Глава 5
Проверка
На следующий день, как назло, с самого утра зарядил дождь. Сначала моросил, а потом разошелся не на шутку. Свинцовые тучи полностью заслонили солнце, лучи еле пробивались сквозь ватную толщу невнятной серостью. Завитые локоны, несмотря на карету и зонт, набрякли и обвисли. Пышный подол украшали влажные разводы, а оборки собрали, кажется, всю окрестную грязь, щедро делясь ею с чулками и туфельками. Гордо вышагивавшему рядом магу в высоких ботфортах и кожаном плаще сии неприятности были неведомы.
– Могли бы и мне выделить что-то в этом роде, – бурчала Любовь, чувствуя, как холодные струйки подбираются к пяткам.
– Тебе бы пошло, – окинул задумчивым взглядом стройную фигурку герцог. – Только под плащ надеть одни чулки с корсетом.
– Фу, – скривилась Люба, передергиваясь от сырости и всплывшей в памяти картинки из мужского журнала, что она случайно нашла в столе главного бухгалтера, когда в срочном порядке искала печать предприятия. Причем главбух была женщиной…
Наконец они добрались до дворца, где их уже встречал вчерашний главмаг, которого Люба про себя называла Вороном. С вариацией эпитетов, разумеется. Сегодня он удостоился прозвища Ворон-Зализняк, поскольку то ли переборщил с гелем для укладки, то ли забыл помыть голову. Брэгдан по сравнению с ним выглядел куда ухоженнее: пышная белоснежная грива была уложена волосок к волоску, контрастируя с блестевшим от хрустальных капель черным плащом. У Кордавана же волосы были небрежно перехвачены замшевой лентой, непослушная прядь вновь рассекала щеку, а сюртук он, похоже, не менял со вчерашнего вечера. Тем не менее именно он подсушил и почистил ее одежду, предварительно скривившись в презрительной гримасе.
– Теряешь квалификацию, – насмешливо бросил Ворон Брэгу. – Сил теперь только на себя любимого хватает?
– Вот еще. – Герцог чуть было не оговорился про презренных рабынь, но вовремя вспомнил об официальном статусе подопечной и поправился: – Просто не успел, ты раньше вмешался.
Заминка и резкая смена интонации не прошли мимо внимания коварного герцога. Впрочем, обострять конфликт Брэгдан не стал, зафиксировав произошедшее в копилке дотошной памяти.
– Следуйте за мной. – Придворный маг резко развернулся и, чеканя шаг, двинулся вверх по мраморной лестнице.
Синий, с золотистым орнаментом по канту ковер приглушал шаги. Седовласый, памятуя о легенде, подал руку Любе. Пленница прекрасно понимала: если бы не свидетели, «опекун», вопреки его словам, не только не помог бы ей, а напротив, еще бы и попинал.
Тем не менее руку она подала, ведь глупостью Люба не отличалась и перечить сейчас совершенно точно не собиралась. Сообразительности пленнице было не занимать, только вот шестеренки в голове работали в этом мире буквально на износ, как в информационном, так и в эмоциональном плане. И бог бы с ней, с учебой, порой было даже интересно, за исключением танцев и хитросплетений придворного этикета, но круглосуточное напряжение давало о себе знать.
В малом зале совещаний можно было устраивать чемпионат мира по хоккею, настолько там оказалось просторно и холодно. Пол искрился от света магических кристаллов как первоклассный каток, не отставая и в скользящих функциях.
Любе велели встать в центре полукруга напротив почтенной комиссии высших магов государства, даже не предложив кресло или стул. Сами же проверяющие вольготно устроились в мягких креслах, в том числе и тиран-опекун, и лишь секретарь недовольно ерзал на жестком стуле, явно не отличавшемся особым удобством. Помимо бумаг, на его столе возвышался колоритный агрегат с несколькими колбами, кристаллами и прочей магической ерундистикой, в которой Люба абсолютно не разбиралась.
– Внеочередное заседание Комитета магии королевства Кординия объявляется открытым, – монотонно забубнил секретарь. Такой голос был способен повергнуть в уныние даже отъявленных оптимистов, что уж говорить про Любовь. – Председатель – герцог Кордаван Дагонский. Особый гость – его величество Базальд Варокский, повелитель Кординии. Приглашенный эксперт – граф Герардус Москополикус, член совета Независимой Семерки, любезно предоставивший эталонный образец. Секретарь – Вернон Тыглинский.
Пока секретарь нудно перечислял поименно и потитульно всех участников, ноги у Любы стали ощутимо затекать, ибо она боялась даже шевельнуться – вдруг это расценят как попытку к диверсии? Но недолго пришлось ей мучиться. Коротко и быстро изложив суть собрания, Корд уже протягивал ей все тот же до безобразия острый нож, которым пытался обескровить накануне.
– Протестую, – тем же ленивым тоном, что и вчера, остановил его Брэгдан. Издевался и даже не скрывал этого. – Требую использования специальных стерильных инструментов для чистоты эксперимента.
И протянул шкатулку со скальпелем, похоже, тем самым, коим когда-то срезал кожу для возвращения невинности. Любу чуть не вывернуло на бесценный мрамор (хотя что ему, камню, сделается?), она пугливо шарахнулась прочь. Первый вариант теперь не казался столь ужасным.
Ворон с любопытством наблюдал за позеленевшим лицом якобы принцессы, пара магов сочувствовала, прочим не было никакого дела до фобий неизвестной девчонки. Король с интересом переводил взгляд от одного к другому, украдкой подмигнув Корду.
– Не бойся, деточка, – обманчиво добрым голосом успокаивал свою подопечную Брэг, – рядом со мной тебе ничего не грозит. – Он проворно пододвинулся вплотную к жертве и протянул руку. – Я просто сделаю аккуратный надрез, а потом залечу.
Зачем он устроил это представление. Люба никак не могла понять. Самоутвердиться за счет ее страха? Показать всем, что она нервная дурочка? Заодно покрасоваться, какой он заботливый опекун? Кто его знает! Судя по всему, вариантов было бесконечное множество.
Собрав остатки воли в кулак, Люба подала кисть и еле сдержалась от вскрика – настолько мерзким был звук разрезаемой кожи. После пришла боль, острая, жгучая. И тут же на рану была наложена белоснежная ткань из того же якобы стерильного наборчика, запятнанная теперь алыми разводами. Ручная покраска во всех смыслах этого слова!
– Стоп! – рявкнул Корд, вынимая из кармана носовой платок. – Дублирующий образец, – и протянул платок Любе.
Та затравленно взглянула на оперативно залеченную рану, уже чистый скальпель (быстро работает товарищ заговорщик!) и от мысли о новом кровопускании красиво упала в обморок. Даже притворяться не пришлось – ей действительно стало дурно.
– Так даже лучше, – ничуть не смутившись, Ворон подхватил сомлевшее тело и потянулся к поясу за кинжалом.
– Не сметь! – Брэг, поставив шкатулку на пол, схватил Любаню, пардон, Грэзиэну, за многострадальную руку и дернул на себя. Крепко удерживаемая за талию, она согнулась пополам и стала похожа на тряпичную куклу, которую яростно делили дети. Никто не хотел уступать, игра в перетягивание затянулась.
– Успокойтесь! – громыхнул Москополикус. – Ведете себя как безусые юнцы! Отпустите девушку и продолжим.
Пристроив болезную в одно из свободных кресел, Корд принялся яростно доказывать необходимость контрольного забора материала во избежание подлога. Брэг не уступал ни на йоту, апеллируя к чувствительности женской натуры и обязанностям опекуна, пусть и неофициального.
– Что-то раньше ты не отличался особой щепетильностью в таких вещах, – с сомнением хмыкнул Герардус, – резал подопытных и не морщился.
– Так те не были королевских кровей.
Сомнительный аргумент, но какой есть. Не говорить же о симпатии – этому и вовсе никто не поверит, еще и боком может выйти.
– Допустим, – сбавил тон Ворон. – Но сейчас она без сознания. Быстро надрежем и залечим, она даже знать об этом не будет.
– В этом нет необходимости, – раздался голос откуда-то справа. – Можно обойтись волосом.
Один из Комитета магии подошел к спорщикам и аккуратно снял с плеча обморочной девицы светлый волос.
– Что-то он коротковат, – с сомнением прищурился главмаг. – Да и эталона по нему нет.
– Обижаете, молодой человек, – гордо распрямил плечи один из Независимой Семерки, – я взял все образцы. Как вы сами выразились – для чистоты эксперимента.
– Ладно, – хмуро бросил Корд и шагнул к столу. Девушка его больше не интересовала, только результаты.
Увлеченные процессом генетического анализа, маги и думать забыли о подопытной, и лишь старый король алчно взирал на полупрозрачную кожу, на аппетитную округлость груди, выглянувшей чуть больше положенного из-за неудобной позы, на жемчужный шелк волос и страшно завидовал сыну. В какой-то миг он захотел, чтобы эта девица действительно оказалась самозванкой, тогда он смог бы натешиться с ней всласть, прежде чем отправить на плаху. Или не отправить – смотря как стараться будет. Не выдержав, он пересел на соседнее кресло рядом с Любой и провел пальцем по длинной нежной шее. Вена еле пульсировала, свидетельствуя о глубоком сне. Тогда он решился продолжить волнующее исследование, пока есть такая возможность.
Естественно, монаршее внимание не укрылось ни от первого герцога, ни от второго. Опекун даже довольно хмыкнул, мысленно прикидывая варианты открывшихся перспектив. В принципе, короля он устранять не собирался, дожидаясь его естественной кончины, только лишить законного наследника, но раз карты ложатся таким любопытным способом, почему бы не ускорить события? Ворон лишь хмурил брови и поджимал и без того тонкие губы. Украдкой даже кулак показал, а в ответ получил такой взгляд, от которого простые смертные готовы были сами во всем покаяться, даже в том, чего не совершали. Главмаг же нахмурился еще больше и слегка охладил пыл короля магическим способом. Не сказать, чтобы Базальд был в восторге, но гневаться не спешил.
Наконец результаты были готовы, показав восьмидесятипятипроцентное совпадение по крови и стопроцентное – по волосу. Эмоции по этому поводу зашкаливали, никто не остался равнодушен. Под сей массовый галдеж Любовь и очнулась. Никто не обращал на нее внимания, присутствующие жарко спорили по поводу реагентов и катализаторов. Король уже отсел от нее подальше.
– Не может такого быть, что в крови меньший процент, чем в волосе! Надо кости проверить – так вернее всего! – горячился Корд. – У вас ведь есть образец? – это Москополикусу.
– И что вы предлагаете – сломать палец? – холодно резонировал Брэг. – Или сразу сделать лоботомию?
– Ничего удивительного, – ответствовал Герардус. – Образец крови взят у отца, поэтому возможно подобное расхождение. Жаль, от матери образцов не осталось – ее сожгли повстанцы заживо. А вот волос когда-то принадлежал самой пропавшей принцессе.
Мучительный стон заставил всех обернуться. Вообще, Люба не была кисейной барышней: никогда раньше не падала в обморок, стоически переносила удары судьбы и порой казалась себе этаким Шварценеггером, особенно когда дело касалось какой-либо угрозы ее дочери. Но сейчас, представив себе предмет спора, она поняла, что вовсе не железная, и тем более не Арни. Хищные взгляды патологоанатомов-любителей еще сильнее нагнетали ситуацию. Она подскочила, запуталась в бесчисленных юбках, упала, оцарапав ладошки, правда не до крови, о чем несомненно пожалел Ворон, подняла блестящие от ярости и непролитых слез глаза и зарычала. Высоко, но угрожающе, даже оскалилась.
– Ну-ну, успокойся, дорогая, – протиснулся к Любе седовласый маг, всем своим видом демонстрируя благородную тревогу. – Никто тебя не тронет.
Естественно, она не обратила ни малейшего внимания ни на слова, ни на интонацию, ибо прекрасно знала, что это игра на публику. Еще неизвестно, что похититель с нею сделает после проверки.
– Какая любопытная реакция. – Приглашенный маг присел на корточки, а после и вовсе встал на четвереньки, чтобы заглянуть Любе в глаза. – Тебе нечего бояться, больше тебя никто не тронет.
Наивный! Не тронут ее разве что в гробу, хотя с этими колдунами ни в чем нельзя быть уверенной. Люба истерически рассмеялась. Резко, отчаянно, надрывно, выплескивая наружу весь свой страх и нервозность.
У герцога Брионского так и чесались руки влепить ей оздоровительную пощечину, у герцога Дагонского – тоже. Остальным было в разной степени любопытно. Хотя Ворон был рад, что увидел подобную реакцию. Он и без того знал, что верить старому пройдохе Брэгу – все равно что принять кобру за безобидного ужа, но одно дело – подозревать, а другое – видеть собственными глазами.
Положение спас один из тех магов, что изначально отнесся к Любе с некоторой долей сочувствия. Он с тем же сострадательным взглядом протянул ей бокал с водой и поддержал, когда тот чуть не выпал из трясущихся рук. Через пять минут Люба глубоко спала, тяжело привалившись к коварной руке помощи. Брэгдан, с одной стороны, ужасно злой из-за финальной части спектакля, с другой – довольный результатом, подхватил ее на руки и унес в карету.
Очнулась Любовь утром, бодрая, впервые нормально выспавшись в этом мире. Череп не приходил, другие сны – тоже. То ли пожалел бедняжку, то ли просто отстал от нее насовсем или хотя бы на время, а может, дело было в сонном зелье, подлитом сострадавшим магом. Не важно, главное – она полна сил и почти не боится своего нанимателя.
Люба лежала в кровати и никак не могла понять, что изменилось. Наконец до нее дошло, что со стены за ней наблюдает херувим-переросток, приукрашенный художником далеко не в лучшую для мужчины сторону. Губы чересчур яркие, глаза подкрашены, локоны художественно завиты. Была бы борода – вылитая Кончита Вурст в блондинистом варианте. В том смысле, что на мужика похож лишь наличием кадыка.
Любе стало немного обидно за принца. Да, он не отличался особой мужественностью и сильным характером, но и не был столь карикатурен, как его изображали. Скорее Миральда можно было назвать мечтательным поэтом, музыкантом, художником (нужное подчеркнуть), но никак не рожденным под голубой луной. Впрочем, до роли сильного государя он в любом ракурсе недотягивал.
– Ждара! – позвала Люба компаньонку.
Та как будто ждала за дверью, мигом появилась пред небесными очами.
– Привет, засоня. – Магиня присела на краешек кровати и взяла ее за руку. – Давай посмотрю.
Сканирование заняло около десяти минут, спустя которые компаньонка удовлетворенно кивнула.
– Жить буду? – иронично поинтересовалась пленница.
– А куда ты денешься? – в том же тоне ответила шатенка. – Тебе даже пошло на пользу вынужденное снотворное, причем во всех смыслах. Во-первых, восстановилась, во-вторых, избежала вчерашнего концерта.
– Что, сильно свирепствовал? – Люба зябко подтянула одеяло.
– Не сказать чтобы очень, но, возможно, лишь из-за того, что все в итоге закончилось как надо ему. Хотя я слышала, пара служанок слегла после близкого общения с ним.
– Вот гад! – Люба забыла, что боится, и воинственно подскочила. – Все они… – Дыхание сбилось от неприятных воспоминаний. Сглотнув, она продолжила: – Ты бы видела, как Ворон пытался добраться до моей крови!
– Я в курсе. – Магиня убрала руку и строго посмотрела на подопечную. – И ты все правильно сделала, когда упала в обморок. Только скажи: для чего ты решила поиграть под конец в собачку?
– Посмотрела бы я на тебя, когда кто-нибудь жаждет твоих костей для достоверности анализа! Ему, видите ли, крови с волосом мало показалось! Кстати, об этом…
– Тише, – перебила компаньонка. – Горничная пришла и греет уши за дверью. Позови ее и отправь за завтраком.
Люба только набрала в легкие воздуха, как ее рот запечатали ладошкой.
– Колокольчиком, – сквозь зубы прошипела компаньонка. – Ты ведь не знаешь, где она.
Матюгнувшись про себя, попаданка дернула за сонетку, мелодичный перезвон донесся из соседней комнатки.
– Госпожа, – влетела в комнату якобы запыхавшаяся Розетта. – Наконец-то вы проснулись!
– Да, – томно выдала Люба, слегка переигрывая. – Принеси мне завтрак.
– Слушаюсь! – Служанка неохотно удалилась, постояла немного около двери, ничего не услышала и пошла на кухню.
– То, что в платке, которым промокнули твою рану, содержалась обесцвеченная кровь покойного короля Меравии, ты, думаю, и без меня понимаешь. Разумеется, твоей крови было куда меньше, чем бесцветного исходника, отсюда и совпадение в восемьдесят пять процентов, – дождавшись ухода любопытной прислуги, вновь заговорила Ждара. – А волос принцессы, кстати очень похожий на твой, был запасным вариантом. На случай особой подозрительности.
– Вот это ловкость рук! – вспомнила Любаня толчею магов. – И когда только успел? И вообще, откуда у него столько образцов?
– Ты ведь понимаешь, что за этим заговором стоит немало людей, в том числе в Комитете магии. Многие мечтают о смене власти.
– То есть, если я проколюсь, желающих отыграться будет куда больше, чем один Брэгдан? – Люба не стала уточнять, что политика ее волнует меньше всего.
– Умная девочка, – похлопала по плечу чародейка. – Но ты не бойся, никто от тебя больших достижений и не ждет. Ты, главное, держись. В крайнем случае я дам тебе яду, чтоб не мучилась.
Несмотря на жестокость последних слов, иномирянка понимала, что это действительно не самый худший вариант при плохом исходе. Но, черт возьми, как же хочется жить! Вернуться к маме и дочке, послать всех мужиков полем, лесом и прочей пересеченной местностью и просто жить!
Как ни странно, но репрессий со стороны седовласого не последовало. Он даже не соизволил проведать подопечную и осведомиться о ее самочувствии, ограничившись письмом с инструкцией по поводу следующего выхода в свет.
Трехдневная пауза, данная новоявленной принцессе, чтобы перевести дух, закончилась быстрее, чем ей того хотелось. Настала череда светских визитов, начиная с завтраков (ага, в одиннадцать часов дня!), пикников и прочей великосветской и несомненно высококультурной объедаловки и заканчивая вечерними балами у именитых семейств. Сезон охоты открылся! Трепещите, женишки, вы обмерены, обсчитаны и оценены. В этой битве вам не видать пощады. Только свадьба, только хардкор!
Естественно, количество приглашений было несоизмеримо со свободным временем. Как же, такой лакомый кусок, такой прекрасный объект для сплетен – чудом уцелевшая принцесса. Ну и что, что из соседнего королевства, у самих-то неженатый принц имеется, вроде как даже ее жених, хотя вопрос спорный, все-таки восемь лет скитаний, вдруг они отразились на принцессе не лучшим образом?
В общем, все стремились совместить приятное с полезным: поглазеть на страдалицу, узнать интимные подробности из первых уст и заручиться благосклонностью будущей королевы. В крайнем случае, если все выйдет иначе, можно потом с упоением вещать, будто с первого мгновения разглядели гнильцу в порочной претендентке.
Брэгдан, тщательно проанализировав приглашения, составил список выездов. В первую очередь шли семьи вельмож, обласканных монаршим вниманием, ни о каких «обделенных», тем более оппозиционерах не шло и речи. С последними происходили лишь тайные встречи, на которых Любовь, разумеется, не присутствовала.
Самым сложным было завести знакомство с приближенными к королевской семье аристократами, с теми, кто не выказывал желания приглашать к себе новоявленную принцессу. Для того чтобы заручиться их поддержкой, старый маг придумывал целые комбинации. Приходилось узнавать связи и разыгрывать тактические спектакли. Например, с нужными людьми Люба могла «случайно» пересечься у модистки. А однажды, «заблудившись» на пикнике, вышла к «неизвестному» забору и попросила садовника о помощи. Тот, в свою очередь, испросил высочайшего позволения у прогуливающейся невдалеке двоюродной тетки его высочества. В результате открылась запертая для большинства калитка, а нежданной гостье был предложен чай.
– Деточка, – проникшись пусть не глубокой, но достаточной для выдачи советов симпатией, леди Друзэлла снисходительно смотрела на принцессу, – впредь не вздумай никуда ходить без своей компаньонки. Мало ли кто мог тебе встретиться.
– Хорошо, – смиренно потупила глазки Грэзи, тактично умолчав, что вышеупомянутая преданно караулит ее за ближайшими от калитки кустами.
– И вообще, сменить бы тебе опекуна, – леди Друзэлла задумчиво теребила перстни на иссохшей руке, – и место жительства. Грэндж, конечно, неплохой район, но Шариган куда престижнее.
– Простите, – Люба как могла лавировала между необходимостью подружиться и строгими рамками инструкций, – но с моей стороны было бы черной неблагодарностью сделать нечто подобное. К тому же лорд обеспечивает мою защиту и оплачивает все расходы.
– Старый лис явно что-то задумал. – Сама леди выглядела куда старше обсуждаемого. – Так где, говоришь, он тебя нашел?
– Его управляющий пригласил меня в замок для обсуждения будущего ковра. – Люба якобы стыдливо спрятала натруженные руки.
– Ну-ну, деточка, – проворковала женщина, отметив и мимику, и жест. – Можно считать это рукоделием. В конце концов, сама королева не гнушалась работы в саду, чем ты хуже? – От острого взгляда леди не укрылся облегченный вздох, говоривший о непосредственности юной особы, что, безусловно, подкупало. – Приходи ко мне через три дня, вот моя карточка, я что-нибудь придумаю.
Главный маг его королевского величества Кордаван Дагонский сидел за столом, заваленным кипой бумаг, и третий час выслушивал доклады разведчиков. Перед ним лежало личное дело некоей Грэзиэны Дарийской, взбаламутившей высший свет Кординии в целом и магическое сообщество в частности. Черно-белый портрет несносной девицы не передавал и десятой доли ее индивидуальности. Что толку от тщательной прорисовки разреза глаз, если нет цвета, на который обращаешь внимание в первую очередь? Или волосы, жемчужные переливы которых не оставляют равнодушным. Вон, даже короля проняло, а он ходок бывалый, до сих пор держит пять любовниц, причем всем оказывает полноценное внимание.
– Повесила портрет его высочества напротив кровати и безмерно скучает, – продолжала доклад полная женщина, проработавшая от горничной до кухарки практически в половине домов высшего света. – И вообще неплохая девушка, простая, не высокомерная, только замученная.
– Кем? – зацепился за интересную информацию маг.
– Вами. – Смешинка мелькнула во взгляде и пропала, оставив место почтительности. Но это не значит, что ушла насовсем, просто затаилась.
– Ну да, ну да, – ехидно пробормотал брюнет, зная не понаслышке, как может мотать нервы бывший однокурсник и сосед по общежитию. А уж как тот «любит» женщин… этого он никогда не понимал, даже когда приятельствовал с Брэгом. Как говорится, не веришь им – не связывайся! Другое дело – сам Корд. Только по работе – проследить, обслужить, удовлетворить.
– Три дня после ваших опытов отлеживалась! Горничная говорит, что даже ела в постели.
– Надо же, какая неженка. Такие долго не живут, – едко усмехнулся Корд, – их съедают с потрохами.
– Тоже верно, – кивнула умудренная опытом женщина и подала подробный список выездов наблюдаемой.
– Свободна.
Судя по перечню мероприятий, которые принцесса умудрилась посетить за какие-то две недели, девчонка оказалась двужильной. И отличилась в исключительно политкорректных знакомствах, ни одного промаха, что весьма удивительно для новенькой в высшем свете. А если учитывать приятельский круг Брэгдана, проигнорированный его подопечной, вырисовывается прелюбопытнейшая картина.
«Кстати, о художествах. – Главный маг бросил взгляд на миниатюру и скривился. – Надо будет сменить портретиста».
Осторожный стук в дверь прервал его размышления.
– Входите.
– Разрешите отчитаться, – зашел старший отдела внутренней разведки.
– Присаживайся. – Он захлопнул папку и откинулся на спинку стула.
– Меравийские шпионы активизировались. Интересуются спасшейся принцессой.
– И почему я не удивлен? – хмыкнул Корд.
– Назначено вознаграждение за поимку: сто тысяч за живую, пятьдесят – за мертвую.
– Вот и посмотрим, чего сейчас стоит кое-кто, возомнивший себя великим магом, – азартно потер руки Корд. – А ты надели соглядатаев дополнительными полномочиями: в случае нападения на объект – по возможности отбить. Только без лишнего геройства, не хочу терять людей из-за какой-то пигалицы, будь она хоть трижды принцессой.
И он вновь открыл папку с досье, нервно вглядываясь в лицо на портрете.
«А может, ну ее, пусть ликвидируют? – хмыкнул главный маг. – Свалилась тут, как снег на голову, все планы путает!»
Узнав о том, что Люба умудрилась наладить контакт с самой Друзэллой Гарложской, Брэгдан впервые нормально улыбнулся. Пусть это было больше похоже на нервное растягивание губ, но прогресс налицо, точнее, на лице.
– Заслужила. – Он протянул ей небольшой конверт из плотной коричневой бумаги.
– Что это? – Люба не решалась вскрыть подарок, чувствуя подвох.
– Мотиватор.
Она раскрыла подозрительный дар и чуть слышно охнула. Внутри лежала фотокарточка ее дочурки. Снимок был сделан пару лет назад, вот только распечатать его у Любы все никак не хватало времени. Сделала она это буквально перед тем, как попасть в переделку. Ясные глаза, румяные щечки и пушистые снежинки на длинных ресничках. Сердце защемило от жуткой тоски, пленница затравленно взглянула на седовласого мучителя.
Конец ознакомительного фрагмента.