Глава 2. Египтянин и снег
Несмотря на то, что рейс "Москва-Каир" задержался на несколько часов на летном поле бушевала самая настоящая вьюга, что и мы уже поняли, что опаздываем на пересадку в Каире, Наташа сохраняла полное спокойствие. Пока я беспечно болтала по мобильнику и попивала кофеек по-ирландски в местном баре, Наташа сходила на разведку. И выяснила, что причина задержки – пилот-египтянин, у которого при виде снега началась истерика. Дело в том, что прежде он снега никогда не видел. То есть сначала пилот умилился и очень обрадовался, даже попросил принести снег в кабину, долго нюхал, прикладывал к лицу и пробовал на вкус. Но когда понял, что среди всего этого, – да, среди вот этого снежного безумия, – ему придется взлетать, наотрез отказался. И пока мы сидели в зале ожидания, нервного пилота успокаивал весь экипаж.
Попивая кофе, я глядела, как за огромными окнами "Домодедово" сгущается синяя тьма на летном поле. И удивлялась тому, что, как и Наташа, совершенно не волнуюсь. Едва начался отпуск, как мое чувство времени автоматически переключилось с европейского на восточное.
Наконец мы сели в самолет, успев рассмотреть сидевшего в кабине красавца, страдавшего редким в наших широтах заболеванием – снегобоязнью.
Салон оказался полупустым. Мы разговорились с соседом, летевшим в Африку, – парень оказался приятелем того самого туроператора, который возит народ в Йемен. Впрочем, я давно уже перестала удивляться тому, как тесен мир, и перестала волноваться из-за таких вещей, как пересадка в аэропорту. В Каире оказалось, что самолет нас все-таки ждал. С воплем: "Sana?" в самолет ворвался пожилой джентльмен, вытащил нас наружу и буквально втолкнул в автобус, который вез к другому самолету. Билеты оформили прямо в автобусе. И мы снова летели в Йемен.
…В Йемене была ночь. Крохотное здание аэропорта в Сане, было украшено узором, изображавшим розовых и голубых павлинов. Вокруг электрических ламп летали гигантские насекомые. Никто не обращал на нас никакого внимания.
– Наташа, давай наденем платки! – сказала я, – вдруг нам без них визу не дадут? И я нацепила гигантский ярко-красный индийский платок, в котором при желании можно было поместиться целиком.
– Ладно, – сказала Наташа и повязала голову какой-то полупрозрачной радужной тряпочкой размером чуть больше носового платка.
Теперь, проявив уважение к местным традициям, мы принялись заполнять документы. В графе "Место пребывания" мы на всякий случай указали самую крутую местную гостиницу – "Арабиа Феликс". То ли наши платки, то ли "Арабиа Феликс" сыграли положительную роль, но, скорее всего, нам просто повезло. Йеменец в окошечке без всяких проблем шлепнул нам вожделенную визу – очень красивую, с узорами, – и пожелал счастливо провести время. За визу с нас взяли по 30 долларов, хотя со всех предыдущих путешественников брали по 65.
– Почему с нас взяли так мало? – недоумевала Наташа.
– Ну, мы же в мусульманской стране. Может быть, женщины считаются тут существами второго сорта, поэтому визы для них дешевле? – размышляла я вслух. – Или мы просто таможеннику понравились?
Впоследствии оказалось, все гораздо банальнее: незадолго до нашего приезда Йемен понизил стоимость въездной визы.
Едва мы вышли за пределы аэропорта, как оказалось, что заботливые Карина и Слава прислали за нами машину. Такси оказалось по местной моде выстлано шкурами (как выяснилось позже, искусственными). По дороге я смутно видела пальмы и красивые дома.
Мы вошли в крохотную дверь, через которую я с некоторым трудом протащила свои рюкзаки, и поднялись на несколько пролетов по узкой лестнице. В номере были кровать, телевизор и тумбочка, на полу лежал матрац. Душ напоминал те, которые во времена советского детства я видела в пионерлагере – металлическая "лейка" наверху и дыра в полу, в которую должна была сливаться вода. Унитаз не работал. Белье было покрыто грязными пятнами. Портье, которого мы зазвали в номер, долго не мог понять, чего мы от него хотим, пока мы не ткнули пальцем в грязную простыню. Простыню поменяли. Когда мы попросили еще и вторую, портье знаками показал, что простыня в гостинице оставалась всего одна. Но право же, какие мелочи. Бесконечные сутки наконец завершились. Засыпая, я чувствовала бесконечное счастье. Йемен. Я в Йемене.