20
Она не спала.
Я долго рассказывала ей, что так же, как и дома, я ничего не успеваю, что у меня нет времени побыть наедине с собой. Что драгоценное время одиночества, как и дома, поглощает бытовуха. Приготовление пищи, мытьё посуды, стирка, поливка и прополка огорода, приём клиентов, визиты, подобно сегодняшним. А по ночам еще эта безмолвная и плачущая Японка…
– Молчит и плачет, Ксения Григорьевна, молчит и плачет…
Я улыбнулась, приглашая и её улыбнуться над абсурдностью ситуации странного сна, но Ксения Григорьевна заговорила со мной без улыбки:
– Ты – следователь, Лукерьша, – так она меня звала. – Ну и расследуй, кто она такая, что привело её к тебе, почему она плачет.
– Так она же Японка, а я – славянка! На каком языке с ней разговаривать? – я упорно пыталась свести разговор на шутку, а моя собеседница упорно не хотела поддерживать шутливый тон.
– В снах все друг друга понимают. Ты, главное, заговори с ней.
Я обещала. На этом мы распрощались. Я пошла споласкивать ноги и стелить постель.