Соня
Сердце бешено заколотилось, когда у подъезда вдруг остановился их старенький жигуленок, такой родной и знакомый, весь забрызганный весенней грязью. Соня отскочила от окна, заметалась по комнате, что-то на себя надевая, одновременно причесываясь, пытаясь побороть волнение. Бросилась к двери, стояла, трясясь всем телом, будто решался вопрос ее жизни и смерти. Сильно вздрогнула от звонка, дрожащими руками потянула рычажок замка. И отступила в глубь коридора, встречая Мишель:
– А где отец? Я видела машину…
– Мам, он больше не придет. Сам сказал. Он действительно ушел, мам…
Соня задохнулась, схватилась за горло, ушла на кухню. Села за стол, широко открытыми глазами уставилась в никуда, тихо раскачиваясь всем корпусом, с силой прижимая локти к бокам. Раздевшись, Мишель вошла к ней на кухню, села напротив:
– Мамочка, ну не надо так, мы справимся…
– Кто справится и с чем справится? – вздрогнув, как от удара плетью, зло и капризно заговорила, почти закричала Соня. – Ты знаешь, сколько мне лет? Что у меня впереди? Старость, климакс, болезни! Вечный поиск работы ради копеечной зарплаты!
– Мамочка, ну ты же у нас умница, красавица, выглядишь очень молодо… У тебя еще все устроится!
– Ничего у меня уже не устроится, не говори глупости! Кино насмотрелась, что ли? Про слесаря Гошу из электрички? Или про новогоднего врача в образе счастья? Нет, дорогая, в жизни все по-другому устроено! И на мою голову из самолета прямо в квартиру не свалится добрый интеллектуал, под гитару поющий, неженатый, готовый влюбиться за одну новогоднюю ночь…
– Мам, ну не надо, прости меня, я говорю все не то, наверное. Но ведь ты же и с папой была одна, сама по себе, значит, не нужен он тебе. Ты же его не видела, не замечала… Что изменится-то в твоей жизни?
– Нет, ты совсем меня не слышишь, что ли? Чего ты всякие глупости несешь! У меня было все, понимаешь? У меня был статус замужней женщины, который меня спасал, давал защиту от хамов и возможность выбирать, ходить мне к этим хамам на работу каждый день или быть свободной от них! Я сейчас я кто? Да никто!
– Ara, a отец, значит, и был предназначен только для того, чтобы давать тебе этот статус!
Соня и Мишель, одновременно вздрогнув от неожиданности, повернули головы. В дверях кухни стояла Сашка, розовая после душа, с тюрбаном полотенца на голове, в коротком халатике, открывающем для обозрения идеально круглые коленки.
– Мам, ты хоть помнишь, как наш папа выглядит? У него ведь даже места своего здесь не было! Когда приходил, и куртку, и брюки, и рубашку снимал в коридоре! Ты понимаешь, что у тебя мужа-то и не было никогда? А если тебе статус нужен, так не ставь штамп в паспорте о разводе!
– Сашенька, ты меня не понимаешь…
– Ой, да все я понимаю! Заладила – понимаешь, не понимаешь… Тысячи женщин живут без мужей, и ничего, не умерли, работают, по-своему счастливы… Я вот, например, замуж не хочу вообще выходить. Сама себе на жизнь заработаю столько, сколько мне надо. И мне никто не нужен. И из-за статуса никогда страдать не буду.
– Ну, пока ты еще начнешь зарабатывать по своим потребностям, много времени пройдет, – жестко сказала Соня.
– Да нет, мам, не так уж и много… Не хотела говорить пока, да ладно. В общем, меня взяли на работу в ночной клуб стриптизершей. Через два месяца получу аттестат, схожу на выпускной – и за работу!
– Сашка! – в унисон ахнули Соня и Мишель, одинаково прижав к ладоням щеки.
– Стоп, девочки! Стоп! Не надо комментариев! Я и без них понимаю, что вы против. Конечно же против! И даже очень сильно, и даже категорически против. Договоримся так: я ставлю вас перед фактом, а все остальное – без меня!
Сашка грациозно развернулась, подхватив развязавшееся полотенце, и исчезла, оставив мать и сестру в состоянии молчаливого шока.
– Миш… Ты что-нибудь поняла? – спросила Соня, с трудом разлепив онемевшие губы. – Что она сейчас имела в виду? Какой ночной клуб? Какой стриптиз? Нет, что-то я совсем ничего не соображаю… Наверное, это шутка такая. Прикол, да? Тоже, нашла время шутить… Ой, голова кружится, плохо мне что-то, Мишка…
Соня кое-как добралась до дивана, легла, не раздеваясь, укрылась с головой, затихла. Противная тошнота подступила к горлу, даже плакать не было сил.
Пусть все проваливается, пусть все уходят в любовь, в стриптиз, куда угодно, она больше не встанет с этого дивана, пусть делают что хотят…