. канд. пед наук. – Махачкала,2007. – С.46.