Участковый покинул высокие служебные стены с чувством облегчения. Не по поводу его фольклорных изысканий вызывал начкадр, и не по жалобе трудящихся, а также нетрудящихся членов паствы, доверенной его присмотру и попечению, а по рабочему моменту. Азамат направился к себе в опорный пункт.
Держа данное Игорю Романцову обещание, он решил сегодня же сходить на Заречную. В той стороне у него было два адреса с подучетными судимыми. Как было сказано в одном рапорте из его коллекции, «ДОСЛОВНО-УСРОЧНО освободившимися». Их давно уже требовалось посетить с проверкой, а тут оказия – в послеобеденное время можно было и выкроить часик. Так сказать, полезное с приятным…
Салимгареев был уроженцем здешних мест, многих хорошо знал, с некоторыми вместе рос. Это обстоятельство, с одной стороны, во многом помогало ему в его хлопотной службе, но с другой – частенько осложняло ее.
Едва повернув за угол с Кавказской на Заречную, увидел сидящего на лавочке перед своим домом деда Федора Любимова. Если в какой-то из прошлых своих жизней довелось Федору родиться индейцем, соплеменники наверняка нарекли его – Недремлющее Око.
Направляясь к деду, Салимгареев был абсолютно уверен: если око Федора Игнатьевича Любимова полгода назад зафиксировало какое-либо событие, здравый ум и твердая память его сохранили.
– День добрый, Федор Игнатьевич! – поздоровался участковый. – Как здоровье?
– Не дождетесь! – традиционно ответствовал дед.
Октябрь в Поволжье, по обычаю, был великолепен и не наводил на ранимые души местных романтиков и лириков тоски по поводу осеннего увядания и конечности земного. Напротив, обилием солнца и буйством золотых красок как бы намекал на то, что еще не вечер, и вообще, жизнь невыносимо прекрасна!
По случаю теплого денька Федор Игнатьевич был одет легко и весьма живописно: камуфляжные штаны с застарелыми бурыми пятнами на коленях (видать, в огороде возился, грядки от ботвы зачищал), белая футболка с синей надписью на груди «Единая Россия» и ярко-оранжевая бейсболка, над козырьком которой красовались горделивые латинские буквы «Ferrari».
– Дед, да ты никак политические симпатии поменял? – заинтересовался участковый, кивая на надпись на тощей груди.
– Не дождетесь! – снова заявил дед. И прокомментировал:
– Зинушка с «КПРФ» в стирку кинула, а эту внук подогнал.
– Что сделал?! – поразился Азамат, в силу специфики своей профессии знакомый как с молодежным сленгом, так и с более литературным лексиконом старожилов.
– Ну, подарил! – просветил темного мента Федор Игнатьевич. – Им на субботнике раздавали, они в этих майках деревья белили. А дочь еще и с «ЛДПР» подкинула. А на ту пятницу депутат с района обещал собрание по вопросу пенсионной реформы. Если привезет свои, желтые, «Справедливые», то будет у меня полный парламентский комплект!
– Я всегда говорил, что ты, Игнатьич, политически грамотный дед! – веселился Азамат. – «Феррари», надеюсь, не в автосалоне отбил у капиталистов?
– Так ралли через Астрахань проезжало, дочь снимала для газеты, они там всем раздавали. Взяла как сувенир.
– И штаны с ралли?
– Штаны с зятя, раскабанел маленько.
– Ну ты и халявщик, Федор Игнатьевич! – восхитился участковый. – С миру по нитке – и в магазин за одежкой ходить не надо!
– А чего ж мне им не быть? – резонно возразил дед. – Чего добру пропадать? Ты вот взял бы да и подкинул гимнастерку старую или шинельку списанную, во двор выходить.
– Тебе подкинь – наденешь и всем объявишь, что ты мой внештатный сотрудник, – возразил участковый, знавший репутацию своего собеседника у аборигенов этих мест.
– Так ты ж ко мне подошел не как просто к деду Феде, а как, типа, к внештатному сотруднику? – ухмыльнулся дед.
Азамат расхохотался.
– Ну, в общем, в корень зришь. Помощь мне твоя нужна.
– Ну, так и начинай с этого.
Выслушав, Федор Игнатьевич подумал…
– Я тебе, конечно, расскажу что знаю, да знаю-то я немного. Нас с Григорьевной не было дома тогда, что от людей слышали – могу сказать. Уехал Сергей в конце апреля, после майских праздников ему на работу выходить надо было, а он мужик обстоятельный. Он все просчитывал, мало ли что в дороге может случиться. Рыбы насолил, навялил, как всегда. А вот попрощаться с мужиками, отвальную устроить, как обычно бывает – не вышел. И это народу странным показалось. И ключи Кольке от дома и калитки не принес, хотя вещей не оставил и рыбу забрал.
Азамат привычно успевал делать пометки в блокноте, чтобы потом в рутине и суете не забыть никаких важных мелочей. Дед продолжал:
– Вот куда он перед отъездом мог пойти? Ты к Черновым сходи, Колька – сосед Сергея и друг, это он и жене его написал, чтоб на розыск подавала.
– А что ж он так долго тянул, через полгода только написал жене?
– Ну, надеялся, видать, что как-то все образуется, выяснится. Да и с женой они уже разбежались и развестись успели, кому писать?
Скрипнула калитка и появилась Зинушка – Зинаида Григорьевна.
– А вот и дражайшая половина, – с иронией представил Игнатьевич. И обратился к ней:
– Ну, а ты по этому поводу что скажешь?
И объяснил участковому:
– Под калиткой стояла, слушала – любимое дело. Ей бы с индейцами жить – звали бы ее Большое Ухо.
Азамат закашлялся – мысли он, что ли, читает?!!
– А я скажу, – не смутилась дражайшая половина, – что еще тебе, Азаматик, надо с Ивановной потолковать, с Катькой Мокровой. Это она у нас и Большое Ухо, и Зоркий Глаз.
«Стереотип мышления, однако», – сформулировал участковый, знакомый по институтскому курсу с основами психологии.
– Они с Татьяной Черновой – матерью Кольки, закадычными подругами были. У баб свои секреты, может, какой-нибудь секрет тебе и сгодится, – продолжила Григорьевна.
– Ну, так проще с самой Черновой поговорить!
– Это вряд ли… Рановато тебе за ней, да и в тех местах не тебе допросы устраивать, – эзоповским языком изъяснился дед Федор.
– Умерла, что ли?
– В том же мае и умерла, царство ей небесное, – подтвердила Григорьевна. – Тут на Николая все свалилось, беда одна не ходит.
– Бабские секреты… Бабские секреты с поисками пропавшего соседа мне вряд ли помогут. Если даже захочет она их раскрывать. Хотя… Если больше помочь некому… В каком доме она живет?
– В сорок четвертом. Или в Центре детского творчества ищи, она там работает и чаще, чем дома, обретается.
– Ну, спасибо вам, добрые люди! – сердечно поблагодарил участковый.
– Да особо-то и не за что, – кивнул Федор. – Дед-то как?
– Бегает…
– Привет передавай. Что-то давно не встречал.
– В село уехал, дочерей проведать. Спасибо, передам.
– А насчет шинельки покумекай, – подмигнул дед.
– Какой шинельки?! – вскинулась Зинушка. – Что опять затеял, старый черт?!
– Молчать! – призвал к порядку супруг. – Бабам слова не давали! – И, глядя вслед удалявшемуся участковому, поинтересовался:
– А с чего это ты его на Катьку навела?
– А пусть! – легко ответствовала супруга, махнув рукой. И вне всякой связи добавила:
– Она мне уже второй год голубой крокус только обещает…
Федор Игнатьевич изумленно покачал головой:
– Только обещает, говоришь? Ну-ну!