Глава восьмая, от Савелия
В августе мы с Вовкой часто убегали к запруде, но не затем, чтобы искупаться (вода становилась уже холодной), а чтобы поесть созревшей черемухи. Встав под черемухой, мы задирали головы вверх: там золотились желтыми блестками черные крупные ягоды.
– Я полезу вот на эту.
– А я вон на ту – на той больше ягод.
– На нее не залезть.
– Не залезть? В два счета!
Я, поплевав на руки, обнимал гладкий ствол и лез до первой развилки; там располагался поудобнее и спрашивал торжествующе:
– Ну что? Вот и залез.
Я был мастер лазить по деревьям и телеграфным столбам. Вовка вскарабкивался на соседнюю черемуху, и мы, рассевшись на близких ветвях, ели ягоды и перебрасывались замечаниями.
– Ты с косточками ешь?
– Нет, я выплевываю: они не переварятся.
– Ну и что! Зато сытнее. Пока обсасываешь каждую ягодку – с голоду помрешь.
Ягоды были спелые и сладкие; темно-фиолетовая блестящая кожурка лопалась под языком, и сквозь пушистую мякоть я чувствовал ребристую косточку; поваляв ее во рту, я сплевывал, стараясь попасть в намеченный листик. Листья трепетали под ветром, и прыгающие солнечные блики щекотали лицо.
Конец ознакомительного фрагмента.