Глава 19. Крым
Борька сидел на раскаленной пляжной гальке и смотрел на море. Он злился. Ежедневные скандалы с Йохой доконали его. Он не испытывал никакого чувства вины, и не понимал, из-за чего, собственно, весь сыр-бор. Ну, трахался он с Яркой, что же тут такого? Он хотел ее, она его, все просто! Почему из-за такой, казалось бы, мелочи Йоха считает его предателем? Зачем дура-Ярка рассказала Йохе все, если это имеет для него такое уж большое значение? Глупо, грустно, тоскливо… Деньги все у Йохи, даже на бутылку кока-колы не выпросишь. Денис молчит целыми днями… Йоха мотается в больницу к Ярке. Уж ей-то он все покупает, подумаешь, цаца! Парочка идиотов!
Далеко в море из воды торчат камни. «Должно быть, метров 700» (– (определил близорукий Борька. Возвращаться к палаткам он не хотел. Противно.
Поплыву, – решил Борька. Поднялся и пошел в воду. Он поплыл, наслаждаясь ласковыми волнами, прогретыми солнцем.
Уверенный в том, что вот-вот достигнет камней, Борька глянул: далеко ли? Но камни не приблизились. Борька увеличил темп. Он хорошо плавал и был абсолютно уверен в себе. Некоторое время он плыл широким брассом, устал и опять глянул на камни. Те оставались по-прежнему вне его досягаемости. Тогда Борька подумал, что лучше бы вернуться… Оглянулся назад и не понял, откуда он, собственно, плыл. Теперь и берег и камни были одинаково далеки от него.
Борька заволновался. Полежал на спине, стал замерзать. В конце концов он решил, что половину пути он все же проделал, эта мысль подбодрила его. Опять же, Борька представил себе, как его друзья будут волноваться, как они решат, что он утонул, станут бегать по берегу, разыскивая его… Борька усмехнулся и резво поплыл дальше. Он злорадствовал. На этом рывке он двигался вперед еще какое-то время. Камни стали ближе, они превратились в скалы, а берег совсем закрыло дымкой. На солнце набежала туча, и пошел дождь. Борька совсем замерз, мышцы плохо слушались, голова не работала, лишь тело боролось за жизнь.
Его все-таки прибило к скалам. Кое-как он зацепился за уступ и с трудом взобрался по камню наверх. Волны сюда не доставали, и Борька растянулся на прогретой солнцем скале. Истома накрыла его, сведенные судорогой мышцы, постепенно расслабились. Никаких лишних мыслей. Вот камни, вот – живое тело, вверху – долгожданное солнце. Борька постепенно приходил в себя. Он задремал. Несколько раз накрапывал дождик, потом опять припекало. Горе-пловец проснулся и стал подумывать о возвращении. В какую сторону плыть, он не знал. Долго всматривался в очертания берега, выбрал наименее удаленную точку, размялся, и, соскальзывая с острых камней, пошел в воду.
Когда он доплыл и выполз на берег, то просто уснул, наполовину оставшись в воде. Проснулся оттого, что какая-то тетка ругалась, стоя над ним. Борька протер глаза. Сел и спросил:
– Женщина, чего Вы так кричите?
– Как тебе не стыдно, – возмутилась она, – здесь дети!
– Ну и что? – удивился Борька.
– Срам прикрой!
И тогда Борька вспомнил, что из одежды на нем: красная повязка на голове, чтобы волосы не падали на глаза. Он огляделся и не узнал местности. Вдоль моря шла шоссейная дорога, на пляже кое– где сидели люди, и ничего похожего на бухту, где находился Борькин лагерь.
– Извините, – обратился он к женщине, – а где я нахожусь?
Та неожиданно перестала ругаться, плюнула и отошла от него. Тогда Борька решил просто идти вдоль кромки воды, наугад.
Он шел по пляжу. Люди смеялись над ним, показывали пальцами. Мамаши прятали детей, а воспитатели гневно кричали на него, когда он внедрялся на территории детских лагерей. Иногда он брел по воде, если было уж слишком много народу. Ему даже удалось найти пластиковые женские часы красного цвета, он подумал и надел их на руку. Видимо кто-то обронил, купаясь, и их прибило к берегу. В одном месте пришлось плыть, чтобы не нарваться на милицию… А потом он попал в совершенно уединенную бухту, там расположились ловцы рапанов. Мужики совершенно спокойно приняли его, усадили у костерка, покормили печеными моллюсками, ничуть не удивились его рассказу (и не такое слыхали). Указали, куда нужно идти. Потом они ушли, а Борька опять уснул у тлеющих углей.
Вернулся он только к вечеру. Но вместо ожидаемого восторга от встречи опять начался скандал. Йоха с Денисом обшарили весь берег и уже не чаяли увидеть Борьку в живых. Йоха собирался объявить розыск, поэтому вид голого Борькиного тела, показавшегося из-за пирса, вызвал лишь новый поток нудных нотаций. Но Борьке уже было все равно! На следующий день он предложил Денису смыться от надоевшего Йохи. Денис быстро согласился. Ученики покинули учителя, не попрощавшись.
Уверенные в себе патриархи, решили уйти за границу, благо опыт у Борьки имелся. Что их подвело, кто знает, но их поймали…
Кто-то сказал: – «У нас есть возможность платить по счетам еще при жизни».
Несколько месяцев Борька с Денисом провели в тюрьме.
Борьку выпустили через четыре месяца под подписку о невыезде. Родственники пристроили его на работу: на рынок мясником. Оборотистый Борька быстро отъелся, заработал денег, и, помня прошлые ошибки, несмотря на судимость ухитрился оформить загранпаспорт. Желание выехать в Европу не оставляло его.
Денису повезло меньше: его взяли с чужими документами, а именно с Митькиными… Год он просидел в тюрьме, откуда был переведен в психодиспансер родного города, отец подсуетился. Здесь он стал писать стихи и посвящать их Ярославе…
Денис стал последней каплей, разрушившей до основания Йохину любовь к «девушке из снов». История, старая как мир: «Она его за муки полюбила, а он ее – за состраданье к ним…»
Суд над двумя неудачливыми перебежчиками состоялся в конце августа. Родители нашли хорошего адвоката, и оба «героя» попали под амнистию. Йохи к тому моменту в городе уже не было; он уволился с работы и уехал на Урал. Когда он вернулся, Денис уже прочно занял его место на 7 « Б».