13
О своём бесстрашии я упомянула не для того, чтоб похвастаться.
Не зря серьёзный представитель преступного мира зябко передернул плечами, вспоминая свой визит в эту деревню. Обстановка в этой деревне была действительно странная.
Выходишь за ограду и погружаешься в какую-то морось. Как бы это объяснить по-русски…
Однажды мы с мужем ездили к его родственникам в Орловскую область. По дороге заезжали к его деловым партнерам по производству железок для сельскохозяйственной техники.
Так получилось, что одно из предприятий, изготавливающее эти железки, было в паре десятков километров от всемирно известной православной обители – монастырского комплекса. Уладив дела, мы заехали в монастырь, устроились в гостинице для паломников, утром позавтракали в трапезной, немного постояли на службе и решили ехать дальше.
Но муж почему-то не поехал вслед за паломническими «Икарусами», а решил сократить дорогу с помощью взятого с собой дорожного атласа.
Уже через десять минут следования мы поняли, что заблудились. И попали куда-то не туда. Конец апреля, только что была температура под тридцать, я даже ветровку сняла. А здесь, где мы ехали, вдруг стало холодно, и в лесу на обочинах дороги показался грязный снег.
Когда стали показываться деревни, было такое ощущение, что мы попали в середину тридцатых годов прошлого века. Такие же домики, так же одеты люди, машин не стало вокруг…
У меня вдруг заныла голова в правом виске. И было еще одно ощущение, что все какие-то сонные. Медленные и сонные люди без выражений лица, сонные дворняги, не слышно птиц, которые в конце апреля особенно радуются весне.
Повинуясь интуиции, я попросила мужа остановиться и спросить у первого встречного, правильно ли мы едем. К удивлению мужа, пожилой мужчина сказал ему, что указанного в атласе населенного пункта, после которого следует выезд на федеральную трассу, поблизости нет. И как выехать на федеральную трассу, он не знает. Мы ехали дальше, наконец попалась заправка. Я знала, что на заправке всегда точно знают, что и где расположено. Но и заправщик сказал, что ни одного из указанных в атласе населенных пунктов здесь нет. И повторил, что не знает, как можно выехать к федеральной трассе.
У меня было впечатление абсолютной нереальности происходящего. Так не бывает, так просто не бывает. И опять сработала интуиция, подсказавшая, что нужно искать дальнобойщика, чтобы выбраться из этого морока. Я взмолилась, чтобы нам попалась хоть какая-нибудь иногородняя машина. И небеса услышали мою молитву. На дороге остановилась фура с самарскими номерами, из кабины вышел мужчина лет тридцати и открыл капот.
Муж подошел к нему и спросил, как отсюда выехать, и что здесь вообще происходит. Мужчина рассмеялся и ответил, что мы заехали в зону «закрытых городков», ранее называемых «почтовыми ящиками», названия придорожных пунктов в этой зоне не совпадают с названиями в географических атласах, а жители строго проинструктированы никому никаких справок не давать. Объяснил мужу, как отсюда выехать. У моего мужа хорошая пространственная ориентация, объяснения он воспринимает легко.
Через двадцать-двадцать пять минут мы выехали из этой зоны на федеральную трассу. Снег на обочинах дороги исчез, послышалось пение птиц, люди во встречающихся деревнях были обычными живыми людьми. Перестала болеть голова. Но остался вопрос, где же мы были?
И вот теперь, в этой деревеньке с названием Болдырево меня охватило уже знакомое впечатление тягучего морока. Какой-то пелены на глазах и в мозгах. В этой пелене я забывала, что я – жена и мачеха, что я – следователь, что мне сорок два года, что меня зовут Лукерья Михайловна.
Интуиция подсказала мне держаться за что-нибудь крепкое, и ничего более крепкого, чем образ Ксении Григорьевны, у меня в мыслях не нашлось.