Глава 3. Место для загара
Не доверяю лысым. Рационально объяснить не могу, но не доверяю. Увидев этого водителя, интуитивно поняла: жди неприятностей. Возможно, столкнемся с бензовозом. Или опять в салоне будет пекло.
Пекла, впрочем, не было, печка здесь не работала. И это сразу ввергло меня в пессимизм. Ведь если не по малому, то по большому.
– Как там твоя интуиция? – шепнула я Олегу. – Что подсказывает?
– Она пирожок просит, – буркнул племянничек. – С яблоками.
– Мучное детям вредно, – ответствовала я, но пирожком оделила. Не зря же покупали перед выездом. Раз уж не получится нормально поужинать… Из Мышкина мы выехали в пять, в Москву доползем как минимум к девяти.
Автобус был заполнен не более чем наполовину. Поздний рейс, воскресенье. И водитель лысый. А главное, никому же не признаешься в своих страхах.
Олег уткнулся в желто-зеленое чтиво, я совсем уж было собралась высказаться о вреде для глаз, но у меня у самой лежал на коленях томик японской поэзии, и замечание оказалось бы дешевым фарисейством. Пришлось углубиться в хокку.
Очень, кстати, под настроение. Лето начинается, цветение трав, голубизна небес – но почему-то приходит на ум печальное. Увядание растворено в кипении жизни. Смерть стоит за плечом – как правило, за левым. И предлагает лимон без сахара.
Вот так же было и в позапрошлом году, в гостях у Юриста. Вернее, тогда я называла его Дмитрием Евгеньевичем и ни про какую Сеть еще не знала ни сном, ни духом. Познакомила нас Галка, моя институтская подруга и по совместительству сестра этого самого Дмитрия Евгеньевича, кандидата юридических наук.
Мы пили чай, вели беседы, и дух витал на должной высоте. Но временами, увлекшись ломтиками лимона, я ловила на себе заинтересованный взгляд хозяина дома.
Дело в том, что я обожаю лимон. Могу есть его без сахара, и если уж кладу в чай, то, выдавив сок, непременно жую измочаленный ломтик.
…Потом оказалось, это свойственно всем нам, способным подключаться к Сети. Разумеется, подходит отнюдь не каждый лимоноежка, но обратного пока не случалось. И потому это первый тест. Любишь лимон – возможен дальнейший разговор. Нет – расстанемся друзьями.
Почему так – науке неизвестно. Босс, кстати, и не претендовал на научность. Пока всё, что у нас есть – это отрывочное, эмпирическое знание. Михалыч, бесспорно, сделал великое открытие, но не только мир до него не дорос – не дорос, по его же словам, и сам Михалыч. Талантливый самородок, самоучка без диплома.
Паранормальные способности, как он говорил, были у него с детства. Снять зубную боль, взглядом обратить в бегство великовозрастного хулигана, отыскать потерявшееся кольцо. Не так уж это и много, до настоящей магии не дотягивает. Хотя я и не верю в настоящую.
Открытие свое сделал он пять лет назад, в лучших традициях – решение пришло к нему во сне. К его чести, Михалыч не стал подводить метафизическую базу, не обернул конфетку в фантик оккультизма. Но поскольку совсем без терминологии никак, то воспользовался компьютерным жаргоном. Поскольку подрабатывал в какой-то конторе инженером по обслуживанию оргтехники.
Поэтому наше объединение называется Сетью, тот навык, что каждый из нас выкладывает в общее пользование – ресурсом, та необъяснимая связь, благодаря которой мы способны переливать в себя чужие способности – каналом…
Автобус дернуло, точно зуб щипцами дантиста, мотор оглушительно взревел – и заглох. Ну вот, приехали. Подозревала же лысого!
Пассажиры зажужжали, кто-то сунулся к водителю за объяснениями. Тот, однако, не снизошел до разговоров, выскочил из кабины и, откинув какую-то крышку спереди, принялся копаться во внутренностях железного зверя.
Оставалось надеяться, что свое дело он все-таки знает. Я вернулась к стихам безвестного японца, жившего еще до исторического материализма. Наблюдательный был мужик, это точно. Вот, к примеру:
Бабочка летит
Ввысь, к полдневному солнцу.
Путь ее долог.
Ну прямо про наш автобус! Доберемся ли сегодня до Москвы?
Оторвавшись от синего томика, я обнаружила, что салон опустел. Пассажиры толпятся снаружи, пользуются случаем вдохнуть свежего воздуха, заодно и дать водителю советы.
Пришлось и мне вылезти из распахнутой двери, ступить на горячий, потрескавшийся асфальт. Пахло лесом и раздражением.
Олег, разумеется, вертелся возле потного и злого водителя. Наверняка все случившееся казалось ему веселым приключением. Наивный! Вот зайдет солнышко, налетят комары, вопьются в его голые руки-ноги – тогда и познает цену романтике.
– Слушай, брат, это надолго? – тронул меж тем водителя за плечо какой-то квадратного телосложения парень. Собственно, парню было за тридцать, но чтобы именоваться мужчиной, не хватало ему некой внутренней солидности.
– Может, и навсегда! – не глядя, огрызнулся лысый. – Нифига не понимаю. Не заводится, и все дела.
– Так это, – квадратный не позволил ему вновь нырнуть в мотор, – надо, короче, помощь вызывать. Не загорать же тут, согласен?
Да, место для загара и впрямь не лучшее. По обеим сторонам шоссе – мрачный лес, березы вперемежку с елками. Просвета не видать. Судя по обрывкам разговоров, до ближайшей деревни – как до Луны.
– Чем вызывать? – буркнул водитель. – У тебя телефонная будка в кармане?
– Зачем будка? – парень протянул ему мобильник. – Отстаешь от жизни. Давай, звони, я сегодня щедрый.
– Блин, умный! Гараж-то закрыт уже. Да и был бы открыт – один хрен. Кого я сюда вызову? Слесаря кто в отпуске, кто в запое.
– Ну и чего предлагаешь? – не сдавался квадратный. – Припухать здесь?
– Ну, может, проедет кто… – философски протянул водитель. – Может, скумекаем вдвоем-то…
– Ты смотри, брат, – квадратный говорил тихо, вернее, шипел по-змеиному. Я, правда, расслышала с десяти шагов, у меня слух абсолютный. – Ты смотри, если до полуночи я в Москве не окажусь, проблемы, брат, будут. У тебя.
Остальные пассажиры тоже потихоньку начинали заводиться. То и дело слышались скучные мужские непристойности, визгливые женские интонации. Словом, зоопарк. Обезьянник.
Посреди обезьянника раздался вдруг голос Олега:
– А можно мне посмотреть, что с мотором? Я разбираюсь, честно!
Ого! Дорвался малец до подвигов! Как будто ему не было строжайше запрещено лезть поперек батьки в пекло. Вернее, поперек тетки.
Шофер, ясное дело, энтузиазма не проявил. Взглянув на мальчишку как на мелкое кровососущее насекомое из четырех букв, он процедил:
– Отвали, мальчик. Блин, наглые какие дети пошли! Тоже туда же лезет, будто понимает.
И тут голова моя чуть закружилась, легкий холодок облизнул меня всю изнутри, заплясали перед глазами радужные пятнышки. Пришлось прислониться к стенке автобуса.
– Сами посудите, – громко заговорил Олег, обращаясь даже не к водителю, а к пассажирам. – Он все равно ничего не может сделать, вон сколько возился, и безрезультатно. Если мы станем ждать у моря погоды, то действительно придется или сидеть тут всю ночь, или пешком идти до ближайшего рейсового автобуса. А среди нас слабые пожилые женщины, – кивнул он в мою сторону, – и маленькие дети.
Имелись в виду двое очаровательных малышек-трехлеток. Близнецы. Их нервная мама, накручивая себя на ужасы, бегала возле детей и причитала. Слабая женщина. Тьфу!
Народ, привлеченный столь связной и логичной речью, заинтересованно повернулся к Олегу.
– А между тем я неплохо разбираюсь в автомобилях, – продолжал Олег. – У меня папа автослесарь, я с семи лет хожу к нему в сервис, он меня всему учит. И легковые знаю, и «Икарусы», и «пазики». В самом деле, ну вы прикиньте. Хуже ведь не станет, если я посмотрю. А вдруг получится? Ну допустите на миг такую вероятность. Только имейте в виду, если мы будем тянуть до бесконечности, станет темно, и тогда уж точно придется комаров кормить. Ну скажите ему, чтобы позволил мне посмотреть!
Зашебуршились. Сперва шепотом, друг другу, потом и громче. Квадратный парень внимательно, сверху вниз оглядел Олега и, взяв водителя за локоть, сказал:
– Слышь, а пацан дело говорит. От тебя не убудет, если он посмотрит. Сейчас дети ушлые, фишку рубят.
– Хрена я его пущу, к казенной-то машине? – отирая потный лоб, взревел шофер. – Он испортит чего, а мне потом из своего кармана плати?
– А кто тебя спрашивать-то будет? – как-то скучно возразил квадратный. – Не отсвечивай, посиди вон на травке. А то больно сделаю. Давай, пацан, – это уже Олегу, – покажи класс.
Того не нужно было упрашивать дважды. Он подбежал к мотору, уперся обеими руками о бампер, сунул голову в механическое чрево. Потом выпрямился, застыл на секунду будто суслик в степи, и уже иными, куда более осмысленными движениями принялся чего-то творить.
Умный мальчик, ничего не скажешь. Что он к Ивану Михайловичу подключится, автомеханику с сорокалетним стажем, было и так понятно. А вот что он, с целью получить допуск к мотору, воспользуется моим ресурсом – этого я доселе не предполагала. Умно, четко и ясно обрисовать окружающим ситуацию, надавить на нужные мозоли, не сказать ничего лишнего – тут без Ноновой никуда. Это мой вклад в общественную копилку.
Тогда, в позапрошлом году, мне всё рассказали далеко не сразу. Поначалу присматривались. Тест с лимоном я прошла, но теперь им требовалось понять, насколько я надежна. И насколько полезна. Нахлебники нам в Сети ни к чему. От каждого по способностям, каждому по дозированным потребностям. Это я понимаю.
Потом уже, спустя полтора месяца, пригласили к Боссу – якобы на юбилей к лучшему другу Юриста. Я и явилась, как дура, с полутораметровым зеркалом в охапку, весившим, наверное, с половину меня. Что еще дарить на пятидесятилетие одинокому мужчине? Пускай следит за собой.
Оказалось, зеркал у него в квартире навалом. То ли подарки таких же, как я, то ли коллекцию собирает. Кстати говоря, между двух зеркал он меня и усадил в черное кресло.
Теплые, какие-то необыкновенные руки у меня на голове. Льющийся отовсюду покой. Цветные всполохи перед закрытыми (так было велено) глазами.
У каждого из наших есть прозвище, по ресурсу. Спецназ, Доктор, Юрист… Автослесарь опять же, Химик, Риэлтер, Декан… И только я – для всех Нонова. Этим все сказано.
– Ну, диагноз ясен, – весело протянул Олег, обтирая ладони ветошью. – Прокладку пробило. Запасная у тебя есть? – повернулся он к водителю.
Проглотив наглое обращение на «ты», лысый молча полез автобусу в бок и вскоре вынул оттуда нечто вроде прямоугольной рамки.
– Ща поставлю, – хмуро сказал он, но Олег возразил:
– Нет уж, лучше я. Я по уму сделаю.
Водитель попытался было взреветь, но сию попытку в корне пресек квадратный. Взяв незадачливого мужичка за подбородок, он проникновенно сказал:
– Не суетись, брат. Ты свой навык уже всем нам показал.
Олег меж тем аккуратно что-то откручивал, завинчивал, промазывал. Тяжелая работа, хорошо что Сеть активизирует скрытые резервы. В обычном состоянии он давно бы спекся. А тут не прошло и получаса (специально засекала), как мальчишка объявил:
– Готово! Можете заводить.
Процедив что-то относительно вундеркиндов и ремня, водитель тем не менее послушно полез в кабину, и – предсказуемое чудо! – мотор заурчал, белая махина автобуса плавно тронулась с места.
– Ну вот, а вы не верили! – совсем по-детски ухмыльнулся Олег. Пассажиры цепочкой муравьев потянулись в салон, не переставая галдеть. Близнецы отчего-то ударились в рев. Должно быть, покой им дороже движения.
– Молоток, парень! – квадратный радостно хлопнул Олега по плечу. – Я же чуял, фишку рубишь. Вот, в награду за труды!
Он протянул мальчишке что-то блестящее. Я немедленно рванулась поинтересоваться. Бойтесь данайцев, дары приносящих! Судя по квадратному, можно было ожидать чего угодно – от пакетика героина до противотанковой гранаты.
Оказалось, перочинный ножик. С кучей лезвий, пилочек и прочих прибамбасов.
– Это слишком дорогой подарок, мы не можем его принять! – твердо заявила я. – Олег, немедленно ступай на место.
– Да какой же, блин, дорогой? – искренне огорчился квадратный. – Десять баксов цена, семечки. Я же, мамаша, от чистого сердца…
Угу, угу. Сердце у нас чистое, руки у нас холодные, голова горячая. Но устраивать сцену не стоило. Да и с Олегом потом хлопот не оберешься – не ушел ведь, рядом стоит, смотрит жадными глазами. Еще бы – первый гонорар…
– Ладно, – вздохнула я. – Поехали.
Торчали мы на шоссе часа два, и теперь лысый, развив бешеную скорость, делал из пространства время. Неслись едва ли не под сотню, и хотя солнце еще не утянулось за лесистый горизонт, водитель включил фары.
Олег, утомленный подвигами, задремал, привалившись к моему плечу. Книжка писаки Логинова скатилась с его коленей, шлепнулась на пол. Подумав, я все же решила подобрать. Как-никак типография старалась, печатала… Я вообще априори уважаю печатное слово. Но, разумеется, далеко не всякое.
Подключение к Сети никогда не дается даром. Есть, как объяснял мне когда-то Босс, естественное сопротивление мозга. Оттого и слабость, и сонливость. Не так чтобы уж очень, но тем не менее.
Как это происходит, все равно понять невозможно. Это не телепатия – мы не способны читать мысли друг друга. И никаких штучек вроде телекинеза и ясновидения. Вожделеющим к мистическому – крутой облом.
Просто сделал что-то такое Босс с нашими мозгами, отчего мы стали способны мгновенно связываться друг с другом. Расстояние роли не играет. Связываться – и путем мысленных операций получать доступ к чужим способностям. Видимо, мозги входят в резонанс, и из одного перетекает в другой. Не умеешь задачки решать, а у тебя экзамен – ну так на что у нас декан, доктор физматнаук? Хулиганы к тебе пристали в темном переулке – пожалуйста, есть и Боксер, то бишь Алик, и бывшая шпана Исаев, и, наконец, Коля-Спецназ. А если какие юридические проблемы… короче, понятно.
Самое сложное, как объяснял потом Босс – это подстроить чужие рефлексы к твоему телу. Без подстройки нельзя – сплошное безобразие выйдет. Вот и приходится выделять в мозгу зону, программировать, и она становится этаким переводчиком.
К тому же нельзя подключаться надолго, никто не выдерживает. Максимум десять-пятнадцать минут, в редких случаях доходило до получаса, но потом такой отходняк… А отключившись, все чужие навыки теряешь. Отторгает мозг инородное.
Я слегка переменила позу. Некстати вспомнилась мне испорченная юбка, вернусь – замочу с «Ариэлем». Чем кольчугу стираешь, Илюша? «Ариэлем», Добрынюшка…
Что там на сей счет в синем сборнике? Ага, вот оно:
Плачу тоскливо,
Кимоно зашивая —
Смеется луна.
Луна висела справа, как раз за моим плечом. Растущая. И тоже смеялась. А еще, обернувшись, я наткнулась на чей-то взгляд. Так и есть – он самый, Квадратный Парень. Смотрит внимательно, без малейшей усмешки. Заметил мое движение, лениво отвернулся к окну.
И очень мне все это не понравилось.