Глава 3
«Лексус» бесшумно подкатил к главному входу в центр. Водитель вышел из машины, но открывать дверь пассажирам не торопился. Наоборот, он сделал несколько шагов в сторону и замер, оглядывая здание.
Андрей Аркадьевич и Саша сидели молча. Гнетущая тишина, словно густой туман, висела в салоне, не давала возможности нормально дышать. Чтобы не затягивать затянувшееся молчание, бизнесмен посмотрел на сына и сказал:
– Саша, я очень прошу тебя: сделай это. Пожалуйста. Это действительно очень важно.
– Для кого? – не глядя на отца, подал голос мальчик. – Ты ведь привез меня сюда, чтобы я не мешал тебе развлекаться на твоей работе, правда, папа?
– Нет, Саша, не правда. Это очень важно для меня и для тебя. Для нас. Сделай то, о чем я прошу, и обещаю: больше я просить никогда ни о чем не буду. Просто… Я боюсь потерять тебя, сын. Ты единственный человек на Земле, который столько значит для меня.
– А еще твоя работа, – Саша криво усмехнулся. – Ладно, отец, не парься. Продержусь как-нибудь месяц. Пока.
Он открыл дверь, охранник подскочил к машине. Широкая ладонь отца вдруг легла на плечо. Мальчик удивленно оглянулся. Его глаза встретились с глазами отца. В них Саша вдруг прочитал столько боли и надежды, что горький комок подступил к горлу. Да что же он делает, в конце концов? Вдруг захотелось, как в детстве, прижаться к папе всем телом, утонуть в его объятиях, скрыться от всех бед и напастей, сказать столько теплых слов, которые уже давно не произносил и столько раз порывался сказать. Саша почему-то был уверен: сделай он так, и все будет по-другому.
Но он не сделал ничего. Отвел взгляд, словно его это не касалось, вышел из машины и направился к дверям центра. Андрей Аркадьевич вздохнул, последовал за сыном.
Их уже ждали. Встречал сам доктор Симонов с двумя медсестрами и охранником центра. Он подал руку Прокофьеву-старшему, представился младшему:
– Зовут меня Симонов Дмитрий Иванович, я руководитель этого учреждения. Вас, Саша, сейчас проводят в ваши апартаменты, а я хотел бы уточнить некоторые детали с вашим отцом. Потом я проведу вам экскурсию по центру.
– Очень надо, – тихо буркнул мальчик, но двинулся вслед за медсестрой. Охранник и водитель следом несли вещи.
Симонов с Прокофьевым прошли в кабинет. Уточнив финансовые вопросы и подписав нужные бумаги, Дмитрий Иванович сказал:
– Я бы настоятельно рекомендовал вам, Андрей Аркадьевич, время от времени оставлять все ваши дела и навещать сына.
– Это даже не обсуждается, Дмитрий Иванович, – с какой-то грустной улыбкой ответил бизнесмен. – Я постараюсь уплотнить свой график и хотя бы два раза в неделю приезжать к Саше.
– Это очень важно. Скажу больше: боюсь, может наступить момент, когда потребуется ваше круглосуточное присутствие во время лечения. Это важно для вас обоих.
– Что-то не так с системой?
– Нет-нет, с системой все в порядке. Просто… поймите правильно. Вы не можете самоустраниться от сына в очередной раз. Либо вы побеждаете вдвоем, либо оба проигрываете. По одному эту битву не выиграть.
– Как-то это мутно звучит.
– Со временем все поймете. Ну-с, у меня все. Хотите взглянуть, как устроился ваш сын?
Они вышли в коридор и направились в отдельное крыло. По дороге к Симонову подходил те или иные сотрудники, что-то спрашивали, уточняли, давали на подпись какие-то бумаги.
– Я смотрю, в этом мы с вами похожи, Дмитрий Иванович, – усмехнулся Прокофьев. – Не любите вы терять время на бюрократизм.
– Экономлю драгоценные минуты, – ответил доктор и открыл электронным пропуском дверь, над которой надпись гласила «Исследовательское отделение. Посторонним вход воспрещен». – Прошу вас.
По лестнице они поднялись на второй этаж. Небольшой коридор, уголок дежурного врача, дверь с табличкой «ординаторская», еще две двери с табличками «Александр» и «Марина» – вот и все, что увидел Прокофьев в этом помещении. А еще огромные витражные окна от пола до потолка, сквозь которые солнечные лучи просто заливали коридор золотом.
Симонов постучал в дверь палаты:
– Можно? – и, не дожидаясь ответа, вошел.
Андрей Аркадьевич последовал за ним. Отведенные «апартаменты» состояли из небольшой прихожей, ванной, туалетной комнат, гостиной и спальни с большой кроватью. Прокофьев прошелся по помещению и остался доволен. Комнаты были обставлены простой, но функциональной и удобной мебелью. В гостиной комнате стоял домашний кинотеатр, музыкальный центр, компьютер новейшей системы, медицинское оборудование, назначение которого бизнесмену было непонятно. Саша сидел за столом и уже играл на компьютере в какую-то стрелялку. На вошедших он почти не обратил внимания. Водитель как раз закончил раскладывать вещи мальчика, Прокофьев кивком головы приказал ему выйти.
– Ну-с, как мы себя чувствуем? – спросил Симонов, присаживаясь рядом с Сашей. – Понравился номер?
– Очень, – язвительно буркнул тот, не отрываясь от игры. – Давно мечтал пожить в сельской гостинице.
– Александр! – одернул сына отец, но Симонов жестом остановил его.
– Да уж, это не пятизвездочная гостиница с президентскими номерами, больница, как-никак. Придется смириться на некоторое время.
– Надеюсь, кормят здесь нормально?
– Как в больнице: на завтрак – кашка без масла, на воде; в обед будешь получать порцию постного супчика, кашку, возможно с кусочком жирного мяса – калории-то больному нужно как-то получать; ну и, наконец, на ужин хлебушек, кусочек масла, чай, и все та же кашка. В общем, как у всех.
Симонов мысленно улыбнулся, глядя, как испуганно взметнулись брови мальчика, как он оторвался от игры и посмотрел на отца.
– А ты как думал? – развел руками Прокофьев. – Больница есть больница.
– Но не такая же? Папа!
– Прошу вас успокоиться, Александр, – улыбнувшись, смилостивился, наконец, Симонов. – Я, конечно, несколько сгустил краски, но все же хочу предупредить: еда казенная, не ресторанная, так что придется потерпеть. Жить вы будете в этой палате полностью самостоятельно. Ваш отец сможет посещать вас в любое удобное для него время, кроме ночных часов и часов, отведенных на процедуры. Я потребую от вас неукоснительного выполнения распорядка дня. Любое нарушение будет строго наказываться, а уж делать это я умею, можете мне поверить. И не смотрите на отца – мы уже согласовали все вопросы. Еду вам будут приносить в палату, грязные вещи попрошу складывать в корзину в ванной комнате, чтобы персонал больницы имел возможность вовремя возвращать их в надлежащем виде. Порядок в палате будет наводиться персоналом, но ваших вещей это не касается. За них ответственность несете персонально вы. Так что, если пожелаете жить в бедламе – ваше право. Если есть какие-то просьбы, пожелания, вам стоит снять трубку, и дежурный врач будет возле вас через несколько секунд.
Чем дольше говорил Симонов, тем растеряннее становился мальчик. Очевидно, он не привык, чтобы с ним так обращались. Дома весь персонал танцевал под его дудку, по первому же щелчку пальцев выполнялось любое его пожелание.
– Это же тюрьма, – тихо произнес Саша.
– Не все так плохо, – не согласился Симонов. – Надеюсь, вы заметили, что рядом с вами находится еще одна, точно такая же, палата. В ней живет наша пациентка, зовут ее Марина. Если вы найдете общий язык, то скучно вам не будет, уверяю вас. Живет Марина не одна, а вместе с мамой, Ольгой Игоревной.
– А почему я не могу жить здесь с кем-то из обслуги? – возмутился было Саша, но доктор прервал его:
– Не будете же вы, молодой человек, соперничать с девочкой, которая младше вас на два года?
Мальчик обиженно отвернулся, а Андрей Аркадьевич, глядя в окно, вдруг сказал:
– Кажется, я догадываюсь, почему Марина живет с мамой.
Симонов подошел к окну. Саша успел раньше него и тоже смотрел во двор. Рука отца легла на его плечо, но мальчик, казалось, не заметил этого.
Во дворе молодая стройная женщина в черной косынке толкала перед собой инвалидное кресло. Вот она остановилась, развернула кресло к себе и начала что-то объяснять девочке, держащей в руках мягкую игрушку. Девочка бойко отвечала, иногда спорила с мамой, а потом вдруг рассмеялась. Улыбнулась и женщина. Девочка подбросила игрушку и поймала ее. Потом ухватила руками за обода колес и рванула прочь от матери, смеясь и оглядываясь. Женщина со смехом бросилась ее догонять, что-то кричала на ходу. Догнав дочь, она обняла ее, снова что-то сказала и покатила коляску к центру.
Симонов исподволь наблюдал за отцом и сыном. Андрей Аркадьевич почти ничем не выдал своих чувств, хотя уголки губ едва тронула теплая улыбка, а рука слегка сжала плечо сына. Саша же отреагировал живее. Его ресницы дрогнули, щеки слегка порозовели, а взгляд не отрывался от мамы и ее дочери. Скорее, от Марины, поправил себя доктор. Правильно, в его годы и я от таких ангелов не мог оторвать глаз. Девочка просто светилась каким-то внутренним светом, освещая и согревая вокруг себя пространство.
– Да, это ваши соседи, – подтвердил Симонов. – Надеюсь, вы подружитесь.
– Очень надо, – огрызнулся Саша, снова усаживаясь в кресло. На руку отца он, казалось, так и не обратил внимания.
– Ну-с, Александр Андреевич, обживайтесь, устраивайтесь, второй завтрак подадут через час. На сегодня все. Если захотите выйти погулять – дежурный врач проводит вас. Кстати, бежать не советую. У нас хорошо поставлена служба наблюдения и охраны. Вы можете самостоятельно ознакомиться с центром или в сопровождении дежурного врача. Все процедуры мы начнем завтра. Не смею вас больше задерживать. Андрей Аркадьевич, я жду вас в коридоре.
Когда за доктором закрылась дверь, Прокофьев подошел к сыну и присел рядом. Он много хотел сказать ему, но слова все, почему-то, куда-то исчезли. Он долго молчал, пока Саша, отодвинув в сторону мышку, не спросил:
– Ты чего?
– Да так, уходить тяжело, – признался отец.
– Тогда не уходи, – в голосе сына сквозило равнодушие, но глаза горели таким огоньком надежды, что мужчина едва не поддался искушению. Он тряхнул головой, отгоняя от себя предательские мысли.
– Давай поговорим, как взрослые мужики, сын?
– Уже много раз говорили, надоело. Ты просто не уходи.
– Я не могу остаться. Но обещаю: приезжать буду часто.
Саша снова уткнулся в экран монитора. Прокофьев постоял еще немного. Потом он направился к двери и, выходя, сказал:
– Я люблю тебя, сын. До встречи.
Дверь закрылась почти бесшумно, только тогда мальчик посмотрел вслед отцу и тихо сказал:
– Я тоже люблю тебя, папа.
В это время в коридоре зазвенел веселый детский голос. Саша понял, что это Марина и ее мама возвращаются с прогулки. Он хотел выглянуть в коридор, но сдержал себя: там мог стоять отец, еще поймет неправильно, примет за слабость. Нет уж, лучше пострелять на компе.
Саша оказался прав. Когда Прокофьев вышел из палаты, доктор Симонов находился на посту дежурного врача, что-то обсуждая с ним и поминутно заглядывая в монитор компьютера. Андрей Аркадьевич направился было к нему, но тут коротко отозвался звонок лифта, и в коридоре показалась сначала девочка в инвалидной коляске, а потом и ее мама. Они что-то весело обговаривали, не обращая внимания на окружающих. На застывшего в центре коридора Прокофьева они не наехали только чудом.
– Ой, извините, пожалуйста, – Ольга остановила кресло и посмотрела на мужчину. – Вам не больно?
– Все в порядке, не беспокойтесь, – Прокофьев улыбнулся. – Давайте познакомимся. Меня зовут Андрей. Вы – Ольга, а это ваша дочь Марина, правильно?
– Да.
– Мне тоже очень приятно познакомиться с вами, – Марина смело протянула руку. Прокофьев осторожно сжал детскую ладошку. – Вы будете нашим соседом?
– Нет, к сожалению. Но вашим соседом будет мой сын Саша.
Подошел водитель и подал трубку телефона.
– Извините, дела, – Прокофьев отошел в сторону. Секретарь напоминала, что через двадцать минут соберутся руководители подразделений заводов и офисов. Нужно было спешить.
Андрей Аркадьевич повернулся к маме и дочке и сказал:
– Мне приятно было с вами познакомиться, но я вынужден уйти. Обещаю, что мы еще не раз увидимся.
– До свидания, – Марина улыбнулась.
– До встречи, – произнесла Ольга и покатила дочь в палату.
– Ты знаешь, кто это был? – спросила она, когда дверь за ними закрылась.
– Конечно, – Марина взяла со стола яблоко и смачно вгрызлась в сочную мякоть. – Господин Прокофьев собственной персоной.
– Марина, откуда такой сарказм?
– А ты видела, как он на тебя смотрел? Ты явно ему понравилась.
– Прекрати.
– Нет, правда. Мне кажется, что…
– Прекрати!
Ольга отвернулась. Марина поняла, что перегнула палку. Она коснулась руки мамы, тихо прошептала:
– Мамочка, прости, пожалуйста. Я знаю, как тебе тяжело. Ты еще любишь папу, а тут я со своими выводами. И этот Прокофьев тоже. Я больше не буду, хорошо? Только не обижайся.
Ольга помолчала, а потом предложила:
– Давай поиграем во что-то.
– Лучше посмотрим мультики, – не согласилась девочка. – Поставь «Машу и Медведя», ну пожалуйста!!!
Саша на компе играл до обеда, который, кстати, оказался довольно-таки вкусным. Здесь были и густой суп, и отлично прожаренная отбивная с салатом и гарниром из картошки-фри, и яблочный фреш с только что испеченным пирожным. В общем, все вкусно и сытно. То, что доктор Симонов сгустил краски насчет еды, Саша понял уже после второго завтрака, состоящего из сырной запеканки и апельсинов. Значит, все не так уж плохо на сегодняшний день. После обеда его вдруг разморило на сон.
Проснулся мальчик от звонкого смеха в коридоре. Так могла смеяться только Марина, его соседка. Саша посмотрел на часы. Было пять часов вечера. Значит, Марина снова гуляла во дворе. Саше вдруг тоже захотелось прогуляться. Он не готов был признаваться даже себе, что девочка заинтересовала его. Все одноклассницы были какими-то жеманными, ненастоящими, словно куклы, запрограммированные вести себя в соответствии со статусом родителей. Марина же вела себя просто и непосредственно, будто мир принадлежал только ей, и она радовалась каждой минуте, проведенной в этом мире. А еще у нее была мама, которую не могла отнять работа и другие взрослые заморочки.
Саша открыл дверь и вышел в коридор. Теперь девчоночий смех доносился из-за соседней двери. Значит, уже вернулись с прогулки. Марина что-то рассказывала маме, та отвечала, и снова смех. Саше вдруг отчаянно захотелось присоединиться к ним. Он даже протянул руку к двери, но дежурный врач своим вопросом сбил весь настрой.
– Вас что-то беспокоит?
– Хотел спросить: как мне выйти во двор? – смутившись, спросил Саша.
– Лифт в конце коридора. На первом этаже выход напротив лифта, не ошибетесь. Вас провести?
– Я сам. Спасибо.
Чтобы не смутиться окончательно, мальчик бросился к лифту. Он выскочил во двор и замер, не зная, что делать дальше. Погода была теплой и солнечной. Полуденная жара спала, тени от деревьев создавали островки прохлады. Саша сначала сделал несколько кругов по двору, а потом лег на траву и стал смотреть в небо. Облака неторопливо проплывали над ним, медленно меняя свои очертания. Цветок вдруг превращался в большую птицу, которая, в свою очередь, медленно перевоплощалась в неизвестного зверя.
– Поможешь мне? – раздался вдруг рядом голос Марины. Саша вздрогнул от неожиданности.
Девочка сидела в кресле, подъехав к мальчику вплотную.
– Чем тебе помочь? – растерянно спросил Саша. Он и впрямь не понимал, чем же может помочь ей.
– Помоги лечь на землю.
Мальчик протянул к ней руки, Марина смело оперлась на них, перенесла вес тела, и Саша осторожно, стараясь не уронить легкое тело девочки, помог ей лечь на траву. Устроившись рядом и глядя в небо, он спросил:
– А мама ругать не будет?
– Не-а, – беспечно ответила Марина. – Мама ушла к доктору Симонову. Что-то там насчет завтрашнего дня уточнять. Думаю, это надолго. Я выглянула в окно, увидела тебя, как ты смотришь в небо, и мне вдруг тоже захотелось увидеть облака. Я давно уже этого не делала. Слушай, а они действительно красивые.
– К тому же живые, – согласился Саша.
– Какие?
– Живые. Вот смотри, меняются прямо на глазах. Вот это облако пять минут назад было похоже на верблюда, а сейчас напоминает старый горбатый «запорожец».
– Точно. Только с головой впереди.
– Это водитель выглядывает, вытянув шею.
– А почему выглядывает?
– А потому что в машину не помещается.
Марина заразительно рассмеялась.
– Точно! А вот это облако напоминает парусник. Назовем его «Черной жемчужиной».
– Так оно же белое?
– Смотри, паруса начинают таять, словно складываются вместе с мачтами. Скоро погружение под воду, и тогда…
– И тогда это будет уже «Наутилус».
– Ага.
Доктор Симонов, Прокофьев и Ольга смотрели на детей из окна ординаторской. Лицо доктора не выражало ровным счетом ничего, Андрей Аркадьевич и Ольга улыбались.
– А ведь вы рисковали, Ольга Игоревна, – сказал бизнесмен. – А ну как Сашка упустил бы Марину?
– Вы не доверяете собственному сыну?
– Как вам сказать, – Прокофьев пожал плечами. – Вы, вижу, своей дочери доверяете больше.
– Марина никогда не доверится ненадежному человеку. А вы как считаете, Дмитрий Иванович?
– Я считаю, что «КВЕСТ» стартовал успешно. Предлагаю закрепить успех вечерним объединенным чаепитием. Я, к сожалению, присутствовать не смогу, а вот вас не только прошу, а просто обязываю сегодняшний вечер провести вместе. Никакие отговорки не принимаются. Это необходимо для успешного лечения детей.
– Ничего не имею против, – пожала плечами Ольга. – А вы, Андрей Аркадьевич?
– Как сказал Пятачок, до завтра я совершенно свободен, – ответил тот. – И можно просто Андрей.
– Тогда – просто Ольга.
– Чудно, – Симонов посмотрел на часы. – Вынужден вас покинуть. Через час все необходимое будет доставлено в вашу, Ольга Игоревна, палату. До завтра.
– Я хотела поблагодарить вас за то, что оплатили лечение Маришки, – Ольга взглянула в глаза Прокофьева, когда Симонов покинул палату. – Не знаю, поможет новая система или нет, но мы с дочкой решили рискнуть.
– Не стоит благодарности. Насколько мне объяснил Дмитрий Иванович, без участия Марины моему сыну будет намного сложнее лечиться. Так что мы квиты. Однако, наши дети куда-то исчезли.
Ольга посмотрела в окно. Ни Саши, На Марины во дворе не было. В это время в коридоре раздались детские голоса. Дети о чем-то увлеченно спорили. Взрослые поспешили выйти им навстречу. Марина, увидев маму, помахала ей рукой и продолжала уверенно говорить, а вот Саша замер.
– Ты чего застыл? – спросила девочка.
– Папа? – неуверенно произнес Саша. – Ты что здесь делаешь?
– Привет, сын. Вот, приехал, как и обещал. Хочу с тобой и нашими милыми соседями вечер провести.
– Ущипни меня, – Марина не заставила себя долго упрашивать. – Ай, больно!
– Извини, – тихо сказала девочка. – Ты попросил…
– Идемте пить чай, – предложила Ольга. – Надеюсь, все уже готово.
Весь вечер Саша был очень напряженным. Он ждал какого-то подвоха со стороны отца. Не верилось как-то, что вечно занятой бизнесмен вдруг второй раз за день нашел время для сына. На все попытки Марины растормошить его, Саша не реагировал, на вопросы отвечал односложно, в разговоре не участвовал. А еще он заметил, что отец как-то по-особенному смотрит на Ольгу. И тогда ему все стало ясно. Какой же он дурак! Конечно же, папа приехал не к нему. Он просто захотел снова увидеть эту грустную, но все равно красивую женщину. Как только эта мысль оформилась у Саши в голове, он, не говоря ни слова, поднялся и пошел к себе в палату.
– Ты куда? – попробовала его остановить Марина, но дверь уже закрылась.
Саша, не включая свет и не раздеваясь, упал на свою кровать. Обида сдавила горло. Хотелось убежать очень далеко, чтобы его никто и никогда не нашел.
– Что это с ним? – спросила Ольга, ничего не понимая. – Мы чем-то обидели его?
– Вряд ли вы, – пожал плечами Андрей и поднялся. – Скорее уж я. Ладно, пора, наверное, прощаться. Спасибо вам за великолепный вечер. Если честно, я уже давно так хорошо не проводил время. Простите, если испортили его.
– Да нет, все в порядке, – растерянно ответила Ольга, провожая гостя. – Вам тоже спасибо.
– Дядя Андрей, а вы завтра тоже придете? – вдруг спросила Марина.
– Не уверен.
– Приходите, мы будем ждать вас, особенно Саша.
Андрей как-то странно посмотрел на девочку и молча вышел.
Ольга укоризненно посмотрела на дочь.
– А что я такого сказала? – не поняла та.
Андрей тихо вошел в палату к сыну. Свет был выключен. Андрей подошел к кровати, но Саша никак не отреагировал на отца. Андрей положил руку на голову сына, пытаясь привлечь его внимание, подержал несколько минут, а потом также тихо вышел.