Trinux Samo[1]
– Ну что, готова?
Элайза кивнула, чувствуя, как тело пробирает дрожь – не то от страха, не то от сырости ночного леса.
– Ну же, бодрее! – Джек подошел и приобнял ее за плечи, слегка встряхивая, – замерзла? Руки как ледышки. Становись к костру ближе.
Элайза осторожно переступила ногами в новеньких остроносых сапожках на шпильке. Не самая подходящая обувь для прогулок по осеннему лесу, зато красивая. Элайзе до ужаса нравилось, как она выглядит в этих сапожках, и как они удачно подходят к ее коротенькому полупальто, как соблазнительно подчеркивают упругие, без капли жира, икры. И, судя по выражению лица Джека, ему это тоже нравилось.
– Постой, погрейся, – Джек подкинул в огонь охапку хвороста – влажные ветки тут же затрещали, дымясь, – я пока все подготовлю.
Присев на поваленное бревно, предусмотрительно подтащенное Джеком к костру (все-таки сапожки не такие удобные, как их хвалили в салоне), Элайза наблюдала за долговязой фигурой бойфренда. Он ухитрялся быть сразу в нескольких местах – доставал из рюкзака объемистую тыкву, расчищал площадку от палой листвы, бегал за хворостом и подсовывал Элайзе под попку теплое покрывало. Откуда-то на бревне появились две невесомые стеклянные «бургундии», отсвечивающие алым в отблесках костра, и термос с глинтвейном.
– Не лопнут? – с сомнением произнесла Элайза, глядя на хрупкие бокалы.
Конец ознакомительного фрагмента.