Надо сохраниться
3 года
Едем мимо Новодевичьего монастыря. Ф восклицает:
– Сколько цейквей! Смотъите! Целая стая цейквей!
4 года
Новый жанр Ф – «рассказать икону». Есть у него любимые иконы, я коротко объясняла, кто изображен, что за сюжет. Он переварил, и вот выдает рассказы.
Про икону преподобномучениц Великой княгини Елизаветы и инокини Варвары: «Жили-были две женщины, Елизавета и Валвала. Очень хаашо жили. Но вот п'ишли злыи люди и кинули их в глубокую яму. А Бог их спас – п'отянул удочку и вытащил».
Еще рассказывает про Григория Победоносца, про Соловецких святых и про чудо в Кане Галилейской. Из последнего рассказа расслышала только: «И Х'истос сказал им – лейте! лейте, кому говоят!»
* * *
Когда его укладываю, читаю несколько молитв. Он внимательно слушает, что-то подборматывает. И вот, видимо, понял, что молитва – это личное обращение к Богу, когда можно и своими словами говорить, даже просить чего-то.
– Мама. Попъёси, сьтобы ко мне не пъишла злая къиса (злая крыса – привет «Щелкунчику» и мышиному королю).
– Что?
– Попъёси, сьтобы ко мне не пъишла злая къиса.
Попросила.
– Есё попъёси, сьтобы ко мне не пъишла Баба Яга.
Сделано.
– И сьтобы злая избуська на куих злых нозьках не пъишла.
И это сделано.
И он продолжает мне «надиктовывать», шепотом, очень серьезно:
– И сьтобы злой слон не пъишёл. И сьтобы злой песок…
– Кто?
– Песок, песочек такой злой. И сьтобы злая бетономесялка не пъишла. И злой бегемот. И злая Алиса. И злые две койобки.
– Коровки?
Повысив голос, недовольно:
– Койобки!!!
– А, коробки…
Снова шепотом:
– И злой такой пожайный…
Ушла – отпустил. Но уже что-то сам нашептывает.
Еще добавлял: «Ни в комим случаи! сьтобы ни в комим случаи не пъишёл!»
Через день:
– … и сьтобы пъишли ко мне добъие кьюг, квадъят и добъие две тъяпеции…
* * *
Вечер, шкет ложится спать. Как обычно перед сном, листает-смотрит книжки, что-то приговаривает. Но слышу – интонации очень характерные, будто беседует с кем. Заглядываю, а он показывает книжку – иконе. Федоровская икона Богоматери рядом с кроватью у него. Приглядываюсь – и не книжка это, а каталог Лего. Он иконе страницу из каталога показывает и говорит:
– Видиш, какой поезд? вот такой мне очень нада, очень. Хаяшо видиш? Видиш – с тъюбой. Очень нада.
5 лет
Приносит мне свой маленький фонарик – в форме именно фонарика, подвесного, на цепочке – говорит:
– На. Дарю.
– Спасибо! А что мне с ним делать?
– Возьмешь с собой на крестный ход. Будешь идти и размахивать им. Как отец Геннадий своим… – (цокает языком, вспоминает слово) – …котелком.
(Кадилом, то есть)
* * *
Рассматривал иллюстрации в книжке Диккенса про Христа:
– Он же не один там на горе был. Там еще два разбойника были. Слева – злой. А справа бла… благо… – (опять вспоминает слово) – …благородный! Благородный разбойник, да.
* * *
К Пасхе нарисовал рисунок. Гора, три креста, люди кругом. А сверху – линеечка, и кто-то непонятный на ней.
– Федь, а кто это?
– Кто-кто… Отец! На небе сидит. Он сидел, смотрел и знаешь, что делал?
– Что?
– Плакал.
Присматриваюсь – и правда, нарисованы слезы. «Больше глаз».
7 лет
Смотрели иконы в музее критского монастыря Превели.
Там есть житийная икона – мученик Порфирий и его разнообразные ужасающие страсти.
Ф, посмотрев, говорит (тон – свежайшая идея):
– Мама! а давай стараться не попасть в ад!
Я, с радостной готовностью – от растерянности:
– А давай!..
* * *
Сделали с Ф рождественский спектакль на коленке. Сцена из коробки от Лего, декорации – рисунки Ф, куклы из картона. Я отвечала за смену задника и персонажей, а Ф озвучивал: «И сказал Иосиф Марии – видишь, вон там пещера? пойдём туда, согреемся, переночуем и там же родим нашего Иисуса». Или: «Ангел явился волхвам – простите, пожалуйста, волхвы, но вы к Ироду лучше не возвращайтесь, он злодей». Я все порывалась вклиниться в озвучку с Пастернаком – стояла, мол, зима, дул ветер из степи, – но Ф меня недовольно прерывал: «Мама, тут пустыня кругом!»
* * *
В одной церкви углядел икону своего святого, Федора Стратилата. Долго рассматривал.
Уже выходя из церкви, задумчиво, серьезно, каким-то былинным зачином:
– Я шатался по многим церквям…
Я немедленно сгибаюсь от хохота, а он невозмутимо продолжает:
– … но не везде я видел Федора Стратилата.
* * *
Садится завтракать, откашливается:
– Сейчас я расскажу тебе историю. Из Библии. Слушаешь?
А как же, говорю.
– Хорошо. Так вот. Давид и Гольф!
И тогда же, про Моисея:
– А Египет рабствовал всеми евреями!
6 лет
В Родительскую субботу:
Ф:
– Что, сегодня вспоминают всех, кто умер?
– Да.
– Всех-всех?
– Всех-всех.
– И бабушку Любу?
– Конечно.
– И Багратиона?
9 лет
Спрашивает – когда в церковь пойдем. Я говорю – в воскресенье, коль живы-здоровы будем.
Он:
– Хорошо, потому что я хочу серьезно помолиться.
Спрашиваю – если не секрет, о чем?
Закрыв глаза, скороговоркой выпаливает:
– Чтобы в зимней серии Чтогдекогды победила команда Сиднева, чтобы счет у них был шесть-четыре, чтобы ни у кого лучше не было и чтобы сову вручили Друзю!
11 лет
Уходим утром в церковь, он, с прощальным взмахом руки, говорит бабушке:
– Пока! Отдохни как следует от нас, монотеистов!
13 лет
В церкви переминается с ноги на ногу, мается, всем видом показывает, как несчастен. Нравоучительно шепчу: иди на улицу, я же тебе не запрещаю, но если уж выбрал оставаться тут, так веди себя как до́лжно. Ф притихает, потом шепчет горячо в ответ:
– Я христианин! У меня есть уважение и вера! Но поясница у меня тоже есть!
9 лет
Отец Алексей говорит проповедь, несколько сложную для детей. Но Ф напряженно вслушивается. Вот отец Алексей несколько раз произносит слово «юдоль». Ф, обернувшись ко мне, просияв лицом – расступилась тьма, показалось знакомое! – шепчет:
– Людовик?!
3 года
Когда в саду утром прощаемся, я ему говорю – храни тебя Бог. А тут забыла почему-то. Он ушел было в группу, а потом вспомнил, бежит, кричит:
– Мама! Я не сохранился же еще!